Соловцов А. Жизнь и творчество Н.А.Римского-Корсакова

Подождите немного. Документ загружается.

и Даже (Несколько навязанная ей фа-нтастичёская й

мифологическая часть давит легкий комиам и юмор

гоголевского сккжета значительно более, чем в «Май-

ской ноЧи»

Эти замечания композитора, пожалуй, ие во

всем справедливы. Конечно, фантастическая и бы-

товая линии в «Ночи перед рождеством» не слиты

так таено, как в «Майской ночи». Конечно, верно,

что фантастика в какой-то мере «давит» гоголевскую

юмористичность. Но самая фантастика окрашена в

опере Римского-Корсакова в добродушно-юмористи-

ческие тона, столь характерные для гоголевской

повести о кузнеце Вакуле. Нечистая сила, пред-

ставленная Чертом и его приятелями Солохой и Па-

цюком, не имеет ничего общего, например, со зло-

вещими образами Чернобога и Морены, полных не-

нависти к людям, готовых погубить население це-

лого города. Проказы Черта, укравшего месяц,

чтобы :помешать Чубу отправиться к Дьяку, по су-

ществу, очень невинны.

И в 1музыке нечистой силы мало «демонического».

Когда в начале оперы Солоха, сидя «а крыше и со-

бираясь отправиться в «путешествие» на метле, за-

певает старинную колядовую песню, появляется Черт

и подхватывает ту же песню:

jljtAIiegro assai] Росо meno mosso

Солоха,

Черт

Гг irTj J

Hi .. ка . ну . не ро . кде . ства

В сцене, где нечистая сила пускается в погоню

за Вакулой, мчащимся в Петербург на диканьском

бесе, этот напев становится темой «бесовской ко-

лядки». И эту же песню поет хор, когда показы-

ваются добрые божества Коляда и Овсень. Таким, на

' «Летопись», стр.

170—171.

309

Эскиз декорации IV действия

оперы «Ночь перед рождеством»

работы Н. А. Суворова.

Мариинский театр, 1895 год

первый взгляд неожиданным, тематическим сближе-

нием Римский-Корсаков подчеркивает, что все вол-

шебные события, происходяи^ие в опере,— своего

рода «святочный рассказ», в основе которого лежат

старинные легенды-колядки. На это указывает и

подзаголовок оперы: быль-колядка.

В музыкальной обрисовке Черта, главного «пред-

ставителя» нечистой силы, нет ничего устрашаю-

щего или хотя бы пугающего. Например, в ариозо

первой картины («Обычай старый люди позабыли»)

Черт лредстает перед слушателями отнюдь не как

страшная, а как забавная фигура (хотя мы и встре-

чаем здесь обычные для фантастических эпизодов

корсаковских опер тритоновые интонации). И это

вполне соответствует юмористическому характеру

повести Гоголя.

Как и в ряде других произведений Римского-

Корсакова, колорит волшебности неразрыв.но

слит в «Ночи перед рождеством» со звуковой пей-

зажностью. Опять-таки здесь — полное соот-

ветствие между гоголевской повестью и оперой Рим-

ского-Корсакова.

'310

Замечательно вступление к опере, которое рисует

зимний пейзаж и в то же время ясно говорит слу-

шателю, что перед ним развернутся волшебные со-

бытия. Вступление возникло, «есомненно, под впе-

чатлением известных строк гоголевской повести:

«Последний день перед рождеством прошел.

Зимняя, ясная ночь ^наступила. Глянули звезды. Ме-

сяц величаво поднялся на небо посветить добрым

людям и всему миру, чтобы всем было весело коля-

довать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с

утра; но зато так было ти.хо, что скрыл мороза под

сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа

парубков не показывалась под окнами хат; месяц

один только заглядывал в них украдкою, как бы вы-

зывая Т1ринаряживавшихся девушек выбежать ско-

рее на скрьшучий снег»

Вступление к Oinepe Римского-Корсакова до-

стойно этого замечательного гоголевского описания

зимней ночи. Хорошо сказал о вступлении Б. В. Аса-

фьев: «В холодном воздухе разлита трепетность мер-

цаний и струистость лучей, связующих безбрежное

звездное пространство с -морозной ночной застыло-

стью земли. На фоне тихо колеблющихся звучаний

так рельефно и выразительно скользят красивые

фразы созерцательной валторны и ласкового клар-

нета: тишь и покой, но не мертвенный, не угрожаю-

щий, 'Предвещающий не бури, а жизненную радость,

благодать: веру в жизнь... Звездность неба, мороз-

ность воздуха, серебристость ночного света, искри-

стость снежной пелены — вот что шодслущано ком-

позитором у природы и воплощено в кратчайшей

дивной симфонической поэме вступления к «Ночи

перед рождеством»

Действительно, музыка вступления (рисует и зим-

нюю стужу, 1И зимний -пейзаж («холодные», с фанта-

стическим оттенком, звучания челесты, колокольчи-

ков и арфы, перекличка валторн, скрипок и клар-

' Н. Гоголь. Избранные произведения, стр. 122.

' Б. Асафьев. Симфонические этюды, стр. 100

31;

нета), и 1&апыхивающие огоньки звезд (короткие

«уколы» флейты):

Adagio

Очень интересны впечатления от этой музыки

первых ее слушателей. По воапо,мина»иям В. В. Яст-

ребцева, Римский-Корсаков, собрав нескольких мо-

лодых друзей, сыграл им в четыре руки с Надеждой

Николаевной вступление, не сообщив, что рисует

музыка. В результате обсуждения и споров все слу-

шатели пришли к выводу, что музыка изображает

«ясную, но холодную звездную «очь и безмятежную

тишину» Замысел композитора был тонят, хотя

исполнялось вступление на рояле, и слушатели были

лишены воздействия оркестровых красок!

Фантастика и пейзаж сливаются и в двух музы-

кальных картинах — сценах полета Вакулы в Пе-

тербург и возвращения его в Диканьку. Именно в

эти сцены Римский-Корсаков ввел элементы «сол-

нечной мифологии».

Картина звездного неба, открывающая сцену по-

лета Вакулы в Петербург, по общему настроению и

по изобразительным средствам близка к вступлению.

Звучит и знакомый по вступлению «волшебно-хо-

лодный» мотив, челесты, колокольчиков и арфы.

Звезды собираются в группы на облаках. Начи-

' в. в. Я с т р е б ц е в. Н. А. Римский-Корсаков. Воспоминч-

иня, т. 1, стр. '177.

'312

наются игры и пляски. Мазурка, торжественные

шаги кометы, хоровод, чардаш — вот танцевальные

сцены, которые проходят теред слушателями.

Очень интересно, что Римский-Корсаков в му-

зыке 'сцены шолета Вакулы не создает обычного для

волшебных эпизодов его опер особого фантастиче-

ского колорита, резко противопоставленного музыке

земного мира. Скорее наоборот: не отказываясь от

элементов фантастичности в музыке сцен полета,

Римский-Корсаков вместе с тем сближает ее с

музыкой быта. Мы говорили уже, что тема бесов-

ской колядки — это «алев старинной колядовой

песни. Тема хоровода звезд взята из партии Вакулы,

сравнивающего очи Оксаны со звездами («Черны

очи, словно звезды, ярким светом блещут» — пер-

вая картина оперы). Естественно, что ничего фан-

тастического 'Б теме хоровода звезд нет.

Говоря о плясках звезд, Римский-Корсаков мо-

тивирует свой выбор танцевальных жанров намере-

нием «дать ряд наиболее доступных для понимания

Вакулы танцев, о которых он мог где-либо слыхать,

принадлежа к славянской нации н имея поблизости

польских панов п галицийоких венгров. Этим и объ-

ясняется, почему, например, в «Ночи» звезды пля-

шут хоровод, мазурку и чардаш, но не танцуют

вальса»Опять-таки, показывая царство звезд

сквозь призму восприятия Вакулы, Римский-Корса

ков сближает фантастический мир с миром земным

Впрочем, колорит волшебности ощущается в не

притязательных танцах звезд, сказываясь, преиму

щественно, в инструментовке. Очень изящна легкая

«порхающая» мазурка с прозрачным звучанием

флейты, pizzicato струнных и мягких выдержанных

аккордов фаготов п кларнета. Набегают тучи, звезды

скрываются за облаками. Влетают ведьмы на поме-

лах, колдуны в горшках, котлах и ступах. Среди

них— Пацюк и Солоха. Нечистая сила собралась в

последнюю ночь перед рождеством, чтобы вступить

' В. в. Ястребцев. Н. А. Римский-Корсаков. Воспомина-

ния, т. 1, стр. 341.

'313

в борьбу со светлыми силами. Ведьмы и колдуны

вооружились сковородами, ухватами и пестами и

другими столь же «грозными» орудиями, чтобы «пу-

гать, стращать» Коляду и Овсеня — добрых духов,

которые должны явиться «а рождественской утрен-

ней заре.

Когда показывается Вакула верхом на дикань-

ском бесе, нечистая сила решает помочь товарищу

и помешать Вакуле добраться до Петербурга.

Светлая музыка звезд сменяется музыкой «нечи-

сти», с воем и скрежетом мчащейся за кузнецом.

В выразительной, колоритной картине погони чув-

ствуется тот же сказочный добродушный юмор, ко-

торый окрашивает и повесть Гоголя, и оперу Рим-

ского-Корсакова. Легко можно представить, что Па-

цюк, который, сидя в своем «самолете-горшке, с

улюлюканьем мчится за Вакулой, спустя немного

времени будет уплетать галушки на его свадьбе.

В лаконичной сцене возвращения Вакулы нечи-

стой силы уже нет, проносятся лишь котлы, горшки,

ухваты и метлы, на которых летели колдуны и

ведьмы. Быстро промчался Вакула с черевичками.

Появляются Коляда, в виде молодой девушки в зо-

лотом возке, запряженном вороным коньком, и Ов-

сень, в виде молодого парня на кабане с золотой

щетиной. Слышится хор, славящий Коляду и Овсеня

(на тему колядовой песни, о которой уже говори-

лось). Очень колоритна музыка рассвета (появление

освещенной солнцем Диканьки), с доносящимся

издали колокольным звоном и церковным пением.

Музыка рассвета символизирует торжество

светлых сил.

Нетрудно увидеть, что в борьбе «нечисти» с Ко-

лядой и Овсенем -повторена (правда, в очень упро-

щенном виде) основная идея «Снегурочки». В обеих

операх — столкновение враждебных человеку и бла-

годетельных для «его волшебных сил. Надо доба-

вить, что Коляда и Овсень, как и Ярило,—сол-

нечны е божества древнего славянства.

Развив и дополнив фантастические элементы, на-

меченные Гоголем, Римский-Корсаков в бытовой ча-

'314

Сцена из оперы Н. А. Римского-Корсакова

«Ночь перед рождеством».

Солоха — О. А. Миланская, Дьяк — Н. Н. Середа.

Постановка театра имени С. М. Кирова, 1944 год

сти оперы, так же как и в «Майской ночи», бережно

сохраняет сюжетную основу повести, а по возмож-

ности и сочную гоголевскую речь. Как и в «Майской

ночи», Римский-Корсаков во второй гоголевской

опере придает музыке украинский национальный ко-

лорит введением ряда украинских народных «апе-

вов. Они звучат и в виде цельных мелодий, и в виде

отдельных интонаций.

К «Майской ночи» «Ночь перед рождеством»

близка и обрисовкой действующих лиц. Юмористи-

ческие персонажи очерчены в тоне мягкого добро-

душия. Забавно дуэттино Чуба и слегка подвыпив-

шего Панаса, отправляющихся «а кутью к Дьяку.

Тематическое зерно дуэттино— народная украин-

ская песня «Ой, ру-ду-ду», которая становится в

дальнейшем лейтмотивом Чуба. Хороша сцена у Со-

лохи, особенно разговор с Дьяком, изъясняющимся

привычными интонациями церковных песнопений.

Велеречивые восхваления Солохи, выдержанные в

'315

торжественночраапбвном тоне, сменяются вкрадчи-

вым говорком, когда Дьяк начинает проявлять не-

двусмысленное в'нимание к красоте соблазнительной

вдовы. В фигуре Дьяка, близкого «родственника»

Афанасия Ивановича из «Сорочинской ярмарки»

Мусоргского, заметен сатирический элемент.

В хоровых сценах, так же как в «Снегурочке» и

в «Майской ночи», звучат обрядово-игровые песни.

В «Майской ночи» это песни весенние, в «Ночи пе-

ред рождеством» — рождественские колядки. Среди

них выделяется поэтичная песня «Святый вечер»

(«На лугу красна калина стоит»):

Andante

На лу.гу кра.сна ка.Л11,яа С70.1!т. Свя.тыЛ.ве . чер, свя.тьт**--^.чер

Характеристика ,пышности екатеритииского двор-

ца — эффектный, блестящий полонез, составляющий

музыкальную основу всей сцены посещения дворца

запорожцами и Вакулой.

Лирическая линия, представленная Вакулой и

Оксаной, не достигает, пожалуй, теплоты «Майской

ночи». Оксана жизненнее, музыкально богаче Ва-

кулы. В этом сказалась обычная для Римского-Кор-

сакова особая внимательность к женским партиям.

Кульминации партии Оксаны — две арии (во второй

и в девятой картинах). В первой арии Оксана —

своенравная, капризная ко'кетка, во второй — любя-

щая девушка. В соответствии с этим душевиым

сдвигом меняется характер музыки: прихотливые

фиоритуры первой арии уступают место мягкой пе-

сенности в арии последней картины. Тематическая

основа второй арии — две украинские песни: «Ле-

тела стрела» и «Выйди, выйди, Иваньку». Мелодия

второй из этих песен, как известно, является глав-

ной темой финала первого фортепианного концерта

Чайковского. Но трактовка народного на^пева в кон-

церте Чайковского и в опере Римского-Корсакова

совершенно различная. В концерте он приобретает

энергичный, стремительный характер. А Римский-

'316

Корсаков подчеркивает его задушевность, теплоту.

Свободно развивая избранные темы, он очень орга-

нично сливает их в единую, цельную мелодическую

линию (первые четыре такта приводимого ниже при-

мера выросли 1ИЗ песни «Летела стрела», .следующие

четыре — из песни «Выйди, выйди, Иваньку»):

Andante

doht

м t II

Вряд ли «сть яру . го» т«. »оЛ па , ру . бок,

I ч I I 111 f III II и ^ i I' 1.Ш

что.бы был прш.гож,»!» Bi.»y . Л« «0|, что.вы Т1К, к«к ов,

ба.ло.вал ме-НЯ, чтоб жа.лел ые .яя да лю.бил.

Любопытная особенность «Ночи перед рождест-

вом» — финал оперы (заключение последней кар-

тины) : славословие Гоголю в виде ансамбля Оксаны,

акулы и других персонажей.

Первая постановка «Ночи перед рождеством» со-

стоялась в Мариинском театре 28 ноября 1895 года.

Дирижировал Э. Ф. Направник. Режиссер —

О. О. Палечек. Декорации—-по эскизам М. И. Боча-

рова и других художников. Партию Оксаны испол-

няла Е. К- Мравина, Вакулы — И. В. Ершов, Чуба —

М. М. Корякин, Головы — В. Я- Майборода, Пана-

са — Ф. И. Стравинский, Солохи — М. Д. Камен-

ская, Дьяка — Г. П. Угринович, Черта — М. М. Чу-

прынннков, Светлейшего — И. К- Гончаров.

Непосредственно вслед за «Ночью перед рожде-

ством» Римский-Кор'са'ков создает свою ji^Tyra

оперу — «Садко»., Второй раз обратился Римский-

Корсаков в оперном творчестве к «вольным горо-

дам» Древней Руси.

Тема «вольных городов» заняла немаловажное

•место в русской литературе, в русском искусстве, а

также в русской исторической науке XIX столетия.

Передовые русские художники, передовые ученые-

'317

историки, привлекая внимание русского общества к

жизни «вольных городов», Пскова и Новгорода, пс

существу привлекали внимание к проблеме «вольно-

сти» в более широком значении. От псковской и нов-

городской «вольницы» мысль естественно перехо-

дила к освободительному движению современности.

С передовыми идеями своего времени, несомненно,

была связана «Псковитянка», задуманная в эпоху

общественного подъема щестидесятых годов. Мы

знаем, что н воспринималась она прежде всего как

произведение, вдохновленное «вольнолюбивыми меч-

тами». Нельзя считать случайностью, что и опера-

былина была создана в 'период оживления русской

общественной жизни.

Окончательный план оперы-былины сложился

далеко не сразу, в результате долгих обдумываний,

длительного обсуждения с друзьями —в особенности

с В. В. Стасовым, роль которого в выработке плана

и общего замысла весьма значительна.

Первые мысли о «Садко» как оперном сюжете

относятся к восьмидесятым годам В начале вось-

мидесятых годов Римский-Корсаков имел в руках

либретто «Садко», написанное неким В. Сидоровым,

который в дальнейшем участия в работе над «Сад-

ко» не принимал; либретто Сидорова не удовлетво-

рило Римского-Корсакова и не вызвало у него жела-

ния приняться за оперу на сюжет новгородской бы-

лины.

Много лет спустя, весной 1894 года, Римский-

Корсаков получил другой сценарий «Садко», состав-

ленный Н. Ф. Финдейзеном. И хотя этот сценарий

тоже (не полностью удовлетворил Римского-Корса"ко-

ва, однако «между делом», по его словам, то есть не

прерывая работы над «Ночью перед рождеством», он

начал думать и о «Садко». «Я имел в виду для этой

' «Летопись» очень неполно излагает историю разработки

плана (сценария) «Садко». Гораздо более полное освещение

(в значительной степени на основе архивных материалов) исто-

рии создания «Садко» дает М. О. Янковский в статье «Стасов и

Римский-Корсаков» («Римский-Корсаков. Исследования. Мате-

риалы. Письма», т. I).

'318