Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

еще не остывшим самолетам. А перед самым выле-

том узнали, что вслед за нами вылетят наши бомбар-

дировщики, чтобы нанести удары по выявленным аэ-

родромам противника. Мне понравилась такая опера-

тивность.

Вечером, возвратившись с задания, я увидел инже-

нера Якова Жмудя в окружении однополчан. Он рас-

сказывал им о своей поездке в Ногайск. Голос у не-

го был тихий, надломленный, глаза красные. За один

день он, казалось, постарел на несколько лет.

– И детей постреляли? – услышал я чей-то возму-

щенный вопрос. Стало тихо.

– Все в одной яме лежат: сестра, старики, дети...

Все...

– Вот изверги!

Жмудь заплакал. Гнетущая тишина, казалось, дави-

ла на плечи. Все стояли окаменев, словно видели пе-

ред собой могилу, заваленную окровавленными тела-

ми.

Рассказ инженера Жмудя напомнил мне о недав-

нем страшном эпизоде. Мы перелетали на новый аэ-

родром. Один самолет при заруливании провалился

у лесопосадки колесами в яму. Когда его вытащили,

обнаружили присыпанные землей трупы. Чтобы выяс-

нить, откуда они здесь взялись, пригласили несколь-

ких местных жителей. Вскоре сюда прибежала вся со-

седняя деревня. Начались раскопки. В глубокой тран-

шее оказалось несколько сот трупов. Тут были русские,

украинцы, евреи, татары – словом, люди самых разных

национальностей. Местные жители вспомнили, что не-

задолго до прихода нашей армии мимо их деревни

немцы прогоняли большую группу советских военно-

пленных. Все думали, что их ведут работать на аэро-

дром. Слышали они и выстрелы. Но ведь на аэродро-

ме все время стреляли. Так что никто и не знал, что все

те военнопленные были расстреляны фашистами.

Мы тогда с почестями похоронили своих погибших

братьев, поставили на могиле обелиск с красной звез-

дой и поклялись отомстить врагу за их смерть. Теперь

это неостывающее чувство ненависти к фашистам с

новой силой запылало в наших сердцах.

Я подошел к инженеру и просто, по-мужски сказал:

– Не плачь. Слезами горю не поможешь. Надо бить

их еще крепче, еще злее. Обещаю тебе завтра же в

отместку за гибель твоей семьи уничтожить несколько

немецких самолетов.

Инженер поднял заплаканное лицо, посмотрел на

меня и молча протянул руку. Я крепко пожал эту трудо-

вую руку, умеющую так искусно налаживать наши пу-

леметы, пушки и навигационные приборы.

На следующий день определились новые маршру-

ты боевых вылетов нашего полка. Кавалеристы кор-

пуса Е. А. Кириченко, натолкнувшись севернее Боль-

шого Токмака на сильно укрепленный оборонительный

рубеж противника, приостановили наступление. Гитле-

ровцы немедленно бросили на них большие силы бом-

бардировщиков. Авиационные представители при кор-

пусном штабе стали группу за группой вызывать наших

истребителей для прикрытия наземных войск. Первые

ожесточенные схватки на земле и в воздухе показали,

что противник намерен удерживать этот рубеж всеми

имеющимися у него силами и средствами.

Утром мы с Голубевым летали на «свободную охо-

ту». Назад возвращались налегке: почти все боепри-

пасы были израсходованы при штурмовке вражеских

автомашин на дорогах. Вдруг с командного пункта ди-

визии нам передали:

«Севернее Большого Токмака „бомберы“. Атакуй-

те!»

Мы поспешили туда. С первого же захода я поджег

одного «юнкерса». Но вторую атаку сделать не успел:

на нас обрушилась шестерка «мессершмиттов». Ско-

ванные боем, мы не смогли помешать вражеским бом-

бардировщикам сбросить свой груз на наши войска.

Домой возвратились злые. Одно меня утешало: я за-

метил, что «юнкерсы» шли к Большому Токмаку с се-

веро-запада. Значит, они взлетели с аэродромов, рас-

положенных где-то у Кировограда. А раз так, то надо

встречать их западнее, ближе к Днепру, чтобы пере-

хватить на дальних подходах к цели.

Примерно в полдень я повел к Большому Токма-

ку свою испытанную четверку. Меня по-прежнему при-

крывал Голубев, а вторую пару составляли Жердев и

Сухов. Это было по-настоящему слетанное звено.

На большой высоте мы пересекли линию фронта и

со снижением направились к Никополю. Такой план я

принял на свой страх и риск. Как раз вчера командир

дивизии Дзусов, заглянув в наш полк, крепко поругал

нас за то, что мы плохо прикрываем конников.

– Прикрываем как положено, товарищ командир, –

попытался я отвести незаслуженное обвинение.

– Что толку в таком прикрытии? – возмущался Дзу-

сов. – Вы или бродите где-то так, что вас не видно и не

слышно, или карусель с «мессершмиттами» кружите.

А «юнкерсы» в это время свободно делают свое дело.

Я снова возразил:

– Если мы будем гудеть прямо над кавалеристами,

то даже своими телами не остановим падающих бомб.

«Бомберов» надо ловить на маршруте, как на Кубани

мы это делали. А для этого нас нужно посылать не па-

рами, а большими группами.

Действительно, на Кубани мы хорошо научились

встречать вражеских бомбардировщиков на подступах

к фронту. А теперь нас опять заставляли возвращать-

ся к старому.

Пока мы летели к Днепру, я вспомнил не только вче-

рашний разговор с командиром дивизии, но и трудные

времена сорок первого года. Тогда мы тоже прикрыва-

ли свои войска парами, «гудели». Схватки с «мессер-

шмиттами» были всегда неравными и редко кончались

в нашу пользу. Но ведь тогда у нас самолетов не хва-

тало. А сейчас?

«Юнкерсы» не подвели нас. Как я и рассчитывал,

они появились со стороны Никополя. Шли они очень

высоко, но без прикрытия. Видимо, надеялись на свою

группу очистки, которая должна была находиться уже

над нашим передним краем.

До Большого Токмака мы сумели набрать высоту

и оказались теперь над «юнкерсами». Стремительно

сближаясь с ними, я бросил в эфир:

– Сомкнуться плотней! Бью ведущего.

Навстречу неслась армада бомбардировщиков. В

последние секунды, перед самым открытием огня, мне

почему-то показалось, что на их крыльях не кресты, а

звезды. Я крикнул:

– Наши! Не стрелять!

И «юнкерсы» с желтыми крестами на крыльях про-

неслись под нами. Меня охватила злость на себя за

то, что из-за чрезмерной предосторожности я допустил

такую глупую ошибку.

Я сделал резкий переворот и сразу же оказался в

гуще бомбардировщиков. Поймав в прицел ведущего,

я дал по нему короткую очередь из всех пулеметов и

пушки.

В одно мгновение передо мной возник огромный ог-

ненный шар. Взрыв поглотил «юнкерса». Стена огня

неслась мне навстречу. Огромный обломок бомбарди-

ровщика пролетел совсем рядом.

Мой самолет по инерции врезался в пламя, его силь-

но тряхнуло, что-то ударило в обшивку, и, наконец,

огонь остался позади. Я осмотрелся; слева и справа

шли бомбардировщики. Один из них горел, видимо, его

поразил взорвавшийся сосед.

Взял в прицел крайнего справа и дал очередь. Из

крыла «юнкерса» вырвалась струя дыма. Он круто раз-

вернулся, свалился в пике и стал уходить. Я бросился

вдогонку и второй очередью по левому мотору добил

его.

Потом рванул свою машину вверх. Правее меня па-

дал «юнкерc», подожженный парой Жердева. А чуть

выше нас в небе висело несколько парашютистов –

экипаж сбитого самолета.

«Вспомни Островского!» – подсказала мне память.

Да, он, которого я любил, как сына, вот так же спускал-

ся тогда на парашюте. И фашисты безжалостно рас-

стреляли его в воздухе. Не сдержав гнева, я надавил

пальцами на гашетку.

Мы вышли из боя на последних граммах горючего.

Сели на ближайший аэродром.

Под вечер возвратились домой. На стоянке меня

встретил инженер-капитан Жмудь.

– Как я волновался за вас, товарищ гвардии майор, –

сказал он, помогая мне освободиться от лямок пара-

шюта. – При всех такое пообещали, а могло быть...

– Ничего, дорогой мой капитан, не случилось. Ко-

нечно, порой бывает трудно выполнить товарищескую

клятву. А за пулеметы и пушку спасибо: работали от-

лично. Сбил обещанных три «юнкерса».

Осматривая мою машину, мы обнаружили на кры-

льях и капоте брызги масла, копоть и множество про-

боин. Ей тоже досталось от вражеского огня.

Наступила украинская осень. Когда поднимаешься в

воздух, видишь необозримые, отливающие желтизной

поля. Здесь хлеба уже убраны, на этой земле уже сно-

ва начинает властвовать труд. А вдали, над Днепром,

горизонт еще затянут облаками дыма: горит Запоро-

жье.

Наш полк перелетел в Розовку и получил короткую

передышку. Но что это за отдых, если он то и дело пре-

рывается сигналами боевой тревоги, гулом моторов и

поединками в небе.

Нас, авиаторов, особенно злили ежедневные проле-

ты над аэродромом дальних самолетов – разведчиков

противника. Они появлялись, как правило, в одно и то

же время, на большой высоте, оглашая небосвод вою-

щим гулом.

Жизнь на аэродроме сразу замирала. Хотя наши са-

молеты были замаскированы неплохо, все равно враг

как-нибудь мог их обнаружить. Перехват разведчиков

нам не удавался.

Подумав, я решил устроить засаду в воздухе. План

мой сводился к тому, чтобы, используя немецкую пе-

дантичность, а вернее – шаблонность и косность их

тактики, встретить вражеских разведчиков где-то вда-

ли от нашего аэродрома, на маршруте. Командир одо-

брил мой замысел.

И вот однажды утром, в строго определенное время,

мы с Голубевым поднялись в воздух. Набрав высоту,

мы стали ходить над линией фронта, контролируя зону,

через которую обычно пролетали разведчики.

Ждать пришлось недолго. Вскоре в небе появился

уже знакомый нам двухмоторный немецкий самолет.

Он летел примерно на высоте семь тысяч метров. Ко-

гда разведчик пересек линию фронта и стал углублять-

ся на нашу территорию, мы, уверенные в том, что он

нас не видит, быстро развернулись на восток и, наби-

рая высоту, бросились ему вдогонку. Настигли его над

Розовкой.

Заметив позади истребителей, немцы сразу поняли,

что попали в ловушку, и со снижением стали уходить в

сторону, надеясь оторваться от нас. Но было уже позд-

но. После первой нашей атаки разведчик вспыхнул, а

после второй – развалился на куски. С того дня в небе

над Розовкой перестали завывать моторы вражеских

разведывательных самолетов.

В октябре 1943 года бои в районе Мелитополя раз-

горелись с новой силой. Особенно упорными они были

на правом фланге фронта, у Большого Токмака. Наш

полк в это время перебазировался несколько раз: то

взаимодействовал с войсками, штурмующими Мелито-

поль, то прикрывал боевые порядки наших старых дру-

зей – конников, наступающих в направлении станции

Пришиб. Речкалов и Клубов водили свои группы на

штурмовку вражеских войск, а мы с Голубевым чаще

всего летали на «свободную охоту».

Во время очередного перебазирования на новый по-

левой аэродром командир полка, летавший на УТ-2

вместе с инженером Копыловым, потерпел при посад-

ке аварию. Когда я прибыл туда, Краева уже не было

– его увезли в госпиталь. А Копылов снова отделался

только царапинами. Говорю «снова» потому, что одна-

жды мы уже вытаскивали его из-под обломков МИГа.

Тогда погиб наш замечательный летчик Супрун.

– А тебе, вижу, опять посчастливилось, – по-друже-

ски сказал я Копылову.

– Наверное, в последний раз, – хмуро отозвался ин-

женер. – Больше в самолет не сяду.

Слушая рассказ Копылова о том, как при посадке са-

молет УТ-2 ударился колесами о землю и перевернул-

ся, я думал о Краеве. Самоустранившись от выполне-

ния боевых заданий, он совсем перестал чувствовать

машину и растерял летные навыки. А когда-то, гово-

рят, летал неплохо. Да. Краев уже не летчик. И войны

с ее напряженными боями, опасностями и кровью он,

по существу, не знает. А как такой человек может руко-

водить боевой деятельностью полка?!

На место происшествия вскоре прибыл Дзусов. Вы-

слушав мой доклад о случившемся, он, видимо, успо-

коился тем, что Краев получил лишь легкие ранения.

– Ну, как, не сердишься на меня за прошлый разго-

вор насчет прикрытия? – спросил комдив.

– На начальство, товарищ полковник, сердиться не-

льзя – во всяком случае, вслух.

– Это правильно, – с улыбкой отозвался он. – Но вот

за последний бой кавалеристы сердечно вас благода-

рят. Молодцы! Хорошо разделали «юнкерсов».

Вдруг он задумался, помолчал немного и продол-

жал:

– Значит, Краев в госпитале. И видимо, надолго туда

попал. Что ж, принимай полк и командуй.

Узнав о приказе комдива, летчики потянулись к

штабной землянке. Мне было приятно оттого, что ка-

ждый из них крепким рукопожатием или простым сло-

вом старался высказать свое искреннее желание во

всем поддерживать меня. В эти минуты я особенно хо-

рошо осознал, какие большие обязанности, пусть хотя

бы на время, возлагает на меня новая должность.

Но размышлять было некогда. Требовалось неме-

дленно отправить группу на боевое задание в район

Мелитополя. Там нашим войскам удалось, наконец,