Соколов О. Армия Наполеона

Подождите немного. Документ загружается.

SLUZBA II

Планшет 16. Офицер и рядовой 12-го конно-егерского полка 1805 г. Пояснения см. Приложение II. © С. Летин.

SLUZBA II

Глава III Офицеры Империи

войска. Вот какова была «недельная норма» обучения

в Сен-Сирской школе в 1812 г.:

9 часов математики 6 часов физики 9 часов

рисунка 18 часов теоретических знаний по

различным

военным специальностям 18

часов практических артиллерийских

занятий 6 часов

конный манеж 3 часа

взводная школа

Итого: 69 часов '

Следовательно, в среднем по 11-12 часов занятий в

день (в воскресенье, разумеется, не учились), не счи-

тая общих построений, поверок, инспекций и т. д.

Не сразу все наладилось в Сен-Сире, и еще в 1803 г.

отмечались низкий образовательный уровень абиту-

риентов и недостатки в организации занятий. Однако

постепенно удалось хорошо организовать учебный

процесс, и в первые дни 1804 г. начальник школы гене-

рал Беллавен писал Первому консулу, что «школа

прочно сидит в седле»

. Действительно, с этого времени

школа уверенно крепла как в количественном, так и в

качественном отношении. Не последнюю роль сыграл

в этом уже упомянутый нами генерал Беллавен.

Строгий и пунктуальный, придирчивый к малейшим

неточностям в соблюдении правильности ношения

униформы и чистоты оружия, Беллавен был в то же

время по-отечески добр со своими подопечными, и все

они сохранили о своем наставнике добрую память.

Вступив в 1791 г. в возрасте 20 лет в Королевский кава-

лерийский полк, Беллавен, благодаря своей отчаянной ■

храбрости и таланту, за пять лет дослужился до генера-

ла, но 5 июля 1796 г. в битве при Раштадте вражеское

ядро оторвало ему ногу. Бонапарт нашел дело по душе

рано вышедшему из активной военной жизни генера-

лу, и Беллавен полностью оправдал его доверие, заслу-

жив признательность Первого консула и Императора.

Наполеон с пристальным вниманием следил за по-

становкой дела в Сен-Сире и не всегда был доволен тем,

что там происходит. В частности Император постоян-

но стремился к тому, чтобы не дать военной школе

свернуть на путь слишком теоретического, оторванно-

го от реалий обучения, к чему, естественно, тяготеет

всякое образовательное учреждение, предоставленное

само себе. В марте 1809 г. он в очередной раз неожидан-

но посетил училище и разразился длинным раздра-

женным посланием военному министру, в котором

лучше всего видна его концепция подготовки офицер-

ских кадров: «В Сен-Сире всего не хватает. Артилле-

рийским делом не занимаются. У пушек нет отвозов

(см. гл. VI), нет мишеней. Воспитанники не знают но-

менклатуру артиллерийских орудий... Можно всему

обучить этих молодых людей, пока они в школе, когда

они выйдут оттуда, они будут узнавать лишь то, что ле-

жит непосредственно в плоскости их каждодневных за-

нятий. А было бы хорошо для старших офицеров ар-

Марселен Марбо,

полковник 23-го конно-егерского полка. Миниатюра.

На миниатюре, написанной, очевидно, в 1812-1813 гг.,

изображен автор знаменитых мемуаров.

тиллерии, чтобы в армии у них под рукой были пехот-

ные командиры, которые при необходимости смогут

изготовлять артиллерийские заряды, умеют работать

топором и лопатой (имеются в виду инженерные рабо-

ты) и которые могут участвовать в работе по ремонту

пушек, умеют изготавливать картузы, пальники и от-

ливать пули... Я хочу, чтобы готовили не кабинетных

ученых, а молодых офицеров, которые сразу по прихо-

ду в полк будут знать все, что знают старые офицеры.

Пусть г-н министр займется внимательно всеми этими

деталями. Скоро я снова навещу Сен-Сир и, ей-богу,

буду весьма рассержен, если не увижу изменений...»

Специальная военная школа подготовила за время

своего существования в эпоху Консульства и Им-

перии целую плеяду блестящих пехотных и артилле-

рийских офицеров. С 1804 по 1807 гг. было выпущено

1348 суб-лейтенантов для этих родов оружия.

1809 г. - 458

1810 г. - 299

1811г. - 145

1812 г. - 603

1813 г. - 751

1814 г. (3 месяца)- 252

Итого: 3865 офицеров

Всего же с учетом выпуска 1815 г. в эпоху Импе-

рии Сен-Сирскую школу закончили 4101 человек, из

SLUZBA II

Олег Соколов Армия Наполеона

Неизвестный художник. Генерал барон Клеман де ла Ронсьер (1773-1854). Париж, Музей армии.

Генерал Клеман де ла Ронсьер изображен в то время, когда он был начальником Сен-Жерменской военной школы (1809-1813 гг.). Рядом

с генералом в гусарском мундире стоит его адъютант, правее, в каске с красным султаном - курсант в парадной форме. На заднем плане

Сен-Жерменский замок, где располагалась школа.

которых 3338 стали пехотными офицерами, 317 - кава-

лерийскими и 416 - артиллерийскими

. Это был поис-

тине цвет французского офицерского корпуса. Пройдя

две-три кампании, юные суб-лейтенанты, получившие

в школе прекрасное теоретическое и практическое об-

разование, приобретали огромный боевой опыт и ста-

новились действительно мастерами военного дела.

Что же касается отваги на поле боя, лучшее свиде-

тельство этого - цифры потерь, понесенных выпуск-

никами Специальной военной школы: 2/3 суб-лейте-

нантов выпуска 1804-1807 гг. пали на поле брани в

эпоху Империи

Но это не останавливало молодого энтузиазма кур-

сантов Сен-Сира, их пылкого желания броситься в го-

ловокружительные походы Великой Армии. «Школа

сотряслась от тысячекратно повторяемого крика "Vive

l'Empereur!". Офицеры!!! Мы французские офицеры!»

- пишет Гаспар-Ришар Сультрэ отцу, рассказывая о

том, как его друзья со старшего курса встретили свое

неожиданное производство в чин суб-лейтенанта. А на

следующий день он снова пишет: «Со вчерашнего

приказа радость воспитанников не знает предела и

проявляется во всю силу. Ведь они проделают такую

блестящую кампанию! Как я хочу, чтобы она не кон-

чилась до тех пор, пока я не стану офицером!..»

Это

было в мае 1812 г., и большинство этих радостных ве-

селых юношей никогда уже не увидели Франции... И

все-таки с таким же энтузиазмом и пылом уйдут вес-

ной 1813 г. сотни новых выпускников, чтобы устре-

миться в кровавый водоворот безнадежной войны.

Юношеский порыв не мешал им быть отличными

офицерами пехоты и артиллерии. Иная картина

SLUZBA II

Глава III Офицеры Империи

наблюдалась долгое время в кавалерии, и те выпускни-

ки Сен-Сира, которые попадали туда, оказывались не в

лучшем положении. «Наше изучение военного искус-

ства готовило из нас пехотинцев, и мы начинали как

жалкие кавалеристы. Наше обучение происходило под

ударами сабель, от которых редели необученные и не-

ловкие ряды. Нашей доброй воли, нашего энтузиазма

не хватало...»

- пишет выпускник Сен-Сира де Брак,

попавший в легкоконные части и позже ставший зна-

менитым генералом. Действительно, с подготовкой

офицеров для этого рода войск дело обстояло очень

плохо, и фактически кавалерийские командиры вос-

питывались чисто эмпирическим методом. Правда,

еще в эпоху Консульства существовала аппликацион-

ная кавалерийская школа в Версале, но это были ско-

рее «курсы повышения квалификации» для офицеров

и унтер-офицеров кавалерийских полков, к тому же из

рук вон плохо организованные. «Три раза в неделю мы

собирались на гражданском манеже под руководством

знаменитых наездников Жардена и Купе; мы приходи-

ли туда тогда, когда нам заблагорассудится... Три ос-

тальных дня были посвящены военным занятиям...

Как только занятия кончались, капитаны исчезали, и

каждый воспитанник делал то, что ему хотелось.

Согласитесь, нужно весьма большое желание

учиться, чтобы преуспеть в столь плохо организо-

ванной школе...»

Подобное состояние подготовки командных кадров

для кавалерии, разумеется, не могло удовлетворить

Императора, и поэтому в 1809 г. был издан декрет о ак

здании кавалерийской школы в замке Сен-Жермен по

образцу Сен-Сирской, но, разумеется, с учетом специ-

фики своего рода войск. По мысли Наполеона, Сен-

Жермен должен был стать привилегированным учеб-

ным заведением для сыновей дворян и буржуазии, ибо

здесь за обучение необходимо было вносить очень вы-

сокую плату (кроме нескольких курсантов, которых го-

сударство брало на содержание). Униформа воспитан-

ников, так же как и внешний вид школы, должны были

производить впечатление своим блеском. Однако, так

как Сен-Жермен создавался поспешно, добиться этого

полностью не удалось, и Император остался крайне не-

доволен своим внезапным визитом в школу 14 апреля

1812 г. «Несмотря на тщательный присмотр, форма

воспитанников, их личная жизнь, их занятия - все ор-

ганизованно небрежно. Что же касается материальных

условий, которые предлагаются сыновьям лучших се-

мей, оно остается объектом жалоб со стороны заинте-

ресованных лиц»

. Наполеон сместил со своего поста

начальника школы генерала Клемана де ла Ронсьера и

на его место поставил уже известного нам Беллавена в

надежде, что он сможет организовать школу надлежа-

щим образом. Однако времени оставалось уже совсем

немного. Крах Империи увлек за собой и Сен-Жермен-

скую школу. Она закрылась в 1814 г., так и не успев раз-

вернуть свою работу с той эффективностью, которой

ожидал от нее Император. За все время своего сущест-

вования школа выпустила из своих стен лишь 311 суб-

лейтенантов кавалерии

Совсем иную роль сыграло в подготовке офицерско-

го корпуса высшее учебное заведение, которое в общем

не считалось военным. Это была знаменитая Политех-

ническая школа. Созданная в 1794 г. как институт, при-

званный готовить специалистов для всех областей про-

мышленности и техники, Политехническая школа пре-

вратилась в эпоху Империи фактически в военное

учебное заведение. Здесь все напоминало о войне: но-

шение униформы, подъемы в пять часов утра по звуку

барабана. «Наши учителя походили на герольдов, наши

классы - на казармы, наши перемены - на маневры, а

наши экзамены - на военные смотры», - вспоминал

Альфред де Виньи о лицеях эпохи Наполеона, однако

это в равной степени могло быть отнесено и к Политех-

нической школе... Впрочем, ее выпускники формально

не обязаны были идти в армию. Но едва редели ряды

офицерского корпуса в армии, как Император снова

писал военному министру: «Нужно посмотреть, не мо-

жет ли Политехническая школа дать еще пятьдесят

офицеров», и так каждый раз, когда не хватало офице-

ров артиллерии и инженерных войск. В результате сами

воспитанники школы рассматривали ее скорее как во-

енную. «Парижская политехническая школа была в это

время лучшим военным училищем, и военные науки

изучались здесь на чрезвычайно высоком уровне»

, -

писал окончивший ее в 1808 г. Хлаповский, офицер, ор-

динарец Императора. Действительно, естественные и

Э. Детайль.

Воспитанники политехнической школы в

бою за Париж (1814 г.).

SLUZBA II

Планшет 19. Полковник 4-го гусарского полка 1809-1812 гг. Пояснения см.Приложение II. © С. Летин.

SLUZBA II

Г шва III Офицеры Империи

военные дисциплины здесь преподавались виднейши-

ми учеными и прекрасными офицерами. Среди про-

фессоров были такие научные деятели с мировыми

именами, как Монж, Фуркруа, Карно, Тенар, Жюссье и

многие другие. С 1804 по 1813 гг. это высшее учебное

заведение закончили 1380 студентов, из которых около

тысячи (!) стали офицерами, прежде всего артиллерии и

инженерных войск.

Немалую роль в подготовке офицеров для инже-

нерных войск и рабочих рот артиллерии в эпоху На-

полеона сыграла и Компьенская школа искусств и

ремесел, основанная в эпоху Консульства.

Наконец, для подготовки унтер-офицеров была

учреждена соответствующая школа в Фонтенбло.

Все эти меры способствовали значительному повы-

шению военного и общего уровня образования коман-

диров французской армии. Однако, как уже отмеча-

лось, процент офицеров, получивших регулярное воен-

ное образование, оставался весьма скромным и процесс

складывания армии современного типа с командными

кадрами, прошедшими обязательную профессиональ-

ною подготовку в высшем или среднем учебном заведе-

нии, только начался в эпоху Наполеона и был далек от

Совершения в момент падения Империи.

Выпускников лучших военных школ и простых

крестьянских парней, ставших командирами, юных

аристократов из Сен-Жерменского предместья и сы-

новей парижских ремесленников - офицеров Империи

- объединяло одно: беззаветная отвага и культ нести.

«Мы говорили только о будущих победах, -

запоминает лейтенант Мартен о начале трагической

компании 1815 г., - о славе, которую мы добудем, о

повышениях, которые мы получим. Прочь, удоволь-

ствия мирной жизни, - жалкий отдых не для истинных

воинов! Покинуть все: любовь, возлюбленную, - все.

чтобы сражаться!»

Молодому офицеру, для того чтобы

доказать, что он достоин эполет, приходилось

нелегко: «Когда нужно было выбирать позиции для

орудий - рассказывает один из них, - я старался ста-

вить их нарочито близко от неприятеля и в самом

гласном месте. Должен сказать, что чувство, которое

мной руководило, было не желание бить врага, а за-

работать репутацию. Я добился этим способом того,

кто заслужил доверие»

. Иногда желание показать

свою отвагу приводило к бесполезным потерям: «Это

ложное понимание храбрости отняло у Франции не-

мало доблестных воинов, которые погибли без иной

пользы для отечества, кроме той, что они приучали

своих подчиненных презирать смерть и быть в состо-

янии преодолевать все опасности»

. Но «благо той

армии, - говорит Клаузевиц, - в которой проявляется

несвоевременная отвага, - эта буйная растительность,

: на признак могучей почвы. Даже безрассудную сме-

лость, т. е. смелость бесцельную, нельзя ценить низ-

ко: в основе своей она является той же самой душев-

ной силой, только проявляющейся в виде особого ви-

да страсти...»

(см. также гл. XI)

Лучшим свидетельством отваги наполеоновских

офицеров на поле чести являются цифры потерь, по-

несенных командными кадрами в боях. Согласно

подсчетам крупнейших французских современных

историков Лемоншуа, Удайля, Бодинье, от 11,5% до

12,8%, т. е. около 10 тыс. человек, офицеров наполео-

новской армии погибли в боях

. В процентном от-

ношении это значительно выше, чем потери рядового

состава убитыми и умершими от ран (см. гл. II). С

другой стороны, нужно отметить, что потери офи-

церского состава от болезней были гораздо ниже, чем

у рядовых. Командные кадры, по различным данным,

потеряли лишь от 4 до 8% своей численности

умершими от болезней, у рядовых же это число, как

уже отмечалось, составляло не менее 30%. Разу-

меется, сказывались лучшие условия содержания и

лучшие материальные возможности офицеров, но не

только это. Вне всякого сомнения, немалую роль

играл и психологический фактор. Офицеры с большей

стойкостью переносили лишения, а самое главное, до

конца сохраняли товарищескую взаимопомощь. В

тяжелейших условиях отступления из России, когда

солдаты и офицеры находились практически в равных

условиях перед лицом лишений и когда офицерам

приходилось еще чаще, чем обычно, рисковать собой

под пулями, потери рядового и командного состава

оказались, тем не менее, в процентном отношении

совершенно различными. В некоторых полках вокруг

изодранных знамен оставались лишь уцелевшие

офицеры с горстью унтер-офицеров и солдат. 4-й

линейный полк под командованием полковника

Фезенсака является характерным примером. Из трех

тысяч солдат и унтер-офицеров этой части,

перешедших Неман (с основной массой войск или

позже в числе подкреплений), вернулись не более 300,

а из 109 офицеров -49, т. е. в строю осталось только

10% рядовых и 45% офицеров (в 4,5 раза больше!). И

это несмотря на то, что среди 49 вернувшихся

офицеров 35 были ранены, причем многие

неоднократно!

Ужасные потери этого трагического

похода, не помешали офицерам сохранять свою

преданность Императору и желание сражаться до

конца: «Для первой кампании мне досталась слишком

жестокая, но от этого мое удовольствие начать новую

будет не меньшим», - писал домой молодой офицер

после войны 1812 г.

Наполеон делал все, чтобы поощрить эти качества

своих командиров. Впрочем, для того чтобы заслу-

жить награду, простой отваги было мало: она в напо-

леоновской армии была разменной монетой. Импе-

ратор «мало обращал внимания на обычную храб-

рость, - писал генерал Рапп, - он рассматривал ее как

нечто само собой разумеющееся, однако он ценил

SLUZBA II

Олег Соколов • Армия Наполеона

Э. Детайль. Офицеры гусарских полков.

истинное бесстрашие и к тому, кто обладал этим ка-

чеством, он подходил с совсем иными мерками, чем к

обычным людям»

. А когда кто-то из высокопос-

тавленных чиновников заметил ему, что Император,

повышая в чине отважных солдат, забывает хороших

офицеров тыла, Наполеон ответил: «Я плачу за кровь,

а не за чернила!» Порой свои повышения и отличия

офицеры получали прямо на поле боя. «Солдаты Нея

и дивизии Гюдена, генерал которых пал в бою,

построились среди трупов своих товарищей по

оружию и тел русских солдат, среди разбитых

деревьев, на земле, перепаханной ядрами и утоп-

танной ногами сражавшихся, на клочках изодранного

обмундирования, среди перевернутых повозок и

оторванных членов... Но все эти ужасы он заставил

померкнуть перед славой. Поле смерти он превратил

в поле чести... Его видели последовательно окружав-

шим себя каждым полком, как семьей. Он спрашивал

громким голосом офицеров, унтер-офицеров и солдат,

узнавал, кто самый храбрейший из храбрых, и

награждал его тотчас же. Офицеры указывали, сол-

даты одобряли, Император утверждал»

. Так, без

справок, аттестаций и характеристик на залитом

кровью, еще дымившемся поле битвы солдаты ста-

новились офицерами, офицеры - генералами.

В храбрости и самопожертвовании, неразрывно

связанных с высоким чувством чести, Наполеон, од-

нако, видел нечто большее, чем необходимое качест-

во отряда воинов-профессионалов. Здесь мы вплот-

ную подходим к одной из важнейших тем истории

Империи: социальной значимости армии и прежде

всего офицерского корпуса в наполеоновской схеме

общества. В воинском, рыцарском духе Император

искал моральный стержень общества. «Нельзя,

чтобы знатность происходила из богатства, - гово-

рил он Редереру, видному политическому деятелю

эпохи Республики и Империи. - Кто такой богач?

Скупщик национальных имуществ, поставщик,

спекулянт, короче, - вор. Как же основывать на бо-

гатстве знатность?» Но если знатность не базирова-

лась отныне на происхождении из благородного рода,

как при Старом порядке, и не на миллионном счету в

банке, как в буржуазном мире, то на чем же? Кровь,

пролитая на поле сражения, самопожертвование во

имя общего блага, воинская честь отныне должны

были стать, по мысли Императора, основой для новой

элиты. «Быть офицером - это значило тогда быть

знатным, перед воинским мундиром все склонялось, и

перед воинской славой меркло все остальное...»

справедливо отмечает мемуарист. Концепция

Наполеона раскрывается в полной мере в на-

ставлениях, предназначенных для военных школ

Императорской Франции. В регламентах парижских

коллежей, Сен-Сира и Пританея, преподавателям

указывалось, что «во время занятий они должны де-

лать все необходимое, чтобы направлять воспитан-

ников к любви к добродетели, справедливости и Оте-

честву». Те же самые мысли мы находим не только в

занятиях с будущими офицерами, но и во всех речах,

которые руководство военных школ произносило по

разным поводам. Во всех этих речах постоянно обы-

грывается тема «чести»: она представляется одним из

самых главных качеств, свойственных воину, который

является более, чем любой другой француз, бла-

городным и знатным человеком (homme de qualite),

социальным образцом. Добродетель состоит прежде

всего в отваге, которая со спокойствием встречает

опасность. Однако отвага - не врожденное качество.

Если она встречается в определенных слоях общества,

то это потому, что она является продуктом всего

комплекса обучения в этих слоях общества, призван-

ного создать существо высшего порядка. «Чтобы до-

биться этой твердости души, которую ничто не сму-

щает», молодой человек должен постоянно бороться

со своими страстями. Он должен избегать лжи,

скрытности, пристрастия к деньгам и чрезмерного

честолюбия. Для истинного храбреца не представляет

сложности «пожертвовать во имя предмета своей

веры добро и богатство, но он готов принести в

жертву и самое ценное, что дала ему природа». «На-

стоящая честь - это не только величие отваги, которая

заставляет нас идти навстречу всем опасностям, но

это и строгость нравов, которая удерживает нас в

SLUZBA II

■

Глава III

Офицеры Империи

нашем долге. Ее храм - твердая душа, ее святилище -

чистая совесть, ее вера - следование добродетели»...

«Настоящие честь и отвага - это не кровавая ярость,

истинный гражданин погибает в бою во имя пользы

Отечества, и его храбрость страшна только для врагов

государства и монарха»

Во всех этих речах понятие чести раскрывается та-

ким, каким его видели певцы средневекового рыцар-

ства - Шателлен, Филипп де Мезьер, де ла Марш - и

таким, каким его описывали военные деятели XVI в. -

Монлюк и Гез де Бальзак. Знаменитый голландский

историк-медиевист начала XIX в. Иоган Хейзинга в

своем шедевре исторической мысли «Осень

Средневековья» так характеризует понимание

средневекового рыцарского идеала: «...рыцарскому

идеалу было присуще - и теоретически, и как некий

стереотип - сознание того, что истинная аристо-

кратичность основывается только на добродетели и

что по природе своей все люди равны»

. Однако в

обществе Старого Порядка воинская элита сформи-

ровалась еще в незапамятные времена. Она стала чи-

сто наследственным институтом, и, признавая ра-

венство всех людей перед Богом, средневековая знать

и вельможи XVI-XVII вв. образуют замкнутую касту,

почти непроницаемую для простолюдинов. Наполеон

дает шанс вернуться к истокам и открывает

возможность для всех без исключения тяжелыми

ударами меча выковать свой дворянский герб.

«Когда кто-нибудь испрашивал у Императора ми-

лость, будь то на приеме или на воинском смотру, он

обязательно задавал вопрос просителю, был ли тот

ранен? Он считал, что каждая рана - это часть дво-

рянского герба. Он почитал и вознаграждал подобную

знатность»

, - говорит Рапп. «Действительно

благородным является тот, кто идет под огонь, - со-

вершенно однозначно высказался Император в раз-

говоре со своим адъютантом Гурго. - Я отдал бы мою

дочь за солдата, но никогда - за администратора... Я

могу любить только воинов»

Нужно сказать, что деятельность Наполеона в этом

направлении увенчалась успехом. Построенное им

общество не было военной диктатурой в вульгарном

смысле этого слова, когда у власти находится клика ге-

нералов или полковничья хунта. Изучение нотаблей

Империи, осуществленное Бержероном и Шоссина-

Ногаре

, представленное в их солидных монографиях,

показывает, что военные занимали относительно

скромное место в ряду высших государственных чи-

новников, аппаратах министерств и префектур. Им-

ператор никоим образом не стремился заполонить все

высшие посты людьми в ботфортах. Однако несмотря

на то, что гражданское управление оставалось в руках

специалистов своего дела из штатских, общество все

было насквозь пронизано воинскими идеалами. Из

рапортов префектов следует, что «военные пользу-

ются уважением публики», что «офицеры, выполняя

свои функции с умом и высокими моральными каче-

ствами, вызывают всеобщее почтение»

и т. д. Рав-

ным образом, анализируя списки парижан, добро-

вольно записавшихся на службу в эпоху Империи,

Бержерон показал, какой притягательной была армия

для населения и сколь сильно молодежь из буржуаз-

ных семей мечтала стать офицерами. Во всех граждан-

ских церемониях военные занимали почетные места,

и генерал, командующий округом, пользовался теми

же почестями, что и префект департамента. Конечно,

не всем гражданским чиновникам это нравилось.

Префект Меца пишет в 1807 г.: «Нужно находиться в

городе, таком как этот, чтобы составить себе истин-

ную картину того, насколько трудно гражданским бо-

роться с многочисленными претензиями военных,

которые возникают по любому поводу»

Наполеону во многом удалось реализовать чаяния

солдат и офицеров эпохи кризиса Революции. По

мысли Ж. П. Берто, крупнейшего специалиста в об-

ласти истории армии эпохи Революции и Империи:

Миниатюра. Офицер 4-го гусарского полка (ок. 1810 г.).

«Новое общество... должно было строиться не только

на денежном богатстве и земельной собственности, не

на количестве клиентелы и слуг. Оно должно было

быть движимо самопожертвованием во имя общего

дела, которое никогда не является суммой эгоизма

отдельных личностей... Честь - понятие, в котором

сублимировалась жертвенность во имя нации,

олицетворяемой Наполеоном, - должна была стать

отныне не только стержнем для элиты... Офицеры

должны были с помощью унтер-офицеров донести ее

до рядовых»

SLUZBA II

Глава III Офицеры Империи

Эти принципы построения государства нигде не

были теоретически сформулированы Наполеоном. Он

был практик и делал то, что было необходимо, по его

мысли, в данный момент сначала для Франции, а

потом для многонациональной Империи. Но,

сознательно или бессознательно, Император

стремился возвысить элиту духа и самопо-

жертвования - новое рыцарство в полном смысле

этого слова. Несмотря на то, что не все, к чему он

стремился, было достигнуто, результат был, без

сомнения, очевиден. Империя Наполеона, несмотря

на свою относительно свободную «рыночную»

экономику и оформленную правом частную соб-

ственность, в значительной степени не являлась

государством буржуазным.

В современной Франции, особенно в среде денеж-

ной и интеллектуальной элиты, Наполеон не слишком

популярен, и это несмотря на то что он создал кодекс,

лежащий в основе современного французского

законодательства, административную структуру,

систему высшего и среднего образования и т. д.

Неприятие Императора буржуазными элитами вполне

понятно. Хотя обычно это мотивируется тем, что

Наполеон - «диктатор», что он «душил свободу

самовыражения независимого индивидуума», про-

блема здесь гораздо глубже. Сознательно или бессоз-

нательно, эти люди чувствуют, что государство На-

полеона - это не страна, где господствуют биржевые

дельцы и спекулянты, это мир, где доминировала

элита меча. Именно она определяла вкусы, нравы и

ценности общества. В этом смысле государство На-

полеона, несмотря на его развитую экономику и пе-

редовую науку, как это ни парадоксально звучит, -

государство еще более «старого порядка», чем доре-

волюционная Франция. По своим моральным цен-

ностям оно было ближе к суровым рыцарям времен

Филиппа Августа, чем к придворным кавалерам Лю-

довика XVI.

Необходимо отметить, что эта знать воителей

никоим образом не исключала высокий интеллект, а

наоборот, культивировала его. Покрытый ранами

полуграмотный рубака, конечно, пользовался ува-

жением, но имел мало шансов подняться к вершинам

иерархии. Император всеми способами стремился

пополнить ряды высших чинов не просто отважными

людьми, но и людьми высокообразованными. «За

отечество, науки и славу», - было на-

чертано на знамени Политехнической школы, и этому

девизу следовали лучшие представители

французского офицерского корпуса. «Сейчас мы

начинаем дифференциальные и интегральные ис-

числения, мы погрузимся в физико-математические

науки. Я хочу работать как одержимый

», - с

юношеской восторженностью пишет молодой курсант

Сен-Сира; а офицер-ординарец (officier d'or-donance)

Наполеона поляк Хлаповский, с благоговением

вспоминал о времени, проведенном в Поли-

технической школе и о уровне образованности ее

воспитанников: «Легко понять, что молодые люди,

столь занятые науками, не очень много думали о

светских развлечениях и, как я уже отмечал, на пе-

ременах говорили только на военные темы, разви-

ваясь таким образом и увеличивая свои знания»

Впрочем, в этом глубоком уважении к наукам тоже

нет ничего принципиально нового по сравнению с

упомянутыми выше идеалами средневекового ры-

царства. «Согласно житию маршала Бусико, одного из

наиболее характерных выразителей рыцарских

идеалов позднего Средневековья, две вещи были

внедрены в мир по Божьей воле, дабы подобно двум

столпам поддерживать устроение законов Божеских и

человеческих;'без них мир превратился бы в хаос. Эти

два столпа суть "рыцарство и ученость, сочетающиеся

во благо друг с другом"»

Итак, офицер Наполеона - это опытный, зака-

ленный в боях командир, мужчина зрелого возраста,

прошедший суровую школу войн и походов, про-

фессионал своего дела, учитель и старший товарищ

для своих солдат, он еще и представитель нового

рыцарства, опора общества, его моральный стер-

жень и элита. Конечно, не все были такими, но к это-

му стремились, и как не вспомнить в заключение этой

главы характеристику, которую дал генерал Фуа этим

людям: «Наши армейские офицеры, и особенно

пехотные, сверкали чистотой и славой. Доблестные,

как Дюнуа и Лагир, привыкшие к лишениям и не

поддающиеся усталости, потому что они были сыно-

вьями пахарей и ремесленников, они шли во главе

своих рот и первыми бросались в битву или на штурм.

Их существование было соткано из непрерывных

лишений, но, далекие от тщеславия генералов и

опьянения солдат, эти мученики патриотизма жили

той духовной жизнью, которая сгорала в служении

долгу»

MarmontA.-F.-L.-V. Memoires de 1792 а 1841. P., 1857, t. 2, p. 146.

Волков С. Русский офицерский корпус. М, 1993, с. 269.

Girard E.-F. Cahiers du colonel Girard (1766-1846). P., 1951, p. 234. Целорунго Д. Офицерский корпус русской армии эпохи 1812 г.

Desbceufs Ch. Souvenirs du capitaine Desboeufs. P., 1901, p. 211.

по

формулярным спискам. Источниковедческое исследование. Ав-

...„„. . . , ... , ,. . , „ тореферат на соискание кандидатской диссертации. М, с. 13.

" L Ofticier rrancais des ongines a nos jours. Sous la direction de С „.„,.., ,

Croubois. Saint-Jean-d'Angely, 1987, p. 147. Foy M.-S. Histoire de la guerre de la Pemnsule. Bruxelles, 1827,1.1, p. 71 —72.

Bodinier G. Les officiers de l'armee royale combattants de la guerre "

FaIlou L

La Garde

Imperiale. P., 1901, p. 362-363.

ilndependance des Etats-Unis. De Yorktown a l'an II. Chateau de Vin-

Frenilly F.-A.-F Souvenirs du baron de Frenilly, pair de France, pub-

:ennes. 1983, p. 53-113. lies avec introduction et notes par Arthur Chuquet. P., 1909, p. 332.