Ростунов И.И. История Первой Мировой войны. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
Большие надежды в борьбе на сообщениях противника русское командование возлагало на
минные заграждения у турецких берегов. Но эти надежды полностью не оправдались. Во-
первых, из-за неоправданно большого расхода мин в оборонительных целях для активных
заграждений их оказалось недостаточно. Во-вторых, выставленные заграждения не было
возможности охранять и поэтому противник мог их свободно тралить. Тем не менее
действия русского флота на морских сообщениях вызвали у противника серьезную тревогу.
Германо-турецкое командование вынуждено было почти полностью отказаться от активных
действий и перенацелить свои силы на охрану судоходства. Сказались также и
непосредственные потери противника от действий русских морских сил на сообщениях.
Турки лишились 1 минного заградителя, 1 канонерской лодки, 11 транспортов и 120
моторных и парусных шхун; лучший корабль германо-турецкого флота, линейный крейсер
«Гебен», получил повреждение и надолго вышел из строя{479}. [437]
* * *
Пять военных месяцев кампании 1914 г. были поучительны в политическом и военном
отношении. Кампания 1914 г. показала непрочность политических и военных союзов
капиталистических государств и ненадежность союзников, примыкавших к тем или иным
группировкам лишь под влиянием временных причин, в поисках собственных выгод. Так,
разрабатывая планы войны, германский генеральный штаб рассчитывал на поддержку
итальянской армии. Однако Италия не выступила на стороне Германии, и германскому
командованию пришлось направить дополнительные войска в Эльзас, где должны были
занимать фронт итальянские дивизии. Союз Германии и Австро-Венгрии также показал
непрочность коалиций капиталистических государств. В этот союз сильная Германия
вовлекла слабую Австро-Венгрию для осуществления с ее помощью своих
империалистических замыслов. В ходе же кампании 1914 г. Австро-Венгрия оказалась не
способной подать помощь, которую рассчитывала получить от нее Германия. Она не сковала
русские армии, но сама потерпела крупное поражение в Галиции. Германия, в ущерб
достижению целей войны на западе, вынуждена была своими войсками оказывать помощь
Австро-Венгрии, очутившейся на грани полной катастрофы.
Внутри Антанты между союзниками также не наблюдалось равноправия. Здесь проявилось
стремление партнеров переложить основную тяжесть в войне на своих союзников.
Например, Россия как наиболее экономически слабый член коалиции имела основание
рассчитывать на помощь своих союзников — Англии и Франции. Но на деле случилось как
раз наоборот. Партнеры России с первых же дней войны настойчиво требовали от русской
армии активных наступательных действий, оказывая сильный нажим на царское
правительство по дипломатическим и военным каналам{480}. Вследствие этого русской
армии пришлось начать широкие наступательные действия еще до полного сосредоточения
войск, без обозов и запасов. Оставляли желать лучшего и взаимоотношения между Англией
и Францией. В трудный период отступления к Марне армии союзников не могли наладить
взаимодействия из-за стремления их командующих к независимости.
Чтобы укрепить свой военный союз, державы Антанты подписали 4 сентября в Лондоне
декларацию о том, что Англия, Франция и Россия «взаимно обязуются не заключать
сепаратного мира в течение настоящей войны». Когда же наступит время для переговоров,
«ни один из союзников не будет ставить мирных условий без предварительного соглашения
с каждым из других союзников»{481}. [438]
В ходе кампании стала очевидной подлинная сущность буржуазной политики нейтралитета.
Это особенно проявилось в поведении султанской Турции. Ее действия показывают, что
флагом нейтралитета буржуазные государства прикрываются как ширмой, за которой можно
незаметно и удобно готовить коварный удар своим противникам, тем более если за это
хорошо заплатят.
Правящая верхушка ряда малых государств хищно наблюдала за дракой великих держав,
выжидая, чтобы принять участие в войне на стороне сильнейшего и урвать в свою пользу
кусок при дележе добычи после победы. Правительство Италии с первых же дней войны
решило примкнуть к Антанте и лишь торговалось, чтобы побольше получить за это.
Германии удалось за золото перетянуть на свою сторону Турцию. Правители Румынии и
Греции склонялись на сторону Антанты, но пока колебались, поскольку борьба на фронтах
еще не показала решительного преимущества кого-либо из противников. Прогерманское
руководство Болгарии готово было выступить против Антанты, но симпатии широких
народных масс к России удерживали пока болгарское правительство от такого шага.
Война показала, что буржуазия использует военное положение для наступления на
демократические завоевания трудящихся, для усиления реакции, для подавления
революционных выступлений. Были ограничены в своих действиях профсоюзы. Печать
подвергалась военной цензуре. Были фактически упразднены демократические свободы в
Англии.
В Австро-Венгрии с первых дней войны установился режим военной диктатуры и террора,
который направлялся на подавление антивоенных настроений в стране и особенно был
заострен против славянских народов Австро-Венгрии. Наиболее сильный разгул реакции
проявился в России.
Начавшаяся война и ее ход до конца 1914 г. показали рабочему классу предательство вождей
социалистических партий II Интернационала, которые вопреки интересам трудящихся с
лакейской угодливостью поддержали свои правительства в начавшейся войне и в ходе
кампании 1914 г. усердно одурманивали массы шовинистическим угаром и призывали их к
участию в войне в угоду буржуазии.
Однако и в таких тяжелых условиях полицейского засилья и реакции в ряде стран велась
борьба против империалистической войны. В Германии против войны выступала небольшая
группа социалистических деятелей, оставшихся верными пролетарскому делу. Глухое
антивоенное брожение наблюдалось среди рабочих Австро-Венгрии. Против войны
выступали прогрессивные элементы и в других странах.
Наиболее активную борьбу против империалистической, антинародной войны вели во главе
с В. И. Лениным большевики России. Уже в начале сентября 1914 г. В. И. Ленин выступил
[439] со своими «Тезисами о войне»{482}. А в октябре был опубликован манифест
Центрального Комитета партии большевиков под названием «Война и российская социал-
демократия»{483}. В этих документах была дана характеристика империалистической войне
и выражено отношение к ней большевиков. Верная интересам рабочего класса и идеям
социализма, партия большевиков призывала не только к борьбе против войны, к
немедленному прекращению ее, но и к использованию трудностей, созданных войной, для
свержения царизма. В то время как меньшевики и другие социал-шовинисты призывали к
гражданскому миру, классовому сотрудничеству, большевики требовали превращения
империалистической войны в войну гражданскую и поражения в войне правительств всех
воевавших государств. Большевикам пришлось работать в особенно тяжелых условиях.
Царские власти обрушились на партию большевиков с неслыханными репрессиями.
Партийные организации подверглись разгрому, партийные комитеты были арестованы. Были
закрыты все печатные издания большевиков. Профсоюзы большей частью были разогнаны.
Были закрыты даже безобидные культурно-просветительные общества рабочих. Однако
большевики упорно продолжали бороться против войны. Уже в первую неделю войны во
многих крупных городах России были выпущены антивоенные листовки{484}. В различных
районах страны устраивались многочисленные рабочие собрания, на которых принимались
резолюции против войны.
Огромную работу вели большевики среди солдат и матросов в армии и на флоте. В армию
было мобилизовано много промышленных рабочих, а состав флота комплектовался главным
образом из квалифицированных рабочих. Среди мобилизованных в армию и на флот
пролетариев были десятки тысяч активных участников революционной борьбы. Этот слой и
являлся главной опорой партии в армии. Большевики рассказывали солдатам правду о войне,
призывали к братанию на фронте. Большевистская агитация оказывала свое действие.
Отдельные случаи братания на русско-германском фронте отмечались уже в конце 1914
г.{485}
Таким образом, кампания 1914 г. вскрыла многие язвы капиталистического общественного и
экономического строя, свидетельствующие об углублении процесса загнивания капитализма
и постепенном созревании элементов пролетарской революции. Большевики это прекрасно
понимали и неутомимо звали рабочий класс России в «последний и решительный бой» с
капиталом и царским самодержавием. [440]
Ход военных действий в кампании 1914 г. показал крушение стратегических расчетов
противников. Начавшаяся война развивалась совсем не так, как это представляли себе
правительства и военное руководство воюющих государств. Прежде всего рухнули их
надежды на скоротечность войны. Хотя первые же крупные сражения в ходе кампании 1914
г. осуществлялись в многообещающих, высоких по тому времени темпах, они не привели к
победе ни одной из сторон. Противникам не удалось ни на одном из театров создать
достаточного превосходства сил. Не имея стратегических резервов, противники не в
состоянии были продолжать решительное наступление. Их войска, введенные все сразу в
бой, истощались в борьбе, и наступление останавливалось. Не были осуществлены
стратегические цели ни одной из воюющих держав. Коалиция Центральных государств
вместо быстрого окончания войны и захвата чужих территорий понесла тяжелое поражение
в сражениях на Марне, в Галиции, в Сербии, на Кавказе (в районе Сарыкамыша).
Государствам Антанты не удалось овладеть Берлином и Веной, как предусматривалось
планом войны. Они сами понесли большие территориальные потери (Бельгия, Северная
Франция, часть Польши). Вместо завершения войны в 6 — 8 недель, как рассчитывало
германское командование, военные действия растянулись на пять месяцев, до конца года, и
окончания их не было видно. Это вынуждены были признать обе стороны. Фалькенгайн,
например, заявлял, что «события на Марне и в Галиции отодвинули ее исход (войны. —
Авт.) на совершенно неопределенное время»{486}. Разочарование и растерянность охватили
и лагерь Антанты, на что указывает в своих воспоминаниях Ллойд Джордж. «Великие бои
1914 г., — пишет Ллойд Джордж, — рассеяли все мечты, разбили все надежды военщины
обеих воюющих сторон. В результате военные руководители утратили всякое представление
о путях к достижению конечной победы... Никто не имел ясного представления о том, что
нужно предпринять сейчас»{487}.
Противники к концу этого периода на всех фронтах засели друг против друга в траншеи,
опутались колючей проволокой, неспособные к движению вперед. Германия вынуждена
была от наступления перейти к обороне. Это было важнейшим результатом кампании 1914 г.
и таило в себе залог будущего поражения Германии. Кампания 1914 г. явилась первым
этапом поражения германской коалиции в мировой войне 1914-1918 гг.{488}
Значительную роль в срыве германского плана войны сыграла русская армия. Неся большие
потери в сражениях с технически лучше вооруженным противником, русская армия
мужественно [441] и стойко выполняла свой союзнический долг. Если бы русская армия
своими самоотверженными действиями не поддержала тогда Францию, то вряд ли Франция
смогла бы сдержать натиск германских войск. Англия же в это тяжелое время не оказала
французам существенной помощи на суше. О значении русского фронта в этот период войны
красноречиво говорят следующие цифры: если в августе на русском фронте находилось
всего 17 германских пехотных дивизий и 35,5 австрийских, то к концу года стало уже 36
германских и 41 австрийская{489}. Соответственно уменьшалось число германских дивизий
на Западном фронте.
Просчет военных планов сторон заключался еще и в том, что они не предусматривали
организации военного производства, которое питало бы войну, особенно боеприпасами,
расход которых неизмеримо возрос вследствие применения скорострельного оружия,
главным образом артиллерии. В первые месяцы войны стал ощущаться недостаток
боеприпасов, так как промышленность не успевала удовлетворять возросшие потребности
фронта. Снарядов и патронов, заготовленных в мирное время, оказалось недостаточно.
Пришлось срочно расширять военное производство, дополнительно строить военные заводы,
перестраивать промышленность на выпуск военной продукции, привлекать для военного
производства частные предприятия. Таким образом, первые же месяцы войны показали, что
роль экономики в войне значительно возросла.
В области стратегии выявилась трудность ведения коалиционной войны в рассматриваемый
период, когда каждый из участников преследовал свои цели нередко даже за счет своих
союзников. Было затруднено также ведение боевых действий армиями разных государств на
одном общем фронте. Так как отсутствовало единое командование союзников, командующие
армиями отдельных государств должны были иметь своих представителей при других
армиях для согласования отдельных вопросов боевой деятельности. Иногда для этой цели
прибегали даже к помощи правительств.
Все же в целом кампания 1914 г. закончилась в пользу Антанты. Особенно больших
результатов к концу года добились русские войска. Они стояли на пороге Австро-Венгрии,
угрожая ей вторжением, приблизились к границам Германии западнее Вислы и угрожали
вторжением в важные в экономическом отношении области Силезию и Познань. Это, в
частности, служило одной из причин переноса удара Германии на восток в 1915 г.
Германские войска хотя и находились на территории своих противников, но сама Германия
оказалась зажатой в тиски двух фронтов и морской блокады.
В области ведения операций очень часто наблюдалась несогласованность в действиях даже
между частными армиями одного и [442] того же государства, при проведении ими
совместных операций. Фронтовая операция (операция группы армий), проводимая по
единому замыслу, только оформлялась. Отдельные частные армии, даже соседние,
действовали зачастую самостоятельно, не согласовывая своих действий друг с другом. Это
объяснялось слабостью верховного главного командования, отсутствием твердости в
управлении армиями, что особенно сильно проявилось в германской армии на Марне и в
русской в Восточно-Прусской операции. Применявшийся во всех армиях на Западном
фронте принцип управления — ставка — армия — оказался непригодным в условиях
массовых армий. Потребовалось создать фронтовую организацию (группа армий) как
промежуточную оперативную инстанцию управления между главным командованием и
командующими армиями. Так, во Франции уже в начале октября Фош назначается для
согласования и объединения действий всех войск севернее Уазы; в Германии в конце
декабря 1914 г. отдельные армии объединяются в группы. В России фронтовые управления
предусматривались еще задолго до войны.
Кампания 1914 г. резко подчеркнула огромное значение проблемы руководства массовыми
армиями. С первых же дней сражений возник кризис командования во французской и
русской армиях. Этот кризис особенно сильно давал себя чувствовать на высших ступенях
командования. Жоффр в течение первого месяца войны отстранил от должности по
служебному несоответствию 2 командующих армиями, 7 командиров корпусов, 24
командира дивизий, всего 33 старших генералов — около 30% высшего командного
персонала. В русской армии отчисления не производились с такой же последовательностью
и решительностью{490}.
В ходе кампании 1914 г. потерпели крах наступательные доктрины, господствовавшие в
предвоенный, период. Все государства планировали войну как безостановочное,
непрерывное и победоносное наступление вплоть до полного разгрома противника и
завершения войны. Ни одна из армий воюющих государств, а особенно германская, не
готова была к тем разочарованиям, которые в ходе кампании принесли им отступления и
вынужденные переходы к обороне. На самом же деле в ходе кампании наблюдались
попеременные периоды наступательных и оборонительных действий с обеих сторон.
Бои 1914 г. показали, что тактические приемы, которым армии обучались еще в мирное
время, оказались непригодными в новых условиях войны. Пехота уже не могла наступать
плотными цепями. Она не умела дожидаться результатов артиллерийского огня,
подготавливающего атаку. Пулеметы противника, не подавленные артиллерийским огнем,
наносили пехоте огромные потери и задерживали наступление. Стремясь укрыться от огня,
пехота прибегала к самоокапыванию. [443]
Действия на морях в 1914 г, показали, что значение военно-морских сил для решения задач
войны сильно изменилось. Изменилась роль отдельных классов кораблей, изменились и
способы действий военно-морских сил. Увеличилась роль легких сил — крейсеров,
миноносцев, подводных лодок. Особенно сильное влияние на действия флота оказывало
применение подводных лодок. Одним из основных средств борьбы стали мины заграждения.
Боязнь потерять крупные корабли на минных заграждениях и от торпедных ударов
подводных лодок привела к сокращению использования линейных сил. Наиболее
характерным в действиях военно-морских сил на большинстве театров являлось отсутствие
широкого взаимодействия флота с армией.
Глава пятая.
Кампания 1915 г.
1. Положение воюющих держав и планы сторон
Международная и внутренняя обстановка
К началу кампании 1915 г. положение воюющих держав было сложным. Минувшая
кампания не оправдала надежд империалистов на достижение быстрой победы. Она не
принесла ни одной из коалиций заметных успехов. На Западном фронте военные действия
приняли характер позиционной борьбы. На Восточном фронте хотя и сохранялись еще
условия для ведения маневренных операций, но и там все определеннее вырисовывались
признаки перехода к позиционной войне. Борьба приобретала затяжной характер. Перед
политиками и стратегами обоих враждующих блоков возникли не предвиденные ранее
проблемы. Их решения властно требовала обстановка.
Среди этих проблем важное значение имело расширение политической и военно-
экономической базы войны за счет других государств. Обе коалиции усилили
дипломатическую борьбу по привлечению на свою сторону новых союзников. В конце 1914
г. удалось обеспечить вступление в войну двух государств: Японии — на стороне Антанты и
Турции — на стороне блока Центральных держав. В начале 1915 г. особенно остро борьба
между коалициями развернулась за Италию, которая формально оставалась в Тройственном
союзе, но фактически была связана тайными договорами с державами Антанты — Францией
и Россией. Итальянский империализм, воздержавшийся от вступления в войну в августе 1914
г., лавировал между германским и англо-франко-русским империалистическими блоками в
надежде выиграть время для подготовки к войне. Слабая итальянская армия и флот
нуждались в реорганизации и пополнении оружием и боезапасами{1}. Положение
нейтральной державы правительство Саландры [6] использовало для того, чтобы перейти на
сторону той коалиции, в чью пользу склоняется чаша весов победы, и, стало быть, которая в
нужный момент лучше могла удовлетворить его желания, направленные на упрочение
положения Италии в Средиземном море и на Балканах. Вместе с тем правящие круги страны
понимали, что в мировой войне длительное сохранение нейтралитета грозит
нежелательными последствиями. При заключении мира и переделе сфер влияния Италия
могла быть обделена великими державами и не получить те территории и колонии, на
которые рассчитывала.
В длительной борьбе за Италию победила Антанта. Италия присоединилась к Антанте по
Лондонскому договору 13 (26) апреля 1915 г. Италии после войны подлежали передаче
Трентино, Триест и другие австрийские области с итальянским населением. Ей
предоставлялось право подчинить себе Албанию и до 1,5 млн. южных славян, сотни тысяч
греков, турок и арабов{2}. За это она обязывалась через месяц вступить в войну на стороне
Антанты. В. И. Ленин, отмечая империалистический характер этой сделки, указывал, что
«Италия революционно-демократическая, т. е. революционно-буржуазная, свергавшая иго
Австрии, Италия времен Гарибальди, превращается окончательно на наших глазах в Италию,
угнетающую другие народы, грабящую Турцию и Австрию, в Италию грубой, отвратительно
реакционной, грязной буржуазии, у которой текут слюнки от удовольствия, что и ее
допустили к дележу добычи»{3}.
10 (23) мая Италия объявила войну Австро-Венгрии. С Германией она до 14 (27) августа
1915 г. еще сохраняла дипломатические отношения. Правительство кайзера, в свою очередь,
не брало на себя инициативу разрыва отношений, так как не хотело, по признанию Э.
Фалькенгайна, нарушать «те связи с внешним миром, которые вели через Италию»{4}.
Вступление в войну Италии ослабляло позиции германского блока. Против Австро-Венгрии
образовался новый фронт. Он приковал к себе немалую часть дивизий Центральных держав.
Огромное значение для обеих коалиций приобретало вовлечение в войну нейтральных
балканских государств — Болгарии, Румынии и Греции. Они являлись своеобразным мостом
между Европой и Азией, имели большие запасы стратегического сырья{5} и [7]
продовольствия, могли выставить армии численностью до 1,5 млн. бойцов. А это было
немаловажным фактором в планах генеральных штабов той и другой стороны на 1915 г.{6}
Особенно важное положение на Балканах занимала Болгария. Для Антанты она являлась
плацдармом в борьбе за Константинополь и проливы, барьером, отделяющим Германию от
Турции. С точки зрения Центральных держав, переход Болгарии на их сторону обеспечивал
благоприятные условия для быстрого разгрома Сербии и установления прямого
железнодорожного сообщения с Турцией через Белград и Софию на Константинополь.
Германская дипломатия начиная с лета 1915 г. усилила деятельность в нейтральных
балканских государствах. Предметом ее особой заботы была Болгария, которая в надежде
вернуть утерянные в Балканской войне 1913 г. территории готова была вступить в войну.
При максимальном напряжении она могла выставить полумиллионную армию, а ее
фланговое положение по отношению к Сербии было крайне выгодно с оперативной точки
зрения. Болгарское правительство царя Фердинанда пошло навстречу Германии. С июня по
сентябрь в Софии протекали переговоры, в ходе которых германским представителям
удалось примирить Болгарию с Турцией и склонить ее выступить на стороне Тройственного
союза. 6 сентября 1915 г. Болгария подписала военную конвенцию, договор о союзе и
дружбе и соглашение о помощи финансовыми и материальными средствами. Германская
дипломатия упредила Антанту, пообещав передать Болгарии за военное содействие
сербскую Македонию, часть Румынии и пограничные области Турции к западу от реки
Марицы. Впервые в истории Болгария оказалась в стане противников России и стала
союзником своего многовекового врага — Турции. 21 сентября 1915 г. в соответствии с
военной конвенцией Болгария объявила о мобилизации армии.
Попытки Германии и Антанты склонить на свою сторону другие балканские государства не
достигли цели. Греция и Румыния подтвердили свой нейтралитет. Но это все же устраивало
Центральные державы, так как обеспечивало им свободу действий против Сербии.
Дипломатическая борьба за вовлечение в войну новых государств осложнялась
противоречиями между основными членами воюющих коалиций. В лагере Антанты шли,
например, споры из-за того, следовало ли передавать Италии области со славянским
населением. Россия, отстаивая интересы Сербии, выступала против английской политики
торговли чужими территориями. Англия всячески противилась попыткам русского
правительства обеспечить за собой обладание черноморскими проливами. Серьезные
разногласия имели место по стратегическим вопросам, что затрудняло координацию
военных усилий союзников. [8]
Не менее сильные противоречия имелись и внутри германского блока. Австро-Венгрия
противилась нажиму Германии о предоставлении Италии (до ее вступления в войну на
стороне Антанты) части ее территории как компенсации за вступление в войну. Однако она
понимала свою зависимость от Германии и шла на уступки по основным военно-
политическим вопросам. Гегемония Германии обеспечивала необходимое единство
политических, экономических и военных усилий держав Тройственного союза.
Оценивая итоги дипломатической борьбы за вовлечение в войну новых государств,
необходимо отметить, что успехи обеих коалиций были примерно равными. Антанте удалось
склонить на свою сторону Италию. Зато Центральные державы приобрели союзника в лице
Болгарии. Однако нужно иметь в виду, что и Италия, и Болгария вступили в войну уже в
ходе кампании 1915 г. Следовательно, Антанте и Тройственному союзу при выработке
планов решения стратегических задач приходилось исходить из того состава коалиций,
который сложился к началу кампании.
Перспектива затяжной войны выдвинула перед правительствами и генеральными штабами и
такую сложную задачу, как обеспечение действующих армий и новых формирований
материально-техническими средствами борьбы. Длительные и напряженные сражения
миллионных армий на фронтах огромной протяженности потребовали большого расхода
снарядов, винтовок, орудий. Жизнь опрокинула расчеты мирного времени на размеры
военных запасов и сроки их расходования. Россия, например, планировала иметь годовой
запас 76-мм снарядов на орудие 1000 штук, а выяснилось, что его можно было израсходовать
в течение 16 дней{7}. Франция в битве на Марне ежедневно расходовала 240 тыс. снарядов
при расчетной норме мирного времени всего 13 тыс.{8} Во Франции мобилизационных
запасов снарядов к 75-мм орудиям хватило до сентября, а запаса винтовок — до ноября 1914
г.{9} В России запас винтовок был исчерпан за два — три месяца войны, а патронов и
снарядов, хранившихся в 112 легких местных парках, — к середине декабря 1914 г.{10}
Подобное положение наблюдалось в Англии, Германии и Австро-Венгрии. [9]
Генеральные штабы большинства государств, рассчитывая вести войну исключительно
мобилизационными запасами, не предприняли каких-либо реальных мер к мобилизации
промышленности. Поэтому при все возрастающих расходах в боеприпасах и вооружении и
слабом их воспроизводстве к концу 1914 г. наметился кризис боевого снабжения. В той или
иной мере он охватил все воюющие страны. Так, Франция уже с сентября 1914 г. стала
испытывать нехватку снарядов. Ее промышленность могла удовлетворить лишь 1/15
потребности армии в 75-мм снарядах. В ноябре страна стала ощущать перебои в снабжении
винтовками и орудиями. К февралю 1915 г. во французской армии не хватало 700 тыс.
винтовок и до 1500 75-мм орудий{11}.
Снарядный голод переживала английская армия. В начале 1915 г. на одно орудие этой армии
приходилось в день всего от 4 до 10 снарядов, т. е. в 6 — 7 раз меньше предварительных
расчетных норм, выведенных военным министерством на основании опыта кампании 1914
г.{12} Австро-Венгрия и Германия ощущали острую нехватку винтовок. Зачастую
пополнения посылались на фронт безоружными. Оружие из тыловых частей стали
передавать в действующие войска, а взамен поступали русские и французские трофейные
винтовки.
Наиболее острый кризис боевого снабжения имел место в России с ее отсталой военно-
технической базой. В начале 1915 г. необходимо было выпускать в месяц 200 тыс. винтовок,
2 тыс. пулеметов, 400 орудий, 200 млн. патронов и 1,5 млн. снарядов. Русская же
промышленность ежемесячно давала 30-32 тыс. винтовок, 216 пулеметов, 115 — 120 орудий,
50 млн. патронов и 403 тыс. снарядов, удовлетворяя таким образом потребности армии в
среднем на 15 — 30%{13}. Такое положение весьма неблагоприятно отражалось на боевых
действиях войск. Вынужденные меры в виде перевооружения тыловых частей армии и флота
устаревшими берданками и австрийским трофейным оружием (что позволило освободить
для действующих частей 500 тыс. винтовок) и ускоренная в 2,5 раза подготовка и отправка
заготовленных в мирное время местных парков в войска не могли существенно изменить
положение.
Чтобы ликвидировать кризис боевого снабжения, необходима была срочная перестройка
всего народного хозяйства на военный лад и такая организация военного производства,
которая бы удовлетворяла все увеличивающиеся потребности армий в материальных
средствах борьбы. К мобилизации промышленности для обеспечения нужд войны первой
приступила Германия (август [10] 1914 г.), затем Франция (сентябрь 1914 г.) и Англия
(октябрь 1914 г.); Россия в полном объеме начала решать эту задачу лишь с 1915 г.
Германия, обладая наиболее развитой военной индустрией, еще в мирное время
предусмотрела ряд мероприятий на случай войны: заготовку сырья и фабрикатов, льготы по
призыву квалифицированных рабочих в армию, частичное привлечение гражданской
промышленности к военному производству и т. д. Вследствие этого мобилизацию народного
хозяйства Германия произвела быстрее других стран. К концу 1914 г. свыше 7500 крупных
предприятий металлургической, машиностроительной, автомобильной, химической и других
отраслей промышленности были переведены на выпуск продукции военного назначения.
Только для производства артиллерийского оружия было использовано 182 завода{14}.
Детали к винтовкам изготовлялись на 150 частных заводах. Быстрая перестройка
промышленности позволила Германии с начала 1915 г. производить ежемесячно 100 тыс.
винтовок, 800 пулеметов, 2900 орудийных стволов и до 7,5 млн. снарядов{15}, что
обеспечивало в основном потребности армии в этих видах оружия и боеприпасах{16}.
Сравнительно быстро отмобилизовывали свою промышленность, развертывая производство
в размерах, подсказанных опытом первых месяцев войны, и такие развитые в техническом
отношении страны, как Франция и Англия. К весне 1915 г. во Франции уже работало на
войну 25 тыс. различных заводов, фабрик и мастерских. Это дало возможность увеличить к
середине года в сравнении с августом 1914 г. производство винтовок в 31 раз, 75-мм орудий
— в 11 раз, снарядов — в 14 раз{17}. Англия подняла с сентября 1914 г. по апрель 1915 г.
производство снарядов в 20 раз, ручных гранат — в 40 раз, а патронов на некоторых заводах
— в 80 раз{18}. К снабжению армии были привлечены доминионы и колонии: Канада,
Австралия, Новая Зеландия и др. Только Канада ежемесячно производила для Англии в 1915
г. до 1,5 млн. различных снарядов. И все же и Англия, и Франция вынуждены были в начале
новой кампании сделать крупные заказы боеприпасов и оружия в Америке{19}. [11]
В России процесс мобилизации промышленности затянулся до августа 1915 г. Десятки и
сотни средних и мелких частных предприятий в спешном порядке приспосабливались к
производству военной продукции{20}. Так, Сормовский машиностроительный завод
налаживал производство орудий, Коломенский и Брянский металлургические заводы —
снарядов. Иваново-Вознесенская и Никольская Саввы Морозова хлопчатобумажные фабрики
занимались обточкой снарядов и изготовлением ручных гранат{21.} Строились новые
оружейные, пороховой и патронный казенные заводы. Заново налаживалось производство
«траншейной артиллерии» (37-мм орудий), бомбометов и минометов, в которых выявилась
большая потребность.
Однако несмотря на высокое напряжение русской экономики, производство военной
продукции росло медленно. В сравнении с началом войны к августу 1915 г. выпуск винтовок,
пулеметов, орудий и снарядов увеличился примерно в 2-2,5 раза, а патронов — в 1,5 раза.
Надежды на получение военных заказов из-за границы не оправдались. В 1915 г. поступило
всего 260 тыс. винтовок, 150 млн. патронов, 1,19 млн. снарядов и 397 орудий, что составляло
в винтовках и патронах — 8%, в снарядах — 13% выполнения заказов, а в орудиях и того
меньше{22}. Поступление основной части заказов ожидалось только в 1916 — 1917 гг.
Союзники не проявляли особого рвения к тому, чтобы ускорить реализацию заказов. Ставя
собственные интересы на первый план, они под различными предлогами оставляли просьбы
русского правительства ускорить выполнение военных заказов без особого внимания и
усиленно накапливали запасы оружия и снарядов.
Развертывание военного производства давало возможность воюющим державам повышать
техническую оснащенность армий. Они увеличивали в войсках количество пулеметов,
тяжелой артиллерии, инженерно-технических средств борьбы. Начиная с января 1915 г. в
германской дивизии число батарей возросло с 9 до 12, а саперных рот — с 1 до 3. Во
Франции развертывались: в пехотных полках — пулеметные роты, в батальонах — один-два
пулеметных взвода, в ротах — звенья гранатометчиков. Дополнительно вводились: в армиях
— 4 вспомогательные инженерные роты, в корпусах — две, а в дивизиях — одна такая
рота{23}. Особенно усиленно французская армия оснащалась тяжелыми артиллерийскими
системами. Батареи, сформированные из орудий крепостной, морской и осадной артиллерии,
вводились в штат армий и корпусов. Уже к апрелю 1915 г. на фронт было направлено [12]
1045 орудий 100 и 279-мм калибра, переоборудованных для действий в полевых
условиях{24}. Все страны принялись за развитие бомбардировочной авиации. Англия
приступила к разработке танка, Германия в глубокой тайне готовила химические средства
ведения войны.
Существенные перемены происходили в области управления народным хозяйством. Для
удовлетворения все возраставших потребностей фронта государство вынуждено было
выступать в роли регулятора производства и потребления, брать в свои руки контроль над
транспортом, внутренней и внешней торговлей. С конца 1914 г. в воюющих странах
возникают особые органы планирования и регулирования экономики: в Германии — Военно-
промышленный комитет, во Франции и Англии — министерства военного снабжения, в
России, с августа 1915 г., — Особые совещания (по обороне, транспорту, топливу,
продовольствию).
Вместе с милитаризацией экономики росла милитаризация труда. Рабочие переводились на
положение военнослужащих. Они лишались завоеванных ранее демократических свобод,
подвергались жестокой эксплуатации. На предприятиях вводился военный режим. Рабочий
день увеличивался до 10-12 часов, тогда как реальная заработная плата оставалась примерно
на том же уровне, а стоимость жизни из-за нарушения товарообмена и роста инфляции
возрастала на 25 — 40%. Так война несла буржуазии увеличение сверхприбылей, рабочим и
трудящимся массам — резкое снижение жизненного уровня, голод и другие тяготы и
лишения. Воюющие державы превращались «в военно-каторжные тюрьмы для
рабочих»{25}.
Серьезной задачей являлось восполнение людских потерь. Вследствие возросшей мощи
артиллерийского и ружейно-пулеметного огня, небывалого размаха операций и упорства
боев и сражений в кампании 1914 г. фактически была выбита основная часть кадрового
рядового, унтер-офицерского и офицерского состава воюющих армий. Страны Антанты и
центрального блока оказались перед неотложной необходимостью в спешном порядке
формировать и обучать новые контингенты войск. Франция вынуждена была призывать под
ружье все здоровое и способное к военной службе мужское население. Англия, завершая
формирование миллионной армии, из-за резкого уменьшения притока добровольцев
рассматривала вопрос о введении всеобщей воинской обязанности. Оба государства стали
привлекать к войне население своих колоний. Германия завершала к началу 1915 г.
подготовку девяти новых дивизий, а Россия, мобилизовав 1,4 млн. призывников 1914 г.,
формировала взамен погибших 13-го и 15-го армейских корпусов 2-й армии Самсонова
новые корпуса под теми же номерами{26}. [13]
Общее соотношение сил коалиций держав к началу кампании 1915 г. было в пользу
Антанты. Она имела 231 дивизию (Англия — 22, Франция — 83, Россия — 108, Сербия —
12, Бельгия — 6) ; Центральные державы — 210 дивизий (Германия — 118, Австро-Венгрия
— 54, Турция — 38).
Война ложилась тяжелым бременем на экономику воюющих держав. Мобилизация на фронт
наиболее здоровой и квалифицированной рабочей силы, непрерывные реквизиции в
сельском хозяйстве подрывали производительные силы города и деревни. Транспорт, в
особенности в России, с трудом справлялся с мобилизационными и оперативными
перевозками. Он не обеспечивал в необходимой мере перевозки топлива, сырья и