Приходько И. Концепция развития гражданского законодательства. Спорные и нерешенные вопросы

Подождите немного. Документ загружается.

Из изложенного следует, что в последнем случае интерес иных лиц, не являю-

щихся сторонами сделки, данный суд усматривает в угрозе нарушения прав самим

фактом существования ничтожной сделки.

В постановлении ФАС Северо-Кавказского округа от 23 мая 2006 года № Ф08-

1700/ 2006 по делу № А22-568/2005/6-46 приводится аналогичная формулировка и

дополнительно указано, что лицо считается имеющим материальный интерес в деле,

если оно требует защиты своего субъективного права или охраняемого законом

интереса, а предъявляемый иск — средство такой защиты. Более ограниченным

должен быть признан круг лиц, имеющих материально-правовой интерес в

применении реституции как последствия недействительности ничтожной сделки.

Такими лицами могут считаться только сами стороны ничтожной сделки и их

правопреемники. Это связано с тем, что реституция восстанавливает первоначальное

имущественное состояние именно этих субъектов, а не третьих лиц.

Из приведенной формулировки следует, во-первых, что суд связывает наличие

материально-правового интереса с тем, является ли надлежащим избранный истцом

способ защиты права или интереса («предъявляемый иск является средством такой

защиты»), а во-вторых, круг лиц, имеющих интерес в оспаривании ничтожной сделки,

шире, чем круг лиц, которые могут требовать применения последствий недейст-

вительности («более ограниченным должен быть признан»).

Необходимо отметить, что в последнее время практика довольно скептически от-

носится к возможности признания заинтересованным лица, не являющегося стороной

оспариваемой сделки, по его требованию о признании сделки недействительной, а

тем более по требованию о применении последствий ее недействительности.

Так, в постановлении ФАС Северо-Кавказского округа от 31 мая 2006 года №

Ф08-2387/2006 по делу № А20-7068/2005 отмечено, что материально-правовой

интерес в применении последствий ничтожности сделки имеют лица, чьи имущест-

венные права и (или) охраняемые законом интересы будут непосредственно восста-

новлены в результате приведения сторон ничтожной сделки в первоначальное фак-

тическое положение.

На дрейф практики в этом направлении, как представляется, в немалой степени

повлияло Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 22 декабря 2005 года №

101 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с признанием недействи-

тельными публичных торгов, проводимых в рамках исполнительного производства». В

п. 1 Обзора приведен довольно безобидный на первый взгляд пример.

Акционерное общество (истец) обратилось в арбитражный суд с иском к

организатору публичных торгов (продавцу) и покупателю имущества о признании

торгов недействительными и применении последствий недействительности договора

купли-продажи, заключенного с лицом, выигравшим торги.

Истец указывал на несоблюдение порядка проведения публичных торгов по про-

даже здания, проведенных на основании судебного решения о взыскании долга. В

частности, в нарушение требований п. 2 ст. 448 ГК РФ организатор известил о

проведении торгов за 28 дней до их проведения; протокол о результатах торгов во-

преки требованиям п. 5 ст. 448 ГК РФ подписан лицом, выигравшим торги, не в день

их проведения, а через два дня.

Истец участвовал в торгах и, не став победителем, счел себя лицом, заинтере-

сованным в признании публичных торгов недействительными в связи с нарушением

порядка их проведения.

Суд в удовлетворении исковых требований отказал, исходя из того, что граждан-

ские права и интересы заявителя не нарушены и такой способ защиты права, как

признание торгов недействительными, по иску последнего не может быть применен.

Важно отметить, что указанные выводы сделаны применительно именно к опи-

санной в примере и подобным ситуациям, когда нарушения правил проведения торгов

явно несущественны и заведомо не могли каким-либо образом повлиять

нарезультаты торгов, в том числе воспрепятствовать истцу предложить большую

цену, чем лицо, признанное победителем. В связи с этим и сформулирован тезис,

вынесенный в заголовок п. 1 названного Обзора, согласно которому «иск о признании

публичных торгов недействительными, заявленный лицом, права и законные интере-

сы которого не были нарушены вследствие отступления от установленного законом

порядка проведения торгов, не подлежит удовлетворению».

Ключевое слово здесь, как представляется, «отступление». В Словаре русских

синонимов и сходных по смыслу выражений слово «отступление» указано в качестве

синонима таких слов, как «погрешность», «неловкость», «оплошность»,

«опечатка», «описка», «промах», «упущение», «шероховатость», то есть под

«отступлением» подразумеваются малозначительные, несущественные упущения,

что подтверждается и приведенным примером.

В нем, естественно, не имеются в виду нарушения при проведении торгов импе-

ративных норм права, что не относится к «отступлениям от ... порядка проведения

торгов».

Указанный вывод подтвержден правовой позицией, сформулированной впослед-

ствии в постановлении Президиума ВАС РФ от 24 октября 2006 года № 16916/05, где

указано, что, поскольку нарушение императивных норм законодательства —

самостоятельное основание для признания конкурса недействительным, суды долж-

ны были учесть факт нарушения этих норм независимо от того, заявлял об этом истец

или нет.

Вместе с тем само обоснование сформулированных в Обзоре выводов суда, как

представляется, чрезмерно широкое и не адекватно конкретным обстоятельствам.

Это обоснование сформулировано в Обзоре следующим образом: «Лицо, обращаю-

щееся с требованием о признании торгов недействительными, должно доказать на-

личие защищаемого права или интереса с использованием мер, предусмотренных

гражданским законодательством. Нарушения порядка проведения торгов не могут

являться основаниями для признания торгов недействительными по иску лица, чьи

имущественные права и интересы данными нарушениями не затрагиваются и не

могут быть восстановлены при применении последствий недействительности заклю-

ченной на торгах сделки».

Можно предположить, что ради приведения именно этой правовой позиции в

Обзор и был включен данный пример, который сам по себе ввиду очевидности си-

туации особого интереса для практики не представляет.

Вместе с тем если абстрагироваться от обстоятельств, изложенных в примере,

приведенная формулировка создает весьма широкие возможности для отказа в

удовлетворении требований о признании сделки недействительной. Независимо от

того, насколько серьезны были нарушения при проведении торгов, нарушались ли при

этом императивные нормы права, обосновать интерес лица, участвовавшего в торгах,

но не признанного победителем торгов, в их оспаривании, следуя приведенной

формулировке, крайне сложно, если вообще реально. Ведь истец ничего не получит в

случае удовлетворения его иска, а признание недействительными торгов не

обязывает организатора торгов ни проводить новые торги, ни продавать вещь или

право, являвшиеся предметом торгов, истцу.

В чем же состоит его интерес в их оспаривании и восстановлению какого права

истца служит удовлетворение такого иска?

В связи с этим интересна правовая позиция, сформулированная в постановлении

Президиума ВАС РФ от 20 января 2004 года № 10623/03. Как указано в данном доку-

менте, согласно п. 1 ст. 499 ГК РФ торги, проведенные с нарушением правил, уста-

новленных законом, могут быть признаны недействительными по иску заинтересо-

ванного лица. По смыслу данной нормы реализация этого права должна повлечь

восстановление нарушенных прав истца. Государственный контракт, заключенный по

итогам оспариваемых торгов, на день рассмотрения спора судом первой инстанции

был исполнен, госзаказчик перечислил за него оплату. При указанных обстоятельст-

вах приведение сторон в первоначальное положение с возвращением полученного по

сделке невозможно, следовательно, избранный истцом способ защиты не приводит к

восстановлению его субъективных прав.

В данном постановлении суд не усмотрел нарушения правил проведения торгов,

поэтому вывод о том, что избранный истцом способ защиты ненадлежащий, поскольку

не влечет восстановления прав истца, для обстоятельств рассмотренного

Президиумом ВАС РФ дела является факультативным, однако этот вывод сохраняет

свое значение в качестве общего подхода, на который ориентируется практика.

Между тем вывод о том, что истцом избран ненадлежащий способ судебной за-

щиты своих прав и охраняемых законом интересов может быть сделан только в том

случае, если объект судебной защиты — права или охраняемые законом интересы

действительно существуют у истца и действительно нарушены ответчиком. При вы-

воде об отсутствии у истца прав и законных интересов, подлежащих судебной защите,

равно при выводе об отсутствии нарушения этих прав и интересов ответчиком,

существование надлежащего способа судебной защиты нереально в принципе.

Тем не менее положим, что нарушения правил проведения торгов на самом деле

имели место и могли повлиять на их результаты. Закон предоставляет в таких случа-

ях участнику торгов право оспорить торги по указанному основанию. Однако каким

образом при удовлетворении иска о признании торгов недействительными восста-

навливаются права истца, что, следуя приведенной позиции, является условием

удовлетворения требования истца, который не становится участником договора,

заключенного по итогам торгов, на самом деле неясно.

Подобный вопрос относится ко всем случаям заявления требований о признании

сделки недействительной, в том числе к требованию, заявляемому стороной оспари-

ваемой сделки, если оно не сопровождается требованием о применении последствий

недействительности сделки. Этот подход предлагается в проекте Концепции (подп.

2.3 п. 2 § 1 раздела V), что обосновывается необходимостью обеспечения

стабильности оборота и исключения оспаривания сделки без цели получения судеб-

ной защиты, то есть исключительно во вред иным лицам.

Однако если понимать интерес участвовавшего в торгах лица в признании этих

торгов недействительными как интерес в достижении того юридического результата,

который декларировался устроителем торгов, то такой результат при недействитель-

ности торгов недостижим в принципе. Более того (и это главное), такой интерес не

является правомерным при выводе о незаконности торгов и предусмотренный в

законе способ защиты — признание торгов недействительными — ясно указывает,

что отнюдь не данный интерес защищается этим способом.

Таким образом, у лица, участвовавшего в торгах, либо нет вообще никакого пра-

вового интереса в оспаривании торгов, либо все же есть некий иной правомерный и,

следовательно, защищаемый законом интерес требовать при наличии к тому ос-

нований признания недействительными торгов и заключенного по их результатам

договора.

Отрицание такого интереса приводило бы к выводу о принципиальной невоз-

можности для лица, участвовавшего в торгах, оспорить торги, то есть к выводу о том,

что торги вообще нельзя признать недействительными по иску участника, не

признанного победителем, что не следует ни из текста закона, ни из его смысла, в том

числе того смысла, который выявлен судебной практикой посредством судебного

толкования положений закона, изложенного в п. 13 постановления Пленума Высшего

Арбитражного Суда РФ от 2 декабря 1993 года № 32.

Приняв участие в торгах, участник торгов вступил в определенные гражданско-

правовые отношения с их организатором, поскольку участие в торгах влечет опреде-

ленные, указанные в законе (п. 5 ст. 448 ГК РФ) правовые последствия как для уча-

стников торгов, так и для их организатора, что не имеет места, если лицо не участ-

вовало в торгах и, следовательно, ни в какие отношения с организатором торгов не

вступало. Вступление лица в такие гражданско-правовые отношения определяется

исключительно его волей, выраженной в его волеизъявлении, а именно в подаче

заявки на участие в торгах и в выполнении иных условий участия в торгах, указанных

в объявлении о проведении торгов и в конкурсной документации.

Следовательно, вступление участника торгов в правоотношения с организатором

торгов означает, что лицо выразило волю на создание тех правовых последствий,

которые наступают вследствие проведения торгов, обозначив тем самым свой право-

вой интерес в наступлении таких последствий.

Недействительность торгов означает, что этот правовой интерес не достигает

той юридической цели, на которую он был направлен, следовательно, лицо, участво-

вавшее в торгах, вправе требовать внесения определенности в правоотношения,

возникшие (или не возникшие ввиду недействительности торгов) между организато-

ром торгов и участниками торгов, в том числе и с истцом (в «правовую сферу» истца

по терминологии, используемой в судебной практике).

Таким образом, правовой интерес участника торгов во внесении правовой опре-

деленности в его «правовую сферу» в связи с его участием в торгах не подвергается

сомнению. Он и не ставится под сомнение судебной практикой, ибо правовое поло-

жение участника торгов, если бы они были действительными, следуя приведенной

правовой позиции федеральных судов, претерпело бы определенные изменения и

эти изменения заключаются в том, что участие лица в действительных торгах влечет

для него иные правовые последствия, чем участие в торгах, которые не являются

действительными, так как правовые последствия проведения действительных торгов

существенно отличаются от правовых последствий проведения недействительных

торгов.

Пункт 2 ст. 449 ГК РФ предусматривает последствия недействительности торгов,

которые состоят в том, что недействительность торгов влечет недействительность

договора, заключенного по их итогам. Следовательно, способ судебной защиты при

недействительности торгов предопределен самим законом, а при таких обстоятель-

ствах любой иной способ защиты будет ненадлежащим.

Следует принять во внимание также то обстоятельство, что в установленных за-

коном случаях собственник вещи (обладатель имущественного права) обязан про-

вести торги. В частности, право аренды земельного участка, находящегося в государ-

ственной или муниципальной собственности, не может быть передано иначе как

посредством торгов, если имеется более чем одна заявка.

В доктрине процессуального права считается, что «лицо является

заинтересованным в том случае, если судебное решение об удовлетворении иска

принесет ему материально-правовую выгоду». Материально-правовая выгода истца

при удовлетворении требования о признании торгов недействительными, требования

о признании недействительными результатов торгов и требования о применении

последствий недействительности торгов в виде признания недействительным

заключенного по итогам торгов договора с победителем торгов заключается в том, что

объект, за право обладания которым истец вступил в соревнование с другими

участниками, неся в связи с этим соответствующие затраты, по результатам

недействительных торгов не достается тому из них, кто не имеет права

воспользоваться результатами таких торгов.

Не всякий способ защиты ведет к «восстановлению прав», поэтому закон и пре-

дусматривает различные способы защиты, в том числе такие, которые не связаны с

восстановлением положения, существовавшего до нарушения права.

В качестве примера приведу постановление Президиума ВАС РФ от 10 сентября

2002 года №4043/02, в котором указано следующее. ООО «Страховая медицинская

компания «СТИМ и К» обратилось в Арбитражный суд Брянской области с иском к

администрации Брянской области, ОАО «РОСНО-МС» и Брянскому филиалу

ОАО «РОСНО-МС» о признании недействительным договора обязательного

медицинского страхования неработающих граждан.

ФАС Центрального округа решение оставил без изменения, ссылаясь на то, что

согласно ст. 32 Федерального закона «О защите конкуренции на рынке финансовых

услуг» с иском в арбитражный суд по факту нарушения антимонопольного законода-

тельства вправе обратиться лишь федеральный антимонопольный орган; истец же

стороной оспариваемого договора не является и его интересы договором не нару-

шены.

Президиум ВАС РФ с этим выводом не согласился, указав, что заключение дого-

вора обязательного медицинского страхования за счет бюджетных средств без про-

ведения конкурса ограничивает интересы страховых компаний. Поэтому выводы суда

о том, что истец не является заинтересованным лицом и не вправе был предъявлять

настоящий иск, ошибочны. Стремление судебной практики выработать критерии

понятия заинтересованности в отсутствие как доктринального, так и легального

описания этой категории вполне оправданно, что не снимает необходимости

законодательного определения понятия интереса, подлежащего правовой защите, и

определения способов его защиты.

Исковая давность

В подп. 2.2 п. 2 раздела VII проекта Концепции признается необходимым рас-

смотреть вопрос об установлении в качестве общего правила запрета внесудебной

односторонней реализации требования, по которому истек срок исковой давности

(далее — задавненное требование). Это предложение обосновывается тем, что на

практике встречаются ситуации, когда субъект, обладающий задавненным требова-

нием, реализует его во внесудебном порядке путем безакцептного списания денеж-

ных средств, удержания имущества должника и т. п. Тем самым должник в нату-

ральном обязательстве лишается возможности защитить своей интерес, сославшись

на исковую давность. Действующее гражданское законодательство учитывает указан-

ный интерес должника только в единичных случаях (например, запрещая зачет по

«задавненному» требованию — ст. 411 ГК РФ).

Введение такого правила вряд ли вызвано практическими потребностями оборо-

та. Интерес должника, не исполнившего обязательство, защищается сроком исковой

давности и этого вполне достаточно.

Препятствовать кредитору реализовать свои требования к должнику путем удер-

жания его имущества, списанием денежных средств или путем зачета по мотивам

истечения срока исковой давности нет оснований, поскольку истечение срока исковой

давности лишает кредитора права судебной защиты своих прав, но не лишает его

права удовлетворить свои требования иными способами, не исключаемыми законом.

С этой точки зрения правильнее было бы, наоборот, исключить из ст. 411 ГК РФ

положение о недопустимости зачета, если по заявлению другой стороны к требова-

нию подлежит применению срок исковой давности и этот срок истек. Такое исключе-

ние было бы вполне справедливым и обеспечивало бы баланс интересов обеих сто-

рон, в то время как в настоящее время указанная норма служит исключительно ин-

тересам должника, то есть лица, не исполнившего обязательство. Кроме того, рас-

сматриваемое положение ст. 411 ГК РФ крайне трудно реализовать — ведь о пропус-

ке срока исковой давности должно быть заявлено суду, а не контрагенту, но на мо-

мент заявления о зачете дела в суде нет и заявлять о пропуске срока исковой давно-

сти должнику, не согласному с зачетом, строго говоря, некому. Значит, такое заявле-

ние должно быть сделано должником постфактум, уже после того, как зачет состоял-

ся, а именно при рассмотрении дела по требованию должника, не согласного с со-

стоявшимся зачетом, сделанным по истечении срока исковой давности, при рассмот-

рении дела по его встречному требованию о взыскании с кредитора того, что, по

утверждению кредитора, было правомерно зачтено им еще до возбуждения судебного

дела. Между тем в суде лицо может заявить об истечении срока исковой давности по

предъявленному требованию, а не по другому, которое в суд не заявлялось, то есть в

данном случае по требованию кредитора о взыскании долга.

В подп. 2.3 п. 2 раздела VII проекта предлагается установить, что по обязательст-

вам до востребования и по обязательствам, не предусматривающим срок исполнения,

исковая давность начинает исчисляться с момента неисполнения обязательства

должником по требованию кредитора, но при условии, что требование заявлено не

позднее трехлетнего срока с момента возникновения обязательства, либо опреде-

лить, что срок давности по таким обязательствам в исключение из общего правила

начинает истекать с момента возникновения самого обязательства.

Согласно ГК РФ течение срока исковой давности по таким обязательствам начи-

нается с момента, когда у кредитора возникает право предъявить требование об

исполнении обязательства, а если должнику предоставляется льготный срок для ис-

полнения такого требования, исчисление исковой давности начинается по окончании

указанного срока.

Оба варианта не могут быть поддержаны как существенно ограничивающие сво-

боду договора под страхом отказа в судебной защите при отсутствии к тому каких-

либо весомых причин, а последовательное проведение такой позиции должно по-

влечь запрет заключения договоров на длительный срок.

До предъявления требования к должнику об исполнении таких обязательств пра-

во кредитора не является нарушенным и, следовательно, срок для защиты этого

права не течет.

Интересы должника никак не страдают от того, что кредитор не предъявляет к

нему требование в течение длительного времени. Напротив, до предъявления такого

требования он вправе пользоваться денежными средствами или иным имуществом,

которое подлежит передаче кредитору, извлекая из этого выгоду и ничего не упла-

чивая кредитору. Следовательно, предлагаемые ограничения не вызываются необхо-

димостью защиты интересов ни должника, ни кредитора.

В проекте Концепции (подп. 2.4 п. 2 того же раздела) правильно обозначена

проблема истечения срока давности по виндикационным требованиям и требованиям

из причинения вреда в период невозможности предъявления иска по причине того,

что неизвестно, кто должен выступать ответчиком, а также по требованиям к

наследодателю.

Решить ее предлагается одним из двух способов. 1. Течение срока исковой

давности по указанным требованиям начинается с момента, когда истец узнал или

должен был узнать о субъекте ответственности, но давность истекает в любом случае

по истечении максимального срока исковой давности с момента утраты владения,

причинения вреда или с момента, когда кредитор узнал или должен был узнать о

нарушении своего права наследодателем. Максимальный срок исковой давности

устанавливается законом и может составлять, например, десять лет. 2. Срок исковой

давности восстанавливается для граждан и юридических лиц, если предъявлению

иска препятствовало такое обстоятельство, как неизвестность или неопределенность

личности ответчика, с дополнением ст. 205 ГК РФ соответствующим положением.

С этими предложениями трудно согласиться.

Нет особых сомнений в том, что срок исковой давности начинает течь со дня, ко-

гда истец узнал о нарушении своего права именно тем лицом, к которому предъявлен

иск. Это, кстати, совсем не обязательно может быть связано с неизвестностью или

неопределенностью личности ответчика. Истец, например, мог длительное время

«охотиться» за своей вещью, которая в период судебных разбирательств переходила

из рук в руки, последовательно предъявляя иски об истребовании этой вещи к

каждому последующему приобретателю, после того как узнавал о том, что у налич-

ного ответчика к моменту вынесения решения или к моменту его исполнения вещи

уже нет. Ясно, что срок исковой давности начнет течь со дня, когда истец узнал о том,

что вещь находится у последнего приобретателя, поскольку до того, как вещь

оказалась у этого лица, истец не имел оснований предъявлять к нему иск, в удовле-

творении такого иска было бы отказано как предъявленного к ненадлежащему от-

ветчику.

Поэтому восстанавливать срок в подобных ситуациях нет оснований, так как он

не пропущен.

Предложения по изменению положений о сроках исковой давности носят в ос-

новном редакционный или уточняющий характер.

Так, предлагается дополнить ст. 207 ГК РФ указанием на проценты. Согласно

данной статье с истечением срока исковой давности по главному требованию

истекает срок исковой давности и по дополнительным требованиям (неустойка, залог,

поручительство и т. п.). Требования о взыскании процентов являются

дополнительными, а перечень дополнительных требований, указанных в ст. 207,

неисчерпывающий, поэтому и по действующей формулировке при истечении срока

исковой давности по основному требованию истекает и срок исковой давности по

требованию о взыскании процентов.

В проекте (подп. 2.5 п. 2 раздела VII) правильно отмечено очевидное несовер-

шенство формулировок ч. 2 ст. 203 ГК РФ. Согласно этой статье течение срока иско-

вой давности прерывается предъявлением иска в установленном порядке, а также

совершением обязанным лицом действий, свидетельствующих о признании долга.

После перерыва течение срока исковой давности начинается заново; время, истекшее

до перерыва, не засчитывается в новый срок.

Исходя из буквального содержания второго предложения течение срока исковой

давности начинается заново как при совершении обязанным лицом действий, свиде-

тельствующих о признании долга, так и при предъявлении иска. То есть получается,

что в период рассмотрения дела срок исковой давности течет, и, следовательно, если

предположить, что второй раз он истечет до дня вынесения решения, то ответчик

вправе сослаться на истечение срока исковой давности, хотя бы иск был предъявлен

своевременно. Вместе с тем прервать этот срок предъявлением нового тожде-

ственного иска истец лишен возможности, поскольку его иск уже принят и рассмат-

ривается судом.

Как представляется, в данном случае налицо редакционная неточность: по

смыслу положений ст. 203 ГК РФ заново срок начинает течь лишь при совершении

обязанным лицом действий, свидетельствующих о признании долга, а не при

предъявлении иска. В последнем случае срок исковой давности не течет.

Судебная практика в общем исходит из такого же понимания ст. 203 Кодекса.

Неизвестно ни одного случая, когда суд отказал бы в иске по мотивам истечения

срока исковой давности в период производства по делу. Косвенно соответствующий

вывод сформулирован в постановлении Президиума ВАС РФ от 25 июля 2006 года №

3226/06, где указано, что течение срока исковой давности в силу ст. 203 ГК РФ было

прервано предъявлением иска в установленном порядке и у судов не имелось

оснований считать его пропущенным.

Проект предусматривает устранение этой неточности путем внесения соответст-

вующих поправок в ст. 203 ГК РФ.

Обеспечению корреспонденции с процессуальным правом служат поправки,

предлагаемые в ст. 204 ГК РФ, которую планируется распространить не только на

случаи оставления иска без рассмотрения, но и на другие случаи, когда требование

остается не рассмотренным по существу (возвращение искового заявления,

прекращение производства по делу).

Вместе с тем это представляется недостаточным. В литературе отмечаются и

иные случаи, когда возникает необходимость регулирования вопросов, имеющих

существенное практическое значение для исчисления срока давности. Как указывает

М. Розенберг, к их числу, в частности, относятся случаи, когда нарушение установ-