Радина Н.К. (сост.) Этнопсихология. Электронный учебник

Подождите немного. Документ загружается.

осознается, но может осознаваться в определенных ситуациях) и «сознание».

Во втором случае выделялось «оно» (“id”) — хранилище вытесненных из

человеческого сознания в качестве недопустимых в обществе людей импульсов

и желаний, «я» (“ego”) и «сверх-я» (“super-ego”) — система запретов,

усвоенных человеком в раннем детстве и не вполне осознаваемая им. Между

«оно» и «я» стоит «защитный барьер», который имеет функцию

психологической «цензуры».

Последняя не дает возможности бессознательным импульсам вырываться

наружу. Сознание не синонимично «я», поскольку психоаналитики

рассматривали целый ряд бессознательных функций «я», в частности функцию

психологической защиты. Учение о защитных механизмах дало значительный

толчок в исследовании культур и обществ в психологическом аспекте, а так же

исследований адаптивных функций и свойств культуры, о чем мы будем

говорить ниже.

Очень многие из психоаналитиков, по крайней мере в некоторых из своих

работ, обращаются к проблемам антропологии — более или менее удачно.

Начало этому положил сам Фрейд, опубликовав еще в 1913 г. работу «Тотем и

табу».

К антропологии обращались и такие психоаналитики, представляющие

различные направления в этом учении, как Фромм, Рейх, Рохайм, Салливан,

Эриксон, Дереве, создавший особое направление — этнопсихиатрия.

Какие из их идей повлияли на развитие психоантропологии в особой

степени? Надо отметить, что эти идеи черпались главным образом не из тех

работ профессиональных психоаналитиков, которые писались ими на

антропологическом материале, где они чаще всего проявляли себя как

дилетанты. (А. Кардинер, об этнологической концепции которого мы будем

говорить ниже, представляли в этом смысле счастливое исключение.) Так,

особое влияние на психологическую антропологию оказала работа Фрейда

«Толкование сновидений», то есть работа, написанная целиком на клиническом

материале и посвященная проблемам заболевания истерией.

Перечислим несколько основополагающих идей Фрейда, которые были

изложены в этой работе и которые легли в основание психологической

антропологии.

Основные идеи Фрейда легшие в основание психологической

антропологии

 Динамическая концепция личности, которая предполагает, что

психика человека имеет как сознательный, так и бессознательный пласт,

между которыми стоит защитный барьер, осуществляющий функцию

цензуры и репрессирующий те импульсы бессознательного, которые могут

привести человека к конфликту с его социальной средой.

 Концепция так называемого психосимволического механизма,

посредством которого содержание бессознательного (образы, желания,

импульсы, воспоминания, фантазии) трансформируются (или, как говорил

Фрейд, сублимируются) таким образом, что могут стать содержанием сознания

человека, не приводя его к конфликту.

 Концепция формирования бессознательного человека путем того,

что в него вытесняется весь опыт травмирующий человека (это относится

прежде всего к первым годам жизни человека).

 Кроме того, необходимо сказать об использование этнологами

психоаналитических методик, в частности, метода свободных ассоциаций, для

изучение содержания бессознательного человека и того, как оно влияет на его

сознание.

Как выразился один из психоантропологов (Филипп Бокк), с точки зрения

Фрейда, культура является для общества тем, чем невроз — для индивида. Если

принять этот тезис, то мы должны заключить, что общественные институции

могут рассматриваться как компенсаторные механизмы и их устроение

анализироваться в связи с травмирующим опытом, полученным членами того

или общества в ранний период своей жизни.

Из более поздних работ Фрейда психоантропологией были заимствованы

идея трехчастной структуры личности, состоящей из «ид» («оно»), «эго», и

«супер-эго», и концепции, описывающия взаимодействие этих структур.

Интересны исследования Рохайма, касающиеся способов выражения в

различных тапах личностей, сформировавшихся в различных культурах,

«супер-эго». Акцент на такого рода вариациях, как считал сам Рохайм

«является основной причиной недопонимания между антропологией и

психоанализом. Это очень просто, но в тоже время фатально... Среди

антропологов широко распространено убеждение, что хотя у нас,

представителей иудео-христианской цивилизации, имеется “супер-эго”,

действия представителей иных народов направляются иным образом... Если

даже внутри нашей цивилизации мораль и “супер-эго” имеют различные формы

и их соотношение не так легко объяснить, то относительно представителей

других цивилизаций антропологи говорят: эти народы не имеют супер-эго, то

есть они не имеют соответствующего нашему этического кода».

В качестве примера Рохайм ссылается на исследования японской культуры,

осуществленные Рут Бенедикт. Она писала: «”Супер-эго” в этих двух культурах

(нашей собственной и японской) состоят в огромной мере из совершенно

разных компонентов. Говоря о японской культуре, я не стала бы даже

употреблять термин “супер-эго”. Здесь необходимо объяснить, что японцам

практически неведомо понятие греха, но для них существует понятия “быть

осмеянным”, “опозориться”. Поэтому я не использую выражение “супер-эго” и

не использую слово “внутренний комплекс”, поскольку в рамках японской

культуры значение “внутреннего комплекса” настолько отличается от того, как

понимаем его мы, что, описывая то явление, которое под ним подразумевается

применительно к японцам, лучше вообще обходиться без этого термина».

Рассмотрим современные исследования, посвященные национальному

Roheim G. р. 5 - 6.

Benedict R. In: Culture and Personality, Preceding of an Interdisciplinary & Conference Held Under Auspice of the

Wiking Fund. New York, 1943, p. 139. Цит. по: Roheim G., р. 6.

характеру.

5.7. Исследования национального характера в XX веке

В сороковые годы, отталкиваясь от концепции модальной личности,

культурно-антропологические исследования пошли по новому пути. Их

доминирующей темой стало изучение «национального характера».

Произошло это довольно неожиданно. Раньше считалось, что

«антропологические методы исследования неприемлемы для изучения крупных

современных обществ ввиду того, что они упрощают проблему».

Но начиналась вторая мировая, и в американских военных кругах

возникала мысль о том, что «понимание психологии наших врагов и их лидеров

было бы полезно для планирования действий в военный и послевоенный

периоды, а также было бы полезно знать психологические характеристики

наших союзников; особенно, если они когда-нибудь могут стать нашими

врагами. Подобным же образом знание американского национального

характера может помочь поднять моральный уровень и боевой дух».

В рамках исследования национального характера изучались сообщества

людей, которые объединены общими социальными традициями и являются

субъектами «нации» — суверенного политического образования. Поэтому для

изучения наций оказались непригодны непосредственные полевые наблюдения

и другие методики, которые так хорошо были развиты в ходе исследований

Культуры и Личности.

Маргарет Мид и другие антропологи стали разрабатывать метод

исследования национального характера (читай, национальной культуры) на

расстоянии (at distance).

Последний представлял собой попытку изучения

документов, относящихся к современности так, словно бы изучалась культура

прошедших веков. Определенные элементы непосредственного наблюдения,

даже интервью и тесты, продолжали использоваться только тогда, когда дело

касалось исследования групп иммигрантов и военнопленных. «Повинуясь

необходимости, Мид и другие создавали методы анализа литературы, фильмов,

газет, отчетов путешественников и выступлений членов правительства, стиля

пропаганды. В этих разработках использовались приемы конфигурационистов».

Речь идет о теоретическом подходе, начало разработке которого положила

Рут Бенедикт, рассматривавшая каждую культуру как конфигурацию ее

элементов, определенную единой культурной темой. Г. Горер написал ставшею

очень известной работу о русском национальном характере, применяя уже

только дистанционные методы. «Эта книга, — указывал он, — не основана на

Отметим ту интересную особенность исследования национального характера, что в ходе них слово

“национальный” использовалось практически в том же значении, в каком оно употребляется обычно в русском

языке, то есть в смысле более сопряженным с понятиями “народ” (“этнос”), “культура”, чем с понятием

“государство”, “гражданство”.

Mead M. National Character. In: Kroeber A.K. (ed.). Anthropology Today. Chicago, Ill.: The University of Chicago

Press, 1953, р. 652.

Bock Ph. K. Continuities in Psychological Anthropology. San Francisco: W. H. Freeman and Company, 1980, р. 108.

11[

Mead M. and Metraux Ph. (eds.). The study of Culture at a Distance. Chicago: University of Chicago Press, 1953.

моем собственном опыте и наблюдениях. Как «интурист» я совершил две

короткие поездки в СССР в 1932 и 1936 годах. Мое знание русского языка было

и остается рудиментарным: я могу разбирать простые тексты с помощью

словаря»

Все исследования национального характера, в основании которых лежала

конфигуриционалистская парадигма, имели две основные черты: во-первых,

все культурные элементы, присущие той или иной нации, являющейся

объектом исследования, воспринимались как взаимосвязанные, во-вторых,

любая национальная культура рассматривалась как детерминированная

принятыми в ней моделями детского воспитания.

Приведем в качестве примера описания национального характера

исследование Рут Бенедикт исследуя японцев, главное внимание Бенедикт

уделила вопросу о том, почему японцы могут быть столь жестоки по

отношению к пленным и относиться с таким уважением и быть готовыми к

сотрудничеству с победителями после полного поражения Японии в войне.

До второй мировой войны и в ее ходе многие американцы боялись того,

что японцы будут угрюмыми и враждебными, нацией затаившихся мстителей,

которые будут саботировать любые мирные программы, но их страх оказался

безосновательным. После поражения японцы казалось абсолютно изменились,

превратились в нацию, состоящую из новых людей, которые вполне приняли

свое поражение и придерживаются самого благожелательного расположения к

новой демократической политике.

Объясняла Бенедикт это так. Сильной стороной японцев является

стремление к продолжению раз выбранного направления, но когда это

оказывается абсолютно невозможным, они с той же настойчивостью начинают

двигаться в другом направлении. «Японцы имеют этику альтернативности. Они

попытались достигнуть свои цели посредством войны, им это не удалось. Они

отбрасывают этот путь и пытаются найти возможность изменить

направление».

Эта способность без сожаления менять свое направление коренится, по

мнению Бенедикт, в том опыте, который каждый японец приобретает в

процессе своего взросления. Ведь особенность воспитания детей в японских

семьях состоит резкой смене методики воспитания по достижению ребенком

определенного возраста. Примерно до 6 — 7 лет детям разрешается вести себя

почти как угодно, но более старших детей за каждую провинность подвергают

серьезному наказанию. Эта практика воспитания «провоцирует двойственность,

амбивалентность японского взгляда на мир, амбивалентность, которую не

следует ни в коем случае игнорировать. Опыт привилегий и психологической

свободы, которую они имели в детстве, остается в их памяти на всю жизнь,

несмотря на всю дисциплину, которой они должны подчиняться, достигнув

определенного возраста, это память о времени, когда они не знали наказаний.

Достигнув 6 — 7 лет, японцы входят в возраст, когда за провинность они

подвергаются жестоким наказаниям и чувствуют себя беспомощными перед

Gorer G. and Rickman J. The people of Great Russia: a Psychological Study. London: The Gresset Rress, 1949, р. 8.

Benedict R. The Chrysanthemum and the Sword. Boston: Houghton Mifflin, 1946, p. 304.

любыми применяемыми к ним санкциями. Если они чем-либо провинились, то

члены их собственной семьи обращаются против них».

В конце 30-х — начале 40-х годов было одновременно предложено

несколько теоретико-методологических подходов к исследованию

национального характера. Обычно их группируют в два основных направления:

культуро-центрированное и личностно-центрированное.

Культуро-центрированные подходы по своей идее был нацелены на

описание социокультурных феноменов в их психологической перспективе и, по

крайней мере, в принципе, должны были сформулировать ряд концепций и

гипотез, которые разрабатывались бы дальше уже на уровне психологического,

личностно-центрированного подхода.

В свою очередь личностно-центрированный подход должен был дать

теоретическую базу психологического объяснения различий и особенностей в

человеческом поведении, институциях, ценностях и нормах, характерных для

разных культур. Остановимся подробно на каждом из этих подходов.

Культуро-центрированный подход к исследованиям

национального характера

Культуро-центрированными обычно называют следующие подходы.

1. Исследования, которые в общем и целом отталкивались от работ,

проводившихся ранее в рамках школы «Культура и Личность». В числе

приверженцев этого направления прежде всего следует назвать Маргарет Мид и

Рут Бенедикт.

В этих исследованиях понятие «национальный характер» было

относительно слабо связано с индивидуальной человеческой личностью.

Гораздо ближе оно стояло к понятию «культурная модель поведения».

Так Маргарет Мид рассматривала 3 основных аспекта исследования

национального характера: 1) сравнительное описание некоторых культурных

конфигураций (в частности, сравнение соотношения различных общественных

институций), характерных для той или иной культуры; 2) сравнительный

анализ ухода за младенцами и детского воспитания; 3) изучение, присущих тем

или иным культурам моделей межличностных отношений, таких, например, как

отношения между родителями и детьми и отношения между ровесниками.

Таким образом, в рамках данной парадигмы, национальный характер в

принципе может быть определен как особый способ распределения и

регулирования внутри культуры ценностей или поведенческих моделей.

2. Исследования, отталкивавшиеся от понимания «национального

характера» как системы установок, ценностей и верований, которые приняты

среди членов данного общества. Этот подход имел свои очевидные

ограничения уже потому, что ясно — установки и ценности не идентичны

личности как таковой, они отражают некоторый более-менее поверхностных

пласт личности, хотя приверженцы этого подхода и не отрицает в принципе

Benedict R. The Chrysanthemum and the Sword, p. 287.

Mead M. National Character. In: Kroeber A.K. (ed.). Anthropology Today. Chicago, Ill.: The University of Chicago

Press, 1953.

того, что между ценностями и установками и более глубинными слоями

личности имеется своя связь.

В рамках этого подхода Эрихом Фроммом (Fromm, 1900 — 1980) была

выдвинута концепция «социальной личности», которая определялась как более-

менее осознанная система идей: верований, установок, ценностей, чувств. В 40-

е годы именно такой упрощенный подход казался наиболее приемлемым для

военных целей, и на его основе разрабатывались методы психологического

воздействия на противника.

Некоторые из исследователей полагали, что концепция «социальной

личности» — это как раз то поле исследования, где можно убедительно

продемонстрировать внутринациональную схожесть индивидов и

межнациональные различия. Они рассчитывали, что успехи в изучении

«социальной личности» приведут к тому, что будет выявлена связь социально-

обусловленных стереотипов с личным опытом индивида и будет показано,

каким образом пересекается и взаимообуславливается индивидуально-

бессознательное и социально-ценностное.

3. С культуро-центрированным подходом связано и еще одно направление

исследований национального характера весьма широко распространенное в 40-

ые годы и практически заглохшем в последствии. Это — исследования

национально характера через посредство культурной продукции: литературы,

искусства, философии. Считалось, что через них выражается ментальность

нации, или как иногда говорили — гений народа.

Однако всегда оставалось проблематичным то, в каком отношении этот

«гений нации», являвшийся самовыражением элиты, стоит к ментальности всей

совокупности членов нации. Эти исследования восходят к работам Фулье (на

рубеже веков), который считал, что для того, чтобы понять народ необходимо и

достаточно понять мировоззрение его элиты, поскольку оно связано с

мировоззрением всего народа, но выражается в наиболее ясной форме.

Основываясь на эту традицию многие публицисты описывали, например,

русскую душу опираясь на романы Достоевского, Толстого, Гончарова. Более

того, этот метод использовался немецким командованием в ходе подготовки к

войне с Россией и в этом случае пришлось на практике убедиться в его

непригодности: реальные психологические характеристики русских стояли

очень далеко от тех, которые описывала великая русская классика.

В теоретической форме вопрос о национальной ментальности может быть

поставлен как вопрос о соотношении различных культурных традиций внутри

единой культуры — как образно выразился в 50-е годы Редфильд — культуры

храмов и школ и культуры крестьянской общины.

Конечно, нельзя отрицать,

что «гений нации» выражает определенные ценностные доминанты, более или

менее присущие членам данной нации, или какому-то ее слою. Но вопрос о

степени распространенности данных ценностей оставался открытым.

Исследователи, использовавшие для изучения национального характера

культуро-центрированные подходы, выдвинули важную для последующего

Redfield R. Peasant Society and culture. An Anthropological Approach to Civilisation. Chicago: The University of

Chicago Press, 1956.

развития этнологии идею, что «национальный характер» может быть описан

как особый способ распределения и регулирования внутри культуры ценностей

или поведенческих моделей. Однако не был разрешен вопрос о том, что

представляет собой регулирующая функция культуры и каким образом данная

культурная модель поведения оказывает влияние на конкретных членов той или

иной культуры.

Был поставлен вопрос и о способе связи социально-обусловленных

стереотипов с личностным опытом индивида, о пересечении и

взаимообусловленности индивидуально-бессознательного и социально-

ценностного. Обе эти проблемы, особо актуальные для исторической

этнологии, в рамках культуро-центрированного подхода к исследованиям

национального характера удовлетворительного разрешения не получили.

Личностно-центрированный подход к исследованиям

национального характера

К моменту возникновения исследования национального характера как

особой научной школы было уже очевидно, что невозможно ожидать, что хотя

бы одной нации присуща единая модальная личностная структура, их всегда

несколько.

Так, личностно-центрированный подход к исследованию «национального

характера», как его видели Инкельс и Левенсон, представляет собой изучение

степени распространенности в рамках того или иного общества определенных

личностных характеристик. «Модальной личностью» является тип, к которому

относятся большинство членов данного общества. В свою очередь

национальный характер связан с частотой распространения определенных

типов личности в этом обществе. Причем подразумевалось, что самые

различные личностные типы могут быть представлены в любой из наций, но

одни из них встречаются особенно часто, а другие — реже или совсем редко.

В некоторых случаях эмпирические данные подтверждали гипотезу о

существовании модальных личностей. Определенные различия, например, в

мере авторитарности, были установлены и между европейскими народами, но

это не были собственно этнические различия, скорее их следует рассматривать

как культуро-обусловленные. Кроме того, очевидно было, что

внутрикультурные различия, то есть различия между разными слоями и

классами населения, могли быть значительно выше, чем межкультурные.

Поскольку признавалось, что в обществе присутствует несколько

«модальных личностей», то получалось, что «модальная личность» — комплекс

особенностей, свойственный только какой-то части нации, комплекс черт

свойственных одной части нации в противоположность другой ее части.

«Модальная личность», которая в толковании Алекса Инкельса и Даниэля

Левенсона практически синонимична «национальному характеру», является

теоретической абстракцией, комплексом психологических черт, имеющих

более-менее широкое распространенные среди членов данного общества. Эти

психологические черты в отдельных личностях могут выражаться в различных

комбинациях, преломляться различными способами. Таким образом,

признавалась вариативность внутри единой культуры типов личностной

организации.

При рассмотрении такой мультимодальной нации можно говорить скорее о

«характеристиках нации» как коллектива, а не о «национальном характере»

индивидуумов, составляющих этот коллектив. «Модальная личность» таким

образом, распределяется между членами общества, и общество, в свою очередь,

может рассматриваться как конфигурация психологических типов, имеющих

общее основание.

В личностно-центрированных исследованиях национального характера

использовалось, главным образом, определение понятия «личность», данное

Линтоном. Согласно ему, личность — это «организованная совокупность

психологических процессов и состояний переживаемых индивидом, из которых

вытекает его поведение...».

Подчеркивалась связь между скрытыми психологическими процессами и

поведением человека. Под психологическими процессами понимались прежде

всего ощущения, чувства, эмоциональные установки, которые по мысли ряда

этнологов, в том числе Инкельса и Левенсона, имеют национальную

специфику. Однако основное внимание этих исследователей было обращено на

изучение, путем тестирования и других аналогичных методов, процентного

соотношения различных типов эмоциональных систем (как составных частей

«модальной личностной структуры»), а не изучению связи внутренних

психологических процессов с поведением человека.

Впрочем, те задачи, которые ставили перед собой исследователи

«модальной личности» в сороковые — пятидесятые годы, оставались

нерешенными и в конце шестидесятых.

В рамках личностно-центрированного подхода, так же как и в рамках

культуро-центрированного, этнологи поставили проблему распределения, на

этот раз — распределения психологических типов личности внутри единого

общества. Вопрос о распределении культурных моделей и вопрос о

распределении психологических типов безусловно связаны между собой,

однако характер этих связей оставался неясным.

Исследователи, работавшие в рамках личностно-центрированного подхода

к исследованиям национального характера отказались от социокультурного

детерминизма, оставшегося в наследство этнологам еще от Франца Боаса.

Личностно-психологическим процессам они предавали большее значение, чем

«социальным требованиям». Именно этот подход в дальнейшем поможет

объяснить устойчивость социальных систем.

Психоанализ и исследования национального характера

Психоанализ играл особую роль в исследованиях национального

характера. Однако ранние психоаналитические теории, которые были

распространены до середины 30-х годов, не давали возможность для

достаточно широкого развития социокультурных теорий. Психоаналитики с

R. Linton. The Cultural Background of Personality. London, 1952, p. 27.

давних пор осознавали, что социальное окружение имеет особое влияние на

человеческую личность и ее формирование, что структуры «эго» и «супер-эго»

основаны на взаимодействии внешних сил и импульсов организма.

Тем не менее относительно мало делалось в русле такого наиважнейшего

направления, как создание психоаналитической теории реакции человеческой

психики на внешние воздействия и взаимодействия между личностью и этими

внешними импульсами. Психоаналитики концентрировали свое внимание на

тех процессах, которые происходили внутри индивида, на взаимодействие

инстинктов и репрессивных механизмов и игнорировали когнитивные и

коннотативные процессы в индивиде, которые так же были связаны с

деятельностью бессознательного.

Развитию новых направлений в психоанализе способствовало и

развертывание исследований в области национально характера, где вопросы

взаимодействия человека со средой, восприятие человеком внешней среды,

репрессирование определенных срезов внешней информации, проблема

когнитивной функции бессознательного вставали особо остро. Так, в частности,

в рамках личностно-центрированного подхода к исследованиям национального

характера временами ставились вопросы о национально-специфических

структурах бессознательных механизмов психологической защиты индивида и

национально-специфических структурах адаптивных механизмов.

Примером изучения адаптивных свойств человеческой психике в рамках

исследований национального характера может послужить концепция

«социального характера» Эриха Фромма. Эта концепция зародилась как один

из вариантов культуро-центрированного подхода (о чем мы уже говорили

выше, указывая на то, что Фромм первоначально понимал под «социальным

характером» совокупность норм, ценностей и верований наиболее

распространенных в той или иной культуре). Но, как это часто бывает,

полемика вокруг предложенной концепции, привела к ее значительному

перетолкованию. «Социальный характер» стал восприниматься не просто как

характер приемлемый в рамках данной культуры, но и требуемый данной

культурой, данной социокультурной организацией. Иными словами,

«социальный характер» в этом истолковании включает в себя те черты, которые

ведут человека к комфортному ощущению себя внутри данного общества.

Впрочем, вопрос о комфортности индивида своему обществу подспудно

ставил еще А. Кардинер и его соавтор Р. Линтона, постольку, поскольку речь

шла о соответствии между социальными требованиями и личностной

структурой. Разница состояла в том, что Фромма интересовала комформность

личности данному состоянию общества (фашизму, например) и эта

комформность была неразрывна связана с изменчивостью, подвижностью

личностной структуры.

Постепенно создавалась новая пост-фрейдийская модель психоанализа. В

чем ее основные отличия? Личность рассматривается как относительно

стабильная система, организованная особым образом, как бы имеющая центр и

периферию. Функциональная важность той или иной черты характера состоит в

том, какое место она занимает в целостной структуре личности. На периферии

лежат сознательные желания, верования, ценности человека. На более глубоких

уровнях происходят «эго»-защитные и «эго»-интегративные процессы.

На еще большей глубине находятся неосознаваемые желания, внутренние

конфликты, образы себя и других.

Все эти структуры находятся в постоянном взаимодействии в рамках

динамической системы («эго», «ид», «супер-эго»), причем, если «ид» и «супер-

эго» бессознательны, то «эго» имеет три составляющие (сознательное,

предсознательное и бессознательное). Каждая из сфер психики имеет свою

собственную функциональную нагрузку и роль в поддержании личности как

целостной системы. Две схемы психической системы, которые мы встречаем в

работах Фрейда — в более ранних (сознательное, предсознательное и

бессознательное) и в более поздних («эго», «ид», «супер-эго») — в данном

случае накладываются друг на друга и отчасти переосмысляются («супер-эго» у

Фрейда относится к сфере сознания).

Подобный взгляд на структуру личности был широко распространен в том

направлении исследований национального характера, которое рассматривало

культуру как «выученный феномен» — то есть феномен, усвоенный в глубоком

детстве. Примером такого подхода могут служить работы Горера.

В последствии такой подход получил свое продолжение и развитие в

трудах Джона Вайтинга и Ирвина Чайлда в 60-е годы XX века.