Тревер К.В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании IV в. до н. э.

Подождите немного. Документ загружается.

Албания в I V— VII вв.

мянскнй историк VIII в. Левонд, и отогнали их от Дербента, но при этом

были разрушены стены и башни крепости.

Военачальник Маслама восстановил Дербентские стены

и укрепил арабское

владычество в Дербенте.

исключительно большое значение которого для

обороны не только Закавказья, но и Ирана и Ирака было арабами вполне

осознано. Так, Масуди пишет: «Если бы господь... не оказал содействия царям

Персии в постройке города Баб аль-Абваб, в возведении стены... то нет никакого

сомнения, что цари хазар, аланов... устремились бы в области Берды, Аррана,

Байлакапа, Азербайджана, Абхаза, Казвина, Хамадана, Динавера. Нихавенда и

других перечисленных нами стран, которые через Куфу и Басру дают доступ в

Ирак».

Поэтому, когда в первой половине X в. мол в Дербенте обрушился, к

восстановлению его были немедленно приняты меры, как сообщает Хилаль ас-

Саби, причем стоимость восстановления стен в море была определена в 60 000

динаров. Но постройка потребовала только средств для оплаты рабочих рук, так

как якобы удалось найти еще при Ануширване заготовленные для починок и

закопанные в землю «тесаные камни с отверстиями, вполне обделанные

железные палки, свинец и все остальное, что было нужно».

Оставляя в стороне

легендарный характер этого рассказа, нельзя не подчеркнуть значение этих слов

для вопроса о технических приемах крепостного строительства в VI в. При

Сасанидах к северу от Дербента была возведена еще одна заградительная стена,

которая должна была задержать врагов (во всяком случае, на некоторое время)

до их появления под стенами Дербента. Об этом можно судить по остаткам

необследованного вала, который идет от предгорий к морю в шести-семи

километрах за станцией Огни.

На эти стены в 1928 г. обратил внимание Е. А.

Па-хомов и высказал предположение, что и они могли быть возведены

Сасанидами на каком-то этапе их продвижения на север и что, быть может, не

ошибались Ибн Хордадбех и Ибн аль-Факих, когда писали, что Хосров

Ануширван «основал Беленджер и Семендер».

укрепил «пограничное место

Беленджера и основательно устроил мол в море и укрепил его».

Археологические работы, надо надеяться, внесут со временем ясность и в вопрос

о Семендере. Что же касается

Л е в о н д, ук. соч , гл. VII, стр 27—28.

М о и с е й К а л а и к а туйский, кн. III, гл. 16.

W. В а г thold, 1. с, р. 966.

М а с у д b, ук. соч., стр. 58—59.

X и л а л ь а с - С а б и , см.: В. В. Б а р т о л ь д. Новое известие

о стенах Дербента, стр. IV—V.

Е. А. П а х о м о в. Крупнейшие памятник» сасанидского строительства в

Закавказье, стр. 4G.

Иб н Х о р д а д б е х , ук. соч., стр. 15. __

И б н а ль Ф а к и х, ук. соч., стр. 15 и 17.

Албания в I V — VII вв.

вала около станции Огни, то, мне кажется, этой именно стене посвящено

несколько строк в «Дербент-намэ», а именно рассказ о том, что Хосров

Ануширван, будучи еще наследником, построил стену в 3 фарсахах от

Дербента.

Расстояние в 3 фарсаха, т. е. около 21 км, соответствует тому

расстоянию, которое отделяет этот вал от Дербента. Постройку стены при

Ануширване-наследнике, т. е. в то время, когда Кавад возводил или собирался

возводить сырцовые стены Дербента, можно было бы объяснить

необходимостью обезопасить большие строительные работы в Дербенте от

возможных набегов или нападений с севера.

Военно-феодальный быт

Структура и вооружение албанского войска, вероятно, мало чем отличались

от войсковой организации Армении и Иберии, совместно с которыми албаны

вели борьбу с иноземным врагом. Какие-то местные, албанские отличия

несомненно существовали, но о них источники нам ничего не сообщают.

Вооружение рядового воина в IV—VII вв. состояло, как и в предыдущие

периоды, из лука и стрел, а также копья или дротика. Упоминается еще один вид

войска — «пехотные щитоносцы»; видимо, это те же лучники, но снабженные

щитами из тяжелого материала, вероятно из металла. При описании знаменитого

Аварайр-ского боя в 451 г. историк-современник отмечает, что «велико было

смятение от страшных звуков, когда сшибание [друг с другом] щитоносцев и

завывание лучных тетив оглушали всех вокруг».-

Военачальники, снабженные мечом И кинжалом, одеты были в блестящие

латы в шлемы, судя по тому, что во время того же Аварайрского боя «от

множества шлемов и от блеска одетых в латы как бы блики солнечных лучей

блистали».

Красочно описывает историк вооружение молодого сюнпйского

князя Бабика перед единоборством с хоном при Шапуре II (IV в.): он «украсил

прекрасный стан свой блестящей, унизанной жемчугом, царской бронею: он

покрыл красивую голову свою тигровидным шлемом, опоясался мечом.

Отбросив позолоченный щит на левое плечо, с крепким копьем в правой руке, он

бросился на черного коня и напал на неприятеля».

Описывается и вооружение

его противника-хона, одетого в плетеную броню, в шлеме с налобником,

вооруженного копьем из кедрового дерева и мечом.

Mirza А. К а z е m - В е g, 1. с, р. 7.

К л и ш е , ук. соч., стр. 118.

3 Там же.

М о и с е й К а л а н к а т у й с к и й , кy. II, гл. I.

Албания в IV—VII вв.

Иногда кольчугу носили под одеждой,

а порою перед боем поверх нее

облачались в войлочный кафтан, и если одетого таким образом воина «поражали

оружием, то оно не действовало, а отскакивало».

Парадное снаряжение

полководца, по словам историка, состояло из меча и драгоценных ножнах, двух

золотых дротиков и двух щитов с золотыми рельефами, которые носили всегда

перед ним; около полководца несли знамя и шли трубачи.

Что касается знамени, то при описании состоявшегося избрания на

великокняжеский престол Вараз-Трдата упоминаются «распущенные

звероподобные знамена»;

знамена эти, как говорилось выше,

вероятно,

штандарты в виде дракона (или геральдических зверей и птиц), тулово которого

состояло из шелковой ткани, а навершие из серебра изображало голову

сказочного зверя.

Введение в бой слонов должно было производить большое психологическое

воздействие; это нашло отражение в описании одного из эпизодов Аварайрского

боя, в котором участвовали слоны. Персидский военачальник восседал на слоне

«в высокой башенке, как в укрепленном городе, и громким звуком закрученных

труб торопил свои полки».

Каким образом албаны отражали наступление

слонов, мы не знаем; вероятно, ими применялись четырехконечные железные

шипы («чеснок»), которые разбрасывались по земле, или навстречу слонам

выпускали свиней, к которым были привязаны горящие факелы.

Приведенный у Елише перечень сведений, которые затребовал сидящий в

Пайтакаране хазарапет Ирана Михрнарсе от предавшегося персам Васака Сюни,

дает ряд интересных данных по вопросу о военной организации. Так как

основную часть пехоты составляли лучники и щитоносцы, то перс пожелал

узнать относительно «рати Вардана» следующие данные: «...сколько таких,

которые полностью вооружены, и сколько таких, которые, будучи лучниками, не

имеют [защитного] вооружения, также и относительно пехотных щитоносцев».

Затребовал он и дополнительные, более детальные сведения в связи с

предстоящими решающими сражениями, а именно: «... относительно знамени

[отряда], и на сколько полков делится войско, и кто из них явятся саларами,

какой на-

Там же, гл. 34.

Там же, кн. I, гл. 12.

Там же, кн. II, гл. 18.

Там же, гл. 36.

См. стр. 217.

Е л и ш е, ук. соч.. стр. 118.

К. В Т р е в е р. Иран в эпоху Сасанидов. История культуры, т. I, M.,

1941, стр. 723.

Ели ш е, ук. соч., стр. 96.

Салар —

начальник.

Албания в IV—VII вв

чальник с какой стороны будет вступать в боевое построение [разм], и как

имена каждого из хамхарзов,

и сколько трубачей будет трубить в составе

полка [гунд], будут ли устраивать укрепленный лагерь [лакиш] или

свободно расположатся станом, будут ли выстраивать фронт против (?)

фронта или всератно в одном месте атакуют».

Все эти сведения Васак

должен был доставлять Михрнарсе о «рати Вардана», т. е. об армянском

войске, но, как говорилось уже, в военном деле албаны несомненно ничем

существенным не отличались от своих соседей, армян и иберов.

Археологические материалы со временем, надо надеяться, подтвердят это

предположение.

Быт албанских царей, правителей и знати нашел некоторое отражение в

письменных источниках; о быте рядового населения источники молчат, но

о нем в известной мере говорят памятники вещественные;

материальная

же культура феодальной верхушки албанского общества раскопками

пока еще не выявлена.

Два историка дают нам некоторое представление о жизни феодальной

знати V—VII вв., а именно Елише о своем времени, о V в.. и Моисей

Каланкатуйский о VII в. Феодальная иерархия Албании, сходная, видимо, с

армянской, точной характеристики еще не имеет, так как приводимые

албанским историком термины, хотя иногда и похожи на армянские, не

дают все же определенной картины иерархической лестницы. Перечисляя

представителей феодальной знати, собравшейся в VII в. для избрания

правителя, историк называет главы родов (тэры), владетелей областей

(кусакал), нахараров, вельмож (мецамец) и «всех властителей [ишханов]

страны».

Два последних термина, по-видимому, носят собирательный

характер и перекрывают частично три первых. Принадлежащие феодалам

земли, в зависимости от способа их приобретения, различались уже в V в. и

делились на «вотчинные» (отцовские), «жалованные» и «купленные».

Тптулатуру албанских царей Аршакидов (до 461 г.) мы не знаем. Что

касается Михранидов, то албанский историк сохранил нам титулы

Джываншера. Один из албанских епископов обращается к нему со словами:

«. . . заботливый князь, вечно сильный вождь, проконсул и патрикий,

господин Джываншер, князь Албании»

Хамхарзы—см. стр. 208, прим. 3.

Е л и ш е, ук. соч., стр. 96.

См. стр. 322—326.

Моисей К а л а нкатуйский, кн. II, гл. 36.

Клише (ук. соч., стр. 85) сообщает, что Иездегерд II, ослабив

временно репрессии, повелел возвратить владельцам отнятые у них земли

перечисленных трех категорий. О «жалованных» землях в Армении см.: А.

Г. П е р и х а н я н, ук. соч., стр. 44 и сл.

М о и с е и К а л а н к а т у й с к и й, кн. II, гл. 30.

19 К. В. Тревер

Албания в IV—VII вв.

(как видно и внутри страны в ходу были пожалованные ему византийским

императором почетные титулы). Сам Джываншер в письме к Константу II

называет себя скромно «аспарапет и князь албанский

(аспарапет, т. е. стратег,

глава войска). В ответном послании византийский император обращается к

нему со словами: «Властитель Гардмана, князь Албании, аспарапет и

протонпатрикий».

Сохранилось описание придворного церемониала, связанного с утренним

приемом правителя: «При восходе утренней звезды (Джываншер] надел своп

царские одежды и воссел на своем престоле. Отворились двери, вошли воины с

оружием и стали по сторонам его. После этого робко вошли по порядку

знатные».

Возможно, что во время этих утренних приемов Джываншер творил

суд, так как историк прибавляет: «Праведный суд и неподкупное правосудие

при дворе его всем были раздаваемы». Имел ли упоминаемый престол

албанского правителя вид сасанидского трона (тахт со стойкой подушек,

раздаваемых имеющим на то право вельможам) или же это было кресло со

спинкой, на котором восседали, видимо, цари армянские,

мы не знаем; но

среди даров Джываншеру от византийского императора называются

«серебряные троны с резными позолоченными спинками».

«Царские одежды» Джываншера, гардманского князя, быть может, не очень

отличались от одеяния Васака, князя сюнийского. Описание одеяния Васака

дает Елише: «. . .надел Васак почетную одежду, которую он получил от

[персидского] царя; завязал он и почетную повязку [патив] на волосы и сверху

возложил золотую тиару, и кованый литого золота пояс, выложенный

жемчугами и драгоценными камнями, одел вокруг стана, и в уши [вдел] серьги,

и ожерелье [гривну] надел на шею, и соболей накинул на плечи».

Со всеми

этими атрибутами (кроме соболей) изображен, между прочим, бронзовый

всадник, в котором я предположительно усматриваю изображение

Джываншера.

Княжение в Албании в VII в. не было наследственным. После смерти

Джывангаора «к великому архиепископу Елиазару собрались старейшины

родов, наместники, правители стран, вельможи и все главари страны» и

«согласились единодушно избрать» брата Джы-ваншера, Вараз-Трдата. Далее

описывается церемония провозглашения нового властителя: «. . .вельможи,

распустив зверовидиые

Там же, гл. 20.

Там же,

гл. 21.

Там же.

К. Humann und О. Puchstein. Reisen in Kleinasien und Syrien.

Alias. Berlin, 1890, табл. XXXIX, 1.

М о и с е й К а л а н к а т у й с к и й, кн. II, гл. 20.

Елише, ук. соч., стр. 136.

См. стр. 327 и сл., табл. 22.

Албания в IV—VII вв.

знамена, при звуках труб посадили его на позолоченный (?) щит и подняли

трижды вверх, произнося величание».

Здесь, между прочим, описан церемониал,

сходный с тем, который существовал в Иране в тот период, когда власть

переходила не от отца к старшему сыну, а собрание феодалов и жрецов избирало

того или иного им представителей рода Сасанидов.

В придворном, феодальном быту Албании, как и в Армении и Иберии,

существовало, по-видимому, много общего с бытом Сасанидов. Персидский

марзпан говорил «правителям стран» Закавказья, прельщая их милостью

Сасанидов, чтобы они не забывали «венок, и ветви, и щедрые дары, которые

жалуются от царского двора».

Тут венок, а не патив — повязка, носить которую

разрешалось только как знак особой царской милости; ветви цветущего растения

и серебряная чагаа жаловались особо чтимым участникам пира, как об этом

упоминает в VII в. Моисей Каланкатуйский: Шапур II «устроил великолепный

обед для всех величайших наха-раров ... и каждого в соответствии с занимаемым

им [по рангу] местом почтил кубком и ветвью».

В росписях VII—VIII вв. в

Пенд-жикенте, как известно, сохранились изображения сидящих на пиру

феодалов с цветущей веткой и чашей в руках.

«Щедрые дары», о которых

говорилось, - это, вероятно, та сасанидская серебряная утварь, которую «в

большом количестве» привозили в Закавказье и которой Васак Сюни одаривал

тех, кого надо было привлечь на сторону Ирана.

Елише, описывая также те

пиры, которыми Васак отвлекал внимание феодальной знати стран Закавказья от

тяжелой для нее политической обстановки, указывал на то, что он (Васак) не

только прельщал их драгоценными сосудами и «увещевательными речами», но и

пиршественными собраниями, для чего «ежедневно умножал дневную выдачу

припасов к столу, затягивая музыку веселья, проводя долготу ночей в песнях

застольных и в плясках непристойных, услаждая некоторых ладами

музыкальными и песнями языческими».

Описывая крестный ход при царе Вачагане (V в.), историк Албании даст

пышную картину шествия, сопровождавшегося пением «на разных языках» (на

каких, не сказано); «блеск распущенных разноцветных знамен, сияние золота и

серебра и драгоценных кам-

М о и с е й К а л а и к а т у й с к и й, кн. II. гл. 36.

Е л и ш е, ук. соч., стр. 115.

Моис ей К а л а нк а т у й с к и й, кн. II, гл. 1 (перевод И. А. Орбели).

Труды Таджикской археологической экспедиции, т. II, 1953, табл.

VI; Живопись Пенджикента. М., 1954, табл. IX, X. XII.

Е л и ш е, ук. соч., стр. 63.

Там же.

Албания в 1 V— VII вв.

ней, вложенных во множество крестов, светлым облаком покрывали землю».

Особенно интересен рассказ о том, что для перевозки евангелия и других

священных книг царь Вачаган «приказал устроить колесницу, запряженную

белыми быками»,

— обычай, сходный с сасанидским, при котором в колесницу

с изображением божества луны, месяца (мэн) тоже впрягались быки, судя по

изображению на серебряном сасанидском блюде, изображающем деталь

знаменитого трона Хосрова II (Эрмитаж).

Еще одну интересную бытовую деталь сохранил нам албанский историк в

рассказе о том, как в VII в. католикос Виро, желая приостановить нашествие

хазар, собрал добровольно принесенные населением серебро, золото и ценные

одежды, чтобы ими одарить хазарскую военную знать. Затем он собрал сведения

об именах «вельмож и князей, воевод и полководцев, вождей каждого племени в

их войске, о высоком или низком их положении, чтобы узнать, какие подарки им

поднести». Затем католикос Виро «разделил подарки по именам их, сделал на

них надписи и опечатал их».

В этой цитате много интересных данных:

упоминание надписей, по-видимому сделанных албанским письмом, наложение

католикосом своей печати на индивидуальные пакеты и, так как речь идет о

серебряной и золотой утвари, может быть, нанесение резцом дарственной над-

писи или имени одаряемого на блюдо, чашу или кувшин, как это делалось в

Сасанидском Иране.

Христианство и другие культы

В области религиозных верований период от IV в. по VII в. представляет

большую пестроту. В этот период сосуществует целый ряд религиозных систем и

культов, сказавшихся па мировоззрении албанов. Христианство, насильственно

насаждаемое начиная с IV в. и воспринятое в первую очередь двором и знатью,

зороастризм, вводимый Сасанидами с середины V в. и тоже воспринимаемый

чисто внешне, в обрядовом отношении, представителями верхушки общества,

различные секты и христианского, и зороастрийского толка, догмы манихейства,

быть может занесенные в III—IV вв. из Ирана, учение маздакитов, нашедшее во

второй половине V в. благодатную почву и среди народов Закавказья,

благодаря своей

М о и с е й К а л а н к а т у йс к и й, кн. I, гл. 21.

Там же, гл. 19.

П. Л. О р б е л и и к. В. Т р е в е р, ук. соч., табл. 19. См.: Е. Herz-f e 1 d. Der

Thron des Khosro. Jahrbuch der Preussischen Kunstsammlungen, Rd. 41.

Мо и с е й К а ланкатуйский, кн. II, гл. 14.

Албания в IV—VII вв.

религиозной окрашенности, и наступающий с VII в. воинствующий ислам

— все эти религии и культы в той или иной мере пустили корни на почве

Албании.

Что касается распрей между несторианами, монофизитами и

халкедонитами, раздиравших христианскую среду в Албании, то в труде

Моисея Каланкатуйского они нашли довольно яркое отражение.

Христианство насаждалось среди населения Албании с большим трудом;

здесь оно не пустило столь глубоких корней, как в Армении и Картлии;

даже три века спустя, в VII в., все еще имелись люди, продолжавшие

поклоняться своим древним богам, как об этом говорится у Моисея

Каланкатуйского.

В VII в., т. е. три века спустя после проповедей

Григориев, снова имеет место крещение албанского правителя, Вараз-

Григора, «и всего его народа» в Гардмане византийским императором

Ираклием, как об этом сообщает «Хроника Сумбата».

А в конце VII в., как

известно, начинается уже наступление ислама.

В связи с деятельностью в Албании армянских христианских

миссионеров интересно одно явление, на которое обратил внимание

французский лингвист Г. Дюмезиль.

Он указывает, что во всех языках

Дагестана сохранилось древнее местное название для обозначения понятия

«луна» (того божества, которому поклонялись албаны) и только в удинском

языке, который он считает самым южным дагестанским языком,

подвергшимся большей христианизации, древнее местное название луны

Vaz заменено словом xas, совершенно изолированным названием, которое

он сопоставляет с армянским хас — «крест", термином, которым удины, по

словам Г. Дюмезиля, ныне тоже обозначают «крест». Борясь с языческим

культом луны, армянские христианские проповедники, по его мнению,

название древнего местного божества заменили словом, обозначающим

высший христианский символ.

Зороастризм, который насильственно вводился сасанидскими

правителями в странах Закавказья, не имел в Албании местных корней и

поэтому тоже широкого распространения получить не мог. Население

Албании и Армении, не страшась жестоких кар со

В письме армянского католикоса к албанскому католикосу Абасу (533—

551 гг.) упоминаются еретики: Павел Самосатский, Мани, Маркион,

Несторий и Феодорит, учения которых находили себе последователей в среде

народов Закавказья ( М о и с е й К а л а п к а т у й с к и и, кн. II, гл. 7). В VI

в. из Армении в Албанию проникло учение навликиан, с чем и связано это

письмо к католикосу Абасу.

М о и с е й К а л а н к а т у й с к и й, кн. I, гл. 14.

С. Т. Е р е м я н. Заметки к тексту «Хроники Сумбата», стр. 27—28.

G. D u m ё z i 1. Uno cliretiente disparue. Les Allbanais du Caucase. Me

langes asiatiques t, 232, fasc. 1, Paris, 1940. pp. 129—130.

Албания в IV—VII вв.

стороны персидских марзаинов, вступало в решительную борьбу с

зороастрийскими вероучителями и магами, когда те в 40-х годах V в. вслед за

возвращавшимися из персидского плена армянскими, албанскими и иберскими

князьями появились на территории Закавказья, начали строить своп храмы и

требовать от албанов поклонения огню и отречения от Христа. Историк Албании

рассказывает, что армянские и албанские войска «храбро нападали на крепости и

города, которыми владели персы в Албании. Бились они жестоко, жгли их

крепкие темницы,

а толпы магов-соблазнителей, где бы их ни находили,

предавали мечу и бросали на съедение птицам небесным и зверям земным;

очистили места от всех скверных жертвоприношений и освободили церкви от

страшных притеснений».

Когда в VII—VIII вв. шел процесс насаждения ислама арабскими

завоевателями, то часть населения, исповедовавшая учение Христа, долго

сопротивлялась новому чуждому вероучению.

Древние местные верования, в основу которых было положено поклонение

силам природы — солнцу и огню, воде и земле, без которых не может

существовать человек вообще, а земледелец и скотовод в частности, — эти

древние религиозные представления, развиваясь и неизбежно несколько

видоизменяясь в ходе исторического процесса, продолжали жить в толще

народных масс, которые сопротивлялись навязыванию новой, со стороны

пришедшей религии, будь то христианство, зороастризм или ислам.

Одновременно существовали особого типа секты, приверженцам которых

вменялось в обязанность культовое умерщвление близких' (достигших

определенного возраста стариков?).

Борьбу с этими сектами вел в V в. царь Вачаган. Историк Албании упоминает

две секты, видимо, местного происхождения — бесопочитателей и персторезов,

причем последняя имела довольно широкое распространение, судя по тому, что о

ней давно знали «в Албании царь Вачз и другие цари Албании, но не могли

подавить ее, и даже не обращали на то внимание. Их [персторезов] часто

захватывали в свои руки проклятые и злые марзпаны персидские, но отпускали

за взятку», но Вачагану удалось искоренить эту секту,

Зороастрийские храмы не имели окон и освещались только полыханием

«священного» огня на атрушанах.

По зороастриискому погребальному обряду тело умерших выносили в

определенные открытые места и предоставляли птицам и животным очистку костей

от мускулатуры; кости потом складывались в специальные ящики (асто-даны-

оссуарии) и в них предавались погребению.

М о и с е й К а л а н к а т у и с к и й, кн. II, гл. 2.

Там

же, кн. I. гл. 18.

Там же, гл. 18 (персторезы)

Албания в IV—VII вв.

как и бесопочитание, и «много других лжеучений стер он в Албании».

И в албанской среде, как это бывало и у других народов, христианские

праздники наслаивались на древние языческие празднества. Об одном таком

празднике рассказывает продолжатель «Истории» Моисея Каланкатуйского, а

именно о празднике рождества Христова, который у одних, «обратившихся из

обрезания», отмечается 6 января, а у других, у тех, кто «уверовал из язычества»,

— 25 декабря. Последние «имели обыкновение во время своего язычества

праздновать рождение Солнца в этот день и потому не соглашались оставить

этот праздник. Поэтому апостолы принуждены были согласиться и назначить им

[празднование] рождества Христова в этот день»,

т. е. 25 декабря.

Как говорилось выше, наиболее ревностным насадителем христианства в

Албании был царь Вачаган III (487—510 гг.). Церковная иерархия, учрежденная

им по образцу феодальной иерархии, со временем стала пользоваться широкими

правами, иногда в ущерб светской власти. Так, постановления созванного

Вачаганом собора узаконили право церкви на судопроизводство и передали в ее

ведение ряд бытовых вопросов.

Ввиду скудости имеющихся у нас сведений о формах государственного

управления страною, о податной системе, о взаимоотношениях между

светскими и церковными феодалами протокол вышеупомянутого собора,

состоявшегося, по преданию в 488 г. в Алуэне, летней резиденции царя,

неподалеку от города Партава, приобретает особо большое значение. Этому

протоколу историк отвел специальную главу «Канонические постановления

Вачагана. царя албанского, определенные собором, бывшим в Алуэне».

Протокольному тексту историк предпосылает сообщение, что при Вачагане

произошли несогласия между мирянами и епископами, священниками, азатами

и простолюдинами. «Тогда царь пожелал собрать собор — многочисленное

собрание 13 числа месяца Марери». т. е. мая.

Затем идет текст постановления, начинающийся со слов: «Я, Вачагап, царь

албанский, Шупхалиша, архиепископ Партавский, Манасе, епископ

Капалака...». Затем идет перечисление других епископов, а также иереев

городов и селений, между прочим, иерея царского двора, иерея Партава и др.

После духовных лиц названы имена трех азатов и старшин (тэров— глав рода)

Арцаха: затем —

Там же.

Там же, кн. III, гл. 14.

См. стр. 296.

М о и с е й К а л а н к а т у й с к и й , кв. I, гл. 26.

Тревер К.В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании IV в. до н. э. - III в

Подождите немного. Документ загружается.