Снегирева Л.И. Практикум по отечественной истории. Часть 1

Подождите немного. Документ загружается.

В августе 1375 года Димитрий с союзниками вступил в Тверскую землю, осадил

Тверь. Он простоял там четыре недели, а между тем его воины жгли в Тверской облас-

ти селения, травили на полях хлеб, убивали людей или гнали их в плен. Князь

Тверской Михаил запросил мира (договора). Что всего важнее в этом договоре, поста-

новлено было по отношению к татарам, что если решено будет жить с ними в мире

и давать им выход (дань), то и Михаил должен давать, а если татары пойдут на Моск-

ву или на Тверь, то обеим сторонам быть заодно против них; если же московский

князь сам захочет идти против татар, то и тверской должен идти вместе с мос-

ковским. Таким образом, Москва, возвысившись прежде исключительно татарскою

силою, теперь уже имела настолько собственной силы, что обязывала князей других

земель повиноваться ей и в войне против самих татар.

Поведение Москвы вызывало гнев золотоордынского хана Мамая и притом

на всех вообще русских князей: он видел явное пренебрежение к своей власти; его по-

следний ярлык, данный Михаилу (Тверскому), был поставлен русскими ни во что. Он

замыслил проучить непокорных рабов, напомнить им батыевщину, поставить Русь

втакое положение, чтоб она долго не посмела помышлять об освобождении от власти

ханов. Мамай собрал всю силу волжской Орды, нанял хивинцев, буртасов, ясов, во-

шел в союз с генуэзцами, основавшими свои поселения на Черном море, и заключил

с литовским князем Ягеллом договор и заодно напасть на московского князя.

Когда Мамай, летом 1380 года заложив свой стан при устье реки Воронежа, назна-

чал там сборное место для своих полчищ и ждал Ягелла, Димитрий собирал подруч-

ных князей на общее дело защиты Руси. Желание разделаться с поработителями

настолько уже созрело и овладело народными чувствами русского народа, что москов-

скому князю не предстояло необходимости ждать ратных и понуждать к скорейшему

прибытию. Димитрий обратился за благословением к преподобному Сергию, хотя

и был с ним в размолвке. Сергий пользовался всеобщим уважением, его молитвам

приписывали большую силу; за ним признавали дар пророчества. Сергий не только

ободрил Димитрия, но и предсказал ему победу. Такое предсказание, сделавшись из-

вестным, сильно возбудило в войске отвагу и надежду на победу.

Димитрий выступил из Москвы в Коломну в августе; русские силы отовсюду при-

ставали к нему. 26 и 27 августа русские перевезлись чрез Оку и пошли по Рязанской

земле к Дону. На пути прискакал к Димитрию гонец от преподобного Сергия с благо-

словенною грамотою: «Иди, господин, – писал Сергий, – иди вперед, Бог и св. Троица

поможет тебе!»

6 сентября русские увидели Дон, а 8, в субботу, на заре русские уже были

на другой стороне реки и при солнечном восходе двигались стройно вперед к устью

реки Непрядвы.

День был пасмурный; густой туман расстилался по полям, но часу в девятом стало

ясно. Около полудня показалось несметное татарское полчище. Сторожевые

(передовые) полки русских и татар сцепились между собою, и сам Димитрий выехал

вместе с своею дружиною «на первый суйм» – открывать битву. По старинному пра-

дедовскому обычаю следовало, чтобы князь, как предводитель, собственным приме-

ром возбуждал в воинах отвагу. Побившись недолго с татарами, Димитрий вернулся

назад устраивать полки к битве. В первом часу началась сеча, какой, по выражению

летописца, не бывало на Руси. В московской рати было много небывалых в бою:

на них нашел страх, и пустились они в бегство. Татары со страшным криком ринулись

за ними и били их наповал. Дело русских казалось проигранным, но к трем часам

пополудни все изменилось.

В дубраве на западной стороне поля стоял избранный русский отряд, отъехавший

туда заранее для засады. Отряд стремительно бросился на татар, которые никак не-

ожидали нападения сзади.

Победа была совершенная, но зато много князей, бояр и простых воинов пало

на поле битвы. Сам великий князь хотя не был ранен, но доспех на нем был помят. По-

хоронивши своих убитых, великий князь со своим ополчением не преследовал более

разбитого врага, а вернулся с торжеством в Москву. Мамай, бежавши в свои степи,

столкнулся там с новым врагом: то был Тохтамыш, потомок Батыя. Тохтамыш разбил

Мамая на берегах Калки и объявил себя владетелем волжской Орды. Мамай бежал

в Кафу (нынешняя Феодосия на восточном берегу Крыма) и там был убит генуэзцами.

Тохтамыш, воцарившись в Capae, отправил дружелюбное посольство к Димитрию

объявить, что общего врага их нет более и что он, Тохтамыш, теперь владыка кипчак-

ской Орды и всех подвластных ей стран. Димитрий отпустил послов с большой

честью и дарами, но не изъявлял знаков рабской покорности. Это показывает, что

в Москве считали дело с Ордою поконченным и не боялись ее, но между тем там,

по сокрушении Мамая, не брали никаких мер ни к дальнейшему истреблению, ни да-

же к собственной обороне.

В следующем 1382 году Тохтамыш двинулся наказывать Русь за попытку освобо-

диться от татар.

Весть о походе Тохтамыша, хотя и поздно, но все-таки дошла к Димитрию преж-

де, чем татары приблизились к Москве.

Внезапность нашествия произвела такое впечатление, что князья, воеводы и бояре

совсем потеряли голову. Между ними началась рознь, взаимное недоверие; великий

князь убоялся идти навстречу хану и, покинувши Москву на произвол судьбы, бежал

в Переяславль, оттуда в Ростов, а оттуда в Кострому.

Грозный враг не сегодня-завтра должен появиться, а в столице не было ни князя,

ни воевод. Одни кричали, что надобно затвориться в Кремле, другие хотели бежать.

Зазвонили во все колокола на вече. Поднялся вопль. Народ кричал: затворять ворота

и не пускать никого из города. Митрополит и бояре бросились первые из города; их

выпустили, а когда за ними стали убегать другие, то ворота затворили; одни стали

у ворот с рогатинами и обнаженными саблями, угрожали бить бегущих, а другие мета-

ли на них камни со стен.

23 августа подъехали передовые татарские конники к кремлевским стенам.

Москвичи смотрели на них со стен: «Здесь ли великий князь Димитрий?» –

спрашивали татары. Им отвечали: «Нет». Татары объехали кругом Кремля,

осматривали рвы, стены, бойницы, ворота. К вечеру появилась вся ордынская громада

с их царем, и тут многие храбрецы пришли в ужас.

Тохтамыш сообразил, что не взять ему Кремля силою; он порешил взять его ковар-

ством. На четвертый день в полдень подъехали к стенам знатнейшие мурзы и просили

слова. Мурзы сказали: «Царь наш пришел показнить своего холопа Димитрия, а он убе-

жал; приказал вам царь сказать, что он не пришел разорять своего улуса, а хочет со-

блюсти его, и ничего от вас не требует, – только выйдите к нему с честью и дарами».

Москвичи отворили ворота и вышли, впереди князь Остей, потом шли духовные

в облачении, с иконами и крестами, за ними бояре и народ. Татары, давши москвичам

выйти из ворот, бросились на них и начали рубить саблями без разбора. Истребляя ко-

го попало направо и налево, ворвались они в средину Кремля. По известию летописца,

резня продолжалась до тех пор, пока у татар не утомились плечи, не иступились саб-

ли. Все церковные сокровища, великокняжеская казна, боярское имущество,

купеческие товары – все было ограблено. Наконец, город был зажжен. Огонь истреб-

лял тех немногих, которые успели избежать татарского меча. Так покаравши Москву,

татары отступили от нее.

Некому было ни отпевать мертвых, ни оплакивать их, ни звонить по ним. Димит-

рий, прибывши в Москву, тотчас занялся погребением мертвых, чтобы предупредить

заразу. Он давал от восьмидесяти погребенных тел по рублю, и пришлось ему запла-

тить 300 рублей. Этот счет показывает, что в Кремле погибло от татарского меча

24000 человек, не считая сгоревших и утонувших. Потом мало-помалу начали соби-

раться остатки населения и отстраивать сожженный город.

Князья русские, напуганные страшною карою над Москвою, один за другим езди-

ли в Орду кланяться хану. Надежда на свободу блеснула для русских на короткое вре-

мя и была уничтожена.

Княжение Димитрия Донского принадлежит к несчастным эпохам истории много-

страдального русского народа. Беспрестанные разорения и опустошения то от внеш-

них врагов, то от внутренних усобиц следовали одни за другими в громадных

размерах. Московская земля, не считая мелких разорений, была два раза опустошена

литовцами, а потом потерпела нашествие Орды Тохтамыша; Рязанская – страдала два

раза от татар, два раза от москвичей и была приведена в крайнее разорение; Твер-

скую – несколько раз разоряли москвичи; Смоленская – терпела и от москвичей

и от литовцев; Новгородская – понесла разорение от тверичей и москвичей. К этому

присоединялись физические бедствия. Страшная зараза (чума, холера), от которой

русская земля страдала в сороковых и пятидесятых годах XIV века наравне со всею

Европою, повторялась и в княжение Димитрия с большою силою в разных местах Ру-

си. К заразе присоединялись неоднократные засухи, как, например, в 1365, 1371

и 1373 гг., которые влекли за собою голод и, наконец, пожары – обычное явление

на Руси. Если мы примем во внимание эти бедствия, соединявшиеся с частыми разоре-

ниями жителей от войн, то должны представить себе тогдашнюю Восточную Русь

страною малолюдною и обнищалою. Сам Димитрий не был князем, способным

мудростью правления облегчить тяжелую судьбу народа; действовал ли он от се-

бя или по внушениям бояр своих, – в его действиях виден ряд промахов. Следуя

задаче подчинить Москве русские земли, он не только не умел достигать своих

целей, но даже упускал из рук то, что ему доставляли сами обстоятельства; он

не уничтожил силы и самостоятельности Твери и Рязани, не умел и поладить с ними

так, чтоб они были заодно с Москвою для общих русских целей; Димитрий только

раздражал их и подвергал напрасному разорению ни в чем не повинных жителей этих

земель; раздражал Орду, но не воспользовался ее временным разорением,

не предпринял мер к обороне против опасности; и последствием всей его

деятельности было то, что разоренная Русь опять должна была ползать и унижаться

перед издыхающей Ордой.

В 1389 г. умер великий князь московский Димитрий, еще только 39 лет от рожде-

ния. Наружность Димитрия описывается таким образом: «Бяше крепок и мужествен,

и телом велик, и широк, и плечист, и чреват вельми, и тяжек собою зело, брадою ж

и власы черн, взором же дивен зело».

Важные следствия деятельности Димитрия обнаруживаются в его духовном заве-

щании, в нем встречаем неслыханное прежде распоряжение: московский князь

благословляет старшего своего сына Василия великим княжением Владимир-

ским, которое зовет своею отчиною. Донской уже не боится соперников для сво-

его сына ни из Твери, ни из Суздаля. Кроме Василия у Димитрия оставалось еще

пять сыновей: Юрий, Андрей, Петр, Иван и Константин. Завещатель выражает

надежду, что сыновья его перестанут давать выход в Орду.

Говоря о важном значении княжения Димитриева в истории Северо-Восточной

Руси, мы не должны забывать о деятельности бояр московских: они, пользуясь

обстоятельствами, отстояли права своего малолетнего князя и своего княжества,

которым и управляли до возмужалости Димитрия. Последний не остался

неблагодарен людям, которые так сильно хотели ему добра; доказательством служат

следующие места жития его, обнаруживающие всю степень влияния бояр на события

Димитриева княжения. Чувствуя приближение смерти, Димитрий, по словам сочи-

нителя жития, дал сыновьям следующее наставление: «Бояр своих любите, честь им

достойную воздавайте против их службы, без воли их ничего не делайте».

_______________________

Период правления Ивана Калиты и его сыновей, время Дмитрия Донского – период напряженной

внутриполитической борьбы в княжестве, непрерывных столкновений с внешними врагами, в которых

Москва знала не только победы. В настоящем очерке Н.И. Костомаров оценивает всю жизнь и дея-

тельность Дмитрия Донского. Итоги его правления историк оценивает весьма критически, здесь про-

явилось скептическое отношение историка ко многим деятелям русской истории, ведь в данном случае

речь идет об одном из правителей Москвы, которая, в конечном счете, стала центром могучего госу-

дарства, подавившего, по мнению Н.И. Костомарова, последние остатки вечевого строя и «народо-

правства», когда-то широко распространенных на Руси. С.М. Соловьев, подводя итоги правления

Дмитрия Донского, оценивает их в целом положительно. Он подчеркивает заслуги Дмитрия в упроче-

нии положения Москвы среди земель и княжеств Северо-Восточной Руси, его активное противодей-

ствие Орде. Вместе с тем С.М. Соловьев, как и И.И. Костомаров, отмечает большое значение бояр-

ства в политической жизни Московского княжества при Дмитрии Донском.

ОПРОСЫ

ДОКУМЕНТУ

1. Ознакомившись с документом, составьте образную характеристику Дмитрия

Донского – героя Куликовской битвы.

2. Чем, на ваш взгляд, вызывалось столь противоречивое поведение Дмитрия

Донского?

3. Какой его вклад в объединение русских земель? Какую роль в этом сыграла

Куликовская битва?

4. В чем, по вашему мнению, причины победы русских и поражение монголо-

татар на Куликовом поле?

5. Как бы вы прокомментировали известные слова В.О. Ключевского о том,

что российское государство «родилось не в скопидомных сундучках Ивана Калиты,

а на Куликовом поле»?

6. В чем, по вашему мнению, причины трагедии Москвы в 1382 г. (поход Тохта-

мыша на Москву)?

ВАН

III

Иоанн III принадлежит к числу весьма немногих государей, избираемых прови-

дением решить надолго судьбу народов; он есть герой не только российской,

но и всемирной истории. Россия около трех веков находилась вне круга европейской

политической деятельности.

Орда с Литвою, как две ужасные тени, заслоняли от нас мир и были единст-

венным политическим горизонтом России.

Россия при Иоанне III как бы вышла из сумрака теней, где еще не имела ни твер-

дого образа, ни полного бытия государственного. Благотворная хитрость Калиты была

хитростью умного слуги ханского. Великодушный Димитрий победил Мамая,

но видел пепел столицы и раболепствовал Тохтамышу. Сын Донского еще искал ми-

лости в ханах. Иоанн, рожденный и воспитанный данником степной Орды, сделался

одним из знаменитейших государей в Европе; без учения, без наставлений,

руководствуемый только природным умом, силою и хитростью восстановляя свобо-

ду и целость России, губя царство Батыево, тесня Литву, сокрушая вольность

новгородскую, захватывая уделы, расширяя владения московские. Бракосочетанием

с Софиею обратив внимание держав, разодрав завесу между Европою и нами,

с любопытством обозревая престолы и царства, не хотел мешаться в дела чуждые.

Следствием было то, что Россия, как держава независимая, величественно возвыси-

ла главу свою на пределах Азии и Европы, спокойная внутри и не боясь врагов

внешних. Он был первым истинным самодержцем России, заставив благоговеть

пред собою вельмож и народ. Все сделалось чином или милостью государевою. Пи-

шут, что робкие женщины падали в обморок от гневного, пламенного взора Иоаннова,

что вельможи трепетали на пирах во дворце, не смели шепнуть слова, когда государь

утомленный шумною беседою, разгоряченный вином, дремал по целым часам за обе-

дом: все сидели в глубоком молчании, ожидая приказа веселить его и веселиться.

Иоанн как человек не имел любезных свойств ни Мономаха, ни Донского,

но стоит как государь на вышней степени величия. Он казался иногда боязливым,

нерешительным, ибо хотел всегда действовать осторожно. Сия осторожность есть бла-

горазумие: оно не пленяет нас подобно великодушной смелости; но успехами медлен-

ными, как бы неполными, дает своим творениям прочность. Что оставил миру Алек-

сандр Македонский? Славу. Иоанн оставил государство удивительное пространством,

сильное народами, еще сильнейшее духом правления. Россия Олегова, Владимирова,

Ярославова погибла в нашествие монголов. Россия нынешняя образована Иоанном.

__________________________

Среди множества князей и правителей, которые действуют на страницах «Истории

государства Российского» Н.М. Карамзина, особое место принадлежит великому князю московскому

Ивану III. Н.М. Карамзин считает его главным героем русской истории, поскольку именно он, объеди-

нив под своей властью земли Северо-Восточной Руси, стал подлинным основателем российского само-

державия, по мнению историка, оплота могущества и процветания России.

МОСКОВСКОГО

КНЯЗЯ

ГОСУДАРЮ

ВСЕЯ

РУСИ

Почувствовав себя в новом положении, московская государственная власть ощу-

пью искала дома и на стороне формы, которые бы соответствовали этому положению,

и, уже облекшись в эти формы, старалась с помощью их уяснить себе свое новое зна-

чение. С этой стороны немаловажный исторический интерес имеют некоторые новые

придворные церемонии, появляющиеся в княжение Ивана III.

Иван был женат два раза. Первая жена его была сестра его соседа, великого князя

тверского, Марья Борисовна. По смерти ее (1467 г.) Иван стал искать другую жену,

подальше и поважнее. Тогда в Риме проживала сирота, племянница последнего визан-

тийского императора Софья Фоминична Палеолог.

Несмотря на то, что Софья жила так близко к ненавистному папе, в таком подоз-

рительном церковном обществе, Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость,

выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г. Эта царевна, известная тогда

в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень тонкий ум и получила

здесь весьма важное значение. Бояре XVI в. приписывали ей все неприятные им ново-

введения, какие с того времени появились при московском дворе. Внимательный на-

блюдатель московской жизни барон Герберштейн, два раза приезжавший в Москву

послом германского императора при Ивановом преемнике, наслушавшись боярских

толков, замечает о Софье в своих записках, что это была женщина необыкновенно

хитрая, имевшая большое влияние на великого князя, который по ее внушению

сделал многое. Ее влиянию приписывали даже решимость Ивана III сбросить с себя

татарское иго.

В боярских россказнях и суждениях о царевне нелегко отделить наблюдение

от подозрения или преувеличения, руководимого недоброжелательством. Софья могла

внушить лишь то, чем дорожила сама и что понимали и ценили в Москве. Она могла

привезти сюда предания и обычаи византийского двора, гордость своим происхожде-

нием, досаду, что идет замуж за татарского данника. В Москве ей едва ли нравилась

простота обстановки и бесцеремонность отношений при дворе.

Но в Москве и без нее не у одного Ивана III было желание изменить все эти ста-

рые порядки, столь не соответствовавшие новому положению московского государя,

а Софья с привезенными ею греками, видавшими и византийские и римские виды,

могла дать ценные указания, как и по каким образцам ввести желательные перемены.

Ей нельзя отказать во влиянии на декоративную обстановку и закулисную жизнь мос-

ковского двора, на придворные интриги и личные отношения; но на политические

дела она могла действовать только внушениями, вторившими тайным или

смутным домыслам самого Ивана.

Особенно понятливо могла быть воспринята мысль, что она, царевна, своим мос-

ковским замужеством делает московских государей преемниками византийских импе-

раторов со всеми интересами православного Востока, какие держались за этих

императоров. Потому Софья ценилась в Москве и сама себя ценила не столько

как великая княгиня московская, сколько как царевна византийская. Софья, как

царевна, пользовалась в Москве правом принимать иноземные посольства. Таким об-

разом, брак Ивана и Софьи получал значение политической демонстрации,

которою заявляли всему свету, что царевна, как наследница павшего византийского

дома, перенесла его державные права в Москву как в новый Царьград, где и раз-

деляет их со своим супругом.

Почувствовав себя в новом положении и еще рядом с такой знатной женой, на-

следницей византийских императоров, Иван нашел тесной и некрасивой прежнюю

кремлевскую обстановку, в какой жили его невзыскательные предки. Вслед за царев-

ной из Италии выписаны были мастера, которые построили Ивану новый Успен-

ский собор, Грановитую палату и новый каменный дворец на месте прежних дере-

вянных хором. В то же время в Кремле при дворе стал заводиться тот сложный

и строгий церемониал, который сообщал такую чопорность и натянутость при-

дворной московской жизни. Точно так же, как у себя дома, в Кремле, среди

придворных слуг своих, Иван начал выступать более торжественной поступью

и во внешних сношениях, особенно с тех пор, как само собою, без бою, при татарском

же содействии, свалилось с плеч ордынское иго, тяготевшее над Северо-Восточной

Русью два с половиной столетия (1238–1480).

В московских правительственных, особенно дипломатических, бумагах с той по-

ры является новый, более торжественный язык, складывается пышная терминология,

незнакомая московским дьякам удельных веков. В основу ее положены два представ-

ления: это мысль о московском государе как о национальном властителе всей Русской

земли и мысль о нем как о политическом и церковном преемнике византийских импе-

раторов. Много Руси оставалось за Литвой, Польшей, и, однако, в сношениях с запад-

ными дворами, не исключая и литовского, Иван III впервые отважился показать евро-

пейскому политическому миру притязательный титул государя всея Руси, прежде

употреблявшийся лишь в домашнем обиходе, в актах внутреннего управления,

и в договоре 1494 г. даже заставил литовское правительство формально признать этот

титул.

После того как спало с Москвы татарское иго, в сношениях с неважными ино-

странными правителями, например с ливонским магистром, Иван III титулует себя

царем всея Руси. Этот термин, как известно, есть сокращенная южнославянская

и русская форма латинского слова цесарь, или по-старинному написанию цьсарь, как

от того же слова по другому произношению, кесарь произошло немецкое Kaiser.

Титул царя в актах внутреннего управления при Иване III иногда, при Иване IV

обыкновенно соединялся со сходным по значению титулом самодержца – это

славянский перевод византийского императорского титула αυτσχρατωρ. Оба термина

в Древней Руси значили не то, что стали означать потом, выражали понятие не о го-

сударе с неограниченной внутренней властью, а о властителе, не зависимом ни

от какой сторонней внешней власти, никому не платящем дани. На тогдашнем

политическом языке оба этих термина противополагались тому, что мы разумеем под

словом вассал. Памятники русской письменности до татарского ига иногда и русских

князей называют царями, придавая им этот титул в знак почтения, не в смысле

политического термина. Царями, по преимуществу, Древняя Русь до половины XV в.

звала византийских императоров и ханов Золотой Орды, наиболее известных ей

независимых властителей, и Иван III мог принять этот титул, только перестав быть

данником хана. Свержение ига устраняло политическое к тому препятствие, а брак с

Софьей дал на то историческое оправдание: Иван III мог теперь считать себя

единственным оставшимся в мире православным и независимым государем, какими

были византийские императоры, и верховным властителем Рycи, бывшей под властью

ордынских ханов. Усвоив эти новые пышные титулы, Иван нашел, что теперь ему не

пригоже называться в правительственных актах просто по-русски Иваном, государем

великим князем, а начал писаться в церковной книжной форме: «Иоанн, божиею ми-

лостью государь всея Руси».

К этому титулу как историческое его оправдание привешивается длинный ряд гео-

графических эпитетов, обозначавших новые пределы Московского государства:

«Государь всея Руси и великий князь Владимирский, и Московский, и Новгород-

ский, и Псковский, и Тверской, и Пермский, и Югорский, и Болгарский,

и иных», т.е. земель.

Почувствовав себя и по политическому могуществу, и по православному христи-

анству, наконец, и по брачному родству преемником павшего дома византийских им-

ператоров, московский государь нашел и наглядное выражение своей династической

связи с ними: с конца XV в. на его печатях появляется византийский герб – двуглавый

орел.

________________________

Объединение русских земель вокруг Москвы в конце XV века привело к коренному изменению поли-

тического значения Москвы и великих князей московских. Они, недавние правители одного из русских

княжеств, оказались во главе обширнейшего государства в Европе. Об осознании Иваном III своей но-

вой роли, об изменениях при дворе, новых обрядах и титулах идет речь в приводимом здесь отрывке

из «Курса русской истории» В.О. Ключевского.

ОПРОСЫ

ДОКУМЕНТАМ

«И

ВАН

III»

«О

ОСКОВСКОГО

КНЯЗЯ

–

ГОСУДАРЮ

ВСЕЯ

УСИ

1. Какими вам представляются личность Ивана III, его характер, образ после про-

чтения текста документов?

2. Все исследователи единодушно называют конец XV в. временем расцвета Мос-

ковской Руси. К. Маркс в работе «Секретная дипломатия XVIII века» писал:

«Изумленная Европа, в начале царствования Ивана едва замечавшая существование

Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была поражена внезапным появ-

лением на ее восточных границах огромного государства». Оцените деятельность Ива-

на III и его заслуги по созданию единого Русского государства. Справедлива ли исто-

рическая традиция, именующая его Иваном Великим?

3. Как вы думаете, почему Н.М. Карамзин считает главным героем русской исто-

рии Ивана III?

4. Какую роль в русской истории сыграл брак Ивана III с племянницей последних

византийских императоров Софьей Палеолог?

5. Что дало право Ивану III официально объявить себя Государем всея Руси? Ко-

гда это произошло?

ТЕОРИЯ «МОСКВА – ТРЕТИЙ РИМ»

В ОБЩЕСТВЕННОЙ И ЦЕРКОВНОЙ ЖИЗНИ РОССИИ

КОНЦА XV–XVI ВЕКОВ

(

ИЗВЛЕЧЕНИЕ

)

Со времени принятия христианства русская церковь находилась в зависимости

от константинопольского патриарха, составляя просто одну из подведомственных ему

епархий. До татарского нашествия высшее духовное лицо в России, киевский митро-

полит прямо назначался из Константинополя. Со времени нашествия татар это отно-

шение русской церкви к патриарху начало изменяться. Прежде всего, в связи с тем же

наплывом тюрков из Азии, Византия попала в руки крестоносцев четвертого крестово-

го похода. Среди этой двойной неурядицы – в России и на Балканском полуострове –

русские митрополиты все чаще стали посвящаться дома, а в Константинополь ездили

только за утверждением. Так продолжалось два века – до середины XV столетия.

В это время из Константинополя стали приходить на Русь страшные вести. Началось

с того, что один из митрополитов, присланных в Москву патриархом, объявил

великому князю московскому, что должен ехать в Италию, к латинам, на духовный

собор во Флоренцию. Византия сама воспитала нас в ненависти к западной церкви.

По внушениям восточной церкви, нельзя было даже есть и пить из одних сосудов

с латинами. Естественно, что сборы митрополита (Исидора) в Италию показались

москвичам «новы, чужды и неприятны». Несмотря на отговариванья великого князя,

Исидор поехал. Из Флоренции он привез с собой еще более неожиданную новость:

унию восточной и западной церкви. Это было уже слишком. Митрополит был низло-

жен и осужден собором русского духовенства; вместо него выбран собором же

свой митрополит – из русских (Иона) – и заготовлена объяснительная грамота

в Византию. В грамоте этой великий князь требовал разрешения впредь поставлять

митрополита в России. Требование это мотивировалось дальностью пути, непрохо-

димостью дорог в Византию, нашествием татар. Но между строк легко было прочесть,

что главные причины просьбы – «разногласия» в самой восточной церкви.

Но вскоре пришла в Москву весть страшнее первой, «что попущением Божиим,

грех ради наших, Богом хранимый Константиноград взяли безбожные турки, святые

Божий церкви и монастыри разорили».

Вывод был ясен. Теперь надо было «попечение иметь о своем православии...».

Страшная ответственность свалилась на представителей русской церкви. Они от-

вечали теперь не только за свои души: они отвечали за судьбу православия во всем

мире, после того как в центре православия, в царствующем граде, «померкло солнце

благочестия». Под этим впечатлением сложилась знаменитая теория о всемирно-

исторической роли Московского государства – о «Москве – третьем Риме». Уже

в конце XV века мы встречаем полное развитие этой теории в посланиях игумена од-

ного псковского монастыря, Филофея. «Церковь старого Рима пала», – пишет

Филофей Ивану III, – «второго же Рима – константинопольскую церковь иссекли

секирами. Сия же ныне третьего нового Рима – державного твоего царствия –

святая соборная апостольская церковь – во всей поднебесной паче солнца све-

тится. Блюди же и внемли, благочестивый царь, что все христианские царства

сошлись в твое единое, что два Рима пали, а третий стоит, а четвертому

не быть». Таким образом, русский царь должен был соблюсти единственный,

сохранившийся в мире, остаток истинного православия – нерушимым до второго

пришествия Христова.

С этой теорией должно было явиться впервые и сознание духовной самостоятель-

ности русской церкви.

Национальное возвеличение русской церкви было делом столь же духовным,

сколько и политическим; может быть, даже более политическим, чем духовным. Неда-

ром московская теория выдвигала «единого во всем мире царя православного» над

всеми другими. Таким путем московский государь получал религиозное освящение,

явившееся весьма кстати для его только что усилившейся власти. Московские князья

поспешили воспользоваться этим новым средством для окончательного установле-

ния самодержавия.

Покровительствуемая государством, национальная русская церковь воздала ему

равносильными услугами за это покровительство, делаясь национальной, она в то же

время становилась государственной: она признавала над собой верховенство госу-

дарственной власти и входила в рамки московских правительственных

учреждений.

Сама Византия подготовила ту тесную связь государства церкви, которая состав-

ляет одну из самых характерных черт русской церковности. Известно, какую большую

власть над церковью имел византийский император. Женившись на Софье Палеолог,

Иван III положил начало претензиям московских князей на титул и власть византий-

ских императоров. Сын Ивана III, Василий III, уже носил фактически царский титул,

а внук, Иван Грозный, принял этот титул официально, вместе с легендой, по которой

знаки царского достоинства переданы византийскими императорами еще Владимиру

Мономаху. Таким образом, в одно и то же время русская церковь заявила свои пра-

ва на независимость от константинопольского патриарха, и русский царь занял,

по отношению к ней, место византийского императора, сделавшись ее представи-

телем и главою.

Недостаточно было, однако же, воли царя и более или менее отвлеченной теории,

на которую она опиралась, чтобы провести в жизнь новое понятие национальной рус-

ской церкви. Для этого нужно было живое содействие самой церкви, и такое содейст-

вие оказали московскому правительству три знаменитых иерарха русской церкви

XVI столетия, все трое проникнутые одним национально-религиозным духом. Мы го-

ворим об игумене Волоколамского монастыря Иосифе Санине и о двух митрополитах,

Данииле и Макарии. Представители трех поколений, сменивших друг друга на проме-

жутке от конца XV столетия до средины XVI, эти три общественных деятеля

поочередно передавали друг другу защиту идеи, возникшей в начале этого промежут-

ка и осуществленной в конце его, – идеи национальной и государственной церкви.

Иосиф, Даниил и Макарий – типичные представители русской образованности

и русского благочестия XVI века. Сохранение старины и усердная преданность форме, бук-

ве, обряду – таковы характерные черты их направления.

Но не в науке, не в знании видят наши иерархи XVI века центр тяжести христиан-

ства. «Писание» нужно только для того, чтобы по нему устраивать жизнь. К устройст-

ву жизни, к целям прикладным, практическим направлены все их помыслы

и заботы. Плохие литераторы, они являются искусными практиками и великими зна-

токами житейской премудрости.

Для этих практических целей основатель всего направления, Иосиф, создает свой

знаменитый Волоколамский монастырь, сделавшийся рассадником русских ар-

хиереев на целое столетие.

Куда бы ни забросила их судьба, питомцы Волоколамского монастыря не преры-

вали связи со своей «alma mater», поддерживали друг друга и выводили людей своего

направления на все видные посты духовной иерархии. Таким образом, направление

сохраняло свою силу из поколения в поколение.

Тесный союз церкви с государством – такова была главная цель, поставленная

Иосифом и его последователями. Поддерживать государственную власть и за это

самим пользоваться ее поддержкой – такова была задача «осифлян». Иосиф готов

был считать торжество московских государственных порядков – торжеством са-

мой церкви и содействовал ему всеми возможными средствами. Ту же осифлян-

скую политику проводил и митрополит Даниил.

В свою очередь, и церковь ожидала за это от правительственной власти равных

услуг. Ничего не имея против вмешательства князя в дела церкви, открывая даже это-

му вмешательству широкий простор, Иосиф выхлопотал себе взамен того покрови-

тельство власти в самом насущном для него и для всей церкви его времени вопросе:

в вопросе о монастырских имуществах. На монастырь Иосиф смотрел, как на своего

рода государственное учреждение, имеющее целью – подготовлять иерархов для госу-

дарственной церкви. Сообразно этому взгляду, в свой монастырь он принимал с разбо-

ром и не всякого. Он предпочитал постригать у себя людей богатых и знатных,

имевших возможность давать за себя в монастырь значительные вклады деньгами

и имениями. Монастырь должен быть богат, чтобы в него шли выдающиеся лю-

ди; и необходимо привлекать в монастырь выдающихся людей, чтобы иметь дос-

тойных заместителей на высших ступенях церковного управления. Таковы были

практические соображения Иосифа. Между тем был момент, когда монастырским

имениям угрожала большая опасность: опасность быть отобранными в казну. В этот-

то момент и оказали свое действие те уступки, которые готова была сделать прави-

тельству партия Иосифа в вопросе о независимости церкви. Правительство пошло

на компромисс, и конфискация монастырских имуществ была если не предотвращена

совсем, то по крайней мере отсрочена на несколько столетий. Со своей стороны, осиф-

ляне употребили все усилия, чтобы сделать русскую церковь государственной

и национальной. Иосиф теоретически поставил русского князя на то место, которое

занимал в восточной церкви император византийский. Даниил практически подчинил

церковь и ее представителей воле светской власти. Наконец, Макарий применил тео-

рию и практику светского вмешательства к пересмотру духовного содержания нацио-

нальной церкви и в этом смысле закончил дело, начатое волоколамским игуменом.

Венцом осифлянской политики были духовные поборы первых годов самостоятельно-

го правления Грозного. К этому моменту национального самоопределения и возвели-

чения русской церкви мы и должны теперь обратиться.