Соболева М.Е. Философия как критика языка в Германии
Подождите немного. Документ загружается.
та
ции вообще могла состояться и
имела бы смысл, эти
«очевидностИ»
в
сегда уже должны быть признаны
участниками
дискурса.
Трансцендентальную
языковую игру
аргумента
ции Апель характе
р
из
ует как «метаинституцию»
(Metainstitution) всех
возможных чело
ве
ческих институций и нывает ее
«жизненным
элемент
ом» любых, в
том числе философских, аргументов
( «Das Problem der
philosophischen
Le
t
ztbegrndung . .. »: 76). Это означает,
что для
человека как
говоря
щего и действующего существа
невозможно находиться вне
языковой
и
гры аргументации. Никто не может войти или выйти из
трансцен
д
ентальной языковой игры аргументации
так же, как это
допускают
любые эмпирические языковые игры, включая
и такие
институции,
как «формы жизни». Из трансцендентальной языковой игры аргумен
т
ации человек может выйти либо в результате самоубийства,
либо це
ной
утраты самоидентификации с рационально действующим
субъ
ектом
- например, в ходе патологических процессов параноидально
аутичного саморазрушения (Там же). Как полагает Апель, человек
как Ното sapiens, обладающий коммуникативной компетентностью,
необходимым обром конституирован как существо, которое «всегда
уже» отождествило себя с коммуникационным сообществом и импли
цитно признало его правила.
Таким обром, сущность философского «окончательного обосно
вания» знания сводится здесь к рефлективной аргументации, кото
рая покывает, что нельзя принять практическое решение ни «за»,
ни
«против»
существования правил трансцендентальной языковой иг
ры, не предпослав уже эти правила. Обоснование значимости позна
ния должно включать в себя исследование феноменов, очевидных для
сознания отдельных компетентных субъектов познания (как репре
зентантов трансцендентального субъекта познания вообще), а также
трансцендентальных правил аргументации, благодаря которым эти
феномены получают статус «парадигматических очевидностей», т. е.
приобретают
интерсубъективную значимость как «субъективные сви
детельства объективной значимости» (Там же: 51).
Отношенuе унuверсальной u тнсцендентальной nг
атии
nринциnу uбuuза. «Сильная» и «слабая» вер
сии
трактовки понятия
«трансцендентальный» формируют рлич
ное
отношение к проблеме фаллибилизма в отношении познания.
98
9
8
Флибилизм подрумевает принципиьную подверженность рума ошиб
кам
. Принцип флибилизма
впервые был сформулирован ч. Пирсом. Исполь
зуя
его, К. Поппер выдвигает
в своей программе «критического рационизма.
(в
.Логике исследования.)
тщис о невозможности философского «окончатель
ного обоснования.
познания. Вслед за ним этот тезис отстаивают В. В.
Бартли,
х. Альберт, г. Рницкий, предлагая в качестве ьтернативы программе «окон
чательного обоснования. программу неограниченной рационьной критики. Так,
Бартли проповедует «панкритический рационизм •. х. Альберт критикует пред-
321
А
пель отдает приоритет принципу
«окончательного
обоснованию> пе
ред принципом фаллибилизма, а фаллибилизм интерпретирует как
принцип «критической про верки аргументов» (Там же: 46). Как
он
полагает, принцип фаллибилизма и производный от него принцип все
объемлющей критики предполагают трансцендентальную языковую
игру аргументации в качестве своего условия. Другими словами, со
мнение и критика в пределах любой языковой игры, включая фило
софскую, имеют смысл только в том случае, если они сами базируются
на несомненных парадигматических очевидностях (Там же: 57-59). Ра
циональными и законными как принцип фаллибилизма, так и принцип
критики, следовательно, могут быть только тогда, когда они заранее
ограничены относительно сферы своего действия так, что, по край
ней мере, те очевидности, на которых они сами основываются, застра
хованы от возможной критики. В противном случае не исключается
применение принципа фаллибилизма по отношению к самому себе и
тогда возникает ситуация, аналогичная сформулированной в апории
«Лжец».
Положительное значение принципа флибилизма Апель видит в
том, что он легитимирует попытки подвергать сомнению любое выска
зывание и тем самым служит стимулом для рвития науки. В этом
смысле его можно рассматривать как «принцип улучшения знания»
или «принцип мелиорации». Однако для конструктивного применения
этого принципа слеет рличать уровень «предметной» рефлексии
донаучных и научных языковых игр, с одной стороны, и уровень фи
лософской рефлексии о структуре языковых игр вообще - с другой.
Поскольку для каждого уровня рефлексии существует свой на
бор «парадигматических очевиостей», соответственно этому ограни
чивается сфера возможности их критической проверки (например, в
форме фальсификаи). Так, применение принципа флибилизма на
уровне философского дискурса об условиях возможности и значимо
сти консенсуса о языковых значениях предполагает, что «существуют
пресуппозиции (Prasuppositionen) использования понятий, в которых
невозможно сомневаться: другими словами, (существуют) масштабы
или нормативные условия возможности сомнения, критики и опровер
жения в смысле трансцендентально-прагматического окончательного
обоснования теории познания и науки».
99
Это означает, что тезис об
Apriori языковой игры неограниченного сообщества, по мнению Апе-
ложенную Апелем концепцию и противопоставляет ей «трилемму Мюнхаузена.,
согласно которой всякое «окончательное обоснование. ведет к трем случаям оши
ки:
либо к бесконечному регрессу; либо к логическому кругу в деКТИВ
НО
М обос
новании; либо к проиэвольному обрыву процесса обоснования [Albert 1968].
99
Аре! к.-о. Fallibilismus, Konsenstheorie der Wahrheit und Letztbegriindung [Аре!
1988: 83-84].
322
ля, «окончательно. обосновывающ
ий возможность познания,
не мо
жет быть фаллибельным. Оспарива
я его, даже тот,
кто придержива
ется принципа фаллибилизма, вступи
л бы в «пе
рформативное проти
воречие. с самим собой, так как при
этом он, утвержд
ая нечто, выска
з
ывал
бы одновременно
сомнение в том, выражает ли
он в
настоящий
м
омент некое мнение.
В Qтличие от Апеля Хабермас убежден в том, что
принцип фалли
бил
изма универсален, т. е. имеет неограниченную
сферу
прим
енения,
и распространяется не только на выскывания опытн
ых
наук, но и
на
философские высказывания.
1
ОО Это имеет несколько
объяснений:
п
режде всего «трансцендентальное. он трактует не в хе
Канта, а в
хе
Витгенштейна, и тем самым квазитрансцендентальными черта
ми наделяются конкретные, ситуированные в пространстве и
времени
«формы
жизни., в рамках которых посредством специфических
для
ни
х ценностей, интересов и способов действий формируются
соответ
с
твующие модусы возможного опыта.
Поскольку трансцендентальные правила не являются более чем-то
интеллигибельным вне мира (как это было у Канта), а, бучи вопло
Iценными в структурах конкретных исторических сообществ, имеют
начало во времени и ограничены в пространстве, то от обусловленно
го ими опытного знания невозможно требовать всеобщности и необ
ходимости, т. е. объективности и абсолютной истинности. Признание
историчности обусловливающих познание структур выступает, следо
в
ательно, аргументом в пользу тезиса о его принципиьно фли
бельном характере.
Слеющий аргумент в пользу фаллибилизма связан с характером
человеческого познания. Объективный мир открывается человеку в
процессе взаимодействия с ним: в ходе практического опыта форми
руется понятие о действительности. С точки зрения универсьной
прагматики важно, что действительность не есть результат ее пассив
ного отображения сознанием,1
01
она предстает как результат интел
лектуьной переработки тех сопротивлений и ограничений, которые
объективный мир накладывает на способы решения проблем и тем са
мым на процессы обучения.
Познание Хабермас характеризует как когнитивное поведение, на-
lОО
Слеет заметить, что под флибилизмом Ю. Херм «ни в коем случае
не
понимает ту или иную версию
претенциозной
попперовской теории., а имеет в
в
иду «простое
грамматическое положение вещей. (Entgegnung»: 350).
101
Заметим в связи с этим, что Ю. Хабермас критику репрезентатив
ную модель
п
ознания, поскольку она, во-первых, представляет
«истинностное»
или «верита
тивное бытие» (d veritative Sein) фактов
простое отображение
действитель
н
ости и тем самым приравнивает факт к существованию предмета [Haberm 2001:
18] . Ввторых, статичное отношение между обром и отобр
мым должно ис
кл
ючать динамику приращения знания: [Haberm 1999: 36].
323
правленное на решение проблем, делающее возможными процессы обу
чения, корректирующее ошибки и опровергающее возражения [Haber
mas 1999: 36]. Если рассматривать познание как функцию таких слож
ных связей, то видно, что оно включает в себя не только реактивный
по своему характеру опыт восприятия, но и конструктивный элемент
проектировая действий, интерпретации результатов и оправдания
суждений. По мнению Хабермаса, именно неррывная связь пассив
ного опыта и активного конструирования объясняет фаллибельный
характер знания: «Только лишь конститутивный вклад наших опера
ций в знания объясняет, почему расширение знания должно проходить
через шлюзы перманентной ревизии имеющегося знания и почему так
же хорошо обоснованное знание может оказаться ложным. [Habermas
1999: 43-44].
Процесс накопления знания Хабермас представляет как взаимодей
ствие между открывающими мир базовыми теоретическими понятия
ми и теми понятиями, которые формируются в ходе обучения. При
этом сохраняется «трансцендентальное различие. между существую
щим независимо от человека объективным миром и действительно
стью, представляющей собой коррелят человеческого познания, или, в
другой терминологии Хабермаса, между «миром. и «встречающимся
внутри мира., которые он характеризует как «сумму познаваемого. и
«сумму познанного •. Начьная система теоретических понятий вы
полняет трансцендентальную функцию в познании, так как она делает
возможными процессы обучения, но поскольку процессы обучения, по
мнению Хабермаса, могут привести к реинтерпретации даже осново
полагающих понятий, то любое знание остается фаллибельным.
Фудамеmалиэм и аmифудамеmалиэм в обосоваии
воэмососmи noэаuя. С позиций «сильной. версии трансцен
дентализма, признающей примат принципа «окончательного обосно
вания. перед принципом фаллибилизма, Апель на протяжении долго
го времени критиковал Хабермаса за то, что выдвигаемая им концеп
ция основывается на «принципиальной контекстуальности, историз
ме и ограниченности необходимых условий коммуникации (и в этом
отношении также аргументационного дискурса). 1
0
2 и, следовательно,
не может предоставить надежный бис для обоснования критической
теории познания.
Кроме Апеля подобный упрек Хабермасу выскал г. Шнедельбах
в
своей рецензии на «Теорию коммуникативного действия., где отме
тил, что «теоретик обязательно должен привносить безусловные мас
штабы критики; он никогда не сможет извлечь их из своего предмета
102
А
р
е
!
к.
-
о. Normative Begrndung der .kritischen Theorie. durch Rekurs auf
lebensweltliche Sittlichkeit? Ein transzendentalpragmatisch orientierter Versuch, mit
Haberm gegen Haberm zu denken [ApeI 1998: 6751.
324
н
а
пути гипотетического конструирования правил. То , что
К.-О. Апель
т
ак
настойчиво придерживается
своей програм
мы трансценденталь
н
ой
прагматики, является поэтому
не случайным. Критическая
без
у
сло
вность без фундаментализма - это цель,
которую поставил
перед
с
обой ХабермаСj но можно вырить сомнение в том,
достиг ли он ее»
(Schndelbach. ansformation: 34).
Предлагаемые Апелем и Хабермасом стратегии
обоснования по
з
нания, возможность которого они оба связывают с возможностью
«обоснования нормативных
масштабов»
теории аргумента
ционного
дискурса, можно охарактеризовать как «фундаментализм»
и «анти
фунда
ментализм». Ресурсы взаимопонимания, на которых основыва
ется аргументационный дискурс, первый находит в «бесспорно
универ
сальн
ых предпосылках взаимопонимания» неограниченного коммуни
кативного сообщества (Normative Begrndung ... »: 653), второй - в
фоновых ресурсах взаимопонимания, предоставляемых исторически
ограниченными формами жизненного мира [Habermas 1999: 97-101].
При этом, с точки зрения Апеля, непонятно, как основанный на «анти
фундаменталистских» предпосылках вариант теории дискурса, пред
лагаемый универсальной прагматикой, может претендовать на норма
тивную универсальность (Normative Begrndung . .. »: 657). Хабермас
со своей стороны многократно и на протяжении многих лет нывал
излишними и ненужными попытки придать выскываниям филосо
фии трансцендентьный статус.
Дискутируя с Апелем по этому пово, Хабермас утверждает, что
«претензии на обоснованность варьируются в зависимости от форм
и контекстов аргументации [ ...
1
Для обоснований есть всегда только
одно-единственное место. Не существует метадискурсов в том смыс
ле, что высший дискурс мог бы предписывать правила подчиненному.
Аргументационные игры не обруют иерархии. Дискурсы саморегу
лируются. Дискурсы принципиально открыты [ ...
1
Одним словом, к
грамматической роли выражения "обосновывать" относится то, что
мы не можем р и навсегда свести основания или роды оснований
в иерархию, на вершине которой стояли бы "последние" основания.
Такие основания не имели бы никакого ясного значения касательно
их
превосходства в качестве последних инстанций, пока мы придер
живаемся грамматики слова (Grammatik des Wo rtes) "обос
новывать"»
(Entgegnung»: 350).
Тем не менее в одной из своих последних работ,
посвященных про
блемам обоснования критической теории познания,
Хабермас сосре
доточивается на анализе «идеизаций» (Idealisierung),
составляющих
пред
посылки коммуникативного действия и аргументац
ионного дис
курса в рамках жизненного мира. Он исслеет их роль в структури
ровании процессов взаимопонимания и организации действий. Такими
325
необходимыми предпосылками коммуникации он считает: допущение
каждым субъектом существования независимого от него внешнего ми
ра; взаимное допущение субъектами коммуникации рациональности
или «дееспособности»; допущение того, что речевой акт содержит в
себе значимые претензии, такие как, например, претензия на истину и
моральную правильность, выходящие за пределы любого конкретного
контекста; допущение существования идеальных условий коммуника
ции [Habermas 2001: 12].
Без этих безусловных «идеализирующих предпосылок» все обу
словленное ими не могло бы принять ни одного из двух значений: без
такой референциальной системы, как объективный мир, выскывания
о нем не могли бы быть ни истинными, ни ложными; без допущения
рациональности субъектов нельзя говорить ни о понимании, ни о непо
нимании; без признания универсалыюсти претензии высказываний на
истину невозможно рассуждать об истинностном значении выскы
вания в различных контекстах; без допущения «идеальной» ситуации
коммуникации нельзя квалифицировать аргументы как «pro» и «сап»
[Habermas 2001: 13].
Роль данных предпосылок Хабермас видит в том, что участни
ки коммуникации должны допускать их «оперативно» при каждом
взаимодействии; в противном случае процесс коммуникации был бы
не возможен [Habermas 2001: 48]. Однако «долженствование» следует
понимать здесь в смысле Витгенштейна, а не Канта. Это значит, что
данные условия коммуникации являются необходимыми не в транс
цендентьном значении этого слова, как всеобщие, вечные, интелли
гибельные. Их необходимость задана самой «грамматикой» данного
слова, которую Хабермас связывает с «неизбежностью» и обуслов
ленной внутренними понятийными связями «необходимой (nicht hin
tergehbares) для нас» системы правил поведения IHabermas 2001: 11-
12]. Таким обром, сами идеализации должны быть поняты не как
«трансцендентные» сущности, а как «посюсторонние операции», со
вершаемые познающим субъектом, т. е. как результат «трансценден
ции изнутри» (anszendenz von innen), произведенной из перспективы
субъекта познания [Habermas 2001: 23].
Введение «идеализаций» в аппарат универсальной прагматики ста
вит перед собой цель обосновать теорию познания «переставшего быть
трансцендентальным рума» (detranszendentalisierte Vernun). Ли
шение субъекта познания его трансцендентального статуса означа
ет,
что на место кантовского «чистого сознания» встает «утратившая
трансцендентьный характер интерсубъективность жизненного ми
ра»
[Habermas 1999: 41]. Это ведет к необходимости признать обуслов
ленность познания языком и действием, что, в свою очередь, приводит
к
признанию существования рнообрных моделей познания. Тем са-
326
!bIl на повестку дня выдвигается
вопрос о возможности
объективного
по
знания.
В
рамках решения этого вопроса
«идеализац
ии»
призваны объ
я
снить, каким обром в аргуме
нтационном дискурс
е, нацеленном
на
установление правильности
интерпретаций
предметов (событий,
я
влений), ограниченность контекста
жизненного
мира может пре
одо
леваться «изнутри •. Механизм
функционирования
«идеализациЙ.
устроен в целом таким образом, что они
стимулируют
процесс позна
ния и обеспечивают его прогресс,
переходящий рамки
отдельного жиз
н
енного мира. Рассмотрим подробнее, как они действуют.
1. Допущение о существующем независимо от человека мире
пред
метов
обусловливает архитектонику системы «жизненный мир -
объ
ективный мир., за которой стоят
соответственно важнейшие функции
языка:
мирооткрывающая и представляющая. Универсальная прагма
тика исходит из того, что способные к языку и действиям субъекты
могут
познавать мир только из горизонта своего жизненного мира, из
локальной перспективы, сформированной трициями и привычками.
Это означает признание того, что не существует свободного от контек
ста ценностно-нейтрального отношения к миру. Все, что встречается
в мире, всегда воспринимается в свете усвоенного с языком «грамма
тического. предпонимания.
Единство интерпретации событий и явлений, более широкое, чем
в пределах отдельного жизненного мира, возможно благодаря «фор
мальному. (т. е. не имеющему определенного содержания) допущению
существования «объективного мира., идентичного для всех интерпре
таторов и независимого от них. Подчеркивая важность данного допу
щения, Хабермас утверждает, что его следует понимать не в качестве
регулятивной идеи (в кантовском смысле), а в качестве конститутив
ного положения [Habermas 2001: 18]. Объективный мир представляет
собой систему, с которой соотносятся и благодаря которой корректиру
ются представления о действительности. Без допущения объективного
мира как «синтетического Apriori. [Habermas 1999: 46] для эмпириче
ских наук было бы невозможно приобретение объективного знания.
2. Взаимное допущение рационьности или «дееспособност
и.
субъектов можно рассматривать в качестве субъективного
условия
возможности коммуникации. Данное допущение должно быть сдела
но для того, чтобы коммуникация состоялась (только на его
основе
возможно рочарование в дееспособности партнера) [Habermas
2001:
25,
30, 32]. Дееспособность субъекта состоит в целом в его
способности
ориентировать свои действия на значимые претензии, присущие рече
в
ому акту. Она предполагает также, что «интенционал
ьно действу
щий. субъект в состоянии при соответствующих обстоятельствах ука
зать более или менее убедительную причину, по которой он действует.
327
Сфера рациональности субъекта практически безгранична и вклю
чает в себя широкий спектр основани·Й , регулирующих его поведение
.
Это могут быть эпистемические основания в случае, если речь идет об
истинности высказываний; этические взгляды при определении пра
вильности моральных решений; индикаторы, позволяющие судить об
искренности признаний; эстетический опыт; правовые претензии и т. д.
[Habermas 2001: 27].
Существенный аспект рациональности - способность субъекта к
обучению или его «неспособность не обучаться [Habermas 1999: 16].
Обучение проходит как в ходе опыта обращения с миром природы , так
и в ходе коммуникативного опыта. Причем коммуникативный опыт не
только формирует миропонимание, но и окывает существенное вли
яние на самопонимание субъекта.
Итак, Хабермас предлагает
«вертикальное»
и «горизонтальное из
мерения для идеализаций [Habermas 1999: 25; Habermas 2001: 33]. Для
вертикального измерения, устанавливающего отношения с объектив
ным миром, идеализация состоит в предвосхищении мира как целого
возможных референций. Для горизонтального измерения, затрагиваю
щего интерсубъективные отношения, взаимно предпринятое субъекта
ми допущение о рациональности касается принципиальных взаимных
ожиданий. Эти два измерения взаимодействуют друг с другом: возник
новение представлений об объективном мире невозможно без взаимо
понимания между участниками коммуникации, так как любой факт,
высказываемый о предмете, должен быть принят или оспорен другими
субъектами коммуникации. Несмотря на то, что любые выскывания
о мире делаются из перспективы, формируемой жизненным миром,
коммуникация может переходить границы отдельных форм жизни. В
качестве субъективного условия возможности такого перехода Хабер
мае называет вслед за ж. Пиаже «децентрирование перспектив интер
претации, происходящее в результате дискурса [Habermas 2001: 38].
3. Условием возможности достижения единства в интерпретации
событий и явлений мира, предпринимаемой из рличных перспек
тив, является ориентация высказываний на универсальные значимые
претензии, важнейшими из которых являются претензии на истину
и моральную правильность. Поскольку контакт человека с миром
опосредован языком и реальность оказывается недоступной ни непо
средственному чувственному восприятию, ни конституированию един
ственно посредством «чистых понятий разума, то объективное позна
ние связано с дискурсивным оправданием, которое выступает «проб
ным камнем истины [Habermas 2001: 21]. Так как высказывания пре
тендуют на истинность всегда в определенном эпистемическом кон
тексте, двустороннее отношение меж действительностью и выска
зыванием, на котором основывается традиционная теория истины как
328
со
ответствия, должно быть преобровано в
трехстороннее отноше
н
ие, в которое входит компонент
значимости (Gel
t
ung) выскывания
«д
ля нас. [Habermas 2001: 35]. Другими словами,
истинность сужде
н
ий должна быть признана форумом рациональн
ого дискурса.
Несмотря на то, что претензия
на абсолютную
истину, как прави
л
о, не может быть удовлетворена в
процессе дискурса,
она действует
к
ак имманентный фактор аргумента
ции, стимулирую
щий стремление
к
объективному знанию. Объективным в концепции
Хабермаса счита
ется все, что может быть акцептировано
в результате
рационального
критического обсуждения. Для уменьшения ррыва между
традици
онно
понимаемой истиной и «рациональной акцептируемостью.
про
цесс аргументации должен быть открыт для всех возможных возра
жен
ий, для улучшения эпистемических условий дискурса, а аргумен
ты должны работать во все более ужесточающихся условиях критики
и
проверки. По мнению Хабермаса, правила аргументации должны
пресматривать все дее идущее снятие барьеров меж существу
ющими формами понимания как во временном отношении, так и в от
ношении социального пространства и предметной компетентности, что
увеличивает возможности для критики имеющегося знания [Habermas
2001: 37, 48].
В случае, если речь идет не о теоретическом знании, а об исполь
зовании практического рума, универсальной становится претензия
высказывания на правильность. Эта претензия опирается на значи
мость обосновывающей его нормы и может варьироваться вместе с ле
гитимирующим ее фоном, т. е. может изменяться при переходе границ
данного социального мира. Идеализирующей предпосылкой для обос
нования правильности нормативного выскывания выступает допу
щение существования социьного мира как «целого возможных леги
тимно регулируемых межличностных отношений. [Habermas 2001: 40].
Большинство норм носят ограниченный характер, единственно мо
ральные заповеди и правовые нормы, имеющие исключительно мо
ральное оправдание, например права человека, могут претендовать,
по
мнению Хабермаса, на абсолютную значимость (Geltung), т. е. на
универсальное признание [Habermas 2001: 41]. Его убеждение в том,
что моральные нормы должны приобрести «рационально мотивиро
ванное признание всех способных к языку и действию субъектов., ле
ж
ит в основе конструктивистского понимания морали. Согласно тако
му
пониманию, выработка еных «общечеловеческих. представлений
в
области морали осуществляется в ходе процессов взаимного обуче
ния представителей рличных форм жизни, результатом
которых яв
ляются расширение и пересечение социальных
миров
[Habermas 2001:
42]. При этом для того чтобы процесс выработки взаимоприемлемых
представлений о морали и праве оказался продуктивным, слеет, во-
329
первых, исходить из допущения о существовании структурно однород
ного, «эгалитарного универсума, который сначала не имеет никакого
морального, а только формально-прагматический смысл»
[Habermas
2001: 44], и во-вторых, ориентироваться на расширение социального
мира, т. е. на включение в него новых партнеров, а значит, интересов,
претензий, мнений, норм.
В качестве идеального механизма урегулирования конфликтов и
выработки единых стандартов в области морали, как и в теоретиче
ском познании, Хабермас видит аргументационный дискурс, посколь
ку он представляет собой процесс, гарантирующий включенность всех
затронутых сторон и равномерный учет всех затрагиваемых интересов
[Habermas 2001: 43]. В случае дискурсивной выработки значимость мо
рального высказывания будет иметь «эпистемический
смысл», заклю
чающийся в том, что оно могло бы быть акцептировано всеми участ
никами при идеальных условиях его оправдания [Habermas 2001: 49].
Важное свойство претензий на истину и моральную правиль
ность - их двойственный характер. С одной стороны, будучи и остава
ясь всего лишь претензиями, универсальные значимые претензии зави
сят от их интерсубъективного признания, а следовательно, СУЩНОСТНО
связаны с консенсусом. С другой стороны, как претензии на безуслов
ную значимость они всегда выводят за пределы каждого фактически
достигнутого соглашения [Habermas 2001: 83-84]. Эта «янусовская дву
ликость� 1
0
3
безусловных значимых претензий выдвигает особые тре
бования к форме дискурса, которая должна позволять расширять его
границы и способствовать уточнению имеющегося знания.
4. Признание необходимых предпосылок аргументации связано с
пониманием Хабермасом дискурса как высшей инстанции, выносящей
суждения об истинности или правильности высказываний и действий.
При этом аргументы, обосновывающие мнение или действие, должны
опираться на такие основания, которые при данных обстоятельствах
оказываются неоспоримыми. «Чистота� дискурса, т. е. создание та
ких условий, когда решающим для формирования мнений окывает
ся единственно «ненасильственное принуждение лучшего apГYMeHTa�
(zwanglose Zwang des besseren Arguments), предъявляет особые требо
вания к его форме.
Среди формообразующих факторов дискурса Хабермас нывает
четыре важнейших условия: открытость дискурса и включенность в
него всех тех, кто может оказать содействие в разрешении противоре
чий; коммуникативное равноправие; исключение обмана и заблужде
ний
; ненасильственность [Habermas 2001: 45].
l
О
3
Термин
п
редложен самим Ю. Хабермасом в работе «Коммуникативное дей
ствие и
утративший свою трансценде
НТ
Ь
Н
О
С
Т
Ь
рум •.
330