Плотников Н.С., Хаардт А., Молчанов В.И. Персональность. Язык философии в русско-немецком диалоге
Подождите немного. Документ загружается.
Пирмин
Штекелер-Вайтхофер
момент
даже еще
не
случилось,
не
может
существовать
никакой
власти
действия.
Ведь
власть
действия
существует
лишь
в
возможности
избежать
раскаяния.
Тем
не
менее,
столь
же
верно
и
то,
что
следу
ет
преодолеть
раскаяние и
месть,
отвра
щение
воли
ко
времени
и
к
его
«было~.
Но
они
преодолеваются
не
посредством
того,
что
их
чисто
вербально
и,
тем
са
мым,
вводя
себя
в
заблуждение
провоз
глашают
избыточными
или
несуществу
ющими,
а
посредством
такого
отноше
ния
к себе
и
своей
жизни
в
настоящем,
каковое
требует
учение
о
вечном
возвра-
щении.
Тем
самым
настоящее
обретает
наибольший
вес.
обоснование
Ницше
этического
суж
дения
по
поводу
своего
собственного
действия
не
сильно
отличается от
идеи,
согласно
которой
я
должен
поступать
так,
чтобы
в
любой
момент
мог
посмо
треть
в
зеркало
моего
прошлого
и
при
этом
сказать:
я
вновь
поступил
бы
так
и
готов
повторить
это.
В
этом
суть уче
ния
Заратустры.
Сверхчеловек
-
это
человек,
способный
следовать
данно
му
учению.
Следовательно,
Заратустра
учит
быть
сверхчеловеком.
7.
СЛЕДУЕТ
ПРИЗНАТЬ
ИММАНЕНТНУЮ
КОНЕЧНОСТЬ
СУЩЕСТВОВАНИЯ
Сверхчеловек
именуется
так
потому,
что
являет
собой
контрфактический
идеал.
Реальный
человек
ориентиру
ется
или
на
схемы
традиции,
прошло
го,
или
на свои
собственные
малень
кие
желания
и
тем
самым
на
малень
кое,
смутно
ожидаемое
будущее,
лишь
на
ближайшее
исполнение
предпочте
ний
и
уклонение
от
страданий.
Причем
именно
в
силу
этого
целостность
жиз
ни
выпадает
из
поля
зрения
нормально
го
человека,
поскольку
он
точно
так
же
недооценивает
значение
как
настояще
го
здесь
и
теперь,
так
и
отдаленного
бу
дущего.
Противоядием
от
этого
являет
ся
миф
о
вечном
возвращении
того
же
самого.
Человек,
ориентирующийся
на
иде
ал
сверхчеловека,
живет
по
ту
сторону
зависимости
от
фигуры
отца
и
мнения
массы,
но
также
он
свободен
и
от
плак
сивости
или
страха
перед
жизнью,
не
го-
Сочинения.
Т.
2.
С.
284.
воря
уже
о страхе
смерти.
В
особенно
сти
же
он
уже
преодолел
дух мести
или
раскаяния.
Он
понимает,
что
любая
осмысленная
речь
о
выдуманной
веч
ности
всегда
выражает
лишь
известную
установку
по
отношению
к
посюсторон
нему,
а
именно,
всякий
раз
пребываю
щую
в
настоящем
установку
по
отноше
нию
к
временности
и
конечности
суще
ствования,
позитивную
установку
-
«я
хочу
повторения
всего
этого
так,
как
оно
было
и
есть
<,..> da
сароь-",
Однако
данная
установка
ускользает
от
вечного
круговорота
страстей
и же
ланий,
все
новых
предпочтений
и
ра
достей
не
в
результате
бессмысленно
го
аскетического
самопожертвования
и
не
посредством
слепой,
в
конечном
счете,
животной
покорности.
Для
нее
Земля
не
такое
же
место,
как
любое
дру
гое.
Она
не
есть
вытесненная
из
центра
провинция
в
бесконечной
вселенной.
[104
]
Философия
подлинной
личности
у
Ницше
Она
-
центр
существования
и,
тем
са
мым,
главный
предмет
заботы.
«Оставайтесь
верны
Земле»,
призы
вает,
поэтому,
Заратустра-"
и
заявля
ет;
«кто
помыслил
самое
глубокое,
тот
любит
самое
живое».
Потому
нисколь
ко
не
ложным
является
такое
прочте
ние
идеи
сверхчеловека,
согласно
кото
рому
Ницше
уже
рано
понял
нашу
от
ветственность
за
всю
Землю
и
подверг
критике
мелочный
антропоцентризм.
Впрочем,
нет
никого,
кроме
нас самих,
кто
смог
бы
призвать
нас
к
ответствен
ности.
Это
мы
сами.
Посему,
согласно
Ницше,
мы
должны
быть
столь
горды
тем,
что
хотим
жить
лишь
в
таком
мире,
в
котором
мы
признаем
место
также
и
других
людей
и
других
созданий.
Тем
самым
его
этика
сверхчеловека
основы
вается
не на
мелочной,
эгоцентрической
или
мы-центрированной
воле
к
предот
вращению
каждым
собственной
боли
и
страдания
и к
реализации
каждым
его
собственных
страстей,
желаний
или
предпочтений.
Она
основана
на
особой
гордости-?
и
любви
к
свободе,
которую
Ницше
толкует
как
волю
к
власти
и
как
волю
к
собственной
воле.
Мы
ответственны
за
Землю
перед
самими
собой.
Мы
желаем
осущест
влять
власть
и
нести
ответственность
не из
нужды,
а
из
эстетической
радо
сти от
избытка
силы.
То,
что
выхо
дит
за
пределы
исключительно
живот
ной
жизни,
-
это
никакая
не
бессмерт
ная
душа,
а
признание
небезопасности
жизни.
К
допущению
такой
небезопас
ности
принадлежит,
в
особенности,
от
каз
от
уверенности
относительно
дей
ствий
других.
Презирая
стремление
к
безопасности,
Ницше
тем
самым
ата
кует
основу
любой
рациональной
тео
рии
решений
и
игр,
используемых
homo
оесопоппсиз'оы.
Своим
отказом
от
безо
пасности
и
признанием
открытости
бу
дущего
этика
Ницше
в
значительной
мере
трансцендирует
всякую
«умную»
этику
координации
наших
целей
и
путей
при
одновременном
стремлении
к
безо
пасности,
которая
даже
в
версиях
мни
мой
этики
«MoraJs
Ьу
Аgгееmепt»
(Дэ
вид
Готье)
или
этики
справедливости
как
умной
честности
(Джон
Роулз)
все
еще
продолжает
конструировать
homo
faber et oeconomicus.
Ницше,
напротив,
требует от
себя
и
от
нас
главной
добро
детели,
забытой
современностью,
-
ин
дивидуального
мужества.
И
он
требует
индивидуального
великодушия,
подоб
ного
тому,
что
проявляется
у
народов
в
расточительных
праздниках.
Он
тре
бует
этого
не
ради
какой-то
иной
цели,
18.
Там
же.
С.
55.
19·
В
оценках
Ницше
основных
идеалов
философски
отрефлексированной
этики
используется
«эстетическая»
терминология.
Такие
выражения,
как
"хороший
вкусь,
«иэысканностъ»,
отража
ЮТ
систематические
убеждения.
Ведь
субъективно
центрированные
суждения
ЛИЦ,
участвующих
в
дебатах
об
основных
критериях
этической
оценки,
имеют
в
любом
случае.
-
т. е.
независимо
от
того,
являются
ЛИ
ОНИ
В
основном
сентиментально-конвенциональными
или
подлинными
суждениями,
-
логическую
форму,
аналогичную
форме
суждений
вкуса.
Это
объясняется
тем,
что
суждения
вкуса
являются
суждениями
свободного признания.
Для
них
требуется
способность,
которая,
как
нам
хорошо
известно
из
..
Критики
способности
суждения-
Канта,
выражена
поня
тием
эксплицитной
рефлексии.
Речь
идет о
способности
формировать
в
свободном
дискурсе
свои
собственные
суждения
в
качестве
таких,
что
могут
быть
поняты
И
учтены,
а
вовсе
не
с
це
лью
осуществления
иллюзорного
притязания
-
доказать
их
абсолютную
правильность.
[
105]
Пирмин
Штекелер-Ваитхофер
кроме
совместного
празднования
жизни.
Жизнь
не
является
благой
как
раз
тог
да,
когда
она
проходит
в
заботах
о
на
дежном
удовлетворении
потребностей
в
будущем
и
максимизации
предпочте-
ний.
Нам
непросто
согласиться,
что
пра
вы
не
мы,
-
последние
люди,
-
не
homo
faber
et oeconomicus,
а
прав
Ницше,
ибо
без
мужества,
т.
е.
без
отказа
от безопас
ности
нет
ни
морали,
ни
благой
жизни.
8.
АВТОНОМНАЯ
МОРАЛЬ
ОСНОВЫВАЕТСЯ
НА
ПОЗИТИВНОЙ
ФОРМЕ
ГОРДОСТИ
Кант
недостаточно
ясно
подчеркивает,
что
при
любом
обосновании
морального
долга
в
автономии
того,
кто
принимает
на
себя
обязательства,
следует
признать
уникальность
перспективы
первого
лица.
Потому
Ницше
вполне
прав,
ког
да
он,
не
отличаясь
от
других
читателей
Канта,
рассматривает
его
этику
как
эти
ку
долга
и,
тем
самым,
как
неудачную
по
пытку
секуляризации
религиозной
эти
ки
долга.
Впрочем,
он
упускает
из
виду,
что
основная
тенденция
кантовского
подхода,аимеННО,обоснованиевсякого
долга
в
автономии
личности,
вполне
со
звучна
с
тем,
к
чему
стремится
он сам
-
и
чего
ему.
заметим
в
скобках.
в
значи
тельной
мере
достичь
не
удается.
Нападки
Ницше
на
чисто
традицио
налистскую
мораль
всегда
направляют
ся
также
и
против
любой
формы
полити
ческой
корректности,
что
часто
упуска
ется
из
виду,
причем
не
только
такими
социалистическими
философами,
как
Георг
Лукач,
но
и
теми.
кто
пытался
ис
пользовать
Ницше
в
фашистском
духе.
Такая
критика
обосновывается
не
при
помощи
указания
на
произвольность
ограничения
того
круга
лиц,
кого
затра
гивают
моральные
нормы
и кто получа
ет
от
них
пользу
в
рамках
некоей
вну
тринациональной
морали,
но
тем,
что
и
здесь
основная
форма
морали
являет
ся
децентрированной,
т.
е.
антииндиви-
дуалистической.
Ницше
попросту
счи
тает
бессмысленным,
что
высшей
цен
ностью
становится
удовлетворение
элементарных
потребностей.
в
конеч
ном
счете,
голое
выживание
каких-то
видов,
как
это
до
сих
пор
происхо
дит,
например,
в
экологических
этиках
вроде
этики
Ганса
Йонаса.
Если
попы
таться
осмыслить
данную
перспективу,
то
и
в
самом
деле
будет
трудно
понять,
почему
для
нас,
вернее
для
конкретного
меня
в
моей
ограниченной
жизни,
долж
но
представлять
какую-то
ценность
про
сто
удовлетворительное
или
даже
субъ
ективно
счастливое
«вечное»
прозяба
ние
ка'КОГО-ТО
стада
живых
существ.
В
целом
Ницше
пытается
противо
поставить
сентиментальным
базисным
ценностям универсальной
этики
поль
зы
ценности
свободного,
автономно
го
лица
или
личности.
Их
он
определя
ет
не
при
помощи
возвращения
к
избы
точным
или
трансцендентным
идеалам
в
духе
христианизированного
платониз
ма
идей
и
душ.
а
требует,
напротив,
осо
знанного
признания
всякой
подлинной
личностью
реальности
конечного
суще
ствования.
Мы
знаем
это
от
Хайдеггера.
который,
похоже,
обязан
подходу
Ниц
ше
гораздо
больше,
чем
на
это
указыва
ется
в
его
текстах
о
Ницше.
К
необходимости
признания
подлин
ного
существования
относится
призна-
[106
]
Философия
подлинной
личности
у
Ницше
ние
темпоральной
и
локальной
огра
ниченности
и
центрированности
су
ществования,
всякой
жизни,
действия,
а
также
и всякого
суждения.
И
толь
ко
если
личность
признает
все
это,
тог
да
она
уже
не
может
или
«не
имеет
пра
ва»
отвлечься
от
самой
себя,
что
означа
ет
в
данном
случае
-
отвлечься
от
своих
собственных
явных
или
неявных,
нео
сознанных
или
осознанных,
гетероном
ных
или
подлинных
ценностных
уста
новок
и
ценностных
предпочтений.
Ведь
речь идет
о
реальном
основании
всяко
го
смысла
и
всякой
оценки,
в
том
чис
ле
как
раз
и
о
всяком
смыслополагании
и
выборе
ценностной
установки,
через
которые
действует
сама
личность.
И
как
раз
то,
что
именно
этот
идеал
реальной
подлинности,
т.
е.,
представ
ленное
как
реально
возможное,
раз
витие идеала
сообщества
автономных
личностей,
является
основным
мотивом
Ницше,
оказывается,
увы,
скорее
скры
тым
в
результате
традиционных
недо
разумений
относительно
его
не
слиш
ком
удачных
высказываний
о
высшем
человеке
или
сверхчеловеке.
Потому
не
случайно, что
у
Ницше
оценки
руководящих
идеалов
философ-
ски
отрефлексированной
ЭТИКИ
-
В
ко
торой
моральная
философия
является
лишь
одной
из
составляющих
-
в
значи
тельной
мере излагаются
посредством
«эстетической»
терминологии
и
на
осно
ве
«эстетических»
критериев,
таких
как
«хороший
ВКУС»,
«изысканность»
И
т.
д.
20
В
этом
вполне
отражается
его
глубокое
систематическое
убеждение.
Ведь,
по
вторим,
субъективные
и
центрирован
ные
в
субъекте
суждения
лиц,
участву
ющих
в
дискуссии
о
«принципиальныхз
вопросах
этики
всегда
-
т. е.
незави
сим
о
от
того,
являются
ли
они
скорее
сентиментально-конвенциональными
или
подлинными
суждениями,
-
име
ют
логическую
форму
суждений
вкуса.
Здесь
еще
невозможно
просто
обратить
ся
к
«моральным»
критериям
и
нормам,
к
какому-либо
принуждению,
которое
артикулируется
в
предложениях
типа:
«Ты
должен
признать
тот
или
иной
принцип
или
критерий
логического
или
морального
разума»
или
же
«Ты
обязан
выносить
подобные
суждения,
если
же
лаешь
считаться
раэумным»
".
Свою
форму
суждения
-
Ницше
зна
ет
об
этом
-
можно
лишь
рекламиро
вать,
как
можно
лишь
рекламировать
20.
Кажется,
Ницше,
как
это
уже
указывалось
(см.
прим.
19),
даже
не
замечает,
что
он
сам
заново
открывает
илн
продолжает
использовать
те
мыслительные
приемы,
что
можно
найти
в
кантов
екай
«Критике
способности
суждения»,
а
также
у
Гегеля.
Впрочем,
при
этом
он
более
последо
вателен,
чем
большинство
других
философов.
Он
видит,
что
оценки.
при
помощи
которых
МЫ
в
рамках
сообщества
личностей
оцениваем
предложения,
касающиеся
норм
суждения
и
дей
ствия,
-
именно
по
причине
их
свободного
признания
или
непризнания,
-
в
конечном
счете,
следует
рассматривать
исходя
из
формы
суждений
вкуса
и
тем
самым
как
один
из
видов
эстети
ческих
оценок.
Это
ясно,
например,
уже
по
постоянным
заявлениям
Ницше
о
том,
как
оскорб
ляет
его
вкус
всякая
мораль,
основанная
лишь
на
морализирующих
призывах.
21.
Основные
принципы
утилитаристской
этики
выдвигаются
лишь
в
виде
убедительных
аксиом.
Об
этом
Ницше
говорит
в
сочинении
«По
ту
сторону
добра
и
зла»:
.В
каждой
философии
есть
пункт,
где
на
сцену
выступает
.убеждение"
философа,
или,
говоря
языком
одной
старинной
мистерии:
Adventavit
asinus/pulcher
et fortissimus».
См.:
Ф.
Ницше.
По
ту
сторону
добра
и
зла.
N"8.
Сочинения.
Т.
2.
С.
246.
Перевод
этой
замечательной
критики
поспешного
признания
или
[
107]
Пирмин
Штекелер-Вайтхофер
свой
вкус
и
свои
суждения
или
то,
что
называют
способностью
правильного
суждения.
Однако
рекламируют
обычно
путем
демонстрации
того,
к
чему
при
зывают
в
рекламе.
Потребитель
же
ре
кламы
должен
сам
выбрать
это.
Рекла
ма
ни
к
чему
его
не
обязывает.
Он
несет
обязательства
лишь
в
том
случае,
если,
например,
под
воздействием
подобной
рекламы
он
сам
возложил
на
себя обя
зательства,
скажем,
если
реклама
при
зывает
к
участию
в
совместной
фор
ме
жизни
и практики.
Именно
поэто
му
-
хотя
и
в
совершенно
определенном
смысле
-
самому
Ницше
также
не
уда
ется
уйти
из
сферы
и
за
пределы
язы
ковой
формы
призыва,
-
как
то,
взыва
ния
к
собственному
для
каждого
опыту
и
собственным
желаниям.
Аналогич
ным
образом
это
касается
и
Хайдеггера.
При
этом
в
принципе
всегда
существу
ет
и
как
таковая
не
может
быть
устра
нена опасность
идентификации
«голо
гоь
призыва
с
тем,
что
можно
было
бы
назвать
«показом.
В
демонстрирующей
речи.
Именно
в
признании
такой
опас
ности
Ницше
и
Хайдеггер
проявляют
честность
мышления.
Здесь нет
возмож
НОСТИ
подробнее обсуждать
и
показы
вать,
каковы
различные
формы
призы
ва
и как
их
следует
оценивать.
Во
вся
ком
случае,
основанием
этики
у
Ницше
становятся
~эстетические~
суждения
особого,
а
именно
очень
общего
типа.
Таковы
суждения
о
картине
мира
и
об
разе
человека,
приверженцами
которых
мы
являемся
или
хотим
стать,
и
в
рам
ках
которых
мы
придаем
нашей
дея-
тельности и
жизни
(как
образу
жизни,
а
не
исключительно
лишь
тварному
вы
живанию
и
животному
удовлетворе
нию
потребностей)
смысл,
направление
и
ценность.
Как
уже
говорилось,
такие
суждения
у
Ницше
являются
аналогией
суждений
вкуса.
Тем
самым
подчерки
вается
подлинность
признания
данного
образа
человека
и
данных
базовых
оце
нок
вне
всякой
унификации
в
соответ
ствии
с
заранее
установленными
кри
териями,
которые
передаются
посред
ством
обучения
или
по
традиции.
Таким
образом,
Ницше
сам
возводит
в
высшую
ценность
автономную,
самоопределяю
щуюся
личность,
самостоятельно
опре
деляющую
свои
критерии
оценки
в
рам
ках
сообщества
автономных
личностей.
И
делает
это
вопреки
всякому
On-dit
(еговоряг»)
сугубо
традиционных
нра
вов,
массовой
или,
как
пренебрежитель
но
говорит
Ницше,
голой
стадной
мора
ли.
Уже
в
«Веселой
науке»
(NQ
п6)
он
пишет:
«Моралью
каждый
побуждается
быть
функцией
стада
и
лишь
в
качестве
таковой
при
писывает
себе
ценностьь->.
Всякое
«Ты
должен»
или
«Ты
обязан»
содержит,
таким
образом,
скрытое
усло
вие,
форму
которого
часто
можно
гру
бо
представить
в
следующем
виде:
«Ты
должен
делать
Х,
если
хочешь
и
дальше
быть
одним
из Нас».
Короче
говоря,
вся
кое
долженствование
основано
на
хоте
нии
и
содержит
в
себе
указание
на
не
кое
Мы.
Это
особенно
характерно и
для
всех
критериев
или
норм
разумного:
они
также
подразумевают
признание
внутри
группы
тех
лиц,
что
при
условии
выпол-
установления
основных
постулатов,
принципов
или
аксиом
мог
бы
звучать
так:
Грядет
послуш
НЫЙ
длинноухий
осел,
ВО всей
своей
чарующей
красе
и
великой
МОЩИ.
22.
Ф.
Ницше. Сочинения.
Т.
1.
С.
588.
[
тоб
]
Философия
подлинной
личности
у
Ницше
нения
соответствующих
критериев
при
сваивают
себе
и
другим
или
же
своим
действиям
и
бездействиям
ценностный
предикат
«разумный».
Благодаря
дан
ному
убеждению
Ницше
преобразует
проблему
обоснования
морали
в
вопрос
о
том,
к
какой
Мы-группе
мы,
как
лич
ности,
хотим
относить
себя.
Этот
вопрос
в
свою
очередь
превращается
в
вопрос,
какого
рода
личностями
мы
хотим
быть,
а
это
означает
-
прежде
всего,
для
само
го
Ницше,
-
при
каком
основном
укладе
сообщества
личностей,
людей
или жи
вых
существ
мы
хотим
жить
на
Земле.
Так
мы
подходим
к
проблеме
того,
как
первоначально
нем
оральным
об
разом
-
т.
е.
пока по
ту
сторону
добра
и
зла
-
можно
спроектировать
и при
знать
идеал
благой
жизни
на
Земле,
ко
торый,
в
свою
очередь,
мог
бы
«обо
сновать»
определенные
«моральныез
обязательства
или
ориентации
нашего
действия
и
суждения,
достойные
того,
чтобы
им
следовать.
Принципы
этики
сострадания
и
ути
литаризма
считались
бы
обоснованны
ми
только
в
том
случае,
если
бы
мы
дей
ствительно
могли
увидеть
достойный
признания
идеал
исключительно
лишь
в
том,
чтобы
постоянно
исполнять
долг
симпатии
и
сострадания
по
отношению
ко
всем
страждущим
созданиям
и
чтобы
способствовать
наступлению
неясной
и
децентрированной,
а
в
конечном
счете,
всегда
лишь
будущей,
всеобщей
пользы.
Но
мы
этого
не
можем.
Ибо
это
означа
ло
бы,
что
смысл
и
значимость
нашему
страданию
и
нашей
заботе
всегда
при
давал
бы
кто-то
Другой
и
что-то
Дру
гое,
а
в
конечном
счете,
просто
никто
и
ничто.
Для
размышляющего
и
одно
временно
конечного
существа
и
в
самом
деле
невозможно
считать
осмысленной
охоту
за
целями,
которые,
в
свою
оче
редь,
являются
лишь
средствами
для
по
следующих
средств
и
для
далеких,
аб
страктных
целей,
являющихся
потусто
ронними
нашей
жизни.
Написанное
под
влиянием
Ницше
и Хайдеггера
стихотворение
Элизабет
Борхерс
под
названием
«Всегда
Другое»
точно
описывает
такую
ситуацию.
Я
про
цитирую
здесь
лишь
некоторые
фразы
и
рифмы.
Оно
начинается
с
идеального
целеполагания:
<$И
ты
хочешь
воскрес
нуть
-
всю
жизнь
...»
В
средней
его
ча
сти
присутствует
выразительный
образ
действия,
преследующего
в
качестве
це
лей
всё
новые
средства:
«все
спрашива
ешь
и
спрашиваешь,
это
ли
следующий
город,
другой
город,
это
ли
следующий
дом,
другой
дом».
А
заканчивается
оно
звуком
вечного
покоя:
«Уже
никто
ни
когда
больше
не
разбудит
тебя».
Перевод
О.
В.
Кuльдюшова
ДИТРИХ
БУССЕ
ИСТОРИЯ
ПОНЯТИЙ
-
ИСТОРИЯ
ДИСКУРСА
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯЭПИСТЕМОЛОГИЯ
ФИЛОСОФСКИЕ
ЗАМЕЧАНИЯ
ПО
ПОВОДУ
ТЕОРЕТИЧЕСКИХ
И
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ
ОСНОВ
ИСТОРИЧЕСКОЙ
СЕМАНТИКИ
В
СВЯЗИ
С
ФИЛОСОФИЕЙ
ЛИЧНОСТИ
1.
ВВЕДЕНИЕ
И
н
т
е
р
е
с
к
философии
личности/
лица
(Person)
формируется
в
хо
де
эволюции
этого
понятия,
ко
торая
столь
многопланова,
разнород
на
и
запутана,
как
лишь
у
редких
поня
тий.
Уже
беглый
просмотр
обширной
статьи
«Личность»
в
«Историческом
словаре
философии»!
показывает,
что
эволюция
этого
понятия
характеризу
ется
не
только
значительной
истори
ческой
глубиной
-
что
присуще
почти
всем
основным
философским
поняти
ям
-
и
обширным
тематическим
спек
тром
(ср,
тематические
линии
эволю
ции,
проходящие
через
философию
государства
и
права,
социальную
фи
лософию,
богословие,
юриспруденцию
и
философию
тождества),
но и
обладает,
вплоть до
самых
глубинных
этимоло
гических
слоев,
столь
беспрецедентной
разнородностью,
что
не
позволяет
вы
делить
в
самых
разнообразных
перспек
тивах
и
способах
употребления
понятия
«лицо»
какую-либо
красную
нить.
Бо
лее
того:
понятие
личности
должно
об-
рести
свое
место,
прежде
всего,
в
совре
менной
философии
и
утвердиться
сре
ди
многочисленных
фундаментальных
философских
понятий,
таких
как
«Я».
«самость»,
«идентичность'>,
«субъект»
и
т.
д.
Для
специалиста
по
прикладной
лингвистике
с
философским
образова
нием
довольно
странно
видеть,
сколь
незначительно
эти
смежные
понятия
затрагиваются
в
статье
философского
словаря,
посвященной
«личности».
Воз
можно,
данное
наблюдение
бросает
свет
на
теоретические
и
методические
про
блемы,
обнаруживающиеся
при
подхо
де
к
столь
сложной
проблеме,
как
фило
софия
личности.
в
свете
задач
историче
ской
семантики.
Вначале
я
попытаюсь
подойти
к
этим
проблемам
исходя
из
нынешнего
состо
яния
развития
исторической
семанти
ки
вне
философии,
т.
е.
из
перспекти
вы
тех
теоретических
и
методологиче
ских
подходов.
что
были
за
последние
тридцать
лет
разработаны
во
многих
гу
манитарных
и
культурологических
на-
1.
Art.
Регзоп
у
/J.
Ritter
и.
а.
(Hrsg.).
Нistorisches
W6rterbuch
der
Philosophie.
Bd. 7. Basel, 1989·
S.
2
6
9 -
з з
8.
[по]
История
понятии
-
история
дискурса
-
линzвистическая
эпистемолоzuя
уках,
прежде
всего,
-
в
исторической
науке.
Постепенно
эти
подходы,
снача
ла
связанные
с
изучением отдельных
слов
в
рамках
чистой
истории
идей,
ста
ли
развиваться
в
направлении
истории
дискурса,
обращенной
уже
к
целым
тек
стам,
текстуальным
сетям
и
текстуаль
ным
стратегиям.
Но
любой
(по
крайней
мере,
философски
отрефлексированый)
анализ дискурса
нацелен,
в
конечном
счете,
на
анализ
того
знания,
которое
проявляет
себя
в
текстах
и
понятиях,
т.
е.
на
создание
своего
рода эпистемо
логии.
Поэтому
в
качестве
второго
шага
я
обозначу
основные
черты
лингвисти
ческой
эпистемологии,
как
она
вырисо
вывается
на
основании
новейших
под
ходов
в
лингвистических
и
когнитив
ных
науках.
При
этом
особое
внимание
я
хочу уделить
вопросу,
почему
любая
история
понятий,
любой
анализ
дискур
са,
любая
историческая
семантика
неиз
бежно
должна
перерасти
в
лингвистиче
ски
ориентированную
эпистемологию,
ведь
собственно
эпистемология
и
есть
анализ
знания.
Затем,
касаясь
истории
понятия
«личность»,
Я
затрону
вопрос
о
том,
какие
признаки
философской
тек
стуальности
могли
бы
способствовать
развитию
историко-понятийного
и/или
историко-дискурсивного
подхода,
а
ка
кие,
видимо,
исключают
или,
во
вся
ком
случае,
затрудняют
его
примене
ние.
Обсуждение
этого
вопроса
в
целом
проливает
свет
на
возможности
и
цели
лингвистически
ориентированной
эпи
стемологии.
В
заключении,
наряду
с
вы
водом
и
формулированием
задач
на
бу
дущее,
будет
продемонстрирована
нео
жиданная
перспектива,
которая
может
открыться
в
случае
применения
неко
торых
эпистемологических
постулатов
к
самой
проблеме
философии
лично
сти.
Несмотря
на
то,
что
тексты
поздне
го
Витгенштейна
оказали
на
меня
значи
тельное
влияние,
в
своих
размышлениях
я
не
стану
руководствоваться
его
приго
вором
философии
как
«околдовыванию
(Verhexung)
разума
средствами
языка»,
даже
если
после
ознакомления
с
много
вековой
историей
слова
и
понятия
«лич
ность'>
все
же
возникает
впечатление
не
коего
«замешательства
разума
с
помо
щью
средств
языка».
2.
ПОЧЕМУ
ИСТОРИЯ
ПОНЯТИЙ?
-
ПОЧЕМУ
АНАЛИЗ
ДИСКУРСА?
Философская
история
понятий
(в
по
становке
задач,
теории
и
методических
основаниях),
кажется,
до
сегодняшнего
дня
еще
не
затронута
влиянием
того
те
оретического
и
методологического
раз
вития
исторической
семантики,
кото
рое
за
последние
двадцать-тридцать
лет
происходило
в
смежных
культурологи
ческих
и
гуманитарных
науках.
Прежде
чем
затронуть
возможные
мотивы
этой
нерешительности
со
стороны
филосо
фии,
я
кратко
опишу
само
это
развитие.
Обширная
теория
и
практика
историче
ской
семантики
возникли,
прежде
все
го,
в
рамках
немецкоязычной
дискуссии.
Это
специфическое
и
не
имеющее
меж
дународных
аналогов
достижение
не
мецкой
исторической
науки
нашло
свое
отражение
в
издании
фундаментальных
справочных
трудов
(словарь
«Основ
ные
исторические
понятия»,
«Истори
ческий
словарь
философии»,
«Словарь
эстетических
понятий»,
«Словарь
рито
рики»
И
т.д.)
И
серий
публикаций
«<Ар-
[
III
J
Дитрих
Буссе
хив
по
истории
понятийь).
При
этом
инициаторами
возникновения
исто
рической
семантики
изначально
были
историки,
например
такие,
как
соиада
тель
словаря
<Основные
исторические
понятия»
Райнхарт
Козеллек-.
Однако
в
дальнейшем
своем
развитии
она
вы
шла
далеко
за
пределы
традиционно
го
исторического
изучения
слов
и
эти
мологии,
стремясь
дистанцироваться
и
от
социальной
истории,
и
от исто
рии
идей,
часто
скрывающейся
за
сло
варной
статьей.
Исходной
была
мысль
о том,
что
в
словах
выражаются
поня
тия
а,
тем
самым,
и
языковые
единицы,
оказывающие
влияние
на
обществен
ную
мысль
во
всех
областях
знаний.
Поэтому
необходимо
еще
раз
просле
дить
общественное
и
историческое
воз
действие
понятий
и
также
обнаружить
их
способность
конституировать
и
из
менять
действительность.
Знаменитым
стал
вывод
Козеллека
о
том,
что
основ
ные
историко-социальные
понятия
-
это
не
только
«индикаторы'>
обществен
ных
и
исторических
процессов,
они
мо
гут
и
напрямую
влиять
на
исторические
изменения
как
«факторы»
этих
процес
сов>,
В
качестве
примера
часто
приво
дятся такие
понятия,
как
«социализм»,
которые
сегодня
вслед
за
лингвистом
Фрицом
Херманнсом
называют
«деон
тическими
понятиямиь-,
т. е.
понятия
ми,
указывающими
на
то,
что
требует
ся
сделать
(например,
построить
социа
лизм).
Рассматриваемые
таким
образом
понятия
сами
становятся
неким
двига
телем
исторического
процесса.
Так
понятая
история
идей
всегда
на
целена
на
изучение
мышления
и
струк
тур
знания,
стоящих
за
употреблени
ем
слов.
Тем
самым
она
отдает
должное
специфическому
характеру
такой
еди
ницы,
как
«понятие»,
относительно
ко
торой
никогда
до
конца
не
ясно,
идет
ли
речь
о
категории
для
описания
мышле
ния
и
знания
или
о
категории
для
опи
сания
языка".
В
равной
мере
история
понятий
никогда
не
должна
упускать
из
виду их
языковой
аспект
(со
времен
де
Соссюра
лингвисты
говорят
о
«пла
не
выражения»).
Понятие
необязатель
но
привязано
к
единственной
форме
слова,
а
сохранение
формы
слова
во-
2.
Прежде
всего,
см.:
R.Koselleck.
Einleitung/
/
О.
Brunner, W.Conze, R.Koselleck (Hrsg.):
Geschichtliche Grundbegriffe.
Нistorisches
Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Oeutschland.
Band
1.
А-О.
Stuttgart, 1972. S.
хш
-ххуп:
01/
же.
Begriffsgeschichte und Sozialgeschichte/ /
R. Koselleck. (Hrsg.):
Нistorische
Semantik und Begriffsgeschichte. Stuttgart.
1979·
S.
19-з6.
3. R.Koselleck. Einleitung. S.
ХХIll
ff.;
также
см.:
01/
же.
Begriffsgeschichte
und
Sozialgeschichte.
4.
Об
этом
см.:
F.
Неппаппз.
Deontische Tautologien. Ein linguistischer Beitrag zur !nterpretation des
Godesberger Programms der
SPD
/ /
josefКlein
(Hrsg.): Politische Semantik. Opladen,
1989.
S.
69-
149;
а
также:
01/
же.
Dimensionen der
Bedeutung!:
ein "Oberblick// D.
Alan
Cruse
ег
а].
(Hrsg.):
Lexikologie. Ein internationales Handbuch zur Natur
und
Struktur von
Wortern
und
Wortschatzen. 1.
Halbband.
Berlin/New
York,
2002.
S.
343-350.
5·
По
этой
проблематике
см.:
D.Busse.
Нistorische
Semantik. Stuttgart, 1987. S.77 ff.;
а
также
в
скором
времени:
01/
же.
Art
.•
Begriff" / /
Р.].
Brenner.j. Mittelstrafl, F.Reinalter (Hrsg.). Lexikon der
Gеistеswissепsсhаftеп.
Stuttgart,
2006.
Большинство
статей
автора,
а
также
его
монографии:
Historische Semantik. Stuttgart,
1987
и
Textinterpretation. Sprachtheoretische Grundlagen einer
explikativen Semantik. Opladen,
1991
доступны
для
просмотра
и
скачивания
на
сайте:
http://
www.phil-fak.uni-duesseldorf.de/germl/ mitarbeiter/ busse /
ри
ь
[
ггз
]
История
понятий
-
история
дискурса
-
лингвистическая
эnистемология
все
не
гарантирует
сохранения
стоящих
за
этой
формой
слова
понятий
и
значе
ний,
как
это
со
всей
очевидностью
де
монстрирует
история
слова
«личность».
Однако
историческая
семантика,
если
она
претендует
на
серьезное
отношение
к
себе,
всегда
должна
пытаться
учиты
вать
и
языковые
аспекты
своего
предме
та,
связанные
с
планом
выражения.
Критика
теории
и
методов
истории
понятий
козеллековского
типа
ни
в
коем
случае
не
была
мотивирована
лишь
лингвистически
(хотя
на
эту
тему
есть
что
сказать)".
Скорее
она
отталкивалась
от
того
странного
подвешенного
состоя
ния,
в
котором
находилась
история
по
нятий,
-
между
историей
мысли
(исто
рией
идей)
и
историей
слов.
В
значитель
ной
мере
эта
критика
получила
импульсы
от
«археологии
знания»
французско
го
философа
Мишеля
Фуко,
увидевшего
в
«дискурсе»
движущую
силу
обществен
ной
эпистемы",
Согласно
Фуко,
дискурсы
образуют
самостоятельный
уровень
воз
действия,
расположенный
между
мыш
лением
и
языком",
Его нельзя
сводить
ни
к
одному,
ни
к
другому,
т. е.
он
никог
да
не
должен
редуцироваться
ни
к
движе-
нию
мысли,
истории
идей,
ни
к
языковым
аспектам,
в
данном
случае,
к
конвенцио
нально
понятой
истории
слов
И
этимо
логии.
В
дискуссии
историков
по
пово
ду
исторической
семантики
восприятие
идеи
дискурса
было
связано
с
разноо
бразными
методологическими
измене
ниями?
(с
переходом
от
так
наз.
«литера
туры
духовных
вершин»
чистой теории
к
историческим
источникам
повседнев
ности;
от
фиксации
внимания
на
отдель
ных
словах к
анализу
семантических
дви
жений
и
взаимовлияний
также
вне
форм
отдельных
слов;
от
истории
отдельных
понятий
к
описанию
дискурсивного
раз
вития
и
линий
влияния,
не
достигших
уровня
открытой
и
осознанной
темати
зации).
Параллельно
идея
дискурса
пе
ренималась
другими
гуманитарными
и
культурологическими
науками
и
при
вела,
например,
в
новейшей
культуро
логически
ориентированной
лингвисти
ке к
возникновению
динамичной
обла
сти
исследования
-
самостоятельному
лингвистическому
дискурс-анализу!".
А
со
временем
она
стала
также
приме
няться
литературоведами,
социологами,
политологами
идр.
6.
Дальнейшее
подтверждение
этого
см.:
D.Busse. Historische Semantik. S.43 ff.
7·
См.:
М.
Foucault. I.:archeologie du savoir. Paris,
1969
(На
русском
языке:
М.
Фуко.
Археология
зна
ния.
М.,
1996.);
а
также:
он
же.
I.:ordre du discours. Paris, 1971.
(Рус.:
М.
Фуко.
Порядок
дискурса.
М.,
1996.);
также
см.:
он
же.
Les mots et les choses.
Раги,
1966.
(Рус.:
М.
Фуко.
Слова
и
вещи.
М.,
1977.)
Подробные
доказательства
см.:
D.Busse.
Нistorische
Semantik. S.222
П.
В
качестве
обзора
также
см.:
D.Macdonell. Theories of Discourse. An
lпtгоduсtiоп.
Oxford,
1986.
8.
М.
Foucault. I.:ordre du discours.
Р.
48
(рус.:
М.
Фуко.
Порядок
дискурса.);
об
этом
также
см.:
D.Busse.
Нistorische
Semantik. S.222 ff.
9·
См.
об
этом,
прежде
всего:
R.Reichardt. Zur Geschichte politisch-sozialer Begriffe in Frankreich
zwischen Absolutismus und Restauration. Vorstellung eines Forschungsvorhabens/ /
В.
Schlieben-Lan-
ge,j. Gessinger
(Hrsg.). Sprachgeschichte
und
Sozialgeschichte. Zeitschrift
[йг
Literaturwissenschaft
und Linguistik
12. Heft 47,
(1982).
S.
49-74;
он
же.
Einleitung/
/ R. Reichardt,
Е.
Schmiff
(Hrsg.).
Handbuch politisch-sozia]er Grundbegriffe in Frankreich
1680-1820.
Munchen, 1985· S.
39-148.
10.
В
качестве
обзора,
прежде
всего.
см.:
D.Busse. Historische Diskursanalyse in
der
Sprachgermani-
stik
- Versuch einer Zwischenbilanz und
Ortsbestimmung/
/ Martin Wengeler (Hrsg.). Deutsche
[
Н3]