Ростунов И.И. История Первой Мировой войны. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
продовольствия. Это пагубно отражалось на работе отдельных отраслей промышленности.
Нарушались внутренние экономические и внешние экономические связи.
Война обострила и углубила классовые противоречия. На фронте в конце 1914 г. были
отмечены первые случаи братания английских и французских солдат с немецкими, а в начале
1915 г. — русских солдат с австрийскими. Это была своеобразная форма протеста
солдатских масс против войны. В тылу продолжался подъем стачечной борьбы. В России с
августа 1914 г. по июнь 1915 г. количество стачек и участников в них увеличилось более чем
в четыре раза{27}. Такая же картина наблюдалась в Англии и других странах.
В. И. Ленин указывал: «... факты говорят о том, что как раз в 1915 г., на почве кризиса,
вызванного войной, растет революционное брожение в массах, растут стачки и политические
демонстрации в России, стачки в Италии и Англии, голодные и политические демонстрации
в Германии. Разве это не начало революционных массовых выступлений?»{28}
Лидеры социал-демократических партий и профсоюзные деятели стран Западной Европы
продолжали выступать в поддержку буржуазных правительств. В декабре 1914 г. за второй
5-миллиардный кредит на «оборону» голосовала германская социал-демократическая
фракция в рейхстаге. Вопреки воле народных масс социалисты стран Антанты, в том числе
русские меньшевики и эсеры, в феврале 1915 г. на конференции в Лондоне, а социалисты
германского блока в апреле 1915 г. на конференции в Вене подтвердили свой открыто
шовинистический курс на защиту буржуазных отечеств и поддержку империалистических
правительств. В. И. Ленин глубоко вскрыл сущность этих конференций, указав, что в
Лондоне и Вене собирались «шовинисты, чтобы помочь [14] генеральным штабам и
буржуазии своих «отечеств»»{29}. Созыв конференций в Лондоне и Вене означал не только
идейный, но и организационный крах II Интернационала.
Подлинным выразителем настроений народных масс, интернациональных и патриотических
принципов рабочего класса выступала партия большевиков и ее вождь В. И. Ленин. Партия и
В. И. Ленин усилили борьбу за превращение империалистической войны в гражданскую и
свержение буржуазных правительств, за консолидацию левых течений социал-демократии на
истинно революционных марксистских позициях, подготовку нового, III Коммунистического
Интернационала. Конференция заграничных секций большевиков в Берне (февраль 1915 г.),
созванная по инициативе В. И. Ленина, одобрила тактику революционной борьбы против
войны. Широко развернулась организаторская и агитационно-пропагандистская
деятельность партии большевиков и революционеров-интернационалистов (К. Либкнехта, Р.
Люксембург, В. Пика, Д. Благоева, В. Коларова и др.) по революционному воспитанию
трудящихся масс, по разоблачению антинародной, грабительской сущности развязанной
империалистами войны.
В целом военно-политическое положение обеих коалиций накануне кампании 1915 г. было
довольно прочным. Преодолевая кризис боевого снабжения и накапливая силы,
противоборствующие стороны готовились к новым вооруженным схваткам. Время работало
на Антанту, но к 1915 г. центральный блок и его основа — Германия в политическом,
экономическом и военном отношении представляли собой сильного и грозного противника,
в руках которого находилась стратегическая инициатива.
Военные планы Антанты и Центральных держав
Очередную военную кампанию, как и первую, страны Антанты намеревались вести, не имея
единого общесоюзнического стратегического плана. Каждый участник коалиции, преследуя
свои собственные интересы, пытался обеспечить себе возможно больше преимуществ.
Однако Англия и Франция действовали в более тесном контакте, стремясь решать задачи,
связанные с ведением войны за счет России.
Планируя кампанию 1915 г., Англия и Франция исходили из того, что победа возможна лишь
при условии достижения абсолютного превосходства над Германией в силах и средствах.
Свое главное внимание они направляли на наращивание военно-экономического потенциала.
Поэтому их общий план сводился к стратегической обороне. На Западном фронте
предусматривались лишь частные наступательные операции в Артуа и Шампани. Операции
на Ближнем Востоке имели целью не допустить вторжения турецких войск в колониальные
владения Англии и Франции. [15]
Более активно действовать было решено только на Балканах. Планировалось проведение
десантной операции с целью захвата черноморских проливов и Константинополя. Особую
заинтересованность в этой операции проявляла Англия. Она вела двойственную политику.
Обещая на словах уступить Константинополь и проливы России, британские империалисты в
действительности хотели упредить захват этого района русскими, закрыть им выход из
Черного моря в Средиземное, упрочить свое положение в странах Ближнего Востока.
Последняя часть англо-французского плана, исходившая от Черчилля, была принята после
борьбы «восточников» — сторонников открытия нового Балканского фронта — с
«западниками», выступавшими за то, чтобы не распылять силы на другие фронты, а все
усилия Англии и Франции направить на удержание Западного фронта. «Западники»,
опасавшиеся нового наступления Германии на этом фронте, согласившись на проведение
десантной операции, настояли, однако, на том, чтобы она велась небольшими силами. А это
ставило под сомнение ее удачный исход.
Наметив переход к стратегической обороне, Англия и Франция требовали от России
наступательных действий на Восточном фронте. Это должно было, по их мнению, связать
силы Германии, предотвратить нанесение ею нового мощного удара на Западном фронте и
тем обеспечить им благоприятные условия для проведения мобилизации промышленности,
усиления своего военно-экономического потенциала. В целом план англо-французов на 1915
г. учитывал корыстные интересы Англии и Франции и вопреки принятым союзническим
обязательствам взваливал основную тяжесть борьбы, на плечи России. «Мы, — признавался
впоследствии Ллойд Джордж, — предоставили Россию ее судьбе»{30}.
Россия не могла не считаться с предложением союзников и спланировала на 1915 г. широкие
наступательные операции. Первоначальный проект плана кампании, разработанный генерал-
квартирмейстером Ставки Ю. Н. Даниловым, предусматривал оборону на юго-западном
направлении и ведение наступления на северо-западном направлении в сторону Восточной
Пруссии, с последующим перенесением удара на Берлин{31}.
Проект плана поддержал главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Н. В.
Рузский. Он опасался восточно-прусской группировки германских войск, нависавшей над
центральной группой русских армий в Польше, и был за то, чтобы ее ликвидировать в
первую очередь. С возражениями выступили главнокомандующий Юго-Западным фронтом
генерал Н. И. Иванов и его начальник штаба генерал М. В. Алексеев. Они считали, что в
интересах России необходимо сначала завершить разгром австро-венгерской армии и
вывести Австро-Венгрию из войны, а затем [16] сосредоточить все усилия против Германии.
По их мнению, путь на Берлин лежал не через Восточную Пруссию, а через Вену. Поэтому
следовало вести оборону на северо-западном, а наступать на юго-западном стратегическом
направлении.
Ставка не проявила необходимой твердости и воли. Она уступила настояниям командования
Юго-Западного фронта о наступлении против Австро-Венгрии, но в то же время основную
часть проекта плана оставила в силе. В результате такого компромисса план кампании на
1915 г. свелся к подготовке одновременного наступления и против Восточной Пруссии, и
против Австро-Венгрии, что не соответствовало возможностям русской армии{32}. Широко
задуманное наступление по двум расходящимся направлениям не обеспечивалось
необходимыми силами и материально-техническими средствами и потому обрекалось на
неудачу{33}.
В отличие от Антанты перспектива затяжной войны не сулила блоку Центральных держав
никаких выгод. Германо-австрийское верховное командование не оставляло надежд на
быстрое окончание войны и упорно искало пути к решительной победе. По мнению нового
начальника германского генерального штаба генерала Фалькенгайна, окончательное
решение целей войны следовало искать на Западе. Он полагал, что к этому имелись
благоприятные условия: Англия еще не развернула в полной мере свои силы, а основной
противник Германии — Франция — сильно ослаблен в предшествующих сражениях{34}.
Командование группы немецких армий на Востоке (Гинденбург и Людендорф) и австро-
венгерское командование (Конрад), поддержанные рейхсканцлером Германии Бетманом-
Гольвегом, требовали первоочередного разгрома России и ликвидации Восточного фронта.
Это должно было, по их мысли, заставить затем Англию и Францию пойти на уступки,
склонить их к выгодному миру{35}. Сторонники этого взгляда основывали свои доводы на
ряде важных для блока Центральных держав военных и политических соображений. Они
учитывали, что русская армия, ослабленная потерями в 1914 г. и испытывающая недостаток
в вооружении и боеприпасах, не могла быть таким грозным противником, как англо-
французские армии, укрепившиеся на прочных позициях. На Восточном фронте еще
сохранились возможности для маневренной войны, и боевые действия здесь не надо
начинать с прорыва позиционной обороны. Удар по России предотвращал вероятное
вторжение русских армий в Восточную Пруссию и Австро-Венгрию, укреплял положение
империи Габсбургов. Он мог оказать положительное влияние на привлечение крайне [17]
необходимых Германии новых союзников из числа колеблющихся балканских государств. В
качестве доводов приводились и соображения экономического порядка — стремление
расширить материальные ресурсы Германии за счет западных областей России (Польши,
Литвы, Курляндии), с тем чтобы удовлетворить резко возросшие потребности германской
промышленности в сырье, а населения — в продовольствии. Немецкая буржуазия и
юнкерство обосновывали свои агрессивные устремления на Востоке в периодической
печати, а также в меморандумах Пангерманского союза и других националистических
организаций{36}. Они оказывали давление на правительство Бетмана-Гольвега с целью
заставить его принять план Гинденбурга — Людендорфа{37}.
Генерал Фалькенгайн, признавая необходимым в 1915 г. вывести Францию или Россию из
войны, ставил под сомнение возможность достигнуть на Востоке исхода войны, а также
добиться уступок со стороны Франции и Англии в случае, если Россию удастся вывести из
войны{38}. Трезво оценивая печальный опыт Наполеона в 1812 г., он считал, что Россию
нельзя победить. Наоборот, можно на ее безбрежных просторах погубить те силы, которые
крайне необходимы для борьбы против Франции и Англии. И все же под давлением
канцлера Бетмана-Гольвега, Конрада и Гинденбурга Фалькенгайн согласился с тем, чтобы
«попытаться достичь против восточного колосса желанного окончательного исхода»{39}.
Наиболее решающим доводом в пользу плана Гинденбурга — Конрада он признавал то
положение, что «Австро-Венгрия в короткий срок рухнет, придавленная гнетом войны», а
это может повлечь за собой тяжелые последствия для всего центрального блока{40}.
Принятый в конце января австро-германский план кампании 1915 г. предусматривал на
Западе активную оборону всего 700-километрового сухопутного фронта от Ньюпора до
границы с Швейцарией, а на Востоке — совместное решительное наступление германских и
австрийских войск с целью разгромить русскую армию и отбросить ее возможно дальше в
глубь страны. Планировались два решительных удара по сходящимся направлениям:
германских [18] войск с севера, из Восточной Пруссии, на Осовец, Брест-Литовск и австро-
германских войск с юго-запада, из района Карпат, на Перемышль, Львов{41}. Конечная цель
встречных ударов — окружить и уничтожить русские армии в «польском мешке» и заставить
Россию капитулировать, приняв выгодный для Германии и Австро-Венгрии сепаратный мир.
Освободившиеся после выхода из войны с Россией австро-германские силы (до ста дивизий)
намечалось перебросить на Запад для разгрома англо-французских армий.
План действий австро-германских армий на суше был дополнен планом неограниченной
подводной войны против английского флота. Морская часть плана была рассчитана на то,
чтобы снять блокаду Германии английским флотом и сорвать подвоз в Англию и Францию
из колоний и Соединенных Штатов Америки военного снаряжения, боеприпасов, сырья и
продовольствия. Составной частью плана кампании являлся также план разгрома Сербии
совместными усилиями австрийских и германских войск, предложенный германским
генеральным штабом.
2. Операции на Восточном фронте
Зимние операции в Восточной Пруссии и Карпатах
Во исполнение плана кампании 1915 г. русский Северо-Западный фронт готовил
наступательную операцию с целью овладения Восточной Пруссией. Ее проведение
возлагалось на армии правого крыла фронта — 10-ю и вновь формируемую 12-ю. Армии
левого крыла (1-я, 2-я и 5-я), располагавшиеся на западном берегу Вислы, должны были
удерживать свое положение за Бзурой и Равкой, имея в виду после своего укомплектования
возможность перехода в общее наступление.
Главную роль в операции предстояло играть 10-й армии генерала Сиверса, которая
располагалась от реки Неман и южнее вдоль линии Мазурских озер. Правый фланг ее
составляла Вержболовская группа — четыре отдельных отряда и 3-й корпус под общим
командованием командира корпуса Епанчина. В центре непосредственно против Мазурских
озер находились 20-й корпус Булгакова и 26-й корпус Гернгросса. На левом крыле, от
Летцена к югу до государственной границы, располагался 3-й Сибирский корпус Радкевича.
Оперативное построение армии носило линейный характер. Исключалась возможность
какого-либо маневра. Севернее, на правый берег Немана к Таурогену, был выдвинут отряд
Апухтина (около двух полков с артиллерией), но он не [19] входил в состав 10-й армии, а
подчинялся начальнику Двинского военного округа{42}.
Начало наступления было назначено на 10 (23) февраля. Считалось, что к этому сроку обе
армии будут достаточно укомплектованы и снабжены всем необходимым.
Тщательно готовилось к наступлению и германское командование. В январе 1915 г. в
распоряжение Гинденбурга были переданы четыре новых корпуса. Из них три были
обращены на формирование 10-й армии, а один направлен в 8-ю армию. 10-я армия Эйхгорна
развернулась от Тильзита (на Немане) до Инстербурга{43}. Южнее располагалась 8-я армия
Отто фон Белова. Она обороняла линию Мазурских озер частью сил (1-я и 10-я ландверные и
3-я резервная дивизии, гарнизон Летцена), имея на своем правом фланге между оз.
Шпирдинг и государственной границей ударную группу (40-й резервный корпус Литцмана,
2-я пехотная дивизия, 5-я пехотная и 3-я кавалерийская бригады с некоторым количеством
ландвера). В районе Сольдау была образована армейская группа Гальвица, получившая
задачу обеспечивать тыл 10-й и 8-й армий от возможного удара русских с юга.
Замысел германского командования был изложен в двух коротких директивах Гинденбурга.
Первая из них, отданная 15 (28) января, гласила: «Я предполагаю направить 10-ю армию на
Тильзит, Вилковишки для охвата северного фланга; ландверной дивизии Кенигсберга и
левому флангу 8-й армии связать противника боем на фронте, а ее правым флангом
наступать на Арис, Иоганисбург и южнее»{44}. 23 января (5 февраля) в Инстербурге была
отдана вторая директива. Она устанавливала время перехода в наступление: для 8-й армии —
25 января (7 февраля), а для 10-й армии — 26 января (8 февраля). Одновременно уточнялись
направления ударов обеих армий. У 8-й армии оно сохранялось почти без изменений.
Правому флангу ее предстояло наступать с рубежа Курвен, Рудшаны на линию Кольно,
Иоганисбург. Зато 10-я армия должна была осуществить более глубокий охват русских. Ей
предстояло правым флангом наступать на Куссен, а левым совершить «глубокий охват вдоль
или севернее Немана»{45}. Всего у немцев было 8,5 армейских корпуса общей
численностью 250 тыс. человек. 10-я армия и группа Литцмана 8-й армии, охватывая
крайние фланги оперативного построения 10-й русской армии, должны были встретиться в
районе Августов и там завершить ее полное окружение. [20]
Командование 10-й русской армии понимало опасность кордонного расположения своих
войск. «Нельзя забывать, — писал Сиверс Рузскому 10 (23) января, — что ничто не
гарантирует 10-ю армию от возможности повторения с ней того же маневра, что был сделан
немцами против армии генерала Ренненкампфа, т. е. переброски против нее нескольких
корпусов и нанесения ей короткого, но решительного удара»{46}. На случай вынужденного
отхода разрабатывались схемы тыловых путей для дивизий, отдельных отрядов и обозов.
Проводилась разведка оборонительных позиций в армейском тылу.
Главнокомандование Северо-Западного фронта, готовясь к операции, решило улучшить
расположение правого фланга 10-й армии, который был загнут на восток и фактически
охватывался противником. «Считаю крайне необходимым, — писал Рузский Сиверсу, —
теперь же выдвинуть правый фланг армии на р. Инстер конницей и пехотой»{47}. Задачу
пытались решить действиями небольших кавалерийских отрядов в лесном пространстве
около Ласденена. Отряды постепенно усиливались пехотой и артиллерией. Их общий состав
был доведен до 24 батальонов, 52 эскадронов и 96 орудий (из них 22 тяжелых){48}. Но
противник упорно удерживал в своих руках лесную полосу северо-восточнее Инстербурга,
ибо она надежно прикрывала район сосредоточения корпусов 10-й армии. Вытеснить его
оттуда не удалось.
Боевые действия русских войск на правом фланге 10-й армии продолжались с 12 (25) января
по 25 января (7 февраля). Они некоторыми историками не совсем правильно именуются
Ласдененской операцией. Это были типичные действия тактического масштаба,
преследовавшие ограниченную цель улучшить расположение своих войск. Но она в полной
мере не была достигнута. Основная причина состояла в недооценке противника. Считалось,
что севернее Даркемен у немцев были лишь слабые ландштурменные части с небольшим
количеством артиллерии. На самом деле оказалось, что там находились значительные силы
германцев. Стало очевидным также и то, что противник настойчиво стремился удержать в
своих руках указанный район. Было отмечено появление его новых частей. Но этим фактам
русское командование не придало значения. Сосредоточение и развертывание 10-й армии
Эйхгорна на крайнем правом фланге русского фронта обнаружено не было{49}. [22]
Ударная группа 8-й армии во главе с Литцманом начала свое наступление 25 января (7
февраля), как и было предусмотрено планом. На следующий день она заняла Иоганисбург,
направляя свой дальнейший удар на Лык в обход его с юга. Ее правая колонна — 3-я
кавалерийская бригада, постоянно усиливаемая частями 8-й армии, шла от Бялы на Райгород,
обеспечивая основные силы группы Литцмана со стороны Осовца. В центре противник вел
себя пассивно, имея задачу только сдерживать стоявшие перед ним 20-й и 26-й русские
корпуса и быть в готовности отразить их удары, если бы таковые последовали. 26 января (8
февраля) перешла в наступление 10-я германская армия. Она нанесла удар по правому
флангу русских.
Оборонявшийся на правом фланге 10-й русской армии 3-й корпус Епанчина с приданными
ему отрядами под натиском превосходящих сил неприятеля вынужден был отходить.
Германцы стали быстро продвигаться в тыл основной группировки русских. Тем временем
левофланговый 3-й Сибирский корпус успешно отразил наступление частей 8-й германской
армии и задержал ее на линии Лык, Райгород. Однако командование русских, опасаясь
окружения, отдало приказ об общем отступлении на линию Ковно, Олита, Сопоцкин,
Осовец{50}.
Отражая удары превосходящих сил противника, 20-й, 26-й и 3-й Сибирский корпуса
отступали на линию рек Неман, Бобр. Особенно тяжелое положение после отхода 3-го
корпуса на Ковно сложилось в 20-м корпусе. Ему пришлось одновременно отбивать
фронтальные удары 8-й армии и удары охватывающей фланг 10-й германской армии. 2 (15)
февраля корпус вышел в Августовские леса. Несмотря на огромное утомление войск,
которые в течение нескольких дней без отдыха и горячей пищи совершали отступательный
марш с напряженными боями, части корпуса 3 (16) февраля вступили в сражение с семью
пехотными и двумя кавалерийскими дивизиями противника. В тот день 27-я пехотная
дивизия русских разгромила 42-ю немецкую пехотную дивизию, захватив более 1 тыс.
человек пленными и 13 орудий{51}. Огромное превосходство сил врага позволило ему
создать довольно плотное кольцо окружения частей 20-го корпуса.
В течение пяти дней части корпуса (27-я, 28-я, 29-я и 53-я пехотные дивизии) вели неравный
бой с германцами, делая одну попытку за другой прорвать кольцо окружения. Голодные, не
спавшие несколько ночей подряд русские солдаты проявляли большое мужество и упорство.
Отдельным полкам (113-му и 114-му) удалось прорваться к Гродно. Главные силы корпуса,
расстреляв к 8 (21) февраля весь запас патронов и снарядов, приведя в [23] негодность
артиллерию, стремились штыками проложить себе дорогу. В кровопролитных атаках к утру
9 (22) февраля растаяли последние силы корпуса{52}. Отошедшие к Гродно и за линию реки
Бобр части 10-й русской армии, пополнившись свежими силами, 8 (21) февраля перешли в
наступление с целью оказать помощь 20-му корпусу. Но эта помощь уже запоздала.
Мужественное сопротивление 20-го корпуса в Августовских лесах отвлекло внимание
германского командования от решения главной задачи операции. Этим воспользовались
русские. Избежавшие окружения 26- и 3-й Сибирский корпуса совместно с выдвинутым
Ставкой из Гомеля 15-м корпусом организовали оборону на рубеже Гродно, Липск, река
Бобр, Осовец. Путь противнику в юго-восточном направлении был прегражден. Так
закончилась Августовская операция{53}.
Большую стойкость проявил гарнизон Осовца. Эта крепость располагалась на левом берегу
реки Бобр. Она обеспечивала 50-километровый разрыв между флангами 10-й и 12-й русских
армий, одновременно прикрывая крупный железнодорожный узел Белосток. В крепости
находилось около дивизии войск, 24 полевых и 69 крепостных орудий. В ходе операции
гарнизон выделил отряд пехоты с артиллерией и направил его на Граево против правого
фланга 8-й германской армии. Действия отряда отвлекли силы противника и облегчили
положение левофланговых корпусов 10-й армии у Райгорода. Затем гарнизон долгое время
отражал попытки немцев овладеть крепостью. Осовец оборонялся до середины августа,
когда по приказу командования его защитники оставили крепость.
В ходе операции Ставка верховного главнокомандующего приняла ряд важных мер по
укреплению положения на северном крыле стратегического фронта. Из Гомеля в Гродно
перевозился 15-й корпус. В район Ораны направлялся из состава 4-й армии 3-й Кавказский
корпус. К Белостоку с левого берега Вислы перебрасывался 2-й корпус. 1-я армия была
перегруппирована на правый берег Вислы. Ускорялось сосредоточение и развертывание на
Нижнем Нареве 12-й армии. «Немецкие силы, — отмечает Фалькенгайн, — дошли до
пределов боеспособности... Они не могли уже сломить сопротивление скоро и искусно
брошенных им навстречу подкреплений»{54}.
Августовская операция являлась составной частью «стратегических Канн» австро-
германского командования. Она должна [24] была положить собою начало глубокого охвата
правого крыла русского фронта. Противник имел в виду, взаимодействуя с группировкой
своих войск, действующей из района Карпат, добиться общего стратегического окружения
русских армий.
План германского командования потерпел неудачу. Ценой больших потерь ему удалось
лишь оттеснить к Неману и за реку Бобр главные силы 10-й русской армии, добиться
окружения одного русского корпуса. Цель операции не была достигнута.
А. М. Зайончковский справедливо отмечает поразительное однообразие «оперативных ходов
Гинденбурга». Августовская операция, по его мнению, была точной копией Лодзинской.
Германцы повторили маневр двойного охвата, причем главный удар вновь наносился на
наиболее слабом участке русского фронта По-прежнему один удар предшествовал другому, а
сама операция началась раньше, чем были собраны все предназначенные для нее силы.
Особенно нецелесообразно были использованы четыре свежих германских корпуса,
направленные на окружение одного русского корпуса Их реальными трофеями были 1-1,5
дивизии. «И невольно задумываешься, — пишет Зайончковский, — неужели более
талантливый полководец не нашел бы им лучшего применения в той обстановке, в которой
обрисовалась война в начале 1915 года»{55}.
В то время, когда 10-я русская армия вела неравный бой с превосходящими силами 8-й и 10-
й германских армий, на линии рек Нижнего Бобра и Нарева заканчивалось сосредоточение и
развертывание вновь сформированной 12-й и перебрасываемой с левого берега Вислы 1-й
русских армий. Согласно оперативному плану командования Северо-Западного фронта они
составляли основную ударную группу для наступления в Восточную Пруссию, имея в своем
составе восемь армейских корпусов. Против этих сил русских со стороны германцев
действовала армейская группа Гальвица (три армейских корпуса и одна кавалерийская
дивизия) и части правого крыла 8-й армии (четыре пехотных и одна кавалерийская дивизия).
Гинденбург поставил группе Гальвица задачу сдерживать возможное наступление 12-й
русской армии и тем обеспечить фланг и тыл германских армий, действующих в районе
Мазурских озер Группа прикрывала наревское направление, которое имело для немцев
исключительно важное значение Удержание района Влоцлавск, Млава, Иоганисбург
являлось предпосылкой успеха задуманной германским командованием операции по
окружению и разгрому русских армий
Со второй половины февраля группа Гальвица, учитывая неготовность 1-й и 12-й русских
армий к наступлению и стремясь [25] использовать успех германских войск в Августовской
операции, развернула активные действия. Она пыталась создать угрозу Варшаве с востока,
11 (24) февраля два армейских корпуса этой группы захватили Прасныш, но 14 (27) февраля
энергичным контрударом 1-го и 2-го Сибирских корпусов были отброшены, они потеряли до
10 тыс. человек только пленными{56}.
17 февраля (2 марта) 1-я, 12-я и 10-я русские армии перешли в общее наступление.
Противник оказывал упорное сопротивление. Бои приняли затяжной характер. Лишь во
второй половине марта после вторичного разгрома германских частей под Праснышем
начался их отход к границам Восточной Пруссии. Немцы закрепились, перейдя к обороне на
заранее подготовленных позициях. Попытки русских армий прорвать оборону противника
успеха не имели. К концу марта Праснышская операция закончилась. В результате войска
Северо-Западного фронта отбросили германцев на Среднем Немане и реках Бобр и Нарев.
Общим итогом зимних операций на правом крыле стратегического фронта явился срыв
замыслов германского командования по охвату русских армий с севера. Но не был выполнен
и план русской Ставки по овладению Восточной Пруссией. Однако боевые действия русских
войск отвлекали внимание противника с французского фронта, обеспечивали союзникам
условия для подготовки материальных и людских ресурсов.
Одновременно крупные события происходили в полосе Юго-Западного фронта. Армии его
левого крыла к началу января 1915 г. занимали растянутое положение вдоль Карпатского
хребта. Они вели оборонительные бои с австрийскими войсками, прикрывавшими пути на
Венгерскую равнину. Сложные условия горного театра и суровая зима создавали обеим
сторонам большие трудности. Военные руководители учитывали это обстоятельство в своих
решениях. Задолго до принятия Ставкой общего плана кампании 1915 г. командование Юго-
Западного фронта по своей инициативе приступило к разработке плана операции,
направленной к скорейшему форсированию Карпат. Выполнение этой задачи возлагалось на
8-ю армию. Она должна была занять сосредоточенное положение на фронте Дукла, Балиград
и, действуя в направлении на Гуменное, открыть русским армиям доступ на Венгерскую
равнину.
Обеспечение операции справа возлагалось на войска левого фланга 3-й армии Радко-
Дмитриева.
В свою очередь австро-германское командование, приступая к реализации оперативного
плана на восточноевропейском театре, с начала января 1915 г. стало сосредоточивать войска
в исходных [26] районах для наступления. В Карпаты перебрасывались части с Сербского
фронта и из 2-й армии, располагавшейся на левом берегу Вислы. На помощь австрийцам
пришла значительная поддержка германцев (в январе — около 50 тыс. и в апреле — около 90
тыс. человек). К 6 (19) января сосредоточение и развертывание противника было закончено.
Войска изготовились к наступлению. Основная группировка находилась в полосе от Самбора
до румынской границы. Против двух русских корпусов (7-го и 30-го) сосредоточилось до 7,5
австро-германских корпусов (5-я армия, Южная армия Линзингена и правый фланг 3-й
армии). «По соотношению сил и степени их готовности, — писал А. М. Зайончковский, —
участь Карпатской операции предрешалась уже не в пользу русских»{57}.
9 (22) — 11 (24) января германо-австрийцы перешли в наступление по всему фронту от
Буковины до Мезолаборга, нанося два удара: один от Ужгорода на Самбор, другой — от
Мункача на Стрый. Весь январь и февраль 1915 г. в Карпатах длилось кровопролитное
сражение. Русские войска героически отбивали атаки врага и в свою очередь наносили ему
короткие, но чувствительные удары. Противник настойчиво стремился охватить левый фланг
8-й армии и освободить блокированный гарнизон крепости [27] Перемышль. После тяжелых
боев неприятелю удалось потеснить левофланговые войска армии Брусилова, которые
вынуждены были под ударами Южной и 5-й армий противника очистить предгорья Карпат и
отойти к рекам Прут и Днестр. Русское командование принимало срочные меры, чтобы
восстановить положение. К концу февраля на участке Болехов, Черновицы была развернута
вновь сформированная из частей правого крыла, фронта 9-я армия, которая хотя и не смогла
резко изменить сложившуюся общую обстановку, тем не менее остановила продвижение
австро-германских войск.
9 (22) марта пал Перемышль. Это явилось крупной победой русских, которая существенным
образом изменила обстановку. Прежде всего удалось пленить 120-тысячный гарнизон, что
означало тяжелый удар по вооруженным силам Австро-Венгрии. Одновременно
высвобождалась 11-я армия, которую можно было двинуть на помощь русским войскам в
Карпатах. Наконец, теряла значение сама цель неприятельского наступления, поскольку
Перемышль, куда рвался враг, находился теперь в руках русских.
Оценивая положение, командование Юго-Западного фронта считало, что теперь противник
будет стремиться или нанести поражение русским войскам, располагавшимся в Карпатах,
или, упорно удерживая на месте корпуса 3-й и 8-й армий, прорваться через Буковину на
сообщения русских войск и заставить их очистить Галицию. Исходя из такой оценки
обстановки, оно поставило главной задачей 8-й армии разгромить левофланговые войска
противника, действовавшие против 9-й армии, и выйти на Венгерскую равнину. 3-я армия
должна была всеми мерами содействовать 8-й армии наступлением войск своего левого
крыла{58}.
11-ю армию распределили между 3-й и 8-й, несколько усилив обе армии. Но эта поддержка
не была настолько значительной, чтобы решить Карпатскую операцию в пользу русских.
Возобновившееся наступление 3-й и 8-й армий, понесших в предыдущих боях большие
потери и испытывавших острый недостаток в боевых припасах, привело лишь к частному
успеху — захвату Бескид. 29 марта (11 апреля) наступление Юго-Западного фронта в
Карпатах остановилось, и его армии перешли к обороне.
Карпатская операция не оправдала надежд обеих сторон. В ней потерпел крушение план
австро-германского командования, намечавшего широкий охват левого крыла русских
армий. Боевые действия вылились во фронтальное сражение в Карпатах.
Зимне-весенние операции 1915 г. не дали сколько-нибудь заметных преимуществ ни одной
из сторон. Военные руководители стояли перед необходимостью поиска новых
стратегических решений. Оценивая деятельность русского командования, следует отметить,
что Ставка сравнительно быстро разгадала замысел [28] противника. 8 (21) февраля
Янушкевич телеграфировал Иванову: «Германцы решили, по-видимому, проводить в жизнь
новый план, цель которого — давление на фланги нашего растянутого по огромной дуге
фронта. Противодействовать этому плану наших противников сильным ударом на левом
берегу Вислы мы по состоянию наших армий и средствам не можем, следовательно, остается
единственный способ: за счет войск левого берега Вислы усилить наше расположение на
правом берегу Вислы и в Карпатах, дабы соответственными маневрами разрушить их планы.
Войска левого берега Вислы являются единственным источником нашего усиления, а потому
приходится решаться на ослабление этих войск до крайнего предела, оставляя на них
ограниченную задачу по прикрытию флангов нашего расположения на Бобр-Нареве и в
Галиции и от покушения противника с левого берега Вислы...»{59} Ставка сумела
расстроить замыслы противника. Его планы были сорваны. Но это привело к
израсходованию резервов, что отодвигало на задний план осуществление каких бы то ни
было наступательных операций.
Горлицкая операция
Положение, сложившееся на южном крыле русского фронта в середине апреля 1915 г.,
серьезно беспокоило военное командование Центральных держав. Армии России глубоко
вклинились в пределы Австро-Венгрии. Они взяли Перемышль и Тарнов, захватили почти
все важнейшие перевалы в Карпатах. Создалась угроза выхода русских на Венгерскую
равнину. Ухудшилась международная обстановка. Ожидалось выступление Италии и
Румынии на стороне Антанты. Турция вела трудную борьбу с войсками стран Согласия и
нуждалась в помощи. Большие опасения внушало состояние австро-венгерской армии. Она
понесла большие потери в людском составе и материальной части. Ее боеспособность
снизилась. Принимая во внимание все эти обстоятельства, начальник штаба австро-
венгерской армии Конрад фон Гетцендорф просил о переброске новых немецких дивизий с
Западного фронта.
Германское командование решило помочь своему союзнику Обстановка на
западноевропейском театре позволяла снять часть войск и направить их против русских. Но
немцы понимали, что вливание в состав австро-венгерских армий их новых дивизий, как это
уже неоднократно делалось ранее, не могло спасти положение. Было очевидно также, что,
несмотря на все благоприятные условия, продолжение попытки осуществления
«стратегических Канн» не приведет к желаемым результатам. Считалось [29] необходимым
найти такие формы оперативного маневра, которые обещали бы успех. По мнению генерала
Фалькенгайна, наилучшим решением должен был явиться фронтальный удар с целью
прорыва русского фронта на одном из решающих его участков.
При выборе направления главного удара германскому командованию предоставлялись три
варианта. Оно могло нанести его из Восточной Пруссии против северного крыла русского
фронта. Но такой удар вряд ли мог оказать существенное влияние на положение в Карпатах.
Нависшая там угроза вторжения русских в Венгрию была бы реализована. Не достигал своей
цели и удар из района Карпат против левого крыла русского фронта, ибо пересеченный