Стасюлевич М.М. (сост.) История Средних веков: Крестовые походы (1096-1291гг.)

Подождите немного. Документ загружается.

421

Взятие Константинополя латинами. 1204 г.

дениях, поучая всех словом, равно и делом,

чтобы они всегда имели перед глазами Бо-

жественный страх и любовь, да не скажут

или совершат чего, что оскорбляет величие

Божие. И если когда-нибудь впадут в пре-

грешения, то пусть снова воспрянут в ис-

тинном покаянии, с уничижением сердца и

плоти сохраняя умеренность в пище и одеж-

де, отложив в сторону всякие распри, дабы,

снабженные духовными и физическими

средствами, они могли тем безопаснее бо-

роться с врагом веры, не думая много о сво-

ем могуществе, но возлагая надежду на

силу Божию. Клерикам же дозволяем по-

лучать свои доходы в течение трех лет, и

если они живут при церквах и будут иметь

нужду, то могут отдавать свои доходы в за-

лог.

А чтобы такое наше святое повествова-

ние не встретило препятствий и не было за-

медлено, мы строго предписываем всем пре-

латам церквей, каждому в своей местности,

заботливо убеждать и склонять к исполне-

нию данных перед Богом обетов, как тех,

которые решились возложить на себя знаме-

ние креста, так и прочих крестоносцев и дру-

гих, которые впоследствии примут крест; и

если то окажется необходимым, пусть по-

буждают к тому личным отлучением от цер-

кви или наложением запрещения на их зем-

ли, исключая, однако, те лица, которым

встретится препятствие и которые по усмот-

рению апостолического престола должны

будут на основании уважительных причин

изменить или отложить свои обеты.

Ко всему этому, дабы в деле Христовом

ничего не было упущено из относящегося

к тому, мы желаем и повелеваем, чтобы пат-

риархи, архиепископы, епископы, аббаты и

другие, на которых возлагается забота о

душах, тщательно обращались с крестным

словом к своей пастве, заклиная Отцом,

Сыном и Духом Святым, единым, истин-

ным, вечным Богом, королей, герцогов,

князей, маркграфов, графов, баронов и про-

чих вельмож, а также городские коммуны

(communiones civitatum), коммуны сельские

(communiones villarum) и коммуны месте-

чек (oppidorum), чтобы все те, которые сами

лично не отправились на помощь Святой

земле, поставили соответственное число

воинов и взяли на себя необходимые рас-

ходы на три года, каждый по мере сил сво-

их, во отпущение своих грехов, как то вы-

ражено во вселенском послании и как то мы

повторим ниже для большего обеспечения.

Мы желаем, чтобы это отпущение рас-

пространялось не только на тех, которые

доставляют свои корабли, но и на тех, кото-

рые позаботятся выстроить суда для этого

предприятия. Тем же, которые откажутся –

если только могут найтись столь неблагодар-

ные перед Господом Богом нашим, – мы воз-

вещаем несомненно от лица апостольского

престола, пусть они знают, что в последний

день суда они с трепетом дадут нам ответ в

том; впрочем еще прежде того они должны

подумать, с какой совестью и с какой уве-

ренностью они могут положиться на едино-

родного Сына Божия Иисуса Христа, ему же

все предано в руки, если они откажутся в

этом деле служить тому, кто распят за наши

грехи, милостью которого они живут, бла-

годатью которого поддерживаются и чьей

кровью искупляются.

А чтобы о нас не подумали, что мы воз-

лагаем на плечи людей громадную и невы-

носимую тяжесть, сами не желая поднять

для того даже нашего пальца и походя на

тех, которые говорят, как нужно делать, а

сами ничего не делают, мы даем и жертву-

ем на это дело 30 тысяч фунтов, которые

мы могли сберечь от своих крайне умерен-

ных и необходимых расходов, сверх кораб-

ля, уступленного нами крестоносцам, из

Рима и из соседних мест, ассигнуя при этом

Печать Папы Иннокентия III (1198–1216 гг.)

422

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

3 тысячи марок серебра, оставшихся у нас

от благостыни некоторых верных, с тем,

чтобы они были с верностью розданы рука-

ми блаженной памяти аббата и иерусалим-

ского патриарха и магистров храма и гос-

питаля, на пользу и необходимое для той

земли.

Желая также, дабы другие прелаты цер-

кви и все клерики приняли участие в том

же, мы постановили с одобрения всеобще-

го собора, чтобы все клерики, как подчинен-

ные, так и прелаты, представляли в течение

трех лет для вспомоществования Святой

земли двадцатую часть церковных доходов,

через посредство лиц, которые будут назна-

чены апостолическим усмотрением. Но из

этого исключаются те духовные, которые

взяли крест или имеют намерение взять и

лично отправятся в поход.

Мы же сами и наши братья, кардиналы

святой Римской церкви, будем взносить де-

сятую часть сполна; да будет ведомо, что

все обязаны к тому под страхом отлучения,

так что всякий, кто с умыслом прибегнет к

обману, будет отлучен.

Следуя справедливым предписаниям

покойного императора (Фридриха I), мы

даем особенные преимущества крестонос-

цам со времени их отправления в поход; они

пользуются освобождением от всех побо-

ров, налогов и других тягостей; их лицо и

имущество по принятии креста находятся

под покровительством блаженного Петра и

нашим собственным и состоят под защитой

архиепископов, епископов и всех прелатов

церкви; кроме того, назначаются еще осо-

бые защитники, так что их имущество со-

хранится в целости и неприкосновенности

до тех пор, пока не получится верное изве-

стие о их смерти или возвращении, и если

кто-нибудь замыслит против них злое, то

будет остановлен церковным судом.

Если заимодавцы задержат кого-нибудь

из крестоносцев, принуждая внести клят-

венно утвержденные проценты, то мы пред-

писываем с такой же строгостью заставлять

их отказаться от данной им клятвы и от тре-

бования процентов. Если же кто-нибудь из

заимодавцев будет вынуждать силой про-

центы, то мы повелеваем требовать от них

возвращения процентов.

Евреев же предписываем принуждать

светской властью к возврату процентов, и

пока они того не исполнят, всем верным во

Христе прекратить с ними всякое сношение

под страхом церковного отлучения. Тем же,

которые не могут в настоящее время упла-

тить долгов евреям, князья дают надлежа-

щую отсрочку, дабы их не беспокоили про-

центами по принятии пути до тех пор, пока

не придет положительное известие о их

смерти или возвращении. Да будет извест-

но прелатам церкви, что они будут строго

наказаны, если окажут невнимание в суде

крестоносцам и их семействам. Так как кор-

Замок Фридриха Барбароссы в Кайзерсверте

на Рейне. Восстановлен в XIX в.

423

Взятие Константинополя латинами. 1204 г.

сары и пираты (cursarii et piratae) весьма

много препятствуют помогать Святой зем-

ле, полоня и грабя идущих и возвращаю-

щихся оттуда, то мы налагаем узы отлуче-

ния в особенности на их пособников и ук-

рывателей, и угрожаем анафемой всякому,

кто заведомо вступит с ними в торговые

сделки, а правителям городов и местечек

вменяем в обязанность воздерживать и пре-

пятствовать такому нечестию, ибо не оста-

навливать злых людей есть то же самое, что

и покровительствовать им: действия тайной

шайки обременяют совесть того, кто не про-

тивится ее явным преступлениям; мы же-

лаем и повелеваем, чтобы прелаты употре-

били всю церковную строгость против та-

ких лиц и их владений.

Кроме того, мы отлучаем и подвергаем

анафеме тех лживых и нечестивых христи-

ан, которые доставляют сарацинам против

самого Христа и христианского народа ору-

жие, железо и корабельное дерево, а также и

суда или корабли, или служат кормчими на

разбойнических судах сарацин, управляют

их военными машинами или дают им какой-

нибудь совет или помощь в ущерб Святой

земле; имущество таких конфискуется и

сами они превращаются в рабов. Предписы-

ваем повторять такие приговоры во всех при-

морских городах по воскресным и празднич-

ным дням, и недра церкви не разверзнутся

перед ними, если они не предадут в пользу

Святой земли как своего беззаконного стя-

жания, так и самих себя, чтобы быть нака-

занными тем же, в чем прегрешили. Если же

кому нечем будет заплатить пени, то нака-

зать его так, чтобы это наказание отняло у

других смелость к чему-нибудь подобному.

Сверх того запрещаем всем христианам

под страхом анафемы ходить в земли сара-

цин, живущих на Востоке, или плавать на

своих кораблях в течение четырех лет, что-

бы через то оставалось большее число ко-

раблей для желающих отправляться на по-

мощь Святой земле и чтобы лишить сарацин

тех значительных выгод, которые они полу-

чают обыкновенно от торговли.

Хотя на различных соборах вообще зап-

рещали турниры (torneamenta) под страхом

разных наказаний, но так как в нынешнее

время они служат большим препятствием

крестоносному делу, то мы запрещаем их

строжайше на три года под страхом отлу-

чения.

Так как для исполнения такого предпри-

ятия в особенности необходимо, чтобы кня-

зья и христианские народы соблюдали мир,

то мы по настоянию святого Вселенского

собора постановили, чтобы, по крайней

мере, в течение четырех лет сохранился

всеобщий мир на всей земле христианской

и чтобы прелаты церквей склоняли поссо-

рившихся к полному миру или к ненаруши-

мому сохранению перемирия; те же, кото-

рые воспротивятся, будут отлучены лично

и на их владения наложится строжайшее

запрещение, если только обида не будет так

велика, что нельзя было бы радоваться

миру. Если они не уважут церковного на-

казания, то им придется бояться, чтобы цер-

ковная власть не призвала против них свет-

ской власти, как против нарушителей крес-

тоносного дела.

Мы же, вспомоществуемые милосерди-

ем всемогущего Бога и авторитетом бла-

женных апостолов Петра и Павла, властью,

которую нам, хотя и недостойно, даровал

Бог вязать и решить, всем, кто возьмет на

себя труд лично или издержками, даруем

полное отпущение их грехов, в которых они

исповедались с сокрушенным сердцем, и в

воздаяние праведных обещаем вечное спа-

сение как тем, которые приняли не личное

участие, но на свой счет и соответственно

своему имуществу и званию поставили над-

лежащих воинов, так и тем, которые, хотя

на чужой счет, отправились в поход лично.

Мы желаем и соглашаемся, чтобы это от-

пущение, сообразно помощи и благочестию

каждого, распространилось на всех, кото-

рые окажут помощь Святой земле из свое-

го достояния или дадут помощь и совет тем,

которые благочестиво отправятся на этот

подвиг; да послужит оно к их спасению.

Аминь.

Expeditionis pro recuperanda terra sancta

ordinatio.

424

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

Гиббон

сообщает светскость; но они заменялись в

нем мужественностью, высоким ростом,

мускулами атлета и воинственным видом.

Кусок хлеба и стакан воды составляли час-

то его ужин, и если ему случалось есть ка-

бана или козу, то они были убиты им

самим на охоте и изготовлены его собствен-

ными руками. Его увлекательное красноре-

чие умело применяться ко всем обстоятель-

ствам и положениям жизни; он подражал

св. Павлу, но только не своим поведением;

и, если дело шло о том, чтобы причинить

зло, он был смел в составлении планов и

отважно приводил их в исполнение. После

смерти императора Иоанна он удалился во

главе римской армии; проходя по Малой

Азии, он блуждал случайно или с намере-

нием в горах, хотя и был в то время еще

очень молод; турецкие охотники окружи-

ли его, и он оставался некоторое время, доб-

ровольно или против воли, во власти их кня-

зя. Его доблести и его пороки снискали ему

благорасположение его двоюродного бра-

та: он разделял опасности и удовольствия

императора Мануила (преемника Иоанна);

и между тем как этот последний находился

в предосудительных связях с Феодорой, он

успел обольстить Евдоксию, сестру этой

княжны. Евдоксия, пренебрегая приличия-

ми своего пола и своего звания, с гордос-

тью называла себя наложницей Андроника,

и как дворец, так и лагерь были свидетеля-

ми ее поведения. Она последовала за ним в

Киликию, которая была первым театром его

воинской доблести и его неблагоразумия.

Он сильно торопился с осадой Мопсуесты:

проводил дни в отважных приступах, а но-

чью предавался музыке и танцам; труппа

греческих комедиантов составляла ту часть

его свиты, которой он в особенности доро-

жил. Будучи однажды окружен неприятель-

ским гарнизоном, сделавшим неожиданно

вылазку, он своим непобедимым копьем

пробился сквозь густые ряды армянских

полков. После возвращения Андроника в

императорский лагерь, находившийся в

Македонии, Мануил принял его при всех

весьма дружественно, но наедине дал ему

выговор и, чтобы вознаградить или утешить

несчастного полководца, дал ему княже-

ства: Нес, Банизебу и Касторию. Евдоксия

ВИЗАНТИЯ ПЕРЕД

ЗАВОЕВАНИЕМ ЕЕ

КРЕСТОНОСЦАМИ

(в 1781 г.)

Сто лет, от 1080 до 1180 г., а именно в правле-

ние Алексея I Комнина и двух его преемников, Иоанна

(1118–1143 гг.) и Мануила (1143–1180 гг.), были

лучшей эпохой византийской истории: импера-

торы удачного отражали внешних врагов, дер-

жали в страхе самих крестоносцев и смиряли

внутренние крамолы. Но весь этот успех осно-

вывался на личностях правителей, и достаточ-

но было первых пяти лет после смерти Мануи-

ла, чтобы язвы византийского общества, прикры-

ваемые внешним блеском, обнаружились вполне

и сделали понятными легкость завоевания импе-

рии какой-нибудь горсткой латинов.

Личные выгоды и противоположные

страсти смущали иногда братскую взаим-

ную привязанность двух сыновей импера-

тора Алексея Великого (Иоанна и Исаака).

Честолюбие вынудило Исаака Севастокра-

тора бежать и возмутиться; непоколеби-

мость и милости Иоанна Красивого приве-

ли его к подчинению. Заблуждения Исаа-

ка, отца императоров Трапезунда, были

неглубоки и непродолжительны; но Иоанн,

старший из его сыновей, навсегда отрекся

от религии. Будучи оскорблен действитель-

но или воображаемо императором, своим

дядей, он оставил лагерь римлян и перебе-

жал к туркам. В вознаграждение за свое бо-

гоотступничество, он получил руку султана,

титул келеби, или благородного, и обшир-

ные владения; потому в XV в. Магомет II

хвалился тем, что он происходит из фами-

лии Комнинов.

Андроник, младший брат Иоанна, сын

Исаака и внук Алексея Комнина, представ-

ляет собой один из великолепных характе-

ров очерчиваемого нами века, и его похож-

дения могли бы служить предметом весьма

оригинального романа. Он заставил полю-

бить себя трех женщин королевского про-

исхождения, и, действительно, художник,

который захотел бы изобразить идеал силы

и красоты, мог бы избрать его образцом для

себя: он не имел тех приятностей, которые

425

Взятие Константинополя латинами. 1204 г.

сопровождала его повсюду: братья после-

дней, придя в ярость и желая истребить свое

кровное бесчестье, напали внезапно на его

ставку; Евдоксия советовала ему переодеть-

ся в женское платье и спасаться бегством,

но отважный Андроник не хотел последо-

вать подобному совету и расчистил себе

дорогу посреди своих многочисленных

убийц. При этом же случае он обнаружил в

первый раз свою неблагодарность и веро-

ломство; вступив в преступные сношения

с королем Венгрии и императором Герма-

нии, он подошел однажды к ставке импера-

тора с мечом в руках и в подозрительное

время: выдав сначала себя за латинского во-

ина, он сознался, что хотел отомстить од-

ному смертельному врагу и имел нелов-

кость отозваться с похвалой о быстроте сво-

его коня, с помощью которого, говорил он,

можно спастись во всех обстоятельствах

жизни. Мануил скрыл свои подозрения; но

после окончания похода он приказал схва-

тить Андроника и заключил его в одной из

башен константинопольского дворца.

Это заключение продолжалось более 12

лет: не имея сил переносить тишины и ли-

шения удовольствий, он был беспрестанно

занят мыслью о бегстве. Однажды он заме-

тил в углу своей темницы обломанные кир-

пичи; ему удалось расширить проход и от-

крыть сзади темное и забытое убежище.

Захватив с собой остаток пищи, Андроник

влез туда, заложил проход кирпичами и

тщательно уничтожил все следы своего кро-

ва. Стражи, делавшие обход в обычный час,

были поражены тишиной его темницы, рас-

пространили слух, что Андроник спасся, но

неизвестно каким образом. В ту же минуту

дворцовые и городские ворота были запер-

ты; провинции получили строгое приказа-

ние захватить беглеца, а жена его, подозре-

ваемая в содействии к бегству, была заклю-

чена в той же самой башне. Ночью она

думала, что видит перед собой привидение,

но вскоре узнала своего мужа; они делились

пищей, и плодом их тайных свиданий, ос-

лаблявших муки их плена, было рождение

сына. Бдительность тюремщиков, пристав-

ленных к его жене, мало-помалу теряла

свою силу, и Андроник успел бежать, но его

открыли и привели в Константинополь, об-

ремененного двойной цепью. При всей стро-

гости нового заключения он вторично ус-

пел уйти из темницы. Молодой человек,

прислуживавший ему, напоил стражу и при

помощи воска снял форму с ключей: дру-

зья Андроника прислали ему на дне бочон-

ка поддельные ключи со связкой веревок.

Пленник воспользовался всем этим с отва-

гой и с большим благоразумием; он открыл

двери, сошел с башни, укрывался целый

день в кустах, а ночью спустился со стен

дворцового сада. Его ожидала лодка; он за-

шел в свой дом, обнял детей, сбил с себя

оковы и, сев на бегуна, пустился к берегам

Дуная. Когда он прибыл в Анхиалу, город

Фракии, один из его неустрашимых привер-

женцев дал ему лошадей и денег; он пере-

правился через реку, поспешно проехал по

степям Молдавии и через Карпатские горы

и уже находился близ Галича, города Крас-

ной Руси, как внезапно был остановлен

шайкой валахов, которые решились препро-

водить его в Константинополь. Присутствие

духа вывело его и из этой новой опасности.

Под предлогом естественной нужды он со-

шел ночью с лошади, и ему позволили отой-

ти в сторону от отряда. Воткнув в землю

палку, на которую он будто бы опирался,

он повесил на нее свою шляпу и часть сво-

ей одежды, бросился в лес, и валахи, обма-

нутые чучелом, дали ему время добраться

до Галича. Там его приняли весьма хорошо

и препроводили в Киев, местопребывание

великого князя: ловкий грек успел скоро

снискать расположение и доверие Ярослава:

он умел подделываться под нравы всех стран,

и туземцы восхваляли его неустрашимость

и силу, которую он обнаруживал на охоте за

оленями и медведями. Мануил просил рус-

ского князя присоединить свои силы к силам

империи, чтобы сделать вторжение в Венг-

рию. Во время этих важных переговоров Ан-

дроник оказал услуги императору: он обе-

щал особым договором сохранить ему вер-

ность до смерти, и император, со своей

стороны, объявил полное забвение прошед-

шего. Вслед затем он отправился во главе

русской конницы от Днепра к берегам Ду-

ная. Несмотря на свои неудовольствия, Ма-

нуил всегда любил воинственный и свобод-

ный характер Андроника, и со времени на-

426

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

падения на Землин, где последний отличил-

ся, император простил его торжественным

образом.

После возвращения Андроника в отече-

ство его честолюбие возгорелось снова, сна-

чала по поводу своего собственного несча-

стья и наконец в виду несчастья своей стра-

ны. Дочь Мануила была слишком слабым

препятствием для честолюбивых видов кня-

зей дома Комнинов, которые считали себя

более достойными престола: она должна

была выйти за короля Венгрии, и этот брак

был противен надеждам и предрассудкам

князей и знатных. Но когда потребовали

присяги на верность будущему преемнику,

Андроник один поддержал честь римского

имени; он не хотел давать незаконной при-

сяги и громко протестовал против усынов-

ления иностранца. Его патриотизм оскор-

бил императора; но он согласовался с чув-

ствованиями народа, и потому монарх,

удаляя его от себя, оказал ему свою неми-

лость почетным образом, ибо вторично по-

ручил ему начальство на границе Киликии,

с безотчетным распоряжением доходами ос-

трова Кипра. Армяне снова испытали на

себе его отвагу. Его небрежность на этот

раз не сделалась для него плачевной. Ему

удалось обезоружить и опасно ранить од-

ного мятежника, который расстроил все его

планы. Вскоре он сделал и другое завоева-

ние, более легкое и более приятное: он

обольстил прекрасную Филиппу, сестру им-

ператрицы Марии и дочь Раймунда Пуату,

латинского князя, правившего Антиохией.

Из угождения ей, бросив свой пост, он про-

вел все лето за пиршествами и турнирами:

Филиппа, увлеченная любовью, пожертво-

вала для него своей честью, своим именем

и выгодным браком. Гнев Мануила, раздра-

женного таким семейным бесчестием, пре-

рвал наслаждения Андроника: он бросил

несчастную принцессу в слезах и раскаянии

и, сопровождаемый толпой искателей при-

ключений, отправился пилигримом в Иеру-

салим. Его рождение, его великая военная

слава, ревность, которую он обнаруживал

в отношении религии, заставили стараться

привлечь его под знамена креста; он очаро-

вал короля и духовенство и получил на бе-

регу Финикии владение Берит. В соседстве

с ним жила молодая и прекрасная короле-

ва, происходившая из одного с ним народа

и одной фамилии, правнучка императора

Алексея и вдова Балдуина III, короля Иеру-

салимского. Она навестила своего род-

ственника и почувствовала к нему любовь.

Эта королева называлась Феодора; она была

третьей жертвой его обольщений, и ее стыд

был еще более оглашен и представлял бо-

лее соблазна, нежели первых двух. Импе-

ратор, постоянно питавший месть, настоя-

тельно побуждал своих подданных и союз-

ников, которых имел на границе Киликии,

схватить Андроника и выколоть ему глаза.

Палестина не представляла ему более бе-

Применение «греческого огня» в морском бою

византийскими кораблями (греческий огонь –

зажигательный состав, который,

предположительно включал серу, селитру,

нефть, смолу и другие вещества.)

427

Взятие Константинополя латинами. 1204 г.

зопасности; но Феодора предупредила его

и сопровождала в бегстве. Королева Иеру-

салимская являлась на всем Востоке налож-

ницей Андроника, и двое побочных детей

свидетельствовали о ее слабости. Андроник

убежал сначала в Дамаск, и при всем своем

уважении к религии греков он нисколько не

усомнился в чести мусульман, живя с вели-

ким Нуреддином и с Саладином, служив-

шим у него. В качестве друга Нуреддина,

он ходил в Багдад и к различным дворам

Персии; сделав далекий обход вокруг бере-

гов Каспийского моря и через горы Грузии,

он утвердил свое местопребывание в Ма-

лой Азии, у турок – наследственных вра-

гов соотечественников Андроника. Андро-

ник, его наложница и толпа изгнанников,

следовавшая за ним, нашли себе радушный

прием во владениях султана Колонии (Це-

зареи); чтобы доказать ему свою призна-

тельность, он делал неоднократные набеги

на римскую провинцию Трапезунда; при

каждом набеге он приводил с собой боль-

шое число пленных христиан со значитель-

ной добычей. Рассказывая свои похождения,

Андроник любил сравнивать себя с Дави-

дом, который своим продолжительным из-

гнанием успел уйти из сетей злобы. Но царь-

пророк, прибавлял он, ограничивался толь-

ко тем, что прятался на границе Иудеи,

убивал какого-нибудь амалекита и, несмот-

ря на свое печальное положение, грозил ко-

рыстному Набалу; его же набеги были об-

ширнее и делали известным его имя и его

религию по всему Востоку. По определению

церкви Андроник был отлучен от общения

с верующими; впрочем, такое отлучение до-

казывает, что Андроник не отказывался

никогда от христианства.

Он успел спастись от всех тайных и яв-

ных преследований императора; но плен его

наложницы поймал наконец его в сети. Пра-

витель Трапезунда захватил Феодору, иеру-

салимская королева и ее двое детей были

отправлены в Иерусалим, и с того времени

странствующая жизнь Андроника сделалась

мучительной для него. Он начал умолять о

прощении и получил его: ему даже позволи-

ли прийти и броситься к ногам своего госу-

даря, который удовольствовался покорнос-

тью столь гордого князя. Пав ниц перед Ма-

нуилом, он оплакивал свой мятеж со слеза-

ми и рыданиями и объявил, что не встанет

до тех пор, пока какой-нибудь верноподдан-

ный не возьмет его за цепь, надетую на его

шее, и не притащит к ступеням трона; такое

чрезвычайное выражение раскаяния вызва-

ло всеобщее удивление и сочувствие; цер-

ковь и император простили ему его грехи и

его преступления; но Мануил, продолжав-

ший питать к нему недоверие, удалил его от

двора и сослал в Эное, город Понта, окру-

женный богатыми виноградниками и лежа-

щий на берегу Черного моря. Смерть Ману-

ила и беспорядки по случаю несовершенно-

летия его преемника открыли новое поприще

для честолюбия Андроника. Император

Алексей II (1180–1183 гг.), имевший от роду

не то двенадцать, не то четырнадцать лет, не

мог обнаружить ни силы, ни мудрости, ни

опытности. Императрица Мария, мать его,

отдала и себя, и управление своему любим-

цу по имени Комнину; а сестра молодого им-

ператора, называвшаяся также Марией и

бывшая замужем за итальянцем, украшен-

ным именем Кесарь, составила заговор и

наконец произвела восстание против своей

ненавистной мачехи. О провинциях забыли;

столица волновалась, и порочность несколь-

ких месяцев ниспровергла труд целого века

спокойствия и порядка. Гражданская война

возобновилась в стенах Константинополя;

обе партии предались кровопролитию на

площади дворца, и мятежники, загнанные в

церковь св. Софии, выдерживали правиль-

ную осаду. Патриарх употребил все, чтобы

уврачевать общественное бедствие; самые

уважаемые патриоты требовали громко за-

щитника и мстителя своих прав, и все вос-

хваляли таланты и даже добродетели Анд-

роника; в своем изгнании он показывал вид,

что помнит те обязанности, которые налага-

ла на него присяга: «Если безопасность и

честь императорской фамилии угрожаются

кем-нибудь, – говорил он, – то я употреблю

в ее пользу все средства, какими могу рас-

полагать». Он позаботился о том, чтобы в

своей переписке с патриархом и знатными

поместить извлечение из псалмов Давида и

послание св. Павла, и терпеливо выжидал,

когда голос соотечественников призовет его

на помощь отчизне. Когда он отправлялся

428

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

из Эное в Константинополь, его свита, сна-

чала ничтожная, обратилась скоро в много-

численную толпу и наконец сделалась целой

армией; все верили его слову, как он гово-

рил о своей религии и о своей верности.

Андроник сохранил даже чужеземную одеж-

ду, которая своей простотой выказывала его

величественный рост и говорила всем о его

бедности и его изгнании. Все препятствия

исчезали перед ним; он прибыл в пролив

Фракийского Босфора; император вышел из

гавани, чтобы встретить спасителя империи;

ничто не могло оказать ему сопротивления.

Забыли всех любимцев, возвеличенных ми-

лостями императора, и думали только о нем.

Первой заботой Андроника было овладеть

дворцом, поздравить императора, заключить

в темницу императрицу Марию, наказать ее

министра и восстановить порядок и обще-

ственное спокойствие. После того он отпра-

вился на могилу Мануила; было приказано

всем держаться в отдалении; но зрители на-

блюдали за его молитвой и слышали или

думали, что слышат следующее: «Я больше

не боюсь тебя, мой непримиримый враг, ко-

торый преследовал меня, как бродягу, по

всем странам земли. Эта могила заключает

твои останки, и ты не выйдешь отсюда ранее

Страшного суда, когда нас всех воззовет тру-

ба. Теперь моя очередь, я стопчу своими но-

гами и твой прах, и твое потомство». После-

довавшие затем жестокости заставляют ду-

мать, что он действительно мог иметь подоб-

ные мысли; но невероятно, чтобы он выска-

зал свои задушевные мысли уже в первые ме-

сяцы своего управления; он прикрыл свои

намерения личиной лжи, которая могла об-

мануть одну толпу. Венчание Алексея II

произошло с обычной церемонией, и его ве-

роломный опекун, держа в своих руках тело

и кровь Христовы, объявил, что он будет

жить и умирать за своего возлюбленного пи-

томца. Между тем его многочисленные при-

верженцы поддерживали ту мысль, что по-

трясенная империя должна погибнуть под

скипетром дитяти, что государство может

спасти один какой-нибудь опытный князь,

отважный на войне, искусный в науке прав-

ления и наученный превратностью судьбы

искусству царствовать, и что все граждане

должны принудить скромного Андроника

возложить на себя бремя короны. Принуди-

ли даже молодого императора присоединить

свой голос к всеобщему требованию и про-

сить себе соправителя, который вскоре ли-

шит его высокого звания, будет держать в

неволе, и который наконец, оправдает спра-

ведливое замечание патриарха, что Алек-

сея II можно считать умершим, лишь толь-

ко он попадет во власть своего опекуна.

Алексей умер после того, как мать его была

схвачена и казнена. Тиран, очернив честь им-

ператрицы Марии и возбудив против нее на-

родные страсти, приказал обвинить ее и су-

Применение «греческого огня» в сухопутном бою

429

Взятие Константинополя латинами. 1204 г.

дить за преступные сношения с королем

Венгрии. Ее сын, молодой человек, испол-

ненный чести и правоты, выразил свое от-

вращение к такому преступному процессу и

трое из судей поставили совесть выше своей

безопасности; но прочие, подчиняясь воле

Андроника, без всяких доказательств и не

выслушав оправдания обвиненной, осудили

вдову Мануила, и сын ее подписал смерт-

ный приговор. Мария была задушена, тело

ее бросили в море и память ее была оскорб-

лена самым чувствительным образом для

женского тщеславия, ибо из ее прекрасного

лица сделали самую безобразную карикату-

ру. После того не замедлили умертвить ее

сына: его задавили тетивой лука; и Андро-

ник, недоступный чувству сожаления и уг-

рызениям совести, взглянув на труп этого не-

винного юноши, грубо толкнул его ногой:

«Твой отец, – воскликнул он, – был негодяй,

твоя мать распутница и ты сам глупец».

Скипетр Византии был наградой пре-

ступлениям Андроника; он правил около

трех с половиной лет в качестве опекуна и

верховного главы империи. Его управление

представляло странную смесь добродетели

и порока. Когда он следовал своим страс-

тям, он был бичом своего народа и, возвра-

щаясь к рассудку, он делался его отцом. Он

выказал себя справедливым и строгим в де-

лах честного правосудия; уничтожил по-

стыдную и плачевную продажность; умея

различать людей, он делал хороший выбор

и был довольно тверд, чтобы наказывать

виновных, а потому вскоре на всех местах

явились достойные люди. До него обыкно-

венно грабили тех несчастных, которые

претерпевали кораблекрушение, и он унич-

тожил этот бесчеловечный обычай; провин-

ции, столь долгое время угнетаемые и пре-

небреженные, ожили среди изобилия, и

между тем как очевидцы его ежедневных

жестокостей проклинали его, миллионы

людей, живших вдали от Византии, прослав-

ляли счастливое благоденствие его правле-

ния. Марий и Тиберий подтвердили собой

ту древнюю поговорку, что человек, пере-

ходя из изгнания к власти, делается крово-

жадным. Жизнь Андроника подтвердила

справедливость того в третий раз. Он при-

поминал в своем изгнании всех своих вра-

гов и соперников, которые говорили о нем

худо, которые порицали его в несчастье или

которые противились его счастью, и надеж-

да на месть была тогда единственным его

утешением. Избавившись от императора и

его матери, он считал себя обязанным ис-

требить всех, которые ненавидели его или

могли его наказать; и ряд душегубств унич-

тожил в нем всякое сострадание. Чтобы

изобразить его кровожадность, нет надоб-

ности рассказывает о всех жертвах, погиб-

ших от яда или меча, в море или в огне; до-

статочно указать на то, что неделя, в кото-

рую он не пролил крови, называлась

временем счастливых дней в летописях

его жизни. Он старался слагать на законы

или на судей часть своих преступлений; но

личина спала, и его подданные не могли не

узнать наконец виновника своих бедствий.

Благороднейшие из греков и в особенности

те, которые по своему происхождению или

по родству могли предъявить притязание на

наследие Комнинов, спасались из логови-

ща этого чудовища: одни бежали в Никею

или в Прузию, в Сицилию или на остров

Кипр; так как их бегство считалось уже пре-

ступлением, то они присоединяли к нему

восстания и принимали на себя титул им-

ператора. Андроник спасался всякий раз от

кинжала и меча своих жесточайших врагов;

он покорил и наказал города Никею и Пру-

зию; сицилийцы ограничились разорением

Фессалоники; и если мятежники, удаливши-

еся на остров Кипр, были вне преследова-

ний императора, то с другой стороны, та-

кая отдаленность острова была выгодна и

для самого Андроника. Его свергнул с пре-

стола ничтожный соперник и безоружный

народ. Андроник произнес смертный при-

говор против Исаака Ангела, который про-

исходил по женской линии от Алексея Ве-

ликого. Исаак решил защищать свою сво-

боду и свою жизнь: умертвив палача,

исполнявшего предписания тирана, он убе-

жал в церковь св. Софии. Чернь, любопыт-

ная и опечаленная, наполнила мало-пома-

лу храм. Но толпа очень скоро переходит

от плача к брани и от брани к угрозам. На-

чали раздаваться голоса: «Чего мы боимся?

Чего мы подчиняемся тирану? Нас целые

миллионы, а он один: наше рабство осно-

430

Крестовые походы (1096–1291 гг.)

вано на нашем терпении». С рассветом дня

восстание в городе сделалось всеобщим: ов-

ладели темницами; самые спокойные или са-

мые раболепные граждане обнаружили го-

товность защищать свою страну; и Исаак,

по числу второй (1185–1195 гг.), был возве-

ден прямо из храма на престол. Андроник,

считавший себя в безопасности, находился

в то время на восхитительных островах

Пропонтиды. Он вступил в малоприличный

брак с Алисой, или Агнесой, дочерью Лю-

довика VII, короля Франции, и вдовой не-

счастного Алексея; его общество, более со-

ответственное его темпераменту, нежели

возрасту, составляли молодая жена и одна

из самых любимых наложниц. При первом

известии о революции он отправился в Кон-

стантинополь, торопясь наказать виновных

смертью; но он был поражен молчанием

дворца, шумом города и обнаружил беспо-

койство, когда заметил, что все его остав-

ляли. Он обнародовал всеобщую амнистию

в пользу своих подданных: его подданные

смеялись над таким заявлением и говори-

ли, что они не намерены прощать его; он

предложил передать корону своему сыну

Мануилу; но добродетели сына не могли

искупить преступлений отца. Он мог еще

спастись морем, но слух о революции рас-

пространился по всему берегу; с той мину-

ты, как перестали бояться тирана, никто не

оказывал более ему повиновения. Воору-

женное судно овладело императорской га-

лерой; и Андроник в оковах и с длинной

цепью на шее был привлечен к ногам Исаа-

ка Ангела. Его красноречие и слезы сопро-

вождавших его женщин не остановили каз-

ни, и вместо того, чтобы осудить Андрони-

ка законным порядком на смерть, новый

император предоставил его ярости много-

численной толпы граждан, которые по его

кровожадности лишились отца, мужа или

друга. Они вырвали ему зубы и волоса, вы-

кололи глаза и отрубили кисти рук; чтобы

смерть была мучительнее для него, они по-

заботились оставлять промежутки между

различными пытками. Потом посадили его

на верблюда и, не опасаясь, чтобы кто-ни-

будь решился его освободить, возили его с

торжеством по всем улицам столицы, и са-

мая последняя чернь с радостью попирала

ногами величие этого властителя. Осыпав

Андроника бесчисленными ударами и по-

руганиями, они повесили его за ноги меж-

ду двух колонн, наверху которых были по-

мещены волк и свинья; и все те, которые

могли достать его тело, позволяли себе под-

вергать его самой скотской и утонченной

жестокости. Два итальянца, которым он

внушил сожаление или которые были увле-

чены яростью, вонзили ему два меча и ос-

вободили его таким образом от страданий

жизни. Во время столь продолжительной и

мучительной агонии, он произнес только

следующие слова: «Господи, сжалься надо

мной; зачем ты хочешь разбить в куски уже

и без того разломанный сосуд?!»

The history of the decline and fall of the roman

empire. Базель. 1787.

Никита Хониат

смут и внешних войн узурпатора до 1203 г., ког-

да крестоносцы Четвертого похода, соединясь с

венецианцами, нанесли последний удар Византии.

8. До сих пор (то есть до вторжения ла-

тин) речь моя текла свободно и шла торной

дорогой. Теперь же не знаю, что и сказать:

какое может быть расположение духа у

того, кто должен вспомнить об обществен-

ных бедствиях, которыми была удручена

царица городов в правление этих земных

ангелов (автор намекает на фамилию пра-

вившей тогда династии Ангелов)? Я желал

бы описать по достоинству то тяжкое и пла-

См. предыдущее выше.

ОСАДА И ВЗЯТИЕ

КОНСТАНТИНОПОЛЯ

ЛАТИНАМИ. 1204 г. (в 1218 г.)

В шестом отделе своего труда

автор излага-

ет в трех книгах историю правления Алексея III

Комнина (1195–1203 гг.), свергнувшего своего бра-

та Исаака Ангела; первые две книги и семь глав

третьей книги посвящены описанию внутренних