Порьяз А. Мировая культура: Возрождение. Эпоха Великих географических открытий
Подождите немного. Документ загружается.
прошлое. Средневековый человек продолжал в глубине души оставаться
рядовым членом семьи. При этом семья понималась в сколь угодно
широком смысле. Семьей для жителя средневековой Европы были не
только ближайшие родственники – супруг, дети и родители. Семьей
был цех для ремесленника, семьей была городская коммуна, семьей был,
наконец, весь христианский мир, вне которого средневековому человеку
невозможно было себя помыслить.
Семья обеспечивала человека главным – поддержкой
родственников. От Темных веков до Раннего Средневековья эта
поддержка была как экономической (когда весь род при необходимости
выплачивал подати за своего несостоятельного члена), так и
юридической. Это выражалось в первую очередь в том, что если кого-то
из членов рода убивали, родственники начинали мстить за него. Кровная
месть довольно долгое время считалась в Западной Европе совершенно
законным явлением. По сохранившимся до наших дней хроникам можно
судить, что иной раз вражда двух семей затягивалась на полвека и более.
Право на получение определенной доли наследства после
умершего родственника привело к тому, что семья и родные стали для
средневекового человека реальным, а не иносказательным богатством.
Во многих слоях средневекового общества этот обычай превратился едва
ли не в железное правило. По количеству родственников судили о
богатстве человека.
Не менее важную роль играли родственные узы в военное время.
Даже в конце Раннего Средневековья, в XII – XIV веках, полководцы
старались расположить свои войска так, чтобы родственники или
земляки сражались рядом. Родственный принцип лежал и в основе
формирования каждого из военных отрядов. Именно благодаря крепости
родственных уз в отрядах армии Ричарда Львиное Сердце, английского
короля, предводителя крестоносцев, удалось нанести тяжелое поражение
войску султана Саладина, одного из опытнейших полководцев того
времени.
В средневековой Европе сохранился также и патриархальный
характер общинного строя древних германцев. Главенствующее
положение в средневековой семье - как и в обществе в целом - занимал
мужчина. В суровую эпоху, когда в любой момент могла разразиться
очередная война, мужчины, естественно, были больше востребованы.
Применения мужской силы требовали и тяжелейшие условия труда
(прежде всего – сельскохозяйственного). Наконец, помимо чисто
экономических причин, была и причина религиозная. Ведь Библия
заявляла, что именно женщина виновна в первородном грехе: Ева не
только сама поддалась уговорам змея, но и соблазнила запретным
плодом Адама.
Христианская религия, зародившаяся на Востоке, в
патриархальном обществе, нашла в отношении к женщине точку
соприкосновения с варварским патриархальным строем. Женщина
оказывалась в подчиненном положении и в хозяйстве (вспомним, что
право наследования земли и имущества принадлежало только мужчинам
рода, женщина же владела только тем, что перешло ей от матери), и в
церкви. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в XII – XIII веках,
когда в Западной Европе расцвели еретические движения, женщины
приняли в них активное участие.
Но при всей своей подчиненности, женщина в средние века
трудилась наравне с мужчиной. Землепашество было слишком тяжелым
для женщин, но на их долю оставалась масса работ – собирать и сучить
лен, ткать холсты и шить, трудиться на огороде, выполнять все работы
по домашнему хозяйству, ухаживать за скотиной… В зажиточной
крестьянской семье положение хозяйки дома было несколько легче, чем
в семье бедняка. Но на ее плечи ложилась обязанность присматривать за
всеми работниками, вести хозяйство – словом, отдыхать богатой
крестьянке тоже не приходилось. В скандинавских странах, когда хозяин
дома уходил в морской поход – на промысел или на грабеж, его жена
вела все домашние дела по несколько месяцев, до возвращения мужа.
В конце Темных веков, в каролингскую эпоху, положение
женщины в обществе несколько улучшилось. При правителях
каролингской династии общественные барьеры на время утратили свое
значение: зарождалось новое общество, общество феодализма, и люди
теперь более свободно переходили из одного общественного слоя в
другой. Так, формирование класса городских мастеровых, связанное с
возрождением деловой активности городов, привело к повышению роли
женщин этого класса.
Позже средневековое общество ударилось в другую крайность в
отношении к женщине. К эпохе Высокого Средневековья относится
зарождение настоящего культа женщины. Примерно с XII века в
католическом мире получил повсеместное распространение культ Девы
Марии. Искупив первородный грех Евы, Мария как бы снимала этот грех
со всех женщин. Тогда же, в XII – XIII веках, развилась светская
литература, одной из главных тем которой стало воспевание женщины.
Провансальские трубадуры, немецкие мейстерзингеры, итальянские
поэты воспевали женскую красоту и благородство. Та же тема нашла
свое отражение в скульптуре: статуи, украшавшие стены романских и
готических соборов, на все лады прославляют женскую красоту.
Рис. 231 [Илл. – Дама под защитой рыцаря. Миниатюра из
Псалтири XII в. (Детский Плутарх, стр. 141)]
Надо заметить, однако, что этот культ женщины был довольно
своеобразным. Поэты воспевали не столько реально существующих
женщин, сколько идеальные образы. В жизни же они относились к
женскому полу весьма потребительски. Один французский трубадур
жаловался в поэме на тяжелую судьбу и грубость крестьян: повстречав
на лугу молодую крестьянку, он стал добиваться от нее благосклонности,
но был жестоко избит прибежавшим женихом, «грубым вилланом».
Единственно, о чем сожалеет автор в конце, так о том, что ему так и не
удалось «отведать прелестей пастушки». В историю мировой литературы
этот трубадур вошел, однако, как автор классических поэм, воспевавших
чистую красоту его возлюбленной дамы.
Женщины-дворянки стали главными фигурами поэтического
культа. Это и неудивительно – к ним средневековое общество всегда
относилось с большим почтением. Хотя даже в королевских семьях
женщины не обладали серьезной властью, тем не менее роль знатных
женщин в средневековом обществе издавна была очень высокой. Своего
рода доказательство тому – германский эпос, знаменитая «Песнь о
Нибелунгах». На страницах этого эпического произведения
неоднократно подчеркивается, что именно женщины так или иначе
провоцировали главных героев, в том числе и могучего Зигфрида, и на
подвиги, и на злодеяния. Другое известнейшее произведение
западноевропейской эпической литературы – французская «Песнь о
Берте Большеногой», где повествуется о судьбе Берты, жены короля
Франции, изгнанной им и скитавшейся по лесу.
Рис. 232 [Илл. –
Королева в окружении
придворных поэтов.
Средневековая
миниатюра. (Детский
Плутарх, стр. 141)]
Многие историки, в том числе и современные, отмечая усиление
роли женщины в средневековом обществе в XII – XIII веках, связывают
этот факт с крестовыми походами. Поскольку в этом мероприятии
участвовала значительная часть европейского рыцарства и дворянства, то
женщинам, оставшимся в одиночестве, поневоле приходилось брать на
себя обязанности, ранее принадлежавшие мужчинам. Впрочем, это
красивое объяснение едва ли полностью соответствует истине.
Надо сказать, что чем больше средневековый мужчина
поэтизировал женщину, тем меньшей властью в собственном доме она
пользовалась. Уже в XIII веке судебные документы в разных странах
указывают, что имущество семьи практически полностью принадлежит
мужчине и управляет он хозяйством сам, не спрашивая согласия жены.
Дети
В средние века детей не существовало. Точнее говоря, их не
существовало для общества. Ребенок, не достигший возраста, когда уже
можно работать или учиться воинскому делу, не представлял никакого
интереса для взрослых, занятых своими делами. В подобном отношении
к детям как нельзя лучше проявился практичный характер
средневекового человека.
В тяжелейших условиях, в каких жили люди в Темные века, у
взрослых почти не оставалось времени на нежную заботу о детях.
Ребенок был нужен им лишь как помощник в хозяйстве, а до тех пор,
пока он был слишком мал, его фактически бросали на произвол судьбы.
Вырастет – будет работать, как отец, умрет в малолетнем возрасте –
значит, одним нахлебником меньше. К тому же, продолжительность
жизни в средние века была не слишком велика, и в семье редко
оставались в живых дедушка и бабушка, способные заняться
воспитанием внука.
В столь жестоком, на наш взгляд, отношении к детям таился
обыкновенный здравый смысл. Во времена, когда болезни и голод
уничтожали порой больше половины населения Европы, детская
смертность была особенно высока и потому уже не воспринималась как
трагедия.
Безразличие к детям проявилось и в искусстве. Нигде в
средневековой скульптуре нельзя найти действительно искусно
сделанные изображения детей. Единственные, пожалуй, сюжеты, так или
иначе связанные с детьми, – это сюжет фресок и икон «Избиение
младенцев», а также изображения Христа-младенца на руках у Девы
Марии. Но если Марию художники рисовали живой, вполне реальной
женщиной (большинство средневековых изображений Богородицы
скорее всего было отчасти списано с реальных прототипов), то младенец
у нее на руках чаще всего обозначался условной фигуркой маленьких
пропорций. Эта иконографическая традиция существовала с эпохи
Темных веков как на католическом Западе, так и на православном
Востоке. Византийские художники предпочитали изображать Христа в
облике взрослого человека, Судьи-Вседержителя. «Богоматерь с
младенцем» – сюжет, практически не встречающийся ни на
изображениях в католических храмах, ни на византийских иконах вплоть
до XII – XIII века.
О том же самом свидетельствуют и документы – от франкских
«правд» до юридических документов Раннего Средневековья.
Практически ни в одном тексте, посвященном семейным отношениям, ни
словом не упоминаются несовершеннолетние дети, – речь может идти
лишь о тех, кто в состоянии работать и помогать главе семьи.
В тяжелых условиях жизни Раннего Средневековья дети
взрослели очень быстро. В четырнадцать лет мальчик считался вполне
самостоятельным, а девочку можно было выдавать замуж. Героические
поэмы, посвященные национальным героям тех или иных стран
(например, в Испании – Сиду, зачинателю движения Реконкисты,
объединившему страну), когда речь заходит о детских годах героя или
рыцаря, говорят о них как уже о юношах. Складывается впечатление, что
детства у героев не было вовсе или оно попросту не стоит упоминания.
Справедливости ради надо отметить, что западная цивилизация и
после средних веков сохранила преимущественно утилитарный подход к
детям. В семье городского ремесленника ребенок был важен постольку,
поскольку мог изучить ремесло отца или мастера, к которому его отдали
в ученики. И все же именно в городской семье, возникшей в период
Высокого Средневековья, вслед за развитием городов, стало
складываться новое отношение к детям.
Высокое Средневековье и расцвет городской культуры породили
новый тип семьи, отличавшийся от того, какой был известен на
протяжение почти восьмисот лет. На смену общинной семье-роду
пришла семья как небольшая группа ближайших родственников,
проживавших под одной крышей. Пользуясь терминологией
раннесредневековых законов, в новую семью входили лишь родичи
«первого круга», и то не все. К тому же теперь в понятие «семья»
входили и женщины – жена и дочери хозяина дома, а также родители,
жившие «на иждивении» у сына-кормильца. В такой семье наконец
нашлось место и детям.
К тому же, по мере роста городов и развития
западноевропейского общества все острее ощущалась нужда в
грамотных людях. Во многих крупных городах появились не только
университеты для молодых людей, но и школы. Тем самым
средневековое общество признало существование детей и даже их
«полезность». А в XV веке в некоторых европейских городах были даже
созданы приюты для подкидышей, организованные, как правило,
церковью. Забота о малолетних, о которых не желали заботиться
родители, стала еще одним признаком более мягкого, менее
прагматичного отношения общества к детям.
Со временем ребенок даже потеснил женщину в
западноевропейском искусстве. Начиная с эпохи Возрождения,
скульпторы и художники изображают ангелов в виде очаровательных
младенцев, в то время как в Средние века ангел мог быть только
взрослым (и чаще всего – мужчиной). «Мадонны с младенцами»,
созданные величайшими художниками Возрождения, отличаются
портретностью и живостью черт уже не только матери, но и малыша у
нее на руках.
Структура общества
Средневековье – эпоха классификации. В эпоху Высокого
Средневековья страсть определять всякому явлению его место в Божьем
мире достигла вершины, но и до того, уже в каролингскую эпоху, когда
феодальное общество только формировалось, люди стремились
упорядочить окружавший их мир. Теологи составляли описания
небесной иерархии, во главе которой стоял Бог, а ниже располагались
различные категории ангелов (каждая категория получала при этом
точное описание). Разумеется, подобной участи не избежали и сами
люди. Всевозможные учебники, наставления, грамматики средневековых
учителей донесли до наших дней самые разнообразные описания
современного им общества. Роднит эти описания в первую очередь
страсть разложить все и вся по полочкам. Рассмотрим в общих чертах, по
каким именно признакам средневековый человек определял свое место в
мире.
Во-первых, человечество делилось на христиан и язычников. Это
основная разграничительная линия, которую западноевропейская
цивилизация неукоснительно проводила с тех пор, как христианство
стало единственной религией. Это разделение человек Средневековья
ощущал особенно остро. С одной стороны, язычники, не чтящие закона
Христова, были обречены на муки ада. Так что к язычникам можно было
относиться как к животным, и убийство их не только не считалось
грехом, но иногда и открыто поощрялось. С другой стороны, всякий
христианин обязан был следовать заветам Господа и нести язычникам
свет истинной веры. Одни становились миссионерами и проповедовали
христианство словом. Другие – их было большинство – уповали на меч и
огонь. В Скандинавии ревнители новой веры нередко прибегали к
страшным пыткам, заставляя язычников принимать христианство. Грех,
который они совершали, пытая человека, был в глазах этих миссионеров
ничтожен: во-первых, язычник не человек, во-вторых, крещение есть
величайшее благо, позволяющее язычнику стать членом христианского
мира и обрести надежду на спасение.
Христиане также делились на католиков («правильных»
христиан) и на «греков», чья вера в глазах западноевропейской
цивилизации недалеко ушла от язычества. Страшный разгром,
учиненный крестоносцами в Константинополе в 1204 году, – наглядное
тому подтверждение.
Но и внутри себя мир христианского Запада не переставал
делиться. Первая граница отделяла светских лиц от духовных. К
духовенству относилось все священство, монашество и церковная знать –
от епископов, правящих паствой в городах, до римской курии, верхушки
церковной организации.
В светском обществе средневековой Европы выделялось три
основных сословия: дворянство, свободные и сервы. Принадлежность к
тому или иному сословию определялась в первую очередь
происхождением человека, причем наследование сословия шло в разных
случаях по-разному. Если дворянином мог считаться тот, чей отец
принадлежал к дворянству, то в двух других сословиях положение
человека определялось по сословной принадлежности его матери.
Переход в благородное сословие был возможен, как видим, почти
исключительно для женщин – если они выходили замуж за дворян
(впрочем, это случалось нечасто).