Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

ему. Он надвигался. Я подвернул свою машину, чтобы

показать ее в плане, со звездами. И это не повлияло

на него. Тогда я резко рванул в сторону – ЯК проскочил

мимо, а от него вниз посыпались гильзы. Стрелял по

мне! На некотором расстоянии от нас ходили «мессер-

шмитты», и он подался по направлению к ним.

И тогда я не сомневался в том, что на нас напал ЯК,

которого мы должны были уничтожить на аэродроме в

Таганроге. И вот вторая встреча…

На аэродроме выяснилось, что очередью, пущенной

по бомбардировщику, был ранен воздушный стрелок.

Кто же и как сожжет этот пиратский самолет?

Мы возвратились к себе домой. Все наши «кобры»

были в полетах. Шла беспрерывная боевая работа.

Доложив Краеву о своей машине, которая нуждалась в

ремонте и оставалась на аэродроме бомбардировщи-

ков, о злополучном ЯКе, я попросил командира разре-

шить пойти на задание на его машине.

– Бери, проветри ее, – ответил он, не подозревая,

какой издевкой над самим собой прозвучала его шутка.

Самолет Краева чуть не подвел меня. Он был из

другой серии выпуска, и на нем включение радиопри-

емника устроено несколько по-иному, чем на моем.

На обратном маршруте на меня внезапно напал «фок-

ке-вульф». Я считал, что мой приемник включен, шел

спокойно, надеясь на то, что мне сообщат об опас-

ности. Мне действительно передавали о приближении

вражеского истребителя. В последнее мгновение, ко-

гда трасса уже была нацелена в мой самолет, я уви-

дел нависший «фокке-вульф». Рывок машины в сторо-

ну спас меня.

Со времени прибытия на Кубань я летал на машине

под № 13. В первый день этой операции она, как уже

сказано, вышла из строя. Но на второй день к вечеру

я уже на ней пошел в бой. В одной из схваток, когда в

воздухе было очень много истребителей, моя неболь-

шая группа как-то потеряла меня из виду или я заплу-

тался где-то в «карусели», и мы на свой аэродром воз-

вратились отдельно.

– Почему оторвались? – спросил я.

– Нельзя было распознать в такой заварухе.

– Номер незаметный, что ли?

– Незаметный.

Я попросил Чувашкина нарисовать цифру «13»

крупно, во весь фюзеляж. С этим роковым числом на

бортах своей «кобры» в боях за освобождение Крым-

ской я сразил еще не один вражеский самолет.

…С первого дня наступления мы прочно захватили

господство в небе над Таманским полуостровом. То-

гда гитлеровцы начали практиковать воздушные заса-

ды. Летая на больших высотах, они подкарауливали

наши отставшие от строя машины и внезапными атака-

ми сбивали их. Так они подловили Островского и Вер-

бицкого, чуть не сбили над аэродромом Фадеева. Мы

вынуждены были принять ответные меры, стали посы-

лать специальных охотников, снабженных кислород-

ным оборудованием. Вскоре наши снайперы застави-

ли фашистов отказаться от коварной тактики.

Однако борьба за господство в воздухе в эти дни

ярко проявилась не в одиночных схватках, а в боль-

ших ожесточенных сражениях. Они начинались с утра

и кончались вечером, нарастая, как нарастает шторм

под непрерывным мощным ветром. Мы постепенно, но

уверенно овладевали воздушным простором.

Однажды я во главе восьмерки вылетел на прикры-

тие своих наземных войск. Западнее Новороссийска

нам встретились три группы вражеских самолетов. Во-

семьдесят один бомбардировщик в сопровождении де-

сяти «мессеров». Я приказал Федорову сковать че-

тверкой истребителей противника, а сам вместе с па-

рой Речкалова пошел в атаку на «юнкерсов».

Мы напали на них сверху. Первым же ударом я сбил

ведущего головной группы. Строй бомбардировщиков

рассыпался. Вторая атака – и еще один «юнкерс» па-

дает на землю, охваченный пламенем. Удачно атакует

врага и пара Речкалова.

Противник в панике беспорядочно сбрасывает бом-

бы. «Юнкерсы» снижаются до бреющего и спасаются

кто как может. Мы наваливаемся на вторую группу. Кар-

тина повторяется. У меня дух захватывает от этого зре-

лища. Вдруг слышу по радио:

– Покрышкин! Покрышкин! Я «Тигр». Над нами нем-

цы. Атакуйте!

Это звала станция наведения. Надо было спешить

к переднему краю. Я собрал восьмерку и взял курс на

восток. Позади, словно сигнальные костры, догорали

сбитые нами «юнкерсы».

Над Крымской мы застали двенадцать «мессерш-

миттов». Они, конечно, явились сюда, чтобы очистить

небо перед приходом своих бомбардировщиков. А мы

как раз только что рассеяли ту армаду, которую они

поджидали.

Набрав высоту, моя восьмерка обрушилась на «мес-

сершмиттов». Но они не приняли боя и быстро ушли

в направлении Анапы. Мы не стали их преследовать.

Боеприпасы и горючее у нас были уже на исходе.

В это время справа показались две группы «юнкер-

сов». Их сопровождала восьмерка истребителей. Что

делать? Я повел группу в атаку.

Меткой очередью мне удалось сбить ведущего пер-

вом группы. Но патроны и снаряды кончились. Опу-

стели контейнеры и у других летчиков. А вражеские

бомбардировщики продолжали продвигаться к линии

фронта.

Тогда я приказал группе:

– Сомкнуться! Имитируем таран!..

Летчики поняли мой замысел. Правда, раньше мы

ни разу не ходили в «психическую» атаку всей группой,

но сейчас другого выхода у нас не было.

Гитлеровцы не выдержали нашего дружного удара.

Беспорядочно сбрасывая бомбы, они ныряли вниз и

разворачивались на обратный курс. И как раз в это вре-

мя появились наши истребители. Теперь нам можно

было уходить. Мы свою задачу выполнили, не потеряв

ни одного самолета.

5 мая наши войска овладели станицей Крымской. В

этот день на аэродром не вернулся Вадим Фадеев.

Вражеская авиация окончательно утратила свое

превосходство в небе Кубани. Наши бомбардировщики

и штурмовики наносили теперь массированные удары

по так называемой «Голубой линии» немцев. Истреби-

тели тоже действовали большими группами, встречая

врага на дальних подступах к фронту.

Противник непрерывно укреплял оборону, подбра-

сывая на Кубань все новые и новые подкрепления. Ка-

залось, именно здесь разыграется решающая битва.

Но 8 мая и у нас смолкли орудия, притихли аэродромы.

На следующий день, теплым весенним утром, у КП

собрался весь полк. Замполит Погребной, носивший,

как и Фадеев, почетную фронтовую бороду, повел речь

о победе войск фронта, об успехах наших летчиков.

Затаив дыхание мы ожидали, что он скажет о Вадиме

Фадееве. Вчера поздно вечером возвратились люди,

ездившие туда, где упал его самолет. По отрывочным

рассказам уже была восстановлена вся картина боя, в

котором участвовал Фадеев, связаны в целое подроб-

ности последних минут его полета. Мы знали, что плав-

ни, заросли камыша, над которыми Фадеев тащился

на подбитой машине, навсегда поглотили тайну его ги-

бели.

Погребной перечислял имена героев битвы за осво-

бождение Крымской. Его голос звучал звонко, сильно

и вдруг надломился. Замполит умолк и опустил голову.

Мы поняли, чье имя было ему тяжело произнести. Оно

жило, звучало в этом свежем воздухе, в лучах солнца.

А человека не было. На лице Погребного мы увидели

слезы и тоже безмолвно склонили головы. Эта минута

общего молчания была солдатским прощанием с на-

шим другом, товарищем, коммунистом.

Замполит снова заговорил о бессмертии наших по-

двигов, о счастье народа, за которое мы сражаемся, о

завоеванном господстве в небе Кубани. Все это слива-

лось с образом Вадима Фадеева. Он был человеком

большой души, неисчерпаемого оптимизма, железной

веры в победу. Я слушал Погребного, призывавшего

нас крепиться духом, отомстить за Фадеева в гряду-

щих боях, слушал – и думал, думал о Вадиме.

Он стоял передо мной. Богатырь, щедро наде-

ленный добротой, искренностью, душевной чисто-

той, юношеской неиссякаемой веселостью, выдумкой,

энергией. За непродолжительное свое пребывание в

полку он оставил в каждом из нас глубокий, неизгла-

димый след. А я с Вадимом не только взлетал с одно-

го аэродрома, жил в одном общежитии, встречался за

одним столом, обсуждал проведенные вместе бои. Я

крепко дружил с ним.

Вадим еще там, в Манасе, умел шуткой, вызовом на

откровенный разговор быстро устранять недоразуме-

ния, которые возникали в наших взаимоотношениях с

Марией. Он сам затащил нас к местному фотографу,

усадил перед объективом и сказал:

– Сними их, пожалуйста. Они, понимаешь… Ну, в об-

щем они должны быть навсегда вместе. Снимай бы-

стро!..

Он очень тонко угадывал настроение, состояние то-

варища и находил для него нужное хорошее слово.

Когда я узнал, что Фадеева не нашли, что он упал

со своим самолетом в плавни, как было с Никитиным,

мне стало еще дороже все то, что было пережито с ним

вместе. Но я, привыкнув анализировать свои действия

и поступки, теперь и потом еще много раз думал о по-

ведении Фадеева в полетах и на земле, доискивался

причин, которые привели его к гибели. Ведь все с че-

го-то начинается и к чему-то приводит.

Фадеев был командиром эскадрильи, как и я, мы за-

нимали в полку одинаковое положение, но я был стар-

ше его, больше летал, больше сбил, на суровое дело

войны смотрел несколько серьезнее, чем он, – этому

научил меня жизненный, боевой опыт. Как друг, я все-

гда старался кое-что подсказать Вадиму, кое в чем по-

править его. Так было после его «трюков» над аэро-

дромом и в других случаях. Вадим, выслушав меня,

обещал не делать больше ошибок. Речь шла об очень

важных вещах – о тактике, об излишней самоуверенно-

сти в оценке врага, об образе жизни. Однако Вадим по

молодости не всегда следовал моим советам, иногда

больше полагался на свою стихийную могучую волж-

скую натуру.

Людмила, стремясь больше быть рядом с Вадимом

в эти заполненные боями дни, невольно отдаляла его

от дружного коллектива летчиков полка. Мы же не

только вели бои вместе, но и за товарищеской бесе-

дой на ужине и в общежитии, пока не засыпали, все-

гда обсуждали проведенные схватки с противником и

особенности его действий. Вадима же после боевого

дня с нами не было. Все это не могло не отразиться на

боевой форме Вадима.

Группу, в которой летал в последний раз Фадеев,

возглавлял я. В том вылете мы шли на линию фрон-

та шестеркой: ввиду низкой облачности к моему хоро-

шо слетанному звену подключили пару Фадеева. Я, как

всегда, взял курс в тыл к немцам, чтобы там подловить

бомбардировщиков. При подходе к реке Кубани Вадим

стал отклоняться восточнее. На мои призывы прибли-

зиться ко мне он отвечал согласием, но все дальше от-

ходил от нас. Опытный летчик, он, конечно, понимал,

что не должен отрываться своей парой от всей груп-

пы. Может быть, он, командир эскадрильи, поставлен-

ный мне в подчинение, старался показать, что сумеет

действовать и без моих указаний, целиком самостоя-

тельно. Над станицей Варениковской мы наскочили на

группу «юнкерсов», которые, прикрываясь облаками,

крались к линии фронта. Мое звено завязало с ними

бой. Вадим же, идя далеко от нас, восточное, вышел на

Крымскую, где в это время кружилась группа «мессер-

шмиттов». Очень тяжело было Вадиму и Андрею Тру-

ду парой вести бой с двенадцатью вражескими истре-

бителями. В том бою самолет Вадима был подбит. Ан-

дрей Труд, скованный боем, не смог оказать ему помо-

щи. Мы же дрались с бомбардировщиками и истреби-

телями далеко западнее и не знали, в какой ситуации

оказался Вадим. Его израненную машину добили фа-

шистские стервятники. Через некоторое время к нам

пристроился его ведомый Андрей Труд.

И в последнем своем бою Вадим проявил присущие

ему мужество и мастерство, но дали себя знать и обыч-

ные для него недооценка сил врага, пренебрежение

реальной опасностью.

Эти мои раздумья, с которыми я ни с кем не делил-

ся, ибо не хотел бросить ни малейшей тени на светлый

образ Вадима Фадеева, еще крепче утвердили меня в

некоторых незыблемых нормах поведения летчика на

земле и в воздухе. Нарушишь их – расплата придет не-

минуемо…

В эти дни, когда я бродил по земле как оглушенный,

ко мне вдруг подошел незнакомый летчик и доложил о

том, что он явился в мое распоряжение. Глядя на по-

казавшееся мне знакомым лицо, я не сразу сообразил,

почему, собственно, он явился именно ко мне. А стоял

передо мной не кто иной, как Олефиренко.

– Отпустили? – спросил я.

– Отпустили, товарищ капитан.

– Значит, будем начинать с самого начала?

– Да, с полетов по кругу, – смущенно улыбнулся Оле-

фиренко. Он, немолодой уже летчик, действительно

должен был начинать с азов.

– Устроились с жильем?

– Да. Спасибо.

– Когда ж начнем?

– Хоть сейчас, товарищ капитан.

– Пошли к машине!

Настроение энергичного, целеустремленного Оле-

фиренко передалось и мне. Я тоже загорелся желани-

ем поскорее подняться с ним в небо.