Скарлыгина Е.Ю. Журналистика русской эмиграции: 1960-1980-е годы
Подождите немного. Документ загружается.
Горбовский, Михаил Еремин, Виктор Кривулин, Эдуард Лимонов, Алексей
Лифшиц(его более поздний псевдоним – Лев Лосев), Олег Охапкин, Сергей
Стратановский, Владимир Уфлянд, Алексей Хвостенко, Елена Шварц. В №14,
1986 опубликована представительная подборка стихотворений Генриха
Сапгира и Игоря Холина.
В жанре эссе журнал познакомил читателя с работами Вадима Делоне,
Иосифа Бродского («Меньше, чем единица», перевод Л.Лосева), Михаила
Хейфеца. Среди архивных публикаций «Эха» - Александр Введенский
(«Некоторое количество разговоров, или Начисто переделанный темник»,
«Кругом возможно Бог») и Андрей Платонов – «Ювенильное море». Этот
выбор также неслучаен, в нем отразился пристальный интерес издания к
авангардной традиции в русской литературе.
Литературная критика «Эха» - это статьи П.Вайля и А.Гениса о Венедикте
Ерофееве, М.Геллера – об Андрее Платонове, С.Довлатова о В.Уфлянде,
А.Лосева – о И.Бродском и М.Еремине, В.Марамзина – о Владимире
Максимове и Эдуарде Лимонове. Одной из важнейших заслуг издания стала
публикация максимально подробной библиографии Андрея Платонова,
включающей газетные материалы 1920-1940-х годов (составители – А.Киселев,
Т.Лангерак, В.Марамзин).
Журнал неоднократно вступался в защиту гонимых на родине
литераторов: Георгия Владимова, Владимира Войновича, Виктора Кривулина,
Михаила Мейлаха, Константина Азадовского. Как заявил В.Марамзин в первом
номере издания, «Эхо» не занимается специально политикой, тем не менее
никогда не забывает зловещей цифры 1917»
6
; здесь же он подчеркнул
решимость журнала «не обольщаться никаким социализмом или коммунизмом,
с лицом и без того. Хорошего социализма не бывает, это грамматическая
нелепость».
В «Эхе» по преимуществу представлена так называемая «ленинградская
проза», ориентированная на традиции Платонова, Зощенко и обэриутов. Для
этой прозы характерна авторефлексия, идея внутреннего саморазвития и
самоанализа личности, ощущение приватности человеческого существования.
Ленинградских авторов «молодой прозы» 1960-х годов отличали повышенное
внимание к эстетической стороне текста и погруженность в книжную культуру.
Кроме того, в этой прозе вновь воскресал «маленький человек» - традиционный
герой петербургского периода русской литературы. Таким образом, у журнала
«Эхо», генетически связанного с ленинградской неподцензурной культурой,
сразу обнаруживался общий эстетический знаменатель, и это заметно отличало
его от других периодических изданий «третьей волны» эмиграции. В статье
«Выговор «Эха», опубликованной в «Русской мысли», Кира Сапгир (критик и
прозаик именно этой «волны») писала: «Эхо» издают ленинградцы. Отбор
произведений для журнала носит отпечаток странновидения. В выговоре
авторов есть нечто неуловимое, тот акцент, который всегда выдает жителей
этого стройного, странного города. Города, где среди самого большого шума
присутствует молчание. Мандельштам, с его точными, точечными касаниями
самой сути, соединил дугой две точки: город – и страданье «детских припухлых
желёз». И вот этот-то выговор – сквозь непохожую гортань, дает ломкость –
словно отражение улицы в треснувшем зеркале. Такова ленинградская
«городская проза», чудесно проросшая в 60-х годах, как бы на пустом месте,
как бы начавшаяся от нуля»
7
.
Прежде чем характеризовать отдельные публикации журнала, следует
более подробно рассказать о двух его редакторах и издателях.
Владимир Марамзин с 1964 года вместе с Б.Вахтиным, В.Губиным и
И.Ефимовым входил в неофициальную ленинградскую группу «Горожане»,
выступавшую за обновление литературного языка, за отказ от казенных
штампов и конъюнктуры. Участвовал в одноименном машинописном сборнике
и в устных выступлениях группы; распространял самиздат, в том числе и
собственные произведения. В середине 1960-х он увлекся творчеством
А.Платонова, испытал сильнейшее воздействия стиля этого автора. В.Марамзин
был знаком с вдовой писателя, распространял машинописные копии
запрещенного романа «Чевенгур» и на протяжении нескольких лет работал над
подробной библиографией А.Платонова, которого неофициальная культура в
СССР безоговорочно считала непризнанным гением. В 1972-1974 годах с
согласия И.Бродского В.Марамзин составил машинописное пятитомное
собрание его стихотворений. Нельзя не признать, что для русского читателя оно
было в то время уникальным.
В 1974 году В.Марамзин и М.Хейфец (написавший предисловие к
самиздатскому пятитомнику И.Бродского) были арестованы по обвинению в
«изготовлении, хранении и распространении антисоветской литературы».
Михаил Хейфец был приговорен к четырем годам лагеря и двум годам ссылки
по статье 70 уголовного кодекса. Владимир Марамзин, после вынужденного
признания своей вины и покаянного письма в парижскую газету «Le Monde»,
получил пять лет заключения условно. Как раз во время процесса в журнале
«Континент» была опубликована повесть В.Марамзина «История женитьбы
Ивана Петровича», ранее включенная в самиздатский сборник «Горожане». В
июле 1975 года будущий редактор «Эха» эмигрировал и оказался
первоначально в Риме, куда за ним приехал редактор журнала «Континент»
Владимир Максимов. Именно он помог В.Марамзину обосноваться в Париже.
Алексей Хвостенко начинал как поэт в неофициальном обществе «Верпы»
(вместе с Анри Волохонским), входил в литературную группу Хеленукты. В
конце 1960-х – начале 70-х активно участвовал в самиздате и неофициальной
культурной жизни Ленинграда, был широко известен в этой среде как автор и
исполнитель собственных песен, а также художник, создававший картины в
стиле авангардной живописи. В поэзии А.Хвостенко заметно влияние
В.Хлебникова и обэриутов. Под общим псевдонимом А.Х.В. им были написаны
вместе с А.Волохонским более 100 песен и несколько пьес. После эмиграции в
1977 году А.Хвостенко выпустил ряд книг, записал несколько кассет и дисков
своих песен. Занимался живописью и графикой, создавал полуабстрактные
картины и работы в духе поп-арта, а также скульптуры из дерева. В 1991, 1994
и 2004 годах приезжал в Россию (в отличие от Марамзина, который ни разу не
побывал на родине), выступал с концертами в Петербурге и в Москве. Более
подробную информацию о В.Марамзине и А.Хвостенко - заметных фигурах
неподцензурной русской культуры - можно получить в литературной
энциклопедии «Самиздат Ленинграда» (М., 2003).
Возвращаясь к журналу «Эхо», следует признать, что одним из его самых
существенных достижений в области прозы стала публикация произведений
Бориса Вахтина. Это рассказы «Сержант и фрау», «У пивного ларька», повести
«Летчик Тютчев – испытатель» и «Одна абсолютно счастливая деревня», а
также философская работа писателя «О чем пророчествовала русская
культура?» (№14, 1986). В момент появления в журнале с этими текстами были
знакомы, разумеется, только читатели самиздата. Созданная в традициях
модернистской поэтики, проза Б.Вахтина сознательно нарушает обычную для
реализма иллюзию жизнеподобия. Так, например, повесть «Одна абсолютно
счастливая деревня», по замечанию Э.Когана, «лишена временного измерения.
Былое и завтрашнее, жизнь и смерть не признают хронологического порядка.
Молодые колхозники, «дремучий дед», заставший ещё нашествие французов, а
также погибший в последнюю войну Михеев – всё спрессовано в едином
экзистенциальном комплексе»
8
.
О Борисе Вахтине (1930-1981, Ленинград) – рано ушедшем из жизни
замечательном писателе – стоит сказать подробнее, ибо на родине существует
до сих пор единственный, далеко не полный, сборник его повестей и рассказов
9
. Сын писательницы Веры Пановой, он окончил китайское отделение
восточного факультета ЛГУ и аспирантуру. Автор ряда трудов по литературе
Древнего Китая и Кореи. Как переводчик китайской поэзии был принят в Союз
писателей, возглавлял секцию художественного перевода в ленинградском
отделении СП. С начала 1950-х годов писал прозу, которая распространялась
преимущественно в самиздате. В официальной печати при жизни опубликовал
только три рассказа (в альманахе «Молодой Ленинград» и журнале «Аврора»).
Повесть Б.Вахтина «Дубленка» (1978), посвященная дельцам советского
«черного рынка», увидела свет в знаменитом неподцензурном альманахе
«МетрОполь».
Во время суда над А.Синявским и Ю.Даниэлем (1966) Борис Вахтин вел
записи, которые затем использовались в выпусках «Хроники текущих
событий». Летом 1974 года привлекался в качестве свидетеля по делам
В.Марамзина и М.Хейфеца. Отказался от дачи показаний, что в дальнейшем
(как утверждают составители энциклопедии «Самиздат Ленинграда»)
помешало ему защитить докторскую диссертацию. С 1977 печатался на Западе -
в журналах «Время и мы», «Эхо» и «Третья волна», а с 1988 его произведения
печатаются и в России. В 2000 году спектакль по повести «Одна абсолютно
счастливая деревня» был поставлен Московским театром-студией П.Фоменко,
год спустя он удостоился премии «Золотая маска», так что знаменитое
произведение Б.Вахтина включено в современный культурный контекст.
Сопровождая послесловием рассказы Рида Грачёва – еще одного лидера
ленинградской неподцензурной литературы – Владимир Марамзин писал: «В
начале 1960-х я не мог себе даже представить, что мне придется готовить в
набор, вычитывать и править «Адамчика». Этот рассказ Р.Грачева вместе с
рассказами раннего Голявкина, вместе с «Летчиком Тютчевым» Б.Вахтина,
«Митиной оглядкой» Г.Шефа, «Дверью» А.Битова, стихами Горбовского,
Уфлянда и Бродского были для меня той корзинкой, которую набираешь и
несешь потом до конца»
10
.
Эту самиздатскую прозу отличает повышенный интерес к детали, почти
документально-этнографическая точность в описании российской
повседневности. Но было бы неверным назвать произведения Б.Вахтина или
Р.Грачева гиперреализмом. «Перемещаясь из бокового зрения в фокусный
центр и стыкуясь с трагическим, - подчеркивает критик Э.Коган, - деталь
становится выражением возвышенного, поводом заглянуть в самые проклятые
и неотвязные вопросы жизни. Сгущённый реализм обнаруживает черты
реализма метафизического, унаследованного от обэриутов и Платонова»
11
.
Проза Владимира Марамзина стилистически разнообразна, но чаще всего
это сатирические, сюрреалистические тексты с примесью фантастики и абсурда
(например, повести «Блондин обеего цвета», «Тяни-толкай»). В построении
фразы нередко заметно влияние А.Платонова, а также Д.Хармса. В цикле
рассказов «Смешнее чем прежде», опубликованном в журнале «Эхо» (№4,
1978), В.Марамзина интересует некое массовидное существо, наделенное
зощенковской речью и повадками капитана Лебядкина. Писатель как бы
находится в гуще многоликой толпы, но всегда видит и её атомарные единицы
– затравленного жизнью и замороченного идеологическими клише маленького
человека.
В архивах радио «Свобода» сохранилось интервью с писателем, взятое
Дмитрием Савицким – также эмигрантом «третьей волны» и автором «Эха».
«Деформированная лексика и деформированный синтаксис, язык некоего
спятившего бухгалтера – откуда он появляется в твоих рассказах? – спрашивает
Д.Савицкий. – Почему слова занимают не свои места, для чего они это
делают?» Владимир Марамзин отвечает: «Во-первых, в русской литературе
такая традиция всегда была. И, может быть, я её несколько сгустил. Во-вторых,
мне кажется, что такой язык больше привлекает внимания к смыслу, к тексту.
Это пришло ко мне как-то совершенно неожиданно, через моих учителей»
12
.
Среди близких авторов В.Марамзин называет в этом интервью Юза
Алешковского.
Эстетические и стилевые пристрастия редакторов «Эха» были непривычны
для русской эмиграции и нуждались в разъясняющем критическом
комментарии. Его мы находим, в частности, на страницах «Граней» (№
111\112, 1979), в заметках Р.Петрова «О журнале «Эхо».
«Нимало не сомневаясь во вкусе Марамзина и Хвостенко, - пишет критик - я
могу с большой степенью вероятности предсказать, что многим русским
читателям в эмиграции он покажется плохим. У всех в памяти приём,
оказанный альманаху «Аполлон-77». Здесь тот же случай. Материал, которым
заполнены три уже вышедших номера журнала – произведения русского
литературного авангарда. Мне хочется выступить в защиту вкуса издателей
«Эха»
13
.
Далее автор статьи рассуждает об общей кризисности культуры и о том, что
господствующей категорией авангардистской эстетики стала категория
безобразного. Масскульт – удешевленное искусство эпохи массовых
коммуникаций – становится все более распространенным явлением. Последняя
новинка в этой сфере – так называемый попарт - занимается стилизацией,
эстетическим обыгрыванием средств и приемов массовой культуры. «Эти
выделенные здесь три черты (может быть, их и больше, замечает Р.Петров) –
дегуманизация, творчество под категорией безобразного и стилизация
масскульта – сделались неотъемлемыми чертами всякого эстетического
авангарда. В том числе нашего, русского. Под таким углом зрения и следует
рассматривать работу авторов журнала «Эхо»
14
.
Важным достоинством журнала рецензенту представляется впечатление
слитности, потока, ощущение единой школы. «Не только единый материал, но
и единый стиль. Только в таких формах можно воспроизвести эту жизнь.
Никакая эстетическая гладкость здесь немыслима», - подчеркивает критик.
Наиболее характерным примером ему представляется все та же повесть Бориса
Вахтина «Одна абсолютно счастливая деревня». «Этот писатель –
единственный из авторов «Эха» - ищет альтернативу современной городской
отчуждающей культуре, ищет следы благостности, органики. Конечно,
Б.Вахтин говорит не о реальной, советской колхозной деревне, - это у него
скорее этическая категория, антитеза городской разлагающей культуре,
«идеальная» деревня».
В стихах Вл.Уфлянда, продолжает автор статьи, «речь идёт о деревне
реальной, и не его вина, что она предстает как реальность гротескная, с
приставкой «сюр». Стихи Уфлянда – не фантазия, а хроника, не сатира, а
лирика. Речь идёт о том же упадке органического бытия как знаке эпохи. И
если мы заговорим о сюрреализме авторов «Эха» - а мы имеем на это право, -
то подразумевать мы будем самый настоящий реализм, верность бытовой,
повседневной правде. Сюрреальна сама социалистическая действительность.
Можно сказать, что настоящий стиль современной русской литературы –
социалистический сюрреализм»
15
.
Эдуард Лимонов, по мнению Р.Петрова, самый яркий из поэтов,
представленных в первых четырех номерах журнала. Один из его приемов (не
единственный) – стилизация графоманства. Стихи цикла «Русское» написаны
как бы изнутри «масскульта» - самим потребителем эстетической дешевки.
Художественный эффект возникает из-за того, что современная трагическая
проблематика выражена языком провинциального читателя советских газет.
Советская жизнь представлена как гротескная фантасмагория. Значительно
слабее, подчеркивает критик, проза этого автора – «Секретная тетрадь, или
дневник неудачника»(№3, 1978). Перед нами пример искусства маски. Прием
обнажен, Лимонов пытается дать подполье современного западного
экстремизма, описывая душу бывшего советского гражданина».
Публикацию «дневника неудачника» можно с полным основанием
считать скандальной. «Русская мысль» назвала приютившее Лимонова «Эхо»
нужником
16
. Эмиль Коган, рассматривая это определение как крайность, тем не
менее весьма неприязненно писал об авторе-провокаторе: «Лимонов
раскрывает нам американское дно. Он падает в него затяжным прыжком.
Лимонов – мазохист и наслаждается падением в бездну. В полете он сбрасывает
одну за другой все одежды и, когда ничего не остается, снимает с себя кожу. И
здесь, как говорится, кончается искусство, но у Лимонова оно только
начинается. Его плаксивые жалобы (не в «Эхо», так в других журналах и
газетах) на Солженицына, Сахарова, Максимова, выманивших его, дескать, из
Харькова в Нью-Йорк, так же смешны и нелепы, как и жалобы на покинувшую
его жену Елену. Не было бы изменницы Елены – не было бы импульса для
этого стриптиза с кровью, который, может быть, принесет нашему
«неудачнику» славу и деньги (на Западе подобная литература в чести). И
останься он в Советском Союзе, сидеть бы ему за порнографию и стонать под
всем лагерем. Пришлось бы трем «искусителям» вытягивать из ямы «одного из
лучших современных поэтов», а он потом бы оплевывал их в избытке
благодарности»
17
. Тем не менее саму публикаторскую стратегию «Эха» критик
поддерживает, поскольку видит сознательную ориентацию журнала на
эксперимент в области языка и формы.
Три года спустя, анализируя двенадцать номеров ежеквартальника,
Э.Коган признает, что «Эхо» «уже утвердилось в списке основных
литературных журналов русского зарубежья и приобрело определенный
авторитет в кругах, следящих за развитием современной русской культуры. О
том говорит хотя бы список его прямых подписчиков, частных и
университетских, среди которых сегодня все основные страны, вплоть до
отдаленной Австралии или Японии (кроме, разумеется, московских – хотя туда
он тоже доходит, о чем редакторам известно)»
18
.
Факт проникновения журнала в Россию подтверждал и Юрий
Кублановский (ныне сотрудник «Нового мира»), эмигрировавший в 1982 году,
но в период перестройки вернувшийся в Россию. В марте 1984 года он писал в
«Русской мысли»: «После более чем двухлетнего перерыва вышел
новый, 13-й номер журнала «Эхо». Предыдущий, 12-й (как и все остальные) я
читал ещё в России, и все мы там были огорчены, когда издание вдруг
прекратилось. «Эхо» в России знают и любят, многие авторы самиздата
(например, отличные ленинградские поэты – Шварц, Стратановский, Миронов)
впервые напечатаны здесь: в этом, как и обозначено на титульном листе,
именно литературном журнале. «Эхо» едва ли не единственный на Западе
русскоязычный журнал, обходящийся без политической публицистики и
совершенно свободный в своих вкусах.
А выразительные фотографии, традиционно предваряющие материалы в
журнале, нередко в России переснимаются; так, например, фото Бродского и
Целкова на Венецианском Бьеннале («Эхо», №2) можно видеть на книжных
полках и письменных столах и в Питере, и в Москве.
… Будем надеяться, что «Эхо» вновь станет выходить регулярно, его
существование значительно обогащает «ландшафт» русских зарубежных
журналов»
19
.
Увы, эти надежды не оправдались. В 1986 году был издан последний,
четырнадцатый номер «Эха». Остается сказать в заключение, что с полным
комплектом журнала можно ознакомиться в Российской государственной
библиотеке.
Примечания:
1. Эхо. Париж. 1978. №1. С.6.
2. Там же. С.5.
3. Коган Эмиль. Тонкий журнал «Эхо» // Континент. №20 (1979). С.426.
4. Эхо. 1978. №2. С.154.
5. Эхо. 1980. №2. С.34.
6. Эхо. 1978. №1. С.5.
7. Русская мысль. Париж. 15.10. 1981.
8. Коган Эмиль. Указ. соч. С.427.
9. Вахтин Борис. Так сложилась жизнь моя… Повести и рассказы. Л. 1990.
10. Эхо. 1980. №2. С.28.
11.Коган Эмиль. Указ. соч. С.426
12. Архив радио «Свобода». Экслибрис. Косое слово Владимира Марамзина // Интернет-
ресурс. file :// C :\ Maramzin \Марамзин. htm
13. Грани. Франкфурт-на Майне. 1979. №111\112. С.533.
14. Там же.
15. Там же. С.534.
16.Сергеев М. Периодика // Русская мысль. 21. 12. 1978.
17. Коган Эмиль. Указ. соч. С.426
18. Коган Эмиль. Встреча с «Эхом» // Русская мысль. 26.03.1981
19. Кублановский Юрий. «Эхо», №13 // Русская мысль. 15.03.1984
Глава 4. Газета «Русская мысль» и третья русская эмиграция