Шендрик А.И. Теория культуры

Подождите немного. Документ загружается.

задним умом», вполне оправдал свое имя. Он наделил всех гадов, зверей и птиц

способностями, позволяющими им выживать и размножаться, преследовать добычу и

уходить от погони. О человеке же он забыл. Когда Прометей увидел, что «все животные

заботливо снабжены, человек же наг и необут, без ложа и оружия для защиты», то он,

исправляя оплошность своего брата, украл у бессмертных богов огонь и передал его

людям, которые с того времени оказались причастными к божественному уделу.

Именно тогда человек научился делать различные вещи, обрел умение выращивать

плоды и злаки, строить жилища и крепости, плавить бронзу и ковать железо, врачевать

раны и сочинять музыку. Однако мастерства обработки земли и металлов, искусства

строительства домов, которым научил людей Прометей, оказалось недостаточно для

защиты человеческого рода от хищников и стихийных бедствий. Тогда люди в целях

безопасности начали селиться в городах, но «не было у них уменья жить сообща», и

начали они убивать друг друга по всякому поводу и без повода. Видя это, великий Зевс

послал Гермеса, чтобы тот дал людям Закон и представление о Стыде и Правде.

Только после этого жизнь на земле сделалась сносной, и люди стали жить, не убивая,

а, наоборот, поддерживая друг друга. Так возник мир людей, созданный ими при

непосредственном участии богов.

Как видим, из мифа вытекает, что мир людей суть божественный дар и

потому он требует особого к себе отношения, не сравнимого с отношением к

природе. Этот мир сакрален по источнику своего возникновения и сохранение его

— долг каждого разумного существа. Думается, что то уважительное отношение к

культуре, которое существует и сегодня как в научном, так и обыденном

сознании, несет на себе отпечаток приведенных выше размышлений софистов о

сущностных характеристиках мира человека.

Можно выделить еще ряд идей об особенностях мира человека,

сформулированных софистами. С точки зрения Протагора и его

единомышленников, законы, которым подчиняется мир природы и мир человека,

различны. Нарушение установлении природы неизбежно сопровождается

расплатой, которая следует с неумолимостью рока, ибо, как подчеркивает

Протагор, «в этом случае вред причиняется не вследствие мнения людей, но

поистине»

. Но когда нарушаются обычаи, предписания морали, установления

права, то воздаяние преступившему закон может и не состояться, если проступок

останется в тайне. Таким образом, законы мира людей субъективны, природы

же — объективны.

Для доказательства данного тезиса софистами использовались самые

разнообразные аргументы. Так, например, Антифонт в своем трактате «Об

истине» обращал внимание читателей на то, что если закопать в землю черенок от

оливы, то при соответствующем уходе из него неизбежно вырастет оливковое

дерево. Если же закопать что-нибудь сделанное человеческими руками, например,

скамью, то скамья, несмотря на все старания садовника, не вырастет, а вырастет,

возможно, дерево, из древесины которого сделана скамья. «Сущность, приданная

вещи человеческим творчеством или постановлением, — пишет Антифонт, —

признак случайный и преходящий. Настоящей и постоянной сущностью является

природа вещи»

Идею существования особого человеческого мира софисты самым тесным

образом связывали с идеей воспитания. С их точки зрения, прирожденных

добродетелей не существует, все они приобретаются в результате воспитательной

деятельности. Платон в своем диалоге «Протагор» приводит слова главы

афинской школы софистов, который с гордостью заявляет:

Я иду совершенно противоположным путем, чем они (замаскированные софисты,

как Орфей), и открыто признаю, что я воспитываю людей... Юноша, если ты станешь

моим учеником, то, пробыв со мной день, ты вернешься домой, сделавшись лучшим, и

на следующий день будет то же самое... Ведь другие приносят вред юношам. Тогда как

юноши бегут от наук, они против их желания заставляют заниматься науками, уча их

арифметике, астрономии, геометрии и музыке... Приходящий ко мне будет учиться

только тому, ради чего он пришел ко мне. Наука, которую я преподаю, есть мудрость в

домашних делах... и мудрость в государственных делах

С точки зрения софистов, воспитание есть непременное условие вхождения

в мир людей. Тот, кто пренебрегает воспитанием, остается на низшей стадии

развития и только своим обликом отличается от животного. В то же время они

подчеркивали, что воспитание бывает успешным только тогда, когда есть некая

совокупность условий, способствующая этому. С их точки зрения, подобно тому,

как для получения хорошего урожая необходима плодородная почва, отборные

семена и умелый земледелец, способный не только качественно возделывать

почву, но и предсказывать погоду, знать состав удобрений, необходимый для тех

или иных злаков, точно так же для успешного воспитания необходимо сочетание

индивидуальных задатков воспитуемого и умения воспитателя, обладающего

талантом передать ученику свои познания и свой жизненный опыт.

Нетрудно заметить, что в этих рассуждениях в неявной форме присутствует

представление о культуре как результате нравственного, эстетического,

интеллектуального, в более широком смысле — разумного совершенствования

человека в ходе его исторической эволюции, которое впоследствии

воспроизводилось многократно в работах различных авторов начиная с

древнейших времен и до сегодняшнего дня.

Итак, софисты первыми из европейских мыслителей сформулировали идею

о существовании двух принципиально различных миров: мира человека и мира

природы. Именно им принадлежит приоритет в выработке первых аргументов,

обосновывающих антино-мичность этих двух миров. От них вдет представление о

культуре как человечески обжитом мире, как Космосе, где действующим началом

выступает сам человек. Именно они первыми выделили некоторые характерные

признаки, отличающие мир человека от мира природы. Все это дает основание

считать софистов предтечами современных исследователей-культурологов,

рассматривать их работы как один из опорных блоков, лежащих в основании

здания теоретической культурологии.

Существенный вклад в разработку «идеи культуры» внес современник

Протагора, «самый универсальный ум среди досократиков,» как его называют

многие историки философии, Демокрит (460 до н.э. — дата смерти точно

неизвестна; по некоторым сообщениям, он прожил около 100 лет и умер около 360

до н э.). Современному читателю Демокрит известен прежде всего как создатель

первой атомистической теории, однако он занимался не только вопросами

естествознания и поисками первоосновы универсума. Его перу принадлежит ряд

трудов, посвященных проблемам этики. До нас дошел свод максим Демокрита,

включающий в себя его суждения о добре и зле, об условиях обретения счастья.

Размышлял он и над вопросами, которые были поставлены софистами о сходстве

и различии двух миров — мира человека и мира природы.

Представления Демокрита о мире людей тесно связаны с его учением о

душе. Будучи одним из первых натурфилософов, опирающихся на

естественнонаучные предпосылки, Демокрит считал, что воздух не только

вещественная среда, посредством которой происходит необходимое для жизни

вдыхание-выдыхание. Он, по мнению Демокрита, наполнен образами, которые с

трудом поддаются разрушению. По своей природе они способны вступать во

взаимодействие с людьми, оказывая на них положительное или отрицательное

воздействие. Благодаря им и происходит процесс чело-векотворения, который есть

«совершенствование души».

Демокрит первым из античных мыслителей привнес в понимание «второй

природы» идею развития. До него мир, сотворенный человеком, рассматривался

как статичный, пребывающий испокон века в изначально данных формах. Он же

сформулировал тезис о неизбежности перехода мира человека с низшей ступени

на высшую, о принципиальной возможности его изменения.

Источниками развития, согласно воззрениям Демокрита, прежде всего

выступают нужда и польза. Первой по своей значимости нуждой является нужда

в пище, за ней идет нужда в жилище, затем — в одежде. Материальные

потребности толкуются Демокритом как главная причина всех изменений,

происходящих в обществе, однако непосредственным стимулом, заставляющим

людей действовать, он считает факт осознания индивидами тех благ, которыми

они станут обладать в результате совершения тех или иных практических шагов.

Подобно софистам, Демокрит считал, что приобщение к миру людей

возможно только в результате воспитания и образования. «Ни владение

искусством, ни мудрость не могут быть достигнуты, — писал он, — если им не

учиться»

. Однако, несмотря на сходство взглядов Демокрита и софистов, его

позиция несколько отличается от позиций Протагора, Анаксимена, Горгия и др.

Так, он писал, что мир человека самым тесным образом связан с миром природы.

По сути, Демокрит предвосхитил постановку и решение проблемы

«культура-натура» в более поздних культурологических учениях, где только через

два десятка столетий будет установлено, что история природы и история людей

тесно связаны и жесткое противопоставление культуры и натуры есть

свидетельство отсутствия диалектического мышления.

К сожалению, идеи Протагора и Демокрита об особом мире людей,

существующем рядом с миром природы, не получили дальнейшего развития в

трудах других греческих авторов. В условиях упадка рабовладельческого

общества, разложения полисной демократии, нарастания военной угрозы со

стороны Персии на первый план философского поиска стали выдвигаться

совершенно иные проблемы: смысла человеческого бытия, обретения личного

достоинства, самосохранения человеческой индивидуальности. Поиск ответов на

эти вопросы становится главной задачей практически всех философских школ,

существовавших в Древней Греции и Древнем Риме в последующие века. Идея о

существовании особого мира, созданного разумом, руками и волей человека,

сформулированная софистами, забывается, как забываются и многие другие идеи,

рожденные древнегреческими мыслителями в период расцвета полисной

демократии.

1.2. РИМСКИЕ МЫСЛИТЕЛИ О КУЛЬТУРЕ

Возврат интереса к проблеме «второй природы» приходится на начало I века

до н.э. Тогда же входит в оборот и сам термин «культура». Первым его начал

употреблять Марк Тулий Цицерон (106—43 до н.э.), вошедший в историю как

непревзойденный ритор, чьи речи и до сегодняшнего дня считаются образцами

ораторского искусства. Однако Цицерон был не только известным политическим

деятелем, занимавшим высшие государственные посты в Римской республике

создателем теории ораторского искусства. Его перу принадлежит ряд научных

трактатов, обогативших античную философскую, политическую и этическую

мысль. Все они были созданы в те периоды, когда Цицерон добровольно или

вынужденно оставлял Рим и уединялся в одном из своих поместий в провинции.

Не все из написанного Цицероном дошло до нас, но тем не менее любознательный

читатель может познакомиться сегодня с такими трудами Цицерона, как трактаты

«Об ораторе», «О государстве», «О законах», «Брут», с речами Цицерона против

Ка-тиллины, с этическими сочинениями «Катон, или О старости», «Лелий, или О

дружбе», «Об обязанностях». Многие из них, в частности трактат «О

государстве», в свое время пользовались огромной популярностью, впрочем, и

сегодня идеи Цицерона звучат свежо, хотя были сформулированы почти две

тысячи лет назад.

Из всех работ Цицерона особый интерес для культурологов представляют

его «Тускуланские беседы»

, посвященные Марку Юнию Бруту, вошедшему в

историю как глава заговора против Юлия Цезаря, где Цицерон наиболее

обстоятельно высказывается относительно того, что есть культура.

«Тускуланские беседы» были написаны Цицероном осенью 45 г. до н.э. Это

был год последнего творческого подъема, который ис-

1. Возникновение идеи культуры в философской и исторической мысли

Античности JQ

пытал Цицерон на закате жизни (он был убит два года спустя как враг

Марка Антония, открыто выступивший против его стремления стать принцепсом.

Цицерон в Сенате произнес несколько разоблачительных речей, которые назвал

«филиппиками», по образцу речей Демосфена против Филиппа Македонского).

«Тускуланские беседы» существенно отличаются от других работ Цицерона

как по содержанию, так и по форме. Они состоят из пяти книг, представляющих

конспект лекций, будто бы прочитанных перед обширной аудиторией. Как бы

отвечая на вопросы слушателей, Цицерон излагает свою точку зрения по ряду

важнейших вопросов, которые волновали не только его, но и многих

образованных людей того времени.

Основная проблема, которая обсуждается в «Тускуланских беседах», это

проблема эвдемонии, т.е. счастливой жизни и способов ее достижения. В той или

иной степени Цицерон обращался к ее рассмотрению и в более ранних работах, но

тогда она не казалась ему главной. На закате жизни она представляется ему в

качестве центральной проблемы философского знания.

В первой книге Цицерон ставит вопрос о том, можно ли считать смерть

злом. Взвешивая все аргументы «за» и «против», он приходит к выводу о том, что

смерть является злом отчасти, ибо душа бессмертна и неуничтожима.

Аргументацию в подтверждение данной точки зрения он черпает у Платона,

который, по мнению Цицерона, наиболее обстоятельно из всех философов

разработал вопрос о соотношении бытия и небытия.

Во второй книге Цицероном исследуется проблема отношения к душевным

и телесным мучениям. Он обосновывает идею о том, что у человека, склонного к

рефлексии, всегда есть выход из тупика, ибо он всегда может прекратить свои

страдания, добровольно уйдя из жизни.

В третьей и четвертой книгах Цицерон анализирует способы подавления

аффектов, обретения спокойствия духа, внутренней сосредоточенности,

душевного равновесия.

В заключительной книге обсуждается вопрос — можно ли стать

нравственным, стремясь к счастью и полноте телесных удовольствий.

Вывод, к которому приходит Цицерон, таков: самое надежное убежище от

жизненных бурь — это философия. Тот, кто занимается ею, вполне способен

прожить счастливую жизнь и достичь заветной гармонии телесного и духовного,

обрести внутренний покой и умиротворенность не зависимо от того, как сложится

его судьба, будет он богачом или нищим, свободным или рабом.

Понимание философии как единственного пути, ведущего к эвдемонии, как

незаменимого средства преобразования человека в духовно богатую личность

позволяет Цицерону установить ее связь с культурой. Отвечая на вопрос

вымышленного собеседника:

«Является ли недостойное поведение некоторых философов

доказательством бесполезности философии как таковой?», — он пишет:

Это ничего не доказывает, ведь и поля не всегда плодоносны, хотя и

возделываются... Так же не плодоносны и души. А чтобы продолжить сравнение,

добавлю: как плодородное поле без возделывания не даст урожая, так и душа. А

возделывание души — это и есть философия (culture animi auten philosophic esf)

(выделено мною — А.Ш.): она выпалывает в душе пороки, подготавливает душу к

принятию посева и вверяет ей — сеет, так сказать, — только те семена, которые,

вызрев, приносят обильный урожай

Не трудно заметить, что ход размышлений Цицерона в значительной

степени напоминает ход размышлений софистов, однако (это следует подчеркнуть

особо) он говорит не столько о результате «обработки человека вообще» и

формировании всего комплекса физических и духовных качеств, а только о

«культуре души», которая возникает как логическое следствие овладения

конкретным индивидом комплексом философского знания, позволяющего видеть

подлинную цену всему, отличать истинные цели от ложных.

Культура души трактуется Цицероном как личностное качество, говорящее

о духовной развитости человека, о его способности к рефлексии, логическому,

трезвому мышлению. Свидетельством овладения культурой Цицерон считал

умение четко излагать мысли, аргументирование отстаивать свою позицию в

споре, убеждать слушателей в истинности высказываемых оратором тезисов.

Смысл и историческое оправдание культуры Цицерон видел в выработке из

индивида, жаждущего только «хлеба и зрелищ», сознательного гражданина,

способного отстаивать интересы Римской республики как на форуме, так и на

полях сражений, готового, не колеблясь, пожертвовать своим благополучием,

имуществом и даже жизнью, если этого потребуют интересы государства. Главной

проблемой культуры Цицерон считал достижение органического единства

личности и общества, гражданина и полиса. Цель культурного процесса он видел в

создании идеала человека, который по своим личностным характеристикам был

бы тождественен идеалу гражданина. Цицерон, по сути, ставил знак равенства

между «окультуренностью человека» и «civilis», обозначавшем степень

включенности индивида в общественную жизнь, тесноту связи между ним и

римской общиной.

Подобная трактовка культуры была далеко не случайной. Цицерон жил и

творил на переломе эпох, когда стала ясна исчерпанность потенциала, что несла

полисная демократия, и начали явственно проступать контуры императорского

Рима. Время Цицерона — это время перехода от республиканской формы

правления к принципату. Самоуправляемые общины-республики, являвшиеся

основой политической системы Древней Греции и первоначально Древнего Рима,

постепенно уходили в прошлое. Им на смену шла жесткая централизация власти,

единая система административных установлении, единовластие в виде личной

диктатуры.

Кризис античного полиса выступал прежде всего в виде кризиса норм

морали, республиканской формы правления. Он воспринимался Цицероном (и не

только им) как всеобщее падение нравов, как исчезновение духа свободы, как

формирование у свободно рожденных граждан рабской психологии. В утрате

гражданских добродетелей, в нежелании следовать своему долгу, в стремлении

огромного числа не только плебеев, но и всадников быть клиентами, а не

свободными гражданами видел Цицерон главную опасность для Рима. Именно

отсюда проистекало то подчеркнуто уважительное отношение к воспитанию,

которое демонстрирует Цицерон практически во всех своих работах.

Представление о взаимосвязи культуры и философии сформировалось у

Цицерона, вероятно, еще в процессе обучения. Среди его учителей было немало

греков, которые не могли не познакомить любознательного подростка с

основными философскими школами и течениями. Именно тогда у него, возможно,

и сложилось представление о философии как культуре души. Данное восприятие

философии было закреплено во время двухгодичного путешествия Цицерона по

Греции и Малой Азии, когда он вместе со своим братом Квинтом и близким

другом Титом Помпонием Аттиком прослушал цикл лекций философа Антиоха

Аскалонского, широко известного не только в Афинах, но и во всей Греции.

Сыграло свою роль, вероятно, и знакомство со знаменитым в античном мире

философом Посидонием, учение которого, по признанию самого Цицерона,

оказало на него огромное влияние. Благодаря им, думается, и выработалось у

будущего римского консула восприятие философии как «водительницы душ,

изыскательницы добродетелей, гонительницы пороков».

Идея же о том, что показателем культуры является степень овладения

ораторским искусством, была рождена реальной практикой той исторической

эпохи. В условиях республиканской формы правления, когда принятие важнейших

решений зависело от того, на чьей стороне большинство свободных граждан,

имеющих право голоса, умение с помощью слова привлечь как можно больше

сторонников, показать несостоятельность позиции политического противника,

способность возбудить эмоции и тут же погасить их ценилось чрезвычайно

высоко. Цицерон с детских лет знал, какой огромной силой обладает звучащее

слово. Он прекрасно представлял, что значит владеть искусством риторики. На его

глазах не раз совершались крутые повороты во внешней и внутренней политике

Рима благодаря тому, что вовремя была произнесена умная речь.

Овладение высотами ораторского искусства было невозможно без знания

философии, литературы, права, законов актерского мастерства. Все это

приобреталось на протяжении длительных лет учебы, в результате неустанного

труда. Поэтому римские граждане вполне обоснованно считали знаменитых

ораторов наиболее образованными людьми своего времени, доверяли их

суждениям, прислушивались к их мнению. В известном смысле их рассматривали

как культуртрегеров, несущих знание в массы, способствующих облагораживанию

нравов, воспитанию добродетелей и развитию всевозможных искусств. Точно так

же считал и Цицерон, который в полном смысле воспел гимн античному оратору в

своих многочисленных работах.

Существовало еще одно обстоятельство, заставлявшее Цицерона настаивать

на том, что самым эффективным путем «окультуривания» является овладение

ораторским искусством. Дело в том, что культуре античности, как отмечают

многие исследователи, в частности А. Боннар, А.Ф. Лосев, П. Гиро, Ф.Ф.

Зелинский и другие, в максимальной степени была присуща так называемая «оро-

акустическая направленность» или, говоря другими словами, ярко выраженная

ориентация на звучащее слово как наиболее совершенный и значимый в

практическом плане результат духовной деятельности человека. Хорошо известно,

что драматическое искусство древних греков и римлян было, по сути, искусством

мелодекламации. В пьесах, которые ставились практически без применения каких-

либо декораций, основной упор делался на слуховое восприятие, а не на

зрительный ряд. Непосредственно со звучащим словом было связано и

существование античной поэзии, которая всегда исполнялась под аккомпанемент

музыкального инструмента (отсюда слово «мелос», т.е. «мелодическая поэзия»,

сохраняющееся и сегодня в нашем обиходе). Даже научные, политические и

исторические трактаты, которые писались в то время, были прежде всего

рассчитаны на громкое чтение. В силу этих обстоятельств, владение словом,

понимание его красоты и смысла, различение текста и подтекста представлялось

чрезвычайно важным для античного человека.

Цицерон не создал какой-либо концепции культуры. Более того, его

представления были менее глубоки, чем представления софистов. Но тем не менее

именно им была заложена традиция рассмотрения культуры как личностного

качества, и эта традиция дожила до наших дней (в обыденном сознании и сегодня

понятия «культурный человек» и «человек воспитанный» слиты), именно

благодаря ему термин «культура» вошел в обиход в качестве понятия обыденного

языка, обозначающего процесс совершенствования души. Он сформулировал

идею об исторических и культурных циклах, развив и конкретизировав мысль,

содержащуюся у Полибия, который считал, что история развивается по

определенным законам, а не есть случайный набор фактов и событий. Ему

принадлежит мысль о возможности построения «государства культуры»,

базирующегося на органическом единстве частных и общественных интересов,

состоящего из индивидов, являющихся гражданами в полном смысле этого слова.

Цицерон оказал огромное влияние на римских мыслителей, творивших

после него. В их числе прежде всего следует назвать Вергилия, Луция Аннея

Сенеку и Корнелия Тацита, которых, без сомнения, следует также отнести к числу

тех, кто стоял у самых истоков европейской культурологической мысли.

Вергилия (70—19 до н.э.) большинство из тех, кто получил гуманитарное

образование, знают прежде всего как автора поэмы «Энеида», где рассказывается

о приключениях Энея, одного из героев Троянской войны, близкого родственника

царя Приама, сына властителя дарданов Анхиса и богини Афродиты, который

после разрушения греками Трои переселился в Италию и с чьим именем потомки

латинян связывали основание древнего Лавиния, на руинах которого

впоследствии поднялся «Вечный город». Однако, как отмечает Г.С. Кнабе,

Вергилий был не чужд и научным штудиям. Анализируя творчество римского

поэта под культурологическим углом зрения, он приходит к выводу о том, что

Вергилий, по сути, развивает идеи о природе культуры, содержащиеся в трудах

Цицерона.

Однако, в отличие от знаменитого оратора, он рассматривает культуру как

деятельное единство человека и действительности, как результат обживания,

очеловечивания мира людьми, как итог внесения в него креативного,

созидательного начала. Культура, по Вергилию, проявляется в уважении к

традициям, в сохранении знаний и навыков, накопленных предками, в

приумножении материальных и духовных богатств. Вместе с тем, Вергилий

воспринимает культуру как противоречивое единство, несущее в себе самом

предпосылки к саморазрушению и последующей гибели, ибо собственно

человеческое в человеке ищет новых форм выражения, которые не может дать

существующая действительность

Отсюда трагический пафос знаменитой поэмы, где, в отличие от

гомеровской «Одиссеи», у главного героя нет глубокой убежденности в правоте

своего дела и в благосклонности богов, способствующих реализации его

замыслов.

По иному осмысливает проблемы культуры Луций Анней Сенека (4 до н.э.

— 65 н.э.), который по праву считается одним из наиболее ярких представителей

философской школы стоиков.

Сенека происходил из семьи знатного всадника, римлянина старого закала

— благочестивого, верящего в милость богов, превыше всего ставящего интересы

государства, убежденного в том, что Риму самой судьбой предназначено

властвовать над миром. Подлинной страстью отца Сенеки, который носил тоже

имя, что и младший сын (его называли Сенекой-старшим) была риторика. В

молодости он слышал речи знаменитых риторов своего времени и проникся

глубочайшим уважением к людям, способным говорить красиво и убедительно.

Обладая уникальной памятью, он запомнил многие из этих речей и впоследствии

записал их, сопроводив комментариями для своих наследников и отдаленных

потомков. К ораторскому поприщу он готовил и своих сыновей, из которых,

действительно, старший и младший стали известными политическими деятелями

своего времени. Средний сын до конца своих дней оставался частным лицом и

никогда не сожалел об этом. Жизнь братьев, полная перипетий, богатая тревогами

и волнениями никогда не привлекала его. Более того, он втайне гордился тем, что

смог добиться почести и богатства не заискивая перед плебсом и не угодничая

перед сильными мира сего.

Сенека-младший с юности увлекался философией и изначально стремился

посвятить себя этому роду деятельности, но под влиянием отца, сумевшего

пробудить в нем честолюбие и жажду власти, он вскоре начинает заниматься

риторикой и политикой. Его природные задатки были настолько велики, что его

сразу замечают, и с первых шагов прочат блестящее будущее, однако жестокая и

длительная болезнь прерывает его восхождение к вершинам славы. Звезда Сенеки

всходит значительно позже, когда он оказывается при дворе императора

Калигулы. Сначала принцепс к нему благоволит (он получает придворную

должность и звание сенатора), но вскоре успехи Сенеки на риторском поприще

вызывают зависть у Калигулы и тот приказывает его убить. Случай спасает его от

гибели, но вскоре над его головой вновь разражается гроза. Мессалина, чье имя

стало нарицательным, обвиняет его в нарушении клятвы верности императору и в

государственной измене. Однако на защиту Сенеки встают сенаторы, и

вынесенный уже смертный приговор принцепс заменяет изгнанием.

Годы ссылки стали для Сенеки периодом выработки собственной системы

философских взглядов. Критически осмысливая труды греческих авторов, в

частности Зенона, Панетия, Посидония, последователей Эпикура, вчитываясь в

трактаты Цицерона он по-новому ставит проблемы мира и человека, личности и

общества, индивида и государства.

В 48 г. Сенека возвращается из ссылки и, благодаря хлопотам Агриппины

(жены императора Клавдия), становится воспитателем ее сына — будущего

императора Нерона. После восшествия последнего на престол,

сопровождавшегося рядом кровавых событий (как сообщают исторические

хроники того времени Нерон, с целью захвата власти убил свою мать и брата), он

на протяжении ряда лет был наставником и близким советником принцепса,

однако вскоре между ним наметилось охлаждение, которое весьма быстро

переросло в острый конфликт. Императору не могли не претить рассуждения

Сенеки о совести как высшем судии, его стремления хоть в какой-то мере

ограничить произвол и насилие, творимые по прямым приказам Нерона.

Болезненно он реагировал и на рост авторитета Сенеки среди сенаторов и римской

знати, предполагая, что именно в их среде зреет заговор против него. Чашу

терпения принцепса переполнил жест Сенеки, который после убийства близкого

ему по духу сенатора Афрания Бурра, так же бывшего наставником юного Нерона,

послал ему прошение об отставке и все те подарки, которые Нерон преподнес ему

за долгие годы. Император не принял ни отставки, ни подарков, сделав вид, что

отношения между ним и бывшим воспитателем сохраняются прежние. Но когда

был раскрыт очередной заговор аристократической оппозиции, в котором

косвенно оказался замешанным Сенека, он прислал своему престарелому учителю

приказ умереть. Сенека подчинился приказу и вскрыл себе вены. По

свидетельству Тацита, содержащемуся в пятнадцатой книге «Анналов», до того

момента, пока сознание не покинуло его, он диктовал писцам свои размышления о

жизни, смерти и путях достижения эвдемонии. Значительная часть предсмертных

мыслей Сенеки впоследствии была опубликована. Тело Сенеки сожгли без