Тихонравов Ю.В. Геополитика: Учебное пособие

Подождите немного. Документ загружается.

допределяющее их политическое оформление в истории народов и государств.

Ратцель считал, что «...в создании государства как организма участвует

определенная часть пространства Земли так, что свойства государства оказываются

как бы свойствами народа и земли. Важнейшие из них — это размеры, положение и

границы, затем форма земли с ее растительностью и водами и, наконец, ее

отношение к другим частям земной поверхности»

. Ратцель в своем анализе брал за

основу именно пространственные характеристики. Но пространство, по Ратцелю,

это нечто большее, чем физико-географическое понятие; это не только территория,

которую занимает то или иное государство. Пространство — это и политическая

сила, влияющая на человека, определяющая его взгляды на окружающий мир и его

поведение.

Все эти тезисы являются основополагающими принципами геополитики в той

форме, в которой она разовьется несколько позднее у последователей Ратцеля. Более

того, отношение к государству как к «живому пространственному, укорененному в

почву организму» есть главная мысль и ось геополитической методики. Такой

подход ориентирован на синтетическое исследование всего комплекса явлений

независимо от того, принадлежат ли они человеческой или нечеловеческой сфере.

Пространство как конкретное выражение природы, окружающей среды,

рассматривается как непрерывное жизненное тело этноса, это пространство

населяющего.

Какими Ратцель видел соотношения этноса и пространства, видно из

следующего фрагмента «Политической географии»: «Государство складывается как

организм, привязанный к определенной части поверхности земли, а его

характеристики развиваются из характеристик народа и почвы. Наиболее важными

характеристиками являются размеры, местоположение и границы. Далее следуют

типы почвы вместе с растительностью, ирригация и, наконец, соотношения с

остальными конгломератами земной поверхности, в первую очередь, с

прилегающими морями и незаселенными землями, которые, на первый взгляд, не

представляют особого политического интереса. Совокупность всех этих

характеристик составляет страну (Land). Но когда говорят о «нашей стране», к

этому добавляется все то, что человек создал, и все связанные с землей

воспоминания. Так, изначально чисто географическое понятие превращается в ду-

ховную и эмоциональную связь жителей страны и их истории.

Государство является организмом не только потому, что оно артикулирует

жизнь народа на неподвижной почве, но потому что эта связь взаимоукрепляется,

становясь чем-то единым, немыслимым без одного из двух составляющих.

Необитаемые пространства, неспособные вскормить государство, это историческое

поле под паром. Обитаемое пространство, напротив, способствует развитию го-

сударства, особенно если это пространство окружено естественными границами.

Если народ чувствует себя на своей территории естественно, он постоянно будет

воспроизводить одни и те же характеристики, которые, происходя из почвы, будут

вписаны в него»

Отношение к государству как к живому организму предполагало отказ от

концепции «нерушимости границ». Государство рождается, растет, умирает,

подобно живому существу. Следовательно, его пространственное расширение и

сжатие являются естественными процессами, связанными сего внутренним

жизненным циклом. Ратцель, конечно, понимал, что захват чужих территорий не

может происходить гармонически, мирно, без военных столкновений. Поэтому он

утверждал: «Сущность государств такова, что они развиваются, соревнуясь с

соседними государствами, причем наградой в борьбе в большинстве случаев

являются части территории»

. Почему дело обстоит именно таким образом? «Народ

растет, увеличиваясь в числе, страна — увеличивая свою территорию. Так как

растущий народ нуждается в новых землях для увеличения своей численности, то он

выходит за пределы страны. Первоначально он ставит себе и государству на службу

те земли внутри страны, которые до сих пор были не заняты: внутренняя колони-

зация. Если последней становится недостаточно, народ устремляется вовне, и тогда

появляются все те формы пространственного роста... которые, в конце концов,

неизбежно ведут к приобретению земли: внешняя колонизация. Военное

продвижение, завоевание, часто с ней связано»

. Ратцель приходит к выводу, что

требование Германией колоний является следствием естественного биологического

развития, свойственного якобы всем молодым и сильным организмам

Существование «народа без пространства» неизбежно приводило, по Ратцелю, к

стремлению приобрести земли, то есть к войне. Таким образом, Ратцель придавал

войне характер естественного закона

Неудивительно, что многие критики упрекали Ратцеля в том, что он написал

«катехизис для империалистов». При этом сам Ратцель не скрывал, что

придерживался националистических убеждений. Для него было важно создать

концептуальный инструмент для адекватного осознания истории государств и

народов в их отношении с пространством. На практике же он стремился пробудить

«чувство пространства» у вождей Германии, для которых чаще всего

географические данные сухой академической науки представлялись чистой

абстракцией. Большое пространство поддерживает жизнь, считал Ратцель. Он был

убежден, что потребность человека в большем пространстве и его способность

использовать его эффективно станет политическим принципом международной

политики XX века. Ратцель верил, что в будущем будут доминировать крупные

государства, занимающие большие континентальные пространства, подобные

Северной Америке, Евро-Азиатской России, Австралии и Южной Америке.

По мнению Ратцеля, «государства имеют тенденцию врастать в естественные

замкнутые пространства»

. Эта тяга государств к врастанию в естественные

границы может быть удовлетворена лишь в границах континентов. Понимая

невозможность мирного характера пространственного роста, Ратцель подчеркивал,

что сущность государства такова, что оно развивается, соревнуясь с соседними госу-

дарствами, причем наградой в борьбе в большинстве случаев являются части

пространства. По Ратцелю, государство, если оно желает быть «подлинной» великой

державой, должно иметь в качестве своей пространственной основы площадь

приблизительно в 5 миллионов квадратных километров

. А «новое пространство, в

которое врастает народ, является как бы источником, из которого государственное

чувство черпает новые силы»

Можно представить себе до некоторой степени, какие области должен был еще

присоединить германский империализм, для того чтобы Германия хотя бы

приблизительно соответствовала ратцелевскому критерию великой державы; ведь ее

границы охватывали тогда около 550 тысяч квадратных километров. Ратцель уверял,

что земля виновна в том, что люди и внутри общества ведут «борьбу за

существование». «На небольшом участке земли становится слишком много людей,

— писал Ратцель, — они вступают в слишком близкое соприкосновение друг с

другом, задевают, борются и истощают друг друга, если колонизация не приносит

нового пространства»

. «Чем больше производится внешней работы, тем дальше

отступают на задний план внутренние трения. Новое пространство, в которое

врастает народ, является как бы источником, из которого государственное чувство

черпает новые силы»

. Пытаясь внушить своим читателям, что отказ от

агрессивных войн и территориальных приобретений приведет германский народ к

разложению, Ратцель писал: «Каждый народ должен быть воспитан на концепциях

развития малых стран и больших; этот процесс должен все время усиливаться,

чтобы уберечь народ от его возвращения к концепциям малых пространств.

Разложение каждого государства происходит при его отказе от концепции большого

пространства»

Ратцель, по сути, предвосхитил одну из важнейших тем геополитики —

значение моря для развития цивилизации. В своей книге «Море, источник

могущества народов» (1900)

он указал на необходимость каждой мощной державы

особенно развивать свои военно-морские силы, так как этого требует планетарный

масштаб полноценной экспансии. То, что некоторые народы и государства (Англия,

Испания, Голландия и т.д.) осуществляли спонтанно, сухопутные державы (Ратцель,

естественно, имел в виду Германию) должны делать осмысленно: развитие флота

является необходимым условием для приближения к статусу «мировой державы»

(Weltmacht).

В работах Ратцеля берет начало ставшая затем с различными изменениями и

дополнениями популярной геополитическая идея «океанического цикла». В ней

особое значение придавалось бассейну Средиземного моря и Атлантике как

важнейшим стратегическим районам мира. Наибольший интерес с позиций

сегодняшнего дня, как и с точки зрения российских государственных интересов,

представляет его оценка значения бассейна Тихого океана. Ратцель называл его

«океаном будущего». Этот огромный океанический район станет, по его мнению,

местом активной деятельности и столкновения интересов многих ведущих держав

мира, поскольку он имеет выгодное стратегическое положение, уникальные ресурсы

и огромные размеры. Государства, имеющие первенство в Тихом океане, будут

доминировать и в мире. Поэтому Ратцель не сомневался, что именно в зоне Тихого

океана будут выясняться и решаться сложные силовые отношения пяти ведущих

мировых держав: Англии, Соединенных Штатов, России, Китая и Японии. Ратцель и

его ученики пришли к выводу, что решающий конфликт между морскими и

континентальными державами произойдет не где-нибудь, а именно в зоне Тихого

океана и завершит собой в катастрофическом финале циклическую эволюцию

человеческой истории

. В то же время в этом конфликте континентальные державы

с их богатыми ресурсами имеют совершенно определенное преимущество перед

державами морскими, не обладающими достаточным пространством в качестве

своей геополитической базы.

Ратцель в своей книге «О законах пространственного роста государств»

(1901) вывел семь законов экспансии, или «пространственного роста государств».

Данный рост обусловлен тем, что «растущий народ нуждается в новых землях для

увеличения своей численности», а «высшее призвание народа в том, чтобы

улучшить свое географическое положение». Законы эти таковы:

1. Пространство государств растет вместе с ростом их культуры.

2. Пространственный рост государства сопровождается иными симптомами

развития: развитием идей, торговли, производства, миссионерством, повышенной

активностью в различных сферах.

3. Рост государства осуществляется путем присоединения и поглощения

меньших государств.

4. Граница есть периферийный орган государства и как таковой служит

свидетельством его роста, силы или слабости и изменений в его организме.

5. В своем росте государство стремится вобрать в себя наиболее ценные

элементы физического окружения: береговые линии, бассейны рек, равнины,

районы, богатые ресурсами.

6. Исходный импульс к пространственному росту приходит к государствам

извне — благодаря перепадам уровней цивилизации соседствующих территорий.

7. Общая тенденция к слиянию и поглощению более слабых наций,

разветвляясь в ходе своего развития, переходит от государства к государству и по

мере перехода набирает силу

, то есть непрерывно подталкивает к еще большему

увеличению территорий

Эти законы должны были строго обосновать неизбежность территориальных

завоеваний. Один из этих «основных законов» гласит: «В процессе роста

государство стремится к охвату политически ценных мест». Для того чтобы теперь,

когда государство Ратцеля «охватило» политически ценные места, не создалось

впечатления, что отныне прекращается рост государства, используется другой из

семи «основных законов», который гласит: «Масштабы политических пространств

непрерывно изменяются». Таким образом, сообразно с обстоятельствами, может

быть оправдана любая агрессия в любом направлении. Сущность этих законов

состоит в том, что государство Ратцеля должно занимать по мере своего роста все

большее пространство. Один из более поздних последователей Ратцеля в области

геополитики очень ясно выразил эту сущность: «Государства имеют тенденцию

врастать в естественно замкнутые пространства... По-видимому, эта тяга государств

к врастанию в естественные границы будет удовлетворена лишь в границах

континентов»

. Здесь его взгляды перекликаются со взглядами профессора-

пангерманиста Хейка, требовавшего расширения германской империи «за черно-

бело-красные столбы, за моря, по всему земному шару».

Очевидно, что в теории Ратцеля акцент явно смещается с преимущественно

географического, имеющего к тому же в основном описательный характер, аспекта

воздействия окружающей физической среды на жизнедеятельность государств и

народов, в том числе и на ее политическую сторону, на политический и даже на

политико-стратегический аспект роли и влияния географического фактора, прежде

всего роли пространства. Ратцель был возмущен тем, что все философские теории

исторического развития упускают из виду ближайшие условия государственного

развития и совершенно не показывают как влияет географическая среда

. Он решил

устранить этот пробел и поставил в центр своих исследований географическую

обусловленность политической жизни, отношение между государством и землей,

отношение внешней политики государства к географическому пространству. Эти

идеи были подхвачены и развиты учениками и последователями Ратцеля как в самой

Германии, так и за ее пределами.

Поначалу число сторонников Ратцеля в Германии ограничивалось кругом его

ближайших учеников (Гельмольт, Эккерт, Хэнш)

.Лишь первая мировая война

1914—1918 гг. изменила позицию германского ученого мира, прежде всего

географов. Работы Ратцеля, особенно «Политическая география»,

«Антропогеография» и «Земля и жизнь», имели большое значение для

формирования немецкой географической школы. Особенность этих работ

заключается в том, _ что в них Ратцель одним из первых пытался приспособить

основные положения географов других стран к специфике исторического развития

Германии. Здесь впервые поднимаются проблемы территориального роста и

могущества государства с точки зрения пространственной характеристики.

Кроме того, труды Ратцеля, конечно же, стали необходимой базой для

последующих геополитических исследований. На книгах Ратцеля основывали свои

концепции швед Челлен и немец Хаусхофер. Его идеи учитывали француз Видаль

де ла Блаш, англичанин Маккиндер, американец Мэхэн и русские евразийцы (П.

Савицкий, Л. Гумилев и др.). Преемственность нацистской геополитики с

концепцией Ратцеля отмечается Карлом Хаусхофером в предисловии к

«Политической географии», пользовавшейся широкой популярностью в

гитлеровской Германии. Эту преемственность отмечал и главный обвинитель от

Франции на Нюрнбергском процессе, который заявил: «Теория жизненного

пространства появилась в начале XIX века. Эта теория — выражение хорошо из-

вестного географического и исторического порядка, к которой, позднее обратятся

ратцели, артуры диксы и лампрехты, уподобив конфликт народов неистовой борьбе

концепций и борьбе за их проведение в жизнь, заявляя, что ход истории направляет

мир к германской геополитике»

§ 2. Система геонаук (Р. Челлен)

Шведскому ученому Юхану Рудольфу Челлену (1864—1922) геополитика

обязана своим наименованием. Юрист и государствовед Челлен — профессор

истории и политических наук Гётеборгского (1901 — 1916) и Уппсальского (1916—

1922) университетов. Он изучал системы управления с целью выявления путей

создания сильного государства. Кроме того, он активно участвовал в политике,

являлся членом парламента, отличаясь подчеркнутой германофильской

ориентацией. Челлен не был профессиональным географом и рассматривал

геополитику, основы которой он развил, отталкиваясь от работ Ратцеля (которого он

считал своим учителем), как часть политологии.

В работах Челлена содержатся, по сути дела, все принципиальные положения

геополитики. Как и Ратцель, он считал, что на основе всестороннего изучения

индивидуального государства могут быть дедуцированы некоторые самые общие

принципы и законы, подходящие для всех государств и для всех времен. Одним из

них является сила государства. Государства возвышаются, потому что они сильны.

Челлен считает, что сила — более важный фактор для поддержания существования

государства, чем закон, поскольку сам закон может поддерживаться только силой. В

силе Челлен находит дальнейшее доказательство своего главного тезиса, что

государство есть живой организм. Если закон вводит нравственно-рациональный

элемент в государство, то сила дает ему естественный органический импульс.

Утверждением, что государство есть цель сама в себе, а не организация, служащая

целям улучшения благосостояния своих граждан, Челлен явно

противопоставлял .свой взгляд либеральным концепциям, сводящим роль

государства к второстепенной служебной роли, к роли «пассивного полицейского».

В книге «Великие державы», изданной в 1910 г., Челлен пытался доказать, что

малые страны в силу своего географического положения «обречены» на подчинение

«великим державам», которые, опять-таки в силу своей «географической судьбы»,

обязаны объединить их в большие географические и хозяйственные «комплексы».

Челлен указывал, что отдельные «комплексы» такого рода — в частности, США,

Британская империя, Российская империя — сложились еще в XVIII—XIX веках,

тогда как образование большого европейского «комплекса», или единства,

составляет задачу Германии.

Это последнее указание Челлена на «необходимость объединения Европы под

эгидой Германии» и было, в сущности, основной идеей его геополитического

учения. Челлен развил геополитические принципы Ратцеля применительно к

конкретной исторической ситуации в современной ему Европе. Он довел до

логического конца идеи Ратцеля о «континентальном государстве» применительно к

Германии и показал, что в контексте Европы Германия является тем пространством,

которое обладает осевым динамизмом и которое призвано структурировать вокруг

себя остальные европейские державы. Будучи германофилом и сознавая слабость

скандинавских стран перед лицом потенциальной внешней угрозы, он предлагал

создать германо-нордический союз во главе с Германской империей.

Первую мировую войну Челлен интерпретировал как естественный

геополитический конфликт, возникший между динамической экспансией Германии

(страны Оси) и противодействующими ей периферийными европейскими (и

внеевропейскими) государствами (Антанта). Различие в геополитической динамике

роста — нисходящей для Франции и Англии и восходящей для Германии — пре-

допределило основной расклад сил. При этом, с его точки зрения, геополитическое

отождествление Германии с Европой неизбежно и неотвратимо, несмотря на

временное поражение в первой мировой войне.

Челлен закрепил намеченную Ратцелем геополитическую максиму: интересы

Германии противопоставлены интересам западноевропейских держав (особенно

Франции и Англии). Но Германия — государство «юное», а немцы — «юный

народ». (Эта идея «юных народов», которыми считались русские и немцы, восходит

к Ф.М. Достоевскому, не раз цитируемому Челленом.) «Юные» немцы,

вдохновленные «среднеевропейским пространством», должны двигаться к

континентальному государству планетарного масштаба за счет территорий,

контролируемых «старыми народами» - французами и англичанами. При этом

идеологический аспект геополитического противостояния считался Челленом

второстепенным.

Впервые термин «геополитика» был введен Челленом в его работе

«Государство как форма жизни» («Staten som Lifsform», в немецком переводе «Der

Staat als Lebensform»), написанной под влиянием идей Фридриха Ницше и Вернера

Зомбарта (1863—1941) и вышедшей в Стокгольме в 1916 г. В этом своем основном

труде Челлен развил тезисы, заложенные Ратцелем. Челлен, как и Ратцель, считал

себя последователем немецкого органицизма, отвергающего механицистский

подход к государству и обществу. Отказ от строгого деления предметов изучения на

«неодушевленные объекты» (фон) и «человеческие субъекты» (деятели) является

отличительной чертой большинства геополитиков. В этом смысле показательно

само название основного труда Челлена. Следуя Ратцелю, Челлен основное

внимание сконцентрировал на природе государства. Название главной его работы

служит своего рода отражением основной идеи Ратцеля, что государство есть живой

организм. «Государство — не случайный или искусственный конгломерат

различных сторон человеческой жизни, удерживаемый вместе лишь формулами

законников; оно глубоко укоренено в исторические и конкретные реальности, ему

свойствен органический рост, оно есть выражение того же фундаменталист типа,

каким является сам человек. Одним словом, оно представляет собой биологическое

образование или живое существо». Как таковое оно следует закону роста:

«...сильные, жизнеспособные государства, имеющие ограниченное пространство,

подчиняются категорическому императиву расширения своего пространства путем

колонизации, слияния или завоевания» — такова одна из главных идей Челлена

Как таковое государство наиболее полно выражено в империи — в этой

общности территорий и пространств. Отсюда понятно, что геополитика как

политическая наука прежде всего имеет в виду государственное единство и одна из

ее задач — внести свой вклад в понимание сущности государства. В отличие от

геополитики политическая география изучает местообитание человеческих

сообществ в их связи с остальными элементами Земли»

. Так Челлен видел раз-

личие между геополитикой и политической географией, споры о котором, кстати, не

смолкают по сию пору.

Челлен наделил государства «прежде всего инстинктом к самосохранению,

тенденцией к росту, стремлением к власти». Он утверждал, что вся история

человечества — это борьба за пространство, и делал вывод, что «великая держава,

опираясь на свое военное могущество, выдвигает требования и простирает влияние

далеко за пределы своих границ». «Великие державы являются экспансионистскими

государствами», — заявлял он, делая вывод, что «пространство уже поделенного

мира может быть лишь отвоевано одним государством у другого».

Если Ратцель рассматривал государство как организм низшего типа,

находящийся на одном уровне с водорослями и губками

, и объявил бесплодным

сравнение государства с высокоразвитыми организмами

, то Челлен утверждал,

«что государства, как мы их наблюдаем в истории... являются, подобно людям,

чувствующими и мыслящими существами»

. И так как сущность всякого организма

он усматривал в «борьбе за существование», то, согласно Челлену, государства, как

«наиболее импозантные формы жизни», также должны развиваться в соответствии с

правилами «борьбы за существование». Челлен писал: «Они также существуют на

поверхности земли благодаря собственной жизненной силе и благодаря благоприят-

ному стечению обстоятельств, находясь в состоянии постоянной конкуренции друг с

другом, то есть борьбы за существование, и благодаря естественному отбору. Мы

видим, как они рождаются и вырастают, мы видим также, как они, подобно другим

организмам, увядают и умирают. Итак, они являются формами жизни, самыми

импозантными среди всех жизненных форм на земле»

Челлен не ограничился, однако, данными выводами. Условия

империалистической борьбы за колонии, кризисные явления внутри стран требовали

дальнейшей разработки проблемы развития государства, прежде всего отношений

между ними. Другими словами, данной теории необходимо было придать

политическую окраску. Вот здесь-то и был выдвинут на передний план

географический фактор, а именно пространство, вернее, размеры территории и ее

ограниченность. К заявлениям о том, что «государство должно жить за счет земли»

(Ратцель) и «государство... связано с определенным участком земли, из которого оно

высасывает пищу»

, присоединяется фраза о «борьбе за существование» и о

«естественном отборе», то есть социальный дарвинизм. Суть его учения о «борьбе

за существование», которую ведут государства, особенно обнаруживается в

политических выводах, вытекающих из теоретических рассуждений Челлена.

«Борьба за существование» в жизни государства является, по Челлену, борьбой за

пространство. Большие государства растут за счет малых. Отвечая на вопрос,

какими формами должна вестись борьба за существование, во время которой

происходит естественный отбор, Челлен писал: «Жизнеспособные государства, чье

пространство ограничено, подчинены категорическому политическому императиву:

расширить свою территорию путем колонизации, объединения или завоеваний

различного рода. В таком положении была Англия, а в настоящее время находятся

Япония и Германия. Как мы видим, здесь имеет место не стихийный инстинкт

завоевания, а естественный и необходимый рост в целях самосохранения»

. «Борьба

за существование» является, согласно Челлену, сущностью всякого организма, а

война — конкретная форма проявления «борьбы за существование» между

государствами — является борьбой за пространство и подчиняется вечным законам

природы.

Челлен не отрицал того, что при «неизбежном росте государств» плохо обстоит

дело с будущим малых государств, ибо «чем больше возникает великих государств,

тем больше падает курс малых»

. Согласно этому закону природы, «малые

государства... или вытесняются на периферию, или сохраняются в пограничных

районах, или исчезают»

. Такой ход развития, происходящего с естественной не-

обходимостью, имеет место, разумеется, «по ту сторону справедливости и

несправедливости»

. Политический деятель, по Челлену, обладает лишь свободой

пролагать путь этой естественной необходимости. В той мере, в какой он это делает,

он также находится «по ту сторону справедливости и несправедливости», и ни один

народ не может осудить его как преступника за подготовку и проведение

разбойничьей войны.

Производство в государстве не должно быть ни чисто аграрным, ни чисто

индустриальным. Ведь в случае той или другой крайности государство нуждалось

бы всегда в мирных отношениях с другими государствами. Государство же, которое

нуждается в мире, не в состоянии вести войны за новые источники сырья и рынки

сбыта. Такое государство не может «в случае необходимости существовать само по

себе за закрытыми дверями»

. Решением данной проблемы является, по Челлену,

автаркия, то есть равновесие между обеими крайностями. Однако следует заметить,

что речь идет не об автаркии в смысле границ, прикрытых таможенными барьерами,

а об автаркии, которая заменяет систему «открытых дверей» системой «закрытых

сфер интересов»

Разделяя взгляд Ратцеля относительно того, что почва, на которой государство

расположено, есть его интегральная часть, соединенная с ним в единое целое, он

идет дальше. Немецкий географ то ли не заметил, то ли не счел нужным специально

останавливаться на том, что в создании государства, в его росте и развитии, помимо

физических условий внешнего окружения, участвуют также и другие элементы.

Челлен исправляет упущение своего учителя, отмечая важность и таких аспектов

государственного становления и роста, как культура, экономика, народ, форма

правления и др.

В работе «Государство как форма жизни» Челлен предпринял попытку

проанализировать анатомию силы и ее географические основы. Он писал о

необходимости органического сочетания пяти взаимосвязанных между собой

элементов политики, понимаемой в самом широком смысле этого слова. Как

единство форм жизни государство состоит из пяти жизненных сфер:

1) государство как географическое пространство;

2) государство как народ;

3) государство как хозяйство;

4) государство как общество;

5) государство как управление.

Таким образом, помимо физико-географических черт, государство, по Челлену,

выражает себя в четырех ипостасях: как определенная форма хозяйства со своей

особой экономической активностью; как народ со своими этническими

характеристиками; как социальное сообщество различных классов и профессий и,

наконец, как форма государственного управления со своей конституционной и

административной структурой. Взятые вместе, они, по выражению Челлена,

образуют «пять элементов одной и той же силы, подобно пяти пальцам на одной

руке, которая трудится в мирное время и сражается в военное»

Собственно геополитику Челлен определил следующим образом: «Это — наука

о государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве»

Помимо «геополитики» Челлен предложил еще четыре неологизма, которые

должны были составить основные разделы политической науки:

1) экополитика («изучение государства как экономической силы»);

2) демополитика («исследование динамических импульсов, передаваемых

народом государству»; аналог «антропогеографии» Ратцеля);

3) социополитика («изучение социального аспекта государства»);

4) кратополитика («изучение форм правления и власти в соотношении с

проблемами права и социально-экономическими факторами»).

Но все эти дисциплины, которые Челлен развивал параллельно геополитике, не

получили широкого признания, тогда как термин «геополитика» утвердился в самых

различных кругах.

Если в других западноевропейских странах, да и в самой Швеции — на родине

основателя данной теории — эти геополитические идеи остались в известной

степени незамеченными, то в Германии они сразу же получили широкую

известность. Благодаря сочинению Челлена «Государство как форма жизни»,

которое уже в 1917 г. появилось на немецком языке, геополитические идеи

получили более широкое распространение, особенно в Германии, а с возникнове-

нием Третьего рейха произошло их «блестящее воскресение»

. Они приобрели в

«речах германского фюрера Адольфа Гитлера и его заместителя Рудольфа Гесса для

миллионов соотечественников народное звучание (Volksgenossen)»

, как выразился

Карл Хаусхофер. Хаусхофер охарактеризовал книгу Челлена «Государство как

форма жизни» как «произведение..., в котором теория геополитики развита наиболее

ясно»

. Все книги Челлена были переведены на немецкий язык и широко

рекламировались в нацистских высших и средних учебных заведениях. Одно из

произведений Челлена было переведено Мартой Хаусхофер — супругой К.

Хаусхофера и вышло с его предисловием.

§ 3. Концепция «Срединной Европы»

Геополитика в Германии возникла на основе интеллектуальной традиции

Пруссии и Второго рейха, которая рассматривала использование физической силы в

качестве prima ratio в отношениях между государствами. Как отмечал Г. Трейчке,

«триумф сильного над слабым составляет неискоренимый закон жизни». Прусский

король Фридрих II в своем «Завещании племяннику и наследнику» пытался

доказать, что Пруссия не может нормально развиваться в существовавших в то

время границах. «Нет больше рек, которые бы пересекали мои владения, — писал

он, — и только одна треть земли моего королевства может быть вспахана, в то время

как две другие трети состоят из лесов, рек и полей». И вместо призыва к

выкорчевыванию лесов и осушению болот прусский король призывал к граби-

тельским походам и нарушениям международных договоров. Он внушал своему

наследнику, что слово «политика» было выдумано «для монархов, так как их

неудобно называть мошенниками и подлецами». В период борьбы Пруссии за

объединение Германии под ее эгидой доктрина «естественных границ» развивалась

в двух направлениях: «естественных языковых границ» и «естественных рельефных

границ». Первая призывала к объединению в едином государстве всех территорий,

населенных лицами немецкого происхождения; вторая, получившая особенно

широкое распространение, призывала к созданию так называемой Великогермании,

в состав которой входили бы не только Австрия, но также ряд территорий Польши,

России, Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Швейцарии и других

стран. Поль Лагард в 1875 г. писал, что Германия сможет выполнить свою «миссию

умиротворения Европы», лишь если в состав ее границ «будут включены все

территории, расположенные от Эмса до устья Дуная, от Мемеля до Триеста, от Меца

до берегов Буга. Только такая Германия будет в состоянии обеспечить свое са-

мостоятельное существование, сможет при помощи своей кадровой армии завоевать

Францию и Россию, а призвав еще и резервистов, завоевать и Францию, и Россию,

вместе взятые»

Следует отметить, что, несмотря на блистательную дипломатию Отто фон

Бисмарка, своим возникновением Второй рейх был обязан военной мощи Пруссии.