Ростунов И.И. История Первой Мировой войны. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
Русское командование успешно выполнило этот план. Оно сумело удачно осуществить
весьма сложный стратегический отвод своих центральных армий на линию Осовец, Ломжа,
Любартов, Ковель. Замысел противника окружить войска русских, находившиеся на левом
берегу Вислы, окончился неудачей. Фалькенгайн вынужден был признать, что летние
операции «не достигли своей цели»{116}. С ним согласен был и Гинденбург. «Операция на
востоке, несмотря на прекрасное проведение Наревского удара, — писал он, — не привела к
уничтожению противника. Русские, как и нужно было ожидать, вырвались из клещей и
добились фронтального отхода в желательном для них направлении»{117}.
Осенние операции и стабилизация Русского фронта
Анализ обстановки, сложившейся на русском фронте к осени 1915 г., убедил германское
верховное командование в том, что новые крупные наступательные операции вряд ли
возможны.
Кампания 1915 г. на восточноевропейском театре фактически считалась законченной. Хотя
ее конечные результаты далеко не отвечали тем стратегическим целям, ради которых она
начиналась, тем не менее оставление русскими западных районов Прибалтики, Польши и
Галиции, а также ослабление их армий в напряженных оборонительных боях давали немцам
некоторые основания считать, что оперативные успехи произведут известное впечатление и
на мировое общественное мнение, и на общественное мнение коалиции Центральных
держав. Вытеснение русских армий из пределов Галиции укрепляло и внутреннее, и внешнее
положение союзника Германии — Австро-Венгрии. С августа германское верховное
командование переключает свое внимание на французский фронт, предоставляя
австрийскому командованию и командованию своих армий на Востоке завершение кампании
1915 г. на русском фронте сообразно их оперативным предположениям. Фалькенгайн
полагал, что сколько-нибудь чувствительное поражение противнику «можно было бы
нанести... теперь лишь тем, что группа Макензена сильными ударами оттесняла бы [48] его к
северу по обе стороны Брест-Литовска, в то время как 12-я армия, направляясь через Бельск,
старалась бы ударить во фланг и тыл оттесненных частей. Время для передвижения крупных
частей или подготовки к далеким охватывающим движениям уже было упущено»{118}. В
этом смысле и были отданы соответствующие указания войскам высшим командованием
Германии и Австро-Венгрии.
Иную позицию занимало руководство германским Восточным фронтом. Между ним и
верховным командованием произошел оживленный обмен мнениями относительно
характера дальнейших действий против русских. 31 июля (13 августа) Гинденбург писал
Фалькенгайну, что русские после отхода из Польши получили возможность группироваться,
где им заблагорассудится, и направлять значительные силы против его левого крыла,
угрожающего их сообщениям. Единственным способом сорвать намерения русского
командования он считал проведение новой крупной операции. Решительный удар, с его
точки зрения, был возможен только со стороны Ковно, где фронт русских был наиболее
слабым. «Поэтому, — говорилось в докладе Гинденбурга, — еще раз я настоятельно
ходатайствую об усилении моего левого крыла, чтобы по обстоятельствам или действовать
наступательно, или, по крайней мере, удержать за собой до сих пор занятую территорию. Я
подчеркиваю еще раз, что в наступлении моего левого крыла против тыла и сообщений
противника я вижу единственную возможность его уничтожения. Такое наступление,
вероятно, еще и теперь является единственным средством избежать нового похода, если
только это уже не поздно»{119}.
Фалькенгайн решил уступить настойчивым требованиям Гинденбурга. 15 (28) августа
командованию Восточного фронта были отправлены директивы, в которых было указано
провести намечаемые операции севернее Верхнего Немана и восточнее Среднего с
нанесением русским возможно большего вреда. Должна ли достигнутая к началу зимы линия
упираться в море у Рижского залива или у Либавы, это предоставлялось решить
главнокомандующему. На его же усмотрение передавалось избрание постоянной
оборонительной линии или применение вместо нее подвижной обороны. С точки зрения
общего хода войны было только важно, чтобы найден был такой оборонительный рубеж,
который мог бы быть удержан возможно малыми силами и малым числом снарядов{120}.
3 (16) августа в Волковыске верховный главнокомандующий провел совещание высших
должностных лиц Ставки и Северо-Западного фронта. На нем были приняты важные
решения о плане дальнейших действий. Их существо было изложено в докладе [49] великого
князя Николая Николаевича на имя царя{121} и в директиве Ставки № 3274 от 4 (17)
августа{122}. Общее положение на Северо-Западном фронте, обширность охватываемого им
оперативного района, сложность лежавших на нем задач, а также наличие в его составе
значительного числа войсковых соединений вызвали необходимость разделения его на два
новых фронта — Северный и Западный с непосредственным подчинением каждого из них
верховному главнокомандующему. Такая мера была безусловно правильной, поскольку
управление восемью армиями, отходившими севернее Полесья, было затруднительно для
одного лица. Главнокомандующим армиями Северного фронта назначался Н. В. Рузский,
занимавший до того должность командующего 6-й армией. Он вступал в свои обязанности в
ночь на 5 (18) августа. Западный фронт вверялся М. В. Алексееву.
Основной задачей Северного фронта являлось прикрытие путей к Петрограду из Восточной
Пруссии и со стороны Балтийского моря. Армиям фронта надлежало: 1) прочно удерживать
в своих руках район Среднего Немана, имея в виду крайне важное его значение не только
для Западного фронта, но и для общего стратегического положения к северу от Полесья; 2)
прикрывать пути, ведущие по правому берегу реки Неман в Виленский район и к участку
железной дороги Вильна, Двинск; 3) сохранять за собой нижнее течение реки Двины от
Двинска до Риги включительно. Вместе с тем войска Северного фронта должны были
«стремиться к тому, чтобы при первой возможности перейти в решительное наступление с
целью оттеснить противника насколько возможно к западу и лишить его выгодного
исходного положения для развития операций в обход правого фланга общего нашего
стратегического фронта»{123}. Основной задачей Западного фронта являлось прикрытие
путей, ведущих на Москву из передового театра. Армиям фронта надлежало; 1) прочно
удерживать в своих руках район Гродно, Белосток от Верхнего Нарева до Бреста
включительно; 2) прикрывать пути по правому берегу Верхнего Буга к рубежу Брест,
Кобрин, Пинск, Лунинец.
В это время положение осложнилось. Вследствие дворцовых интриг был отстранен от
должности вел. кн. Николай Николаевич. Функции верховного главнокомандующего взял, на
себя Николай II, лишенный каких бы то ни было полководческих дарований. Его
начальником штаба стал М. В. Алексеев. В должность главнокомандующего Западным
фронтом вступил А. Е. Эверт. Если Николай Николаевич не сумел обеспечить достаточно
твердого стратегического руководства, то Николай II вообще был неспособен осуществлять
его. Фактически верховное командование было сосредоточено в руках М. В. Алексеева. [50]
Такие крупные перемены в русском верховном главнокомандовании были очень
несвоевременными. Они облегчали противнику выполнение его задачи. Действительно, как
только Гинденбург узнал об этом, он приказал немедленно начать в районе Вильна
операцию, известную под названием «Свенцянский прорыв». Однако попытка немцев
окружить 10-ю армию русских окончилась неудачей. Наступление привело к некоторому
выигрышу территории, заставив русские армии отойти на линию река Западная Двина,
Двинск, Вилейка, Барановичи, Пинск, где фронт стабилизировался.
Осенние операции на Юго-Западном фронте носили столь же ограниченный характер.
Австрийское главное командование отказалось от дальнейших попыток наступления в
полосе рек Висла и Буг. Оно перенесло основные усилия на направление Сарны, Луцк. Туда
были перегруппированы с левого фланга 1-я и 4-я австрийские армии. Наступлением этих
армий противник лишь несколько потеснил на восток армии Юго-Западного фронта, ничего
не прибавив к общим стратегическим итогам кампании 1915 года. К октябрю русские войска
отошли на линию рек Стырь и Стрыпа, где фронт также стабилизировался.
Последней операцией кампании 1915 г. было декабрьское наступление войск Юго-Западного
фронта. Русская Ставка предприняла это наступление по просьбе союзников с целью отвлечь
[51] внимание австро-германцев от Сербии, армия которой вела тогда неравные бои с врагом.
Перед войсками ставилась задача нанести противостоявшим армиям противника сильный
удар, причинить ему возможно большие потери. Главная роль отводилась вновь
сформированной 7-й армии, составившей левый фланг фронта. 8-й армии Брусилова было
приказано упорно удерживать занимаемые позиции, энергичными поисками сковать
неприятельские войска. В дальнейшем, когда обозначился бы успех атаки 7-й армии, ей
надлежало перейти в наступление уступами справа и отбросить противника от его
сообщений с Ковелем и Владимиром-Волынским, прочно обеспечивая правый фланг
фронта{124}. Брусилов категорически протестовал против такого решения. Он настаивал на
том, чтобы и его армии было предоставлено право с самого начала операции вести активные
наступательные действия. Но это предложение не получило положительного ответа.
Декабрьское наступление Юго-Западного фронта окончилось неудачей. Основными
причинами этого были плохая подготовка операции, серьезная нехватка артиллерии и
боеприпасов. Затем наступило длительное затишье.
3. Операции на Западном фронте
Положение, силы и оперативные замыслы сторон
С установлением на западноевропейском театре многокилометрового сплошного
позиционного фронта от Фландрского побережья до швейцарской границы действия
воюющих сторон принимают характер борьбы за улучшение оборонительных позиций. На
первый план обе стороны выдвигают оборону. В инструкциях Жоффра от 26 декабря, 2 и 15
января от союзных войск требуется создание такой прочной обороны, которая могла бы
парировать новые удары германцев и вместе с тем обеспечила бы союзникам возможность
перехода к наступательным действиям. Приказы Фалькенгайна от 7 и 15 января выдвигали
перед германскими западными армиями задачу «укрепления позиций настолько, чтобы их
можно было, если потребуется, удерживать долгое время даже небольшими силами против
наступления в несколько раз превосходящих сил»{125}. В соответствии с этими указаниями
англо-французы и германцы постепенно перестраивали систему обороны, переходили от
опорных пунктов к сплошным линиям окопов (траншеям). Основное внимание обращалось
на оборудование первой (передовой) позиции. Ее возводили в виде двух-трех линий
траншей, удаленных одна от другой на 100-150 м. С фронта, а иногда и с флангов она
прикрывалась проволочными заграждениями. На [52] позиции возводились блиндажи и
убежища, пулеметные и орудийные точки. Между собой окопы связывались развитой
системой ходов сообщения. Отдельные участки позиции готовились к круговой обороне.
На главных направлениях возможных атак противника строились вторые позиции,
возводились отсечные позиции. Глубоко в тылу сооружались укрепленные лагеря и тыловые
полосы обороны в виде одной-двух линий узлов сопротивления, прикрытых искусственными
препятствиями. Укрепленные лагеря создавались вокруг Парижа, Амьена, Кале, Дюнкерка и
других городов и крепостей, тыловые полосы обороны — по рекам Уаза, Урк, Эна, Сомма и
др.
Инструкции Жоффра от 2 и 15 января пересматривали и вопросы наступления{126}. В них
положения довоенных уставов о ведении наступления стремительно и непрерывно
заменялись противоположными указаниями о методических и последовательных атаках
укрепленных позиций. Так, в инструкции от 2 января отмечалось, что в новых условиях
наступательные операции должны характеризоваться более замедленным и более
методическим развитием, проводиться последовательными атаками, предварительно
подготовленными артиллерийским огнем{127}. Обращалось внимание на тесную связь
пехоты с артиллерией, необходимость привлекать тяжелые полевые батареи для борьбы с
инженерными сооружениями противника и его артиллерийскими батареями, на приближение
огневых позиций 75-мм батарей с их незначительной дальностью стрельбы (5,5 км) к боевым
порядкам наступающей пехоты. В инструкции давались общие указания о тщательности
артиллерийской подготовки атаки и ведении пехотной атаки энергично, до полного успеха, в
плотных боевых порядках, обеспечивающих наращивание силы удара.
К началу февраля 1915 г. Германия держала на Западном фронте семь армий (с 1-й по 7-ю) и
три армейские группы (Штранца, Фалькенгаузена, Геде) в составе 26 пехотных корпусов
(94,5 дивизии){128}. Управление армиями до марта сосредоточивалось в трех армейских
группах: правая (4-я и 6-я), центральная (1-я, 2-я, 3-я, 5-я) и левая (группы Штранца,
Фалькенгаузена и Геде). Впоследствии германское верховное командование отказалось от
этих промежуточных инстанций управления. Общая численность германских войск
достигала 1,9 млн. человек, 4000 легких и 1695 тяжелых орудий{129}.
Противостоящие им силы союзников включали: французов — девять армий (7-я, 1-я, 3-я, 4-я,
5-я, 6-я, 2-я, 10-я и 8-я) и одну (Лотарингскую) группу (73 пехотных и 10 кавалерийских
дивизий, всего 83 дивизии), англичан — две армии (1-я, 2-я), каждая [53] в три армейских и
один кавалерийский корпус (22 дивизии), бельгийцев — 6 дивизий. Всего в 111 дивизиях
союзников было 2,65 млн. человек, более 4000 легких и до 1600 тяжелых орудий{130}.
Союзники имели промежуточные инстанции управления: восточное крыло (7-я, 1-я и 3-я
армии и Лотарингская группа) и северное крыло (10-я, 8-я французские и бельгийская
армии). Центральные (4-я, 5-я, 6-я и 2-я) французские и английские армии находились в
ведении Жоффра. При этом английское командование претендовало на особое положение,
независимое от французского командования, и на руководство бельгийской армией, на что
французы не соглашались.
Основные силы сторон группировались во Фландрии и в районе Шампани, Аргонн и Сен-
Миельского выступа. Во Фландрии 26,5 дивизиям 4-й и 6-й германских армий
противостояли 38 дивизий союзников; в Шампани, Аргоннах и Сен-Миеле 34,5 германским
дивизиям 3-й и 5-й армий и группе Штранца — 32 дивизии 1-й, 3-й и 4-й французских
армий. В инженерном отношении оборона этих районов была наиболее развита. Таким
образом, союзники имели превосходство в силах и средствах на северном крыле фронта. На
остальных участках фронта силы были примерно равными.
Оперативный план германского командования сводился к прочному удержанию захваченной
территории Франции и Бельгии. Важное место в нем отводилось контрударам и частным
наступательным операциям. Фалькенгайн исходил из того, что союзники не смогут резко
увеличить свои силы в 1915 г., чтобы предпринять серьезное наступление. Добиться же
важных оперативных результатов имеющимися силами, включая и новые дивизии, будет
невозможно, если их атаки натолкнутся на сильно укрепленные позиции и хорошо
организованный маневр резервами в любую точку германского фронта. Именно поэтому
Фалькенгайн нацелил западные германские армии на укрепление позиционной обороны и
создание резервов и добился того, что в начале февраля из 94,5 дивизий германцев 12
находились в резерве. Для широкого маневра резервами (войсками, боеприпасами,
инженерными заграждениями) в тылу каждой армии в боевой готовности стояли дежурные
поезда. Уверенное в реальности этого плана и учитывавшее, что главные усилия по плану
кампании направлялись на вывод России из войны, германское верховное командование
продолжало переброску сил с Западного на Восточный фронт.
Разработка оперативного плана союзников встречала серьезные трудности из-за разногласий
между англичанами и французами о центре и месте приложения военных усилий в 1915 г.
Французское верховное командование рассматривало переход к позиционной обороне как
вынужденную меру, как условие [54] подготовки к общему наступлению. 8 декабря 1914 г.
Жоффр отдал директиву об осуществлении прорыва германского фронта в Шампани и
Артуа. В тот же день здесь начались атаки французов. Но вскоре они вылились в бои
местного значения и в январе были прекращены. Неудачу этих боев Жоффр объяснял
спешкой в их подготовке и считал, что при более тщательной подготовке прорыв можно
было осуществить{131}. По его мнению, продолжающаяся переброска германских дивизий
на Восток была достаточным основанием для того, чтобы начать новое наступление в
Шампани и Артуа и тем ликвидировать германский оборонительный выступ, нависший над
Парижем, и освободить северные департаменты Франции. Английское командование,
лондонский кабинет (Китченер, Черчилль и др.) вообще отрицали возможность
осуществления прорыва обороны германцев до полного накопления необходимых резервов и
материальных средств ведения войны и считали необходимым в 1915 г. на Западном фронте
ограничиться обороной. Переоценивая неудачи декабрьско-январского наступления
союзников, лондонский кабинет ориентировал французов на перенесение центра
приложения военных усилий в 1915 г. в Галлиполи. Принятый в середине января
оперативный план союзников предусматривал нанесение по германскому выступу весной
1915 г. двух сильных ударов — в Шампани 4-й французской армией и в Артуа силами 10-й
французской и 1-й английской армий. Цель ударов — прорвать позиционную оборону
германцев и создать условия для общего наступления союзных армий. Отвлекающие удары
для содействия успеху армий на главных направлениях должны были вести: 1-я армия — в
районе Сен-Миеля, 3-я армия — в Аргоннах и 5-я армия — в районе Реймса, 2-я английская
армия — у Ла-Бассе и Ипра.
Успешное выполнение этого плана требовало от союзников решительного освобождения сил
и средств с обороняемых участков на направления наступления. Однако французское
командование с его доктриной осторожных действий не решалось смело идти на это. Правда,
ценой расширения обороны корпусов до 12 км по фронту в резерв была выведена 21
дивизия. Резервы располагались в районах групп армий (4 дивизии в районе восточной
группы армий, 10 — в районе армий центра и 7 — в районе северной группы армий), чтобы
решать не только наступательные, но и оборонительные задачи. Французское командование
предпринимало энергичные усилия, чтобы увеличить эти резервы за счет 8-й армии, полоса
обороны которой по соглашению с англичанами передавалась развертывающейся 2-й
английской армии. Смена трех корпусов 8-й армии (9-го, 16-го и 20-го) увеличивала резервы
французов на 9 дивизий. Однако англичане задерживали смену 8-й армии. Китченер,
ссылаясь на неготовность новых английских дивизий, нехватку вооружения и боеприпасов,
[56] откладывал их отправку во Францию и направлял в Дарданеллы. Только 3 февраля
смена 16-го корпуса была завершена. Смену остальных двух корпусов английское
командование обещало провести в апреле 1915 г.
Не были обеспечены союзники и достаточным количеством боеприпасов. Англичане, не
успев развернуть свою промышленность и заботясь о первоочередном обеспечении
Дарданелльской операции, отпускали в среднем на день боя всего 10-11 снарядов на орудие.
Французы только к концу апреля довели запасы снарядов до 91 тыс. для тяжелых и до 600
тыс. для легких полевых батарей, что составляло в среднем 40-45 снарядов на тяжелое и 140-
150 снарядов на легкое орудие{132}.
В этих условиях французское командование пошло на внесение изменений в принятый
оперативный план. Оно отказалось временно от нанесения удара в Артуа и решило весной
1915 г. провести наступление 4-й армии в Шампани и 1-й армии в районе Сен-Миеля, обе
операции вести при содействии 3-й армии, наносящей отвлекающий удар в Аргоннах.
Весеннее наступление союзников
Операцию в Шампани (16 февраля — 17 марта) французское командование рассматривало
как продолжение наступления, начатого на этом направлении в декабре 1914 г. и
приостановленного в середине января 1915 г. Имелось в виду, используя достигнутые ранее
результаты, свежими силами попытаться прорвать позиционную оборону германцев в одном
пункте и вынудить их к отводу своих войск к франко-германской границе. Для решения этой
задачи привлекались четыре корпуса 4-й армии и три корпуса из резерва{133}. Всего
французы имели до 163 тыс. штыков и сабель, 879 легких и 110 тяжелых орудий{134},
противостоящая им 3-я германская армия — 85 тыс. штыков и сабель, 384 легких и 76
тяжелых орудий{135}. При общем соотношении сил 1,8 : 1 французы довели превосходство
на участках прорыва до 3 : 1, а плотность артиллерии — до 60-70 орудий на километр фронта
прорыва. В период подготовки операции напряженные бои по улучшению позиций не
прекращались. Поправки в способы и методы прорыва, внесенные январскими
инструкциями, не стали в полной мере достоянием войск.
Прорыв обороны 4-я армия вела на фронте в 7 км пятью дивизиями 1-го и 17-го корпусов.
Другие корпуса армии (1-й колониальный и 12-й) и 5-й корпус 3-й армии ограничивались
демонстративными действиями, а 5-я, 6-я и 2-я армии центра — лишь [57] усилением
артиллерийского огня, который к тому же из-за недостатка боеприпасов продолжался только
первые четыре дня (16 — 19 февраля). В этих условиях наступление 4-й армии представляло
собой изолированную, обреченную на неудачу попытку прорыва позиционного фронта
обороны.
В первый день атаки (16 февраля), поскольку артиллерия, проводившая подготовку атаки в
течение трех дней, не везде проделала проходы в проволочных заграждениях, а часть
германских пулеметов и батарей оказалась неподавленной, густые волны атакующих цепей
французов понесли большие потери и захватили лишь одну-две линии окопов 8-го корпуса 3-
й германской армии. На второй и третий день наступления командующий 3-й германской
армией генерал Эйнем усилил 8-й корпус частями, снятыми с других участков, и подтянул на
направление наступления французов большую часть артиллерии. Вследствие этого
настойчивые попытки 1-го и 17-го корпусов развить успех давали весьма ограниченные
результаты. Начиная с 19 февраля французы по частям бросают в бой еще два корпуса: 4-й в
полосе 1-го, а 2-й в полосе 17-го армейского корпуса. Но германцы подтягивают из
Лотарингии и Дуэ три резервные дивизии, усиливают ими 8-й германский корпус и
противопоставляют французским атакам все более упорные контратаки. Французам удается
продвинуться всего на 300-500 м, овладеть второй и завязать бои за третью линию окопов. К
концу февраля германцы вводят в бой еще несколько резервных дивизий и уравнивают
соотношение в силах и средствах. Из-за [58] нарастающего противодействия обороняющихся
войск, слабой организации взаимодействия между французской пехотой и артиллерией и
больших потерь среди наступающих частей французов организованное наступление
последних превращается в разрозненные атаки.
Окопы, захваченные французами днем, в ходе ночных контратак отбиваются германцами. В
надежде обеспечить перелом в свою пользу французы в начале марта вводят в бой
последний, 16-й корпус из резерва и бросают в атаку 12-й корпус 4-й армии. Но и это не
меняет положения. К 17 марта силы наступающих иссякают и наступление
приостанавливается.
Наступательная операция в Шампани задачу прорыва обороны германцев не выполнила.
Французы потеряли свыше 91 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, но
не овладели даже первой позицией германской обороны{136}. Операция не оказала помощи
и русским армиям. Германцы были настолько уверены в своей обороне, что уже в начале
операции (19 февраля) перебросили 14-й резервный корпус 2-й армии на Восточный фронт.
На завершающем этапе операции в Шампани (в период с 7 по 13 марта) английское
командование провело частную наступательную операцию в районе Нев-Шапель (юго-
западнее Лилля) силами двух корпусов (Индийского и 4-го армейского) 1-й английской
армии против 7-го корпуса 6-й германской армии. Отвлекающие демонстративные действия
вели 2-я английская и бельгийская армии. 10-я французская армия, поскольку Жоффр
отказался от совместного наступления англичан и французов в Артуа, оказывала содействие
1-й английской армии частью своей артиллерии.
7 марта после короткой 35-минутной артиллерийской подготовки из 343 орудий 48
батальонов англичан на фронте в 2 мили (до 3 км) атаковали 3 батальона 7-го германского
корпуса{137}. Без особого труда англичане заняли деревню Нев-Шапель и всю первую
германскую позицию, но остановились перед второй позицией, чтобы подготовить новую
атаку. В течение пяти часов они готовились к атаке. Этого времени оказалось достаточно,
чтобы германцы подвели резервы и организовали упорную оборону позиции. Все
последующие атаки англичан они отражали огнем и сильными контратаками резервов,
нейтрализуя попытки расширить и углубить прорыв. Весеннее наступление англичан
окончилось неудачей. Бои за Нев-Шапель стоили им около 13 тыс. убитыми и ранеными. Из-
за потерь и недостатка в боеприпасах Френч приостановил наступление.
Частная, несогласованная в стратегическом плане операция англичан вскрыла всю
пагубность разногласий среди союзников [59] в вопросах ведения боевых действий. С 20 по
23 марта проводится специальное совещание в Шантильи на уровне военных министров и
командующих французской и английской армий. Цель его — организация общесоюзного
командования на Западном фронте и преодоление имеющихся разногласий — решена не
была. Китченер и Френч согласились на более тесное координирование военных усилий
союзников и обязались ускорить смену корпусов 8-й французской армии. Представитель
русского командования на совещание приглашен не был. Тяжелое положение России,
которая с января 1915 г. на своих плечах несла всю тяжесть борьбы против коалиции
Центральных держав, не очень волновало союзников. На совещании было решено и впредь
до накопления боеприпасов и резервов ограничиваться проведением частных
наступательных операций.
Следующую частную операцию (5 — 17 апреля) в Веврской долине для ликвидации Сен-
Миельского выступа германцев французы попытались провести не методически, а внезапной
ускоренной атакой. Операция планировалась в глубокой тайне, скрытно осуществлялась
переброска сил и средств в район 1-й армии и перегруппировка войск в районе выступа. К 5
апреля из резерва ставки 1-й армии были переданы три корпуса и до четырех дивизионов
тяжелой артиллерии{138}. Для наступления были развернуты две ударные группы: южная
(12-й, 31-й корпуса и одна дивизия) и северная (1-й и 2-й корпуса и две дивизии) на флангах
выступа с целью концентрическими ударами с юга (севернее реки Маас) и с севера
(восточнее Вердена) отрезать главные силы группы Штранца от Меца, а затем во
взаимодействии с 8-м и 6-м корпусами 1-й армии, наступающими с фронта, их уничтожить и
освободить Маасские высоты. Всего на направлении главных ударов французы привлекли 15
пехотных дивизий и до 500 орудий{139}. Прорыв, как и в Шампани, осуществлялся на узком
фронте (по 5 км на группу) и в плотных боевых порядках. На 1 км фронта прорыва
приходилось 1,5 дивизии и до 50 орудий, плотность для того времени значительная{140}.
Следует признать, что попытки французского командования скрытно подготовить операцию
не удались. Германское командование уже 14 марта знало о начале переброски корпусов и
артиллерии из Шампани в район Сен-Миеля. Активность 1-й армии по созданию плацдармов
для наступления в конце марта — начале апреля не только подтвердила данные о подготовке
операции, но и указала направления главных ударов. К 4 апреля группа Штранца (13,5
дивизии) была усилена двумя резервными дивизиями, а войска боевой линии приведены в
боевую готовность.
Не было отмечено организованностью и начало наступления. 5 апреля в атаку перешла
только часть южной группы (31-й корпус [60] и 73-я дивизия) и 8-й и 6-й корпуса,
действующие на вспомогательном направлении. 12-й корпус не подготовился к
наступлению, а северная группа не решилась на атаку, так как артиллерия не проделала
проходы в мощных проволочных заграждениях.
В первый день боя обозначился успех в полосе 6-го корпуса, где одна дивизия заняла первую
и завязала бои за тыловую позицию. Части южной группы и 8-го корпуса ворвались в первые
линии окопов и ввязались в затяжные бои за вторую линию. С 7 апреля эти бои ввиду ввода в
бой германских резервов приняли особенно напряженный характер. Северная группа вела в
эти дни планомерную артиллерийскую подготовку атаки.
Поскольку внезапность ускоренной атаки не удалась, 8 апреля командующий восточной
группой армий генерал Дюбайль по распоряжению Жоффра приказал перейти всей 1-й
армии к методическому наступлению. Но к этому времени германцы подвели пять свежих
резервных дивизий и в общем уравняли силы; группы Штранца с силами 1-й армии.
В планомерном методическом наступлении до 12 апреля участвовали только южная ударная
группа и 6-й и 8-й корпуса. За четыре дня боев они добились ничтожных результатов при
больших потерях. С 12 апреля перешла в наступление северная группа, но ее атаки не имели
успеха, так как натолкнулись на мощную оборону типа укрепленного района с
бронированными колпаками, бетонированными укрытиями и перекрытыми ходами
сообщения. Попытки французских дивизий подойти к окопам германцев всякий раз
отражались фланговым огнем хорошо замаскированных пулеметов под бронеколпаками и
заградительным огнем артиллерии. 17 апреля французы отказались от наступления и
перешли к минной войне. В период с 22 по 25 апреля группа Штранца мощными
контратаками отвоевала захваченные французами позиции, а на ряде участков вклинилась в
оборону 1-й армии.
Таким образом, и третья весенняя операция союзников в Веврской долине, продолжавшаяся
12 дней и стоившая французам 64 тыс. убитыми и ранеными{141}, потерпела неудачу.
Причины неудач операций союзников заключались в том, что они проводились разрозненно,
ограниченными силами и средствами и при отсутствии внезапности. Лиддел Гарт, оценивая
Веврскую операцию, впоследствии писал, что это была «изолированная попытка к
наступлению на узком фронте и с недостаточными средствами»{142}. Германское
командование; зная о времени и месте наступления и используя развитую сеть железных
дорог, бросало все имеющиеся у него резервы, чтобы нейтрализовать атаки. [61]
Разработанной теории прорыва у союзников не было, а наспех обобщенный опыт
декабрьско-январского наступления был крайне недостаточным для того, чтобы решать
трудные задачи прорыва позиционной обороны. Испытываемые в операциях методы
последовательной и ускоренной атак были еще несовершенны. Прорыв велся на узком
фронте в 5 — 7 км с паузами для подготовки новой атаки. Это давало возможность
германцам поражать участок прорыва артиллерийским и пулеметным огнем не только с
фронта, но и с флангов, наращивать лабиринты окопов и заграждений, вводить свежие силы
и противопоставлять атакам встречные контратаки. Вводом в бой резервов уравнивалось
соотношение сторон в силах и средствах. В результате французская пехота несла большие
потери и либо застревала в лабиринтах окопов, либо вела бои по отражению контратак. При
этом, даже когда удавалось прорвать первую позицию, дальнейшее развитие прорыва
приостанавливалось встречными контратаками. Вследствие этих причин и
несогласованности союзников в ведении военных действий их весенние операции на
Западном фронте выливались в конечном счете в бои местного значения с огромными
потерями и ничтожными результатами. Практическое значение этих боев состояло в том, что
они позволяли изыскивать лучшие формы и способы организации прорыва позиционного
фронта. Весенние операции союзников убедили германское верховное командование в
неспособности и нежелании Англии и Франции в ближайшее время провести значительное
по масштабам и оперативным результатам наступление. Оно, перестав окончательно
опасаться за устойчивость своего фронта на Западе, стало еще смелее перебрасывать силы на
русский фронт. Всего с декабря 1914 г. по май 1915 г. на Восток было переброшено 90
пехотных и 54 кавалерийских полка{143}.
Жоффр и Китченер недооценивали Восточный фронт и призывы России о помощи оставляли
безответными. Это ставило русскую армию в крайне тяжелое положение. Впоследствии
Ллойд Джордж писал: «Английские и французские генералы не научились понимать того,
что победа над немцами в Польше оказала бы большую поддержку Франции и Бельгии, чем
незначительное продвижение французов в Шампани или даже захват холма во
Фландрии»{144}.
Германское наступление у Ипра
Германское, как и англо-французское, командование искало методы и способы прорыва
позиционного фронта. С этой целью в конце апреля на левом фланге 4-й германской армии
(у Ипра) оно начало наступательную операцию с применением впервые [62] химического
оружия. Германцы отводили этой операции важное место в плане активной обороны
Западного фронта и готовили ее с начала марта 1915 г. весьма тщательно и скрытно.
Средства химического нападения в виде химических снарядов и огнеметов германцы
использовали и ранее, но в ограниченных количествах{145}. В Ипрской операции они
впервые применили химическую газобаллонную атаку. Местом атаки был избран изгиб в
германской обороне севернее Ипра, на стыке 2-й английской армии и 20-го французского
корпуса. Равнинная местность и северо-западные ветры в этом районе благоприятствовали
проведению такой атаки. В течение нескольких дней специальные (созданные для этой цели)
химические подразделения в ночное время на фронте в 6 км установили 150 газобаллонных
батарей (6000 баллонов).
22 апреля в 17 часов с попутным ветром на позиции 5-го английского корпуса было
выпущено 180 тыс. кг хлора{146}. Пуск газа продолжался 5 минут. Желтовато-зеленое
облако высотой с человеческий рост двинулось на английские позиции, стало проникать в
окопы, убежища, укрытия. За ним в сомкнутых строях с марлевыми повязками на лицах
следовали части 26-го германского корпуса.
Английское и французское командование еще 16 апреля было предупреждено бельгийцами о
готовящейся атаке{147}, но равнодушно отнеслось к этим известиям. Английские солдаты,
не будучи снабжены средствами защиты от газа, задыхались и падали замертво. Оставшиеся
в живых бросали окопы и в страхе бежали, преследуемые газовым облаком. Оставленные
англичанами окопы и позиции артиллерии без выстрела занимались немецкими солдатами.
Очевидцы атаки отмечали: «Сначала удивление, потом ужас и, наконец, паника охватила
войска, когда первые облака дыма окутали всю местность и заставили людей, задыхаясь,
биться в агонии. Те, кто мог двигаться, бежали, пытаясь, большей частью напрасно, обогнать
облако хлора, которое неумолимо преследовало их»{148}. От хлора пострадало 15 тыс.
человек, из них 5 тыс. умерло{149}. Полоса в 10 км шириной и в глубину 7 км оказалась
практически необороняемой. Воспользовавшись этим, 26-й германский корпус занял
Лангемарк и Пилькем и вышел севернее Ипра к Изерскому каналу. Путь на Ипр оказался
открытым. Между 5-м английским и 20-м французским корпусами образовался разрыв в 3,5
км. Однако германское командование не имело [64] резервов, чтобы развить достигнутый
тактический успех в оперативный{150}. На автомашинах и пешим порядком англичане и
французы подтянули четыре пехотные дивизии 9-го и 20-го армейских корпусов, 1-й
английский кавалерийский корпус и другие пехотные и артиллерийские части, закрыли
образовавшуюся брешь и заняли прочную оборону вдоль Изерского канала. Попытки
германских войск возобновить атаку оказались безуспешными. Внезапность применения
нового средства борьбы была утрачена. Англо-французские солдаты были обеспечены
простейшими средствами защиты с указанием о том, как их применять в бою{151}.
Ценой больших потерь в боях 26 апреля — 12 мая 26-й и 27-й германские корпуса
расширили несколько прорыв в стороны флангов, но до конца операции не выполнили ее
задачу — выпрямление фронта обороны северо-восточнее Ипра и захват Изерского канала до
Ипра включительно.
Первое в истории войн применение газа, не обеспеченное резервами, принесло германцам
ограниченные результаты. Но оно явилось началом массового применения химических
средств борьбы воюющими государствами. В ходе начавшейся газовой войны вводились все
новые поражающие химические вещества. Развивались средства защиты и новый элемент
боевого обеспечения — противохимическая защита войск. Уже в 1915 г. простейшие