Шендрик А.И. Теория культуры
Подождите немного. Документ загружается.
8. Какие проблемы философского познания мыслители Ренессанса рассматривали в
качестве главных?
9. Как понималась культура мыслителями Ренессанса?
10. Как философы Возрождения представляли себе идеал культурного человека?
11. Что дает основание считать Ф. Петрарку одним из европейских мыслителей, внесших
весомый вклад в развитие науки о культуре?
12. Каков вклад М. Монтеня в развитие культурологической теории?
13. Кто из мыслителей Возрождения дал обоснование культурного единства европейских
стран? Какие аргументы приводились им для доказательства правомочности своей точки
зрения?
14. Можно ли утверждать, что в эпоху Возрождения были заложены базовые элементы
того типа культуры, который мы зовем культурой «фаустовской» цивилизации?
Литература
Первоисточники
Петрарка Ф. Моя тайна. — М., 1939.
Данте Алигъери. Божественная комедия. — М., 1972.
Бокаччо Дж. Декамерон. — М., 1968.
Макиавелли Н. История Флоренции // Макиавелли Н. Государь. — М., 1998.
Мор Т. Утопия. - М., 1978.
Монтень М. Опыты. — М., 1988.
Итальянский гуманизм эпохи Возрождения (сборник текстов). В 2 т. — Саратов, 1988.
Научные работы
Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. — М., 1996.
Боткин Л.М. Итальянское Возрождение. Проблемы и люди. — М., 1995.
Боткин Л.М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. — М., 1989.
Дживелегов А.К. Творцы итальянского Возрождения В 2 т — М 1998.
Горфункель А.Х. Философия эпохи Возрождения. — М., 1980.
Рутенбург В.И. Титаны Возрождения. — М., 1991.
Шестаков В. Проблемы гармоничной личности в эстетике Возрождения //Гармонический
человек. — М., 1965.
Хлодовский Р.И. Франческо Петрарка. — М., 1974.
Богуславский В.М. Монтень и философия культуры //История философии и вопросы
культуры. — М., 1975.
Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч — 2-е изд. — Т. 20.
Тарнас Р. История западного мышления. — М., 1998. Мотрошилова Н.В. Рождение и
развитие философских идей. — М., 1991.
Примечания
1. Эта идея подробно обоснована А.К. Дживелеговым в его трудах, посвященных данной
исторической эпохе.
2. Более подробно об этом см.: Дживелегов А.К. Творцы итальянского Возрождения. —
М., 1998. — С.7—19.
3. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф Соч — 2-е изд. - Т.20. - С.346.
4. Цит. по: Рутенбург В.И. Италия и Европа накануне Нового времени. — Л., 1974. —
71
С.209.
5. Энгельс Ф. Диалектика природы. — С.347.
6. Необходимо сказать, что представление о человеке как самом совершенном существе,
как «величайшем орудии природы» менялось на протяжении периода Возрождения. На закате
Чик-винченто восхваление человека сменилось более трезвым отношением к нему, например,
Леонардо да Винчи, будучи достойным наследником итальянских гуманистов XIV — начала
XV веков, тем не менее задается вопросом: «Но что ты теперь скажешь, человек, о своей
породе? Такой ли ты мудрый, каким себя считаешь, и разве это (жестокость, ничтожество
человеческих помыслов и поступков. — А. Ш.) такие вещи, которые должны быть совершаемы
человеком?»).
7. Цит по: Буркхарт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. — М., 1996. - С.306.
8. Сергеев К.А., Светлов Р.В. Предыстория философии культуры //Философия культуры:
становление и развитие. — СПб., 1998. — С.28.
9. Цит по: Шестаков В. Проблемы гармоничной личности в эстетике Возрождения//
Гармонический человек. — М., 1965. — С.66.
10. Цит. по: Хлодовский Р.И. Франческо Петрарка.. — М., 1974. — С.19.
11. Дживелегов А.К. Творцы итальянского Возрождения. — С.49.
12. Хлодовский Р.И. Франческо Петрарка. — С.89.
13. Там же. С.78.
14. Дживелегов А.К. Творцы итальянского Возрождения. -— С.51.
15. Богуславский В.М. Монтень и философия культуры //История философии и вопросы
культуры. — М., 1975. — С.192.
16. Монтень Мишель. Опыты. — М., 1988. — С.14—15.
17. Там же. С. 16.
18. Там же. С.33.
19. «В самом деле, — пишет Верджерио, — то, что передается памятью людей из рук в
руки, постепенно исчезает, едва превышая век одного человека. То же, что хорошо вверено
книгам, остается навечно, и это могут превзойти, пожалуй, только живопись, мраморное ваяние
или литье.» (См.: Верджерио П. О благородных нравах и свободных науках //Итальянский
гуманизм эпохи Возрождения:
Сборник текстов. — Саратов. — 1988. — С.88.)
20. Верджерио П. О благородных нравах и свободных науках //Итальянский гуманизм
эпохи Возрождения: Сборник текстов. — С.90.
21. Тарное Р. История западного мышления. — М., 1995. — С.187—188.
22. Бердяев Н.А. Смысл истории. - М., 1990. - С. 107-108.
72
ГЛАВА 4
КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА
В ТРУДАХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ
ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ НОВОГО ВРЕМЕНИ
В середине XVI в. культура Ренессанса исчерпала свой потенциал и
вступила в полосу перманентного кризиса, углубляющегося с каждым
десятилетием. Идеи гуманистов уже не вызывали энтузиазма, число их
сторонников уменьшалось, а идейных противников — возрастало. Трактаты
Марсилио Фичино, Пико делла Мирандолы, Томаса Мора и других
представителей гуманистической мысли стали рассматриваться как типичные
образцы социальных утопий, смущающие дух и препятствующие обретению
Божественной истины. Католическая церковь, испытав мощный удар со стороны
Лютера и его последователей, тем не менее устояла под натиском протестантской
73
идеологии и, собравшись с силами, начала мощное контрнаступление, стремясь
воспрепятствовать дальнейшему росту свободомыслия. Духовная атмосфера в
Европе постепенно сгущалась. Процесс возврата католической церковью
утраченных позиций особенно ускорился после Тридентского собора, на котором
было установлено, что силу Божественной истины имеют не только положения
Священного писания, откровения апостолов, пророков и отцов церкви, но и
рядовых священников, наставляющих паству в приходских храмах.
Искусство, достигнув непревзойденных высот прежде всего в портретной
живописи и скульптуре, архитектуре (достаточно вспомнить «Пьету»
Микельанджело Буанаротти, «Сикстинскую мадонну» Рафаэля и собор Св. Петра
в Риме, построенный по проекту Браманте), постепенно обмирщается, утрачивая
то сочетание гармонии и тонкого колорита, света и духовности, которыми были
проникнуты лучшие произведения, созданные мастерами Ренессанса. Великие
творения гениев Возрождения сознательно замалчиваются или
переосмысливаются в понятиях идеологии клерикализма. В частности, подобным
образом в это время интерпретирует знаменитую фреску Рафаэля «Афинская
школа», написанную на стене Палаты Подписей Ватиканского дворца,
основоположник искусствознания и автор монументального труда о художниках и
ваятелях Вазари, который, без сомнения, был глубоким знатоком ренессанс-ного
искусства. Под его пером она превращается в изображение собрания евангелистов,
астрологов и богословов, тогда как в действительности Рафаэль изобразил
собрание выдающихся философов Древней Греции. На смену Корреджо, Леонардо
да Винчи, Тициану приходит Рубенс и «малые голландцы». Меняется и
отношение к человеку. Ужасы религиозных войн, падение нравов, нарастающий
фанатизм и нетерпимость к инакомыслящим заставляют многих недавних
гуманистов, воспевавших осанну человеку, усомниться в правоте тезиса о
человеке как «венце творения, равном Богу разуменьем», изначально добрым по
своей природе. Пессимистические ноты все чаще звучат в произведениях
европейских мыслителей, которые не могут не осознавать, что кризис гуманизма
стал реальностью.
Вместе с тем большинство демонстрирует оптимизм. Из гаваней Европы
один за другим отходят караваны судов, набитые искателями приключений,
жаждущими овладеть богатствами Нового Света, добиться славы и власти. На
европейские рынки все больше и больше прибывает экзотических товаров,
пользующихся огромным спросом прежде всего среди привилегированных слоев
общества. Кофе и шоколад становятся изысканным лакомством и подаются
именитым гостям на королевских празднествах и в замках крупных феодалов.
Расцветает промышленность, возникают крупные государственные мануфактуры
(шпалерные, оружейные, по производству пороха, бархата, шелка, фарфора),
базирующиеся на разделении труда, а также частные компании, осуществляющие
финансовые и торговые операции практически во всех странах как Старого, так и
Нового света. Горизонт мира расширяется. В связи с новыми открытиями в
74
области физики, химии, математики, астрономии пересматриваются основы
миропонимания. Возникает культ человеческого разума, который рассматривается
как сила, способная поставить под контроль природные стихии.
Процессы, протекающие в экономическом базисе общества, в духовной
сфере настолько динамичны, что кажется, что время ускорило свой бег. Мир
начинает восприниматься как постоянно изменчивый, пульсирующий, где
события следуют одно за другим с головокружительной быстротой. Кампанелла,
автор знаменитого утопического романа «Город Солнца», отражая дух этой
исторической эпохи, пишет с чувством, близким к восторгу, что «за последнее
столетие в мире было больше истории, чем за четыре тысячелетия»
1
. Гордость за
мощь человеческого разума, сумевшего придать динамизм общественному
развитию и сорвать покров с непознанного звучит и в рассуждениях Пьера Леруа
(1523—1584), который пишет, что за несколько десятилетий XVI века не только
были прояснены вещи, покрытые до того мраком невежества, но также изведаны
многие другие, которых древние вовсе не знали: новые моря, новые земли, новые
расы людей, обычаи, законы, нравы, новые травы, деревья, минералы, новые
изобретения вроде книгопечатания, артиллерии, компаса. В том же духе
высказывает и Жан Боден (1530—1596):
Разоблачены тайны природы и открыты спасительные лекарства. Я уже не
говорю о методе определения долготы и о том, что античные катапульты и военные
машины в сравнении с нашими — детские игрушки. Я оставляю в стороне
бесчисленные металлические и текстильные производства, которые чудесно полезны
для человеческой жизни. Одно искусство книгопечатания могло бы с легкостью
перевесить все изобретения древних
2
.
Самым модным словом становится слово «новый», которое значится в
заголовках тысяч публикаций, вышедших между последней четвертью XVI и
первой третью XVIII века. Восхищение новизной и прогрессом превращается в
доминанту европейского общественного сознания. В Европе начинается
исторический период, который изначально идеологами набирающего мощь класса
буржуазии был назван Новым временем.
Коренные перемены в образе жизни европейцев, в политической
организации общества (XVII век — век двух буржуазных революций: английской
и нидерландской, которые привели к возникновению в первом случае
конституционной монархии, а во втором — федеративной республики), наконец, в
материальном базисе ведущих европейских стран (переход от мануфактурного к
фабричному способу производства) сопровождались не менее существенными
трансформациями в области гуманитарного знания. Прежде всего меняется
состав тех, для кого размышления о природе вещей, сути бытия и смысле
человеческого существования были профессией. Это уже не рефлексирующие
аристократы, наподобие Пико делла Мирандолы, и не сомневающиеся в догматах
католицизма представители клира, наподобие Николая Кузанского и Джордано
75
Бруно, а люди науки, политические деятели, естествоиспытатели, совмещающие в
себе качества ученых, философов, моралистов, богословов (Ньютон на закате
своей жизни написал несколько томов комментариев к Библии). Философы
Нового времени похожи на своих предшественников на философском поприще
мыслителей Ренессанса по разносторонности дарований, широте взглядов,
цельности натуры (Гоббс был государственным человеком, политэкономом,
переводчиком античных текстов; Декарт — математиком, физиком, психологом и
гносеологом, а его математические трактаты, мемуары и философские работы
могут рассматриваться как образцы французской прозы; Спиноза — искусным
оптиком, у которого консультировался сам Лейбниц, гениальным философом,
этиком и, кроме того, крупным биологом, собравшим уникальный гербарий и
описавшим множество видов растений), однако их научные интересы весьма
существенно отличались от интересов мыслителей Ренессанса. В Новое время, как
афористично говорил В.Ф. Асмус, философия хотела быть научной, а наука
философичной. Наиболее ярко эта черта философии Нового времени проявилась
в деятельности Бенедикта Спинозы, который одно из своих основных сочинений
«Этику», написал в виде математического трактата с постановкой задач,
доказательством теорем, обоснованием прямых и обратных гипотез. Главное, на
чем акцентируют внимание философы Нового времени, — это проблема природы
и вопросы ее познания. Эти темы проходят красной нитью через работы Фрэнсиса
Бэкона и Декарта, Мальбранша и Гассенди, Паскаля и Спинозы, Ньютона и
Лейбница и многих других. Значительно меньше внимания они уделяют тем
вопросам, которые волновали мыслителей Ренессанса, в том числе проблемам
человека и культуры. Однако это вовсе не означает, что представители
общественной мысли XVII века ничего не сделали для осмысления этих
феноменов.
4.1. ТРАКТОВКА КУЛЬТУРЫ В ТРУДАХ Ф. БЭКОНА
Среди мыслителей конца XVI в. — начала XVIII в., которые внесли
существенный вклад в развитие культурологической теории, прежде всего следует
назвать Фрэнсиса Бэкона (1561—1626).
Обычно, когда говорят о Фрэнсисе Бэконе, то вспоминают, что он был
родоначальником английского материализма, последовательно отстаивающим
идеи таких «стихийных» материалистов - диалектиков Древней Греции, как
Левкипп, Демокрит, Фалес и др. Другие видят его заслугу прежде всего в том, что
он заложил основы нового направления философской мысли, которое
впоследствии получило название «философия науки». Третьи утверждают, что
своей славой Фрэнсис Бэкон обязан разработке кардинальных вопросов
методологии научного познания, что его учение об «идолах», т.е. об ошибках
76
мышления, возникающих в процессе взаимодействия познающего субъекта и
познаваемого объекта, стало базисом современной гносеологии. Сам Фрэнсис
Бэкон считал, что его вклад в сокровищницу человеческой мысли весьма скромен
(например, он писал, что в отличие от Телезио и Патрици, он не предлагает
никакой цельной теории, позволяющей объяснить закономерности развития
природы, общества и человека), однако потомки высоко оценили ту роль, которую
он сыграл в развитии западноевропейской философии. В частности, Карл Маркс и
Ф. Энгельс подчеркивали в «Святом семействе», что у Бэкона «... материализм
таит в себе в наивной форме зародыши всестороннего развития». Они писали, что
в работах английского философа «материя улыбается своим поэтически-
чувственным блеском всему человеку»
3
.
Но как бы ни относились к Фрэнсису Бэкону его современники, как бы ни
оценивали его потомки, нельзя не признать, что его творчество составило эпоху в
истории европейской философской мысли, и многие наши представления о
природе и специфике научного познания, о границах человеческого разума, о
соотношении эмпирии и теории в процессе научного поиска уходят своими
корнями в его работы. Ему мы обязаны и целой россыпью оригинальных идей,
вошедших в арсенал современной культурологической мысли.
Фрэнсис Бэкон родился в семье представителя так называемого «нового
дворянства», которое начало появляться в Англии во времена Генриха VIII,
проводившего жесткую политику на отрыв английской церкви от католического
мира и установления верховенства светской власти над властью церковной.
Генрих VIII чрезвычайно нуждался в союзниках, поддерживающих его
внутреннюю и внешнюю политику. Он сотнями создавал новых лендлордов,
раздавая за заслуги перед короной и продавая за бесценок бывшие монастырские
земли и вотчины представителей родовой знати, попавших в опалу или казненных
по решению суда за государственную измену. Одним из таких лендлордов был и
отец Фрэнсиса Бэкона, который превратился в крупнейшего землевладельца,
благодаря милости короля. Далеко не случайно Фрэнсис Бэкон во многих своих
сочинениях восхваляет династию Тюдоров, сумевших прекратить вывоз капитала
из страны и добиться духовной автономии от Ватикана и экономической
независимости от более развитых стран Европы.
«Новое дворянство» в силу своего происхождения находилось в
антагонизме с древними феодальными родами, и, даже обладая реальной властью
(подавляющее большинство мануфактур, корабельных верфей, доков, фабрик по
выработке парусины и шерстяных тканей, железоделательных заводов,
банкирских контор и т.д. принадлежало выходцам из этого нового социального
слоя), нуждалось в идеологах, обосновывающих сложившийся порядок вещей, а
также в хорошо образованных людях из своей среды, которые могли бы
отстаивать их интересы на высших государственных постах. Одним из таких
людей и был Фрэнсис Бэкон, который наследовал дело своего отца, занимавшего
весьма значительное место в служебной иерархии. Кстати, из этой среды вышел и
77
Оливер Кромвель — будущий вождь английской буржуазной революции, который
впоследствии сделал очень многое для восстановления монархии в Англии.
После окончания Кембриджского университета Фрэнсис Бэкон был
определен на дипломатическую службу и провел несколько лет в английском
посольстве в Париже. Однако после смерти отца он был вынужден возвратиться
домой. Здесь он начинает заниматься политикой и вскоре избирается депутатом
Палаты общин английского парламента. Весьма быстро молодой талантливый
адвокат, обладающий редким даром красноречия и не скрывающий своих
монархических убеждений, был замечен. На него обратил внимание сам король
Яков I Стюарт, увидевший в нем человека, на которого можно положиться в той
ситуации перманентной конфронтации между парламентом и двором, что
проявлялась достаточно часто не только в скрытых, но и в открытых формах.
Представление королю стало исходной точкой блестящей и быстрой карьеры
Фрэнсиса Бэкона, который к 57 годам стал лордом-канцлером английского
королевства, бароном Веруламским, виконтом Сент-Албанским, обладателем
многих поместий и замков.
Однако судьба распорядилась так, что вскоре его восхождение к вершинам
власти было прервано. Борьба короля и парламента в начале 20-х годов XVII в.
резко обострилась, и, стремясь найти компромиссное решение, король решил
пожертвовать рядом высших должностных лиц, вызывавших наибольшую ярость
городского плебса и мелких буржуа из-за последовательно и жестко проводимой
ими политики на укрепление позиций королевской власти. Среди них был и
Фрэнсис Бэкон, которого парламент обвинил во взяточничестве и казнокрадстве.
Заключение в Тауэр закончилось для Фрэнсиса Бэкона более счастливо, чем для
Томаса Мора. Он не лишился головы на плахе, но его политической карьере был
положен конец. Более он уже никогда не занимался политикой и остаток дней
посвятил научным занятиям.
Это было благом для философии, ибо именно тогда им были созданы
наиболее известные работы, обессмертившие его имя, и среди них знаменитые «О
достоинстве и приумножении наук», «Новый Органон» и утопический
социальный роман «Новая Атлантида», где бывший лорд-канцлер размышляет о
принципиальной возможности создания гармоничного и справедливого общества,
основой экономического могущества которого была бы наука и техника.
Для культуролога три названных выше работы имеют особое значение, ибо
в них, по сути, излагается бэконовская концепция культуры, хотя
небезынтересными с культурологической точки зрения являются и другие его
сочинения, в частности «Опыты и наставления нравственные и политические»,
написанные явно под влиянием бессмертного сочинения Мишеля Монтеня. Сразу
же необходимо сказать, что в своем понимании культуры Фрэнсис Бэкон
коренным образом расходится с теми представлениями, которые были
выработаны средневековыми мыслителями. Противоречит он частично и своим
предшественникам на философском поприще, принадлежащим к кругу
78
гуманистов Возрождения.
Если абсолютное большинство авторов до Фрэнсиса Бэкона, говоря о
культуре и цивилизации, обращали свое внимание прежде всего на духовные
аспекты и видели культурный прогресс в первую очередь в бурном развитии
изобразительного искусства и литературы, музыки и архитектуры, в воспитании
всесторонне развитого, гармоничного человека, способного к раскрепощению всех
имеющихся у него потенций и задатков, то Фрэнсис Бэкон переносит акцент на
рассмотрение достижений в области науки, техники, промышленного
производства, которые, по его мнению, наиболее ярко свидетельствуют о
достижении той или иной нацией определенного культурного уровня.
Культура для Фрэнсиса Бэкона не только и не столько результат
«возделывания души», как считали древние греки и римляне, а финал
деятельности по покорению сил природы, подчинению ее воле и интеллекту
действующего индивида, опирающегося на мощь техники и данные опытной
науки. Она, по его мнению, возникает из взаимоотношения природы и человека и,
по сути, есть не что иное, как «человек в его отношении к природе».
О культуре того или иного общества, считал Бэкон, прежде всего
необходимо судить по достижениям в области естествознания, по уровню
сельскохозяйственного и промышленного производства, по накопленной сумме
знаний и масштабам внедрения научных открытий в практику. Говоря другими
словами, для Бэкона критериями культурного развития являются темпы
научно-технического прогресса, глубина познания законов природы и их
использование для блага людей.
На последнем моменте Бэкон акцентирует особое внимание. С его точки
зрения, объем накопленных знаний еще не говорит об уровне культурного
развития того или иного общества. Только их практическое применение позволяет
судить о том, достигла ли та или иная система высот культуры.
Культура, с точки зрения Фрэнсиса Бэкона, не есть нечто данное
изначально. По его представлениям, она развивается, переходя с одной ступени на
другую. Бэкон считает, что европейская культура прошла в своем развитии три
стадии, которые соответствуют культуре Древней Греции, культуре Древнего
Рима и культуре Западной Европы Нового времени.
В Средневековье, с его точки зрения, наблюдался упадок культуры,
выражающийся в засилье религии, пренебрежении к естественным наукам,
схоластическом теоретизировании, которое ничего не давало для овладения
силами природы и облегчения жизни людей, вынужденных в поте лица своего
добывать хлеб насущный. После того, как христианство стало одной из трех
мировых религий, говорит Бэкон, большинство лучших умов ряд столетий
посвящали себя занятию теологией, что не могло не сказаться на уровне
культурного развития Европы, которая постепенно погружалась во мрак
невежества и обскурантизма. Достижения древних греков и римлян были забыты,
и только в эпоху Возрождения была восстановлена «времен связующая нить».
79
Новое время, по мнению Бэкона, есть время возврата к античной традиции с ее
пиететом по отношению к науке и человеческому разуму.
Бэкон считает, что культура — сложный феномен. Она проявляется во всех
сферах деятельности людей, но главными ее элементами являются наука и
искусство.
Следует сказать, что в понятие «искусство» Бэкон вкладывает смысл,
отличный от того, к которому мы привыкли. Под «искусством» он понимает
всякое практическое умение, необходимое для овладения силами природы,
основанное на знании ее свойств и законов.
Искусство, согласно Бэкону, суть квинтэссенция культуры. Оно
призвано не исправлять природу, а раскрепощать ее. «Природа, — пишет Фрэнсис
Бэкон, — подобно Протею вынуждается искусством делать то, что без искусства
не было сделано, как бы это ни называть — насилие и узы или помощь и
совершенствование»
4
.
Развивая идею о взаимосвязи культуры и природы, Бэкон приходит к мысли
о том, что культура и природа не являются противоположностями, а широко
распространенное мнение о совершенном различии естественного и
искусственного является ошибочным.
Он показывает, что искусственное возникает как качественно своеобразное
явление на почве универсального движения природы, в бесконечные
модификации которого включена деятельность человека. Таким образом,
понимание культуры у Бэкона противоположно ее религиозно-схоластическому
пониманию в философской мысли Средневековья, где мир природы и мир,
созданный человеком, воспринимались как противостоящие и никаким образом не
связанные друг с другом.
Но вклад Бэкона в теоретическую культурологию не ограничивается
констатацией факта взаимосвязи культуры и природы и введением технического
прогресса в качестве критерия культурного развития. Им был высказан еще целый
ряд конструктивных идей, не утративших своего значения и до сегодняшнего
времени. В частности, это относится к идее о преемственности культуры как
преемственности знаний. Он подчеркивает, что «знания и открытия мгновенно
распространяются и разлетаются по всему свету, ибо передача знаний подобна
бурно вспыхнувшему пламени, зажженному от другого пламени»
5
. Знания,
утверждает он, являются нитью, связующей различные культуры.
Исследуя проблему преемственности культуры, Бэкон вплотную подходит к
мысли о том, что преемственность представляет собой процесс диалектического
«снятия», удержания всего позитивного, что было накоплено представителями
предыдущих исторических эпох.
С его точки зрения, чтобы достичь подъема культуры, нужно «соблюсти
такую меру, чтобы не отбрасывать то, что правильно положено древними, и не
пренебрегать тем, что правильно принесено новыми»
6
. Полемизируя с
представителями средневековой философской мысли, Бэкон отмечает, что
80