Перре М., Бауман У. Клиническая психология
Подождите немного. Документ загружается.
Koob.ru
бы то ни было болезни.
4.2. Плохое самочувствие и хорошее самочувствие
У человека может быть какая-то болезнь, но при этом он необязательно
должен чувствовать себя больным, да и со стороны не всегда можно распознать
симптомы болезни; например, даже при запущенной раковой опухоли человек
может считать себя совершенно здоровым — в том смысле, что он хорошо себя
чувствует. Иногда возникали дискуссии, не рациональнее ли определять
«больной» и «здоровый» как две независимые величины (Lutz & Mark, 1995). Это,
несомненно, имеет смысл, так как болезнь объективна, а хорошее (или плохое)
самочувствие субъективно: я могу чувствовать себя больным, хотя у меня нет
никакой болезни, и я могу чувствовать себя здоровым, несмотря на наличие
болезни.
Симптомы и данные осмотра при недомогании очень многогранны, и
какое-либо всеобъемлющее описание и объяснение всех симптомов вряд ли
имеет смысл. В сфере психических расстройств проблемой общего понимания
психических симптомов усиленно занималась общая психопатология — частная
дисциплина психиатрии. С момента введения DSM-III психические симптомы
все-таки тоже рассматриваются в связи с соответствующими им расстройствами.
Что касается «хорошего самочувствия», то здесь подобное упорядочение
невозможно, поскольку, как уже отмечалось, невозможно говорить о «различных
формах здоровья». Отсюда и множество попыток прийти к какому-нибудь
позитивному определению «хорошего самочувствия» на основе придуманных
признаков, например вышеупомянутое определение понятия полного
благополучия ВОЗ. Другие признаки так или иначе допустимы: ощущение
счастья, удовлетворенность, уравновешенный темперамент, интеллектуальность
и «примерное» социальное поведение (Menninger, 1946). Ягода (Jahoda, 1958)
выдвигает шесть критериев психологического здоровья: (1) позитивная установка
по отношению к собственной личности, (2) духовный рост и самореализация, (3)
интегрированная личность, (4) автономия, самодостаточность, (5) адекватность
восприятия реальности и (6) компетентность в преодолении требований
окружающего мира.
Основываясь на обширном анализе опросников, Беккер (Becker, 1982, 1995)
формулирует три главных компонента (факторы второго порядка) душевного
здоровья: душевное и физическое хорошее самочувствие (с первичными
факторами: полнота чувств, альтруизм и отсутствие жалоб), самоактуализация
(развитие, автономия) и уважение к себе и другим (чувство собственной
ценности, способность любить). Обзор других попыток определения
предпринимает Шорр (Schorr, 1995).
В выборе таких признаков (и соответственно в конструировании и подборе
опросников) особенно ясно видно, что в определении не только плохого
самочувствия, но и хорошего самочувствия используются оценки, которые
крепко спаяны с культурой и потому непостоянны. Состояние плохого или
Koob.ru
хорошего (психического) самочувствия предполагает некое ценностное
суждение, основанное на «нормативных представлениях о человеческом бытии и
сосуществовании» (Brandtstädter, 1982, S. 107).
Вышеупомянутые критерии психического хорошего самочувствия, которые
выдвинули Меннингер, Ягода и Беккер, отчетливо показывают, что таким
способом едва ли можно определить «среднее состояние», а только некое
идеальное состояние; Брандштеттер (Brandstädter, 1982) говорит о «концепциях
оптимального развития». Между этим идеальным состоянием психического
хорошего самочувствия в смысле оптимального развития (или «полностью
функционирующей личности») (Rogers, 1973), с одной стороны, и
экстремальным случаем психического плохого самочувствия (или формой
проявления отдельных психических болезней) — с другой стороны, можно
предположить наличие нейтральной области усредненного нормального
состояния (neutralitas; Schorr, 1995).
Таким образом, если болезнь и здоровье понимаются как две
взаимоисключающие категории, то плохое самочувствие и хорошее
самочувствие можно представить как экстремальные полюсы одного
континуума, имеющего нейтральную среднюю область, границы которой
расплывчаты.
4.3. Роль больного и роль здорового
Коль скоро человеку при наличии соответствующих признаков,
указывающих на наличие болезни, может отводиться роль больного с
соответственно измененным спектром ожиданий, то точно так же другому
человеку, у которого нет признаков, указывающих на повреждения, и не
наблюдается никаких отклонений, приписывается роль здорового. Это
подразумевает ожидание, что данный индивид в состоянии исполнять свои
нормальные роли (работающего человека, отца семейства, председателя
спортивного общества, совершеннолетнего гражданина и т. д.), предполагается
также, что он удовлетворяет этим ролевым ожиданиям довольно хорошо.
Однако и здесь можно предположить наличие нейтральной срединной сферы
социальных ролевых ожиданий. Роль здорового лишь тогда приписывается ясно
и определенно, когда помимо отсутствия признаков, указывающих на наличие
болезни, человек еще считается физически сильным и уравновешенным.
Аналогично тому, как приписывание роли «больного» имеет негативную
стигматическую обратную реакцию, можно констатировать и обратную
реакцию на роль «здорового», прежде всего особую работоспособность и
выносливость (Parsons, 1972; ср. также Becker, 1992; Franke, 1990).
4.4. Причины болезни и причины здоровья
На самом нижнем уровне модели болезни находятся причины болезни (см.
рис. 2.1). Индивид считается окончательно вылеченным, то есть снова здоровым,
Koob.ru
только тогда, когда исчезают индивидуальные причины болезни.
Болезнь как прямое следствие причин болезни — это слишком упрощенное
представление. Болезнь или здоровье являются результатом взаимодействия
болезнетворных факторов (вирусов, излучения или стресса) и факторов,
благоприятных для здоровья, таких как сохранная иммунная система, хорошая
конституция или хорошо разработанная стратегия совладания.
Здоровье — это не только состояние, которое должно быть восстановлено
лечебными мероприятиями; здоровье — это еще и цель превентивных мер. В
соответствии с этим Беккер (Becker, 1982, S. 282) дает следующее определение:
«Под "душевным здоровьем" мы понимаем набор всех тех психических качеств
(то есть относительно стабильных характеристик эмоций и поведения),
которые... снижают вероятность возникновения психического заболевания».
Однако вероятность возникновения психического расстройства снижается
не только благодаря определенным свойствам личности, но и соответствующим
экологическим, экономическим и социальным условиям жизни. Идеальное
состояние «гомеостаза», на которое можно было бы ориентироваться в
превентивных мероприятиях, характеризуется поэтому гораздо шире, чем
только свойствами личности: отличительными особенностями организма,
психики, взаимодействием личность — окружающий мир и самим окружающим
миром; точно так же и причины болезни можно найти и в соматической, и в
психической, и в социальной сфере.
Понятия «здоровый» и «больной» соотносимы друг с другом. То же самое
можно сказать не только о болезни и здоровье, но и по поводу всех четырех
плоскостей, которые различают в модели болезни: болезнетворные и
превентивные (способствующие здоровью) факторы, болезнь и здоровье, плохое
и хорошее самочувствие и, наконец, роль больного и роль здорового.
Разнообразие попыток определения (психической) болезни и еще более
(психического или душевного) здоровья (Schorr, 1995) можно упорядочить и
систематизировать, относя их к той или иной плоскости общей модели болезни.
5. Применение модели болезни к отклоняющемуся от нормы
поведению
5.1. Об истории модели болезни
К парадигме болезни обратились в эпоху Просвещения, чтобы объяснить
странное, непонятное поведение. Сарбин (Sarbin, 1979) на примере св. Терезы
(1515-1582) ясно показал, что понятие болезни было применено впервые лишь
как метафора. Монахини одного монастыря нередко вели себя таким образом,
что сегодня это посчитали бы массовой истерией. Чтобы монахини не попали в
руки инквизиции, Тереза высказалась за то, чтобы рассматривать этих монахинь
«как больных» (comas enfernas) — можно же объяснить наблюдаемые отклонения
не колдовством, а естественными причинами.
С этого времени модель болезни стала конкурентом «модели
Koob.ru
одержимости». Непредсказуемое, странное поведение теперь уже не считалось
«наказанием божьим» (как в раннее Средневековье) или признаком
добровольного соглашения с дьяволом (как в позднее Средневековье) (Zilboorg &
Henry, 1941), но объяснялось, подобно болезни, каким-то центральным
нарушением в индивиде. Правда, это нарушение видели не в теле, а в духе,
разуме или характере. В эпоху Ренессанса и Просвещения в результате
обращения к трудам древнегреческих философов христианское понятие души
утратило свое значение; оно было заменено понятиями духа, разума и психики.
Соответственно дуализму души и тела для каждой из этих субстанций
признавалось и собственное бытие, а значит, можно было говорить и о душевной
болезни.
5.2. Модель болезни в психиатрии и психоанализе
Триумфальное шествие естественных наук в XIX в., разумеется, поставило
под сомнение такую точку зрения. Психиатрия тоже все больше и больше
примыкала к естественнонаучной медицине и позаимствовала строго
биомедицинскую модель болезни. Болезни духа — это тоже болезни головного
мозга, — такова примерно воинственная позиция Гризингера и других ведущих
психиатров 2-й половины XIX в.; а стало быть, базисное нарушение, «дефект»
всегда имеет соматическую природу. Благодаря этой биомедицинской модели
болезни ряд необъяснимых прежде состояний духа и души действительно
удалось свести к центральному органическому нарушению. Яркий пример
этому — прогрессивный паралич, который впервые был отграничен как
отдельная нозологическая единица в 1825 г. А. Л. Бейлем и в 1913 г. окончательно
объяснен Ногучи и Муром как отдаленное последствие сифилитической
инфекции.
Однако биомедицинская позиция не полностью вытеснила другую точку
зрения, согласно которой болезни духа или психики все-таки существуют. Во-
первых, вспомним Фрейда: в то самое время, когда Крепелин в Мюнхене активно
разрабатывал биомедицинскую модель, Фрейд в Вене сформулировал новую
модель для чисто психических болезней. Основная мысль в модели Фрейда
осталась та же: психические расстройства можно объяснить центральным
дефектом, наличествующим в самом индивиде. Но дефект этот лежит не в
физической, а в психической сфере и вызван каким-то не переработанным
конфликтом. «В дополнение к уже известным вирусам, бактериям, генам,
рентгеновским лучам, ядам и т. д. психоанализ открыл еще одну причину:
ставший бессознательным конфликт» (Muck, 1974, S. 12).
Кроме психоанализа концепцию душевной болезни поддерживали и
гуманитарно-феноменологические направления психиатрии. Согласно этой
концепции, «психическая болезнь» означает болезненно измененную психику.
Карл Ясперс (1883-1969) считал, что путь к пониманию этих изменений лежит
главным образом через сферу переживаний больного. На этом основании ничего
нельзя сказать о причинах и генезе психических болезней, высказывания могут
Koob.ru
относиться только к психопатологии, то есть к описанию и классификации
психических болезней (Degkwitz, Hoffmann & Kindt, 1982). Поэтому
диагностические единицы уже не являются, как у Крепелина, этиологически
обоснованными, — для разграничения единиц используется первичное
нарушение, первичный дефект, который видят в психической сфере а именно
дефект переживания, независимо от того, обусловлен он психическими,
социальными или соматическими причинами.
Между тем эта позиция была в широком объеме заимствована
психиатрией. В соответствии с этим по коду МКБ и DSM последствия
неврологических заболеваний одновременно обозначаются как психические
болезни, а именно как органически обусловленные, или «симптоматические»,
психические расстройства. Например, первичному органическому дефекту —
атрофии головного мозга — соответствует первичный психический дефект,
скажем, деменция. Такое дублирование отчетливо показывает то, что
подразумевается под «душевной болезнью»: дефект в переживании.
5.3. Психологические концепции расстройства
Психологи предпочли иначе подойти к нарушенному и отклоняющемуся
от нормы поведению и переживанию и искали психологические причины. В
США, начиная с рубежа веков, для исследований в этом направлении
укоренилось понятие abnormal psychology. В немецкоязычных странах Гуго
Мюнстерберг (Münsterberg, 1912) предложил понятие «патопсихология». Главное
его отличие от психиатрического понятия «психопатология» заключается в том,
что здесь предполагается континуум между нормальными и патологическими
психическими процессами. Психические расстройства представляют собой лишь
«ускорения или торможения нормального психического процесса» (Münsterberg,
1912, S. 56); наличие дефекта не предполагается. Исходя из этой предпосылки в
патопсихологии вполне оправдано применение тех же методов исследования и
постулируются принципиально те же закономерности, что и в «нормальной», не
исследующей расстройства психологии.
После доминирования в течение нескольких десятилетий
глубиннопсихологических подходов в 1950-е гг. эти принципы широко
осуществились в клинической психологии. Сначала для объяснения и лечения
психических расстройств были привлечены методы и результаты
фундаментальных исследований психологии научения: возникла поведенческая
терапия. Благодаря психологии научения Скиннера появилось и иное
понимание психических расстройств: отклонения поведения не являются
следствием дефекта в самой личности, они — результат прямого воздействия
неблагоприятных условий окружающей среды, регулирующих поведение
(Ullmann & Krasner, 1969). Сведение различных жалоб и отклонений к какому-то
типичному дефекту или болезни было отвергнуто и Айзенком (Eysenck &
Rachman, 1967, S. 20): «Нет невроза, лежащего в основе симптома, а есть только
сам симптом». Причины и поддерживающие условия симптомов или
Koob.ru
отклонений поведения следует искать в конкретных обстоятельствах
конкретного же случая (Schulte, 1996).
Между тем для анализа психических расстройств применялась не только
психология научения, но и весь спектр фундаментального психологического
исследования, что показывает этот учебник. В соответствии с этим развивались
также новые терапевтические методы, в первую очередь направленные на
изменение когниций и процесса когнитивной переработки. Всем этим подходам
свойственно то, что предметом анализа (и соответственно терапии) являются, как
правило, не нозологические единицы сами по себе, а отдельные функции и
структуры, регулирующие поведение и перерабатывающие информацию. Не
человек является больным, а конкретный тип поведения и конкретные
психические функции обнаруживают экстремальные отклонения, которые в
данном случае расцениваются обществом и самой личностью как анормальные и
нуждающиеся в изменении.
5.4. Социально-научные концепции расстройств
В социальных науках, прежде всего в исследовании отклонений,
развивались альтернативные точки зрения на психические расстройства, и
вместе с критикой условий психиатрического обслуживания в 1970-е гг. это
привело к радикальному отходу от психиатрии и отказу от ее концепции
болезни. Общее в этих подходах — акцентирование социальных переменных в
возникновении и поддержании психических расстройств.
По Labeling-теории, навешивание кому-то ярлыка «душевнобольной»
приводит лишь к возникновению настоящего расстройства. В результате
навешивания ярлыка со стороны социального окружения и в конечном итоге
благодаря постановке диагноза специалистами первичное расстройство — порой
малозначительное отклонение от общего правила — превращается в настоящее
расстройство, потому что человек принимает навязанную ему роль
отклоняющегося, роль больного и чувствует себя (и ведет себя) соответственно, а
окружающие обращаются с ним соответственно, признавая его только в этой
роли (Scheff, 1972; Keupp, 1979). Таким образом, получается, что роль больного
существует без какой-либо болезни, а плохое самочувствие является в первую
очередь следствием приписанной роли больного.
Психиатр Томас Сас (Szasz, 1960) тоже считает, что определение человека
как «психически больного» — это не описание какого-то наблюдающегося в
данный момент состояния, а приписывание диагноза и тем самым — роли
больного. Концепцию психических расстройств (и в первую очередь
шизофрении) как болезни он называет мифом, аналогией, для которых нет
никаких доказательств. Сас видит в шизофрении социально неадекватное
поведение, являющееся следствием нарушенной социализации в семье. Эту
позицию разделяют и другие представители так называемой антипсихиатрии
(Bopp, 1980). Правда, в качестве главного условия, ответственного за
возникновение психотического поведения, не обязательно рассматривается
Koob.ru
только семья, но и общество в целом. Таким образом, центральный дефект
видится уже не в личности, а в социальных группах или в обществе, вследствие
чего модель болезни утрачивает свое значение.
Мнение, что социальные условия являются не только причинами
индивидуальных расстройств, но сами представляют собой истинное
расстройство, высказывалось представителями семейной терапии (ср. Hoffmann,
1982) и приверженцами других межличностных моделей (Sullivan, 1953; Kiesler,
1982). Нарушение заключается в социальной системе (семье), в интеракции,
коммуникации и отношениях членов системы между собой. Отклонения у
отдельных лиц — только следствие или выражение этого социального, не
индивидуального «базисного нарушения».
5.5. Гуманистические концепции расстройства
Представители так называемой гуманистической психологии не столько
искали альтернативы к концепции болезни, сколько игнорировали эту
концепцию. Расстройства ничем не различаются между собой ни в
принципиальном их понимании, ни относительно условий возникновения, ни в
отношении терапии. Они даже считали, что здоровый и больной
принципиально ничем не отличаются друг от друга.
Основа этого подхода — образ человека в гуманистической психологии. К.
Роджерс (Rogers, 1951, dt. 1973) говорит об основополагающем, непрерывном
процессе становления и самоактуализации. Если бы этот процесс не нарушался,
в результате получилась бы некая fully functioning person — полностью
функционирующая личность. Однако процесс самореализации у всех людей
блокируется или нарушается влияниями извне, и разница заключается лишь в
степени этих нарушений.
Ф. Перлз (Pearls, 1969, dt. 1974), основатель гештальт-терапии, тоже
принимает за основу общий для всех процесс физического и психического
развития. При этом условия окружающей среды в различной мере мешают всем
людям удовлетворять определенные потребности или изживать аффекты. Эти
неудовлетворенные или незавершенные потребности и аффекты Ф. Перлз
рассматривает как «незакрытые гештальты», которые воздействуют подобно
чужеродным телам и приводят ко все большему отчуждению.
Таким образом, психические расстройства — это расстройства физического
или психического развития (Bünte-Ludwig, 1984). Ни один человек не достигает
идеального состояния зрелой или полностью функционирующей личности, а
значит, нет принципиального, качественного различия между психически
здоровым и психически больным. Люди различаются только по степени их
возможности справляться с актуальными жизненными проблемами (Bastine,
1984). Способы проявления этих, в принципе одинаковых, трудностей при
решении жизненных проблем различны, но это несущественно для терапии;
терапевты не особенно принимают их во внимание и не делают предметом
диагностики и терапии. В центре терапии в гораздо большей мере находится
Koob.ru
«встреча» (encounter) и особые отношения пациента и психотерапевта.
В последние годы в разговорной психотерапии развивались подходы,
которые постулируют специфическое оформление основной модели Роджерса
для отдельных видов расстройств (Finke, 1994; Speierer, 1994). При этом основные
положения Роджерса отчасти упраздняются, и вместо них разрабатываются
новые модели, ориентирующиеся на конкретное расстройство, например модель
психосоматических болезней (Sachse, 1995; Atrops & Sachse, 1994).
5.6. Другие концепции расстройств
К различным вариантам модели болезни для психических расстройств
можно добавить еще три, принципиально другие, точки зрения: психические
отклонения как экстремальная выраженность отдельных психических процессов
и функций, психические отклонения как выражение неадекватных или
нарушенных процессов в социальных системах и психические расстройства как
следствие задержки естественного процесса роста. На первый взгляд,
акцентируются разные причины. Тем не менее даже для соматических болезней
все больше признается роль психических и социальных условий наряду с
условиями биологическими, и такие расширенные биопсихосоциальные модели
болезни (Engel, 1979, 1980; Mechanic, 1986) всегда учитывали, что при
возникновении и поддержании внутреннего дефекта все эти причины
действуют вместе.
Альтернативные концепции не предполагают наличия такого дефекта, по
крайней мере дефекта в самом индивиде. Тем самым отвергается модель болезни
со всеми ее личностными и другими аспектами.
Различные точки зрения не обязательно являются взаимоисключающими.
Не все психические расстройства одинаковы, вероятно, они различаются не
только причинами и условиями, но и локализацией дефекта — если уж вообще
заходит речь о дефекте.
Дефект может лежать в физической сфере, скажем в нервной системе.
Соответствующие психические расстройства можно тогда понимать как
следствия соматических болезней.
Дефект может изначально находиться в психической сфере, в виде
приобретенного в процессе научения «ошибочного программирования».
Ошибки в процессах, перерабатывающих информацию и регулирующих
поведение, можно принципиально доказать в психологическом исследовании, а
в медицине исследуются соответствующие особенности нейронной и
биохимической передачи информации, скажем, сдвиги в работе
нейротрансмиттеров. В этом случае отклонения поведения можно равным
образом описать и как «ошибки программы», и как «ошибки в неврологически-
биохимической передаче информации»; дефект лежит, так сказать, в software и
может быть описан и проанализирован и как психологический, и как
медицинский. Понятие «нарушение поведения» было бы вполне уместным для
таких «ошибочных программирований». Если понимать такие нарушения
Koob.ru
программ только как временные реакции на чрезмерные требования системы, то
понятия «реакция на кризис» или «дезадаптация» представляются очень
точными.
Когда о поведении говорят, что оно неадекватное, неадаптивное,
нарушенное или отклоняющееся, виной тому не обязательно ошибочное
программирование. Иногда всю окружающую среду, регулирующую поведение,
следовало бы назвать неподходящей, невыгодной, нарушенной или
болезненной. В пример можно привести социальное поведение, адаптированное
к нормам какой-то экстремальной социальной подгруппы (скажем, молодежной
группировки), адаптацию к нарушенной семье или адекватное реагирование на
экстремальное ситуативное подкрепление (недостаток или избыток), например в
условиях госпитализации. Во всех этих случаях может иметь место такое
поведение, которое «нормальное» социальное окружение назовет
«ненормальным» и «нуждающимся в изменении», притом что в индивиде
отсутствует какой бы то ни было дефект; здесь было бы уместно использовать
понятие отклоняющееся поведение.
Таким образом, можно выделить различные типы психических
расстройств. В основе наблюдаемых отклонений от нормы лежат расстройства,
расположенные в разных плоскостях внутри и вне индивида: нарушения в
организме и нервной системе, нарушения психики — то есть программы,
которые перерабатывают информацию и регулируют поведение, а также
лежащие в их основе процессы биохимической передачи информации, — или
нарушения в окружающей среде. Во многих случаях нарушения различного
типа сочетаются, так как каждое из них оказывает воздействие на поведение и
таким образом может повлиять на другое нарушение, за счет наличия
внутренних и внешних связей. «Психическое расстройство» желательно
рассматривать как главное понятие, которое охватывает различные виды
расстройств, включая болезни в узком смысле этого слова. В соответствии с этим
система классификации Американской психиатрической ассоциации называется
«Справочник по диагностике и статистике психических расстройств» (mental
disorders), а не психических болезней (deseases) (см. главу 6).
6. Литература
Atrops, A. & Sachse, R. (1994). Vermeiden psychosomatische Klienten die
Klärung eigener Motive? Eine empirische Untersuchung mit Hilfe des Fokussing. In
M. Behr, U. Esser, F. Petermann, R. Sachse & R. Tausch (Hrsg.), Jahrbuch für
Personenzentrierte Psychologie und Psychotherapie (Bd. 4, S. 41-59). Salzburg: Otto Müller.
Bastine, R. (1984). Klinische Psychologie (Bd. 1). Stuttgart: Kohlhammer.
Becker, P. (1982). Psychologie der seelischen Gesundheit. Bd. 1. Theorien, Modelle,
Diagnostik. Göttingen: Hogrefe.
Becker, P. (1995). Seelische Gesundheit und Verhaltenskontrolle. Göttingen: Hogrefe.
Bopp, J. (1980). Antipsychiatrie. Theorien, Therapien, Politik. Frankfurt: Syndikat.
Brandtstädter, J. (1982). Kern- und Leitbegriffe psychologischer Prävention. In J.
Koob.ru
Brandtstädter & A. von Eye (Hrsg.), Psychologische Prävention (S. 81-115). Bern: Huber.
Bünte-Ludwig, C. (1984). Gestalttherapie - Integrative Therapie. Leben heißt
Wachsen. In H. Petzold (Hrsg.), Wege zu Menschen (Bd. 1, S. 217-307). Paderborn:
Jungfermann.
Degkwitz, R., Hoffmann, S. D. & Kindt, H. (1982). Psychisch krank. Einführung in
die Psychiatrie für das klinische Studium. München: Urban & Schwarzenberg.
Engel, G. L. (1979). Die Notwendigkeit eines neuen medizinischen Modells: Eine
Herausforderung der Biomedizin. In H. Keupp (Hrsg.), Normalität und Abweichung (S.
63-85). München: Urban & Schwarzenberg.
Engel, G. L. (1980). The clinical application of the biopsychosocial model.
American Journal of Psychiatry, 137, 535-544.
Eysenck, H. J. & Rachman, S. (1967). Neurosen — Ursachen und Heilmethoden.
Berlin: VEB Deutscher Verlag der Wissenschaften.
Fabrega, H. & Manning, P. (1979). Krankheit, Kranksein und abweichende
Karrieren. In H. Keupp (Hrsg.), Normalität und Abweichung (S. 213-239). München:
Urban & Schwarzenberg.
Finke, J. (1994). Die Krankheitslehre der Gesprächspsychotherapie. In M. Behr,
U. Esser, F. Petermann, R. Sachse & R. Tausch (Hrsg.), Jahrbuch für Personenzentrierte
Psychologie und Psychotherapie (Bd. 4, S. 9-29). Salzburg: Otto Müller.
Franke, A. (1990). Gesundheit — ein Begriff im Spektrum der Wertsysteme.
Praxis der Klinischen Verhaltensmedizin und Rehabilitation, 12, 313-320.
Häfner, H. (1981). Der Krankheitsbegriff in der Psychiatrie. In R. Degkwitz & H.
Siedow (Hrsg.), Standorte der Psychiatrie. Bd. 2. Zum umstrittenen psychiatrischen
Krankheitsbegriff (S. 16-54). München: Urban & Schwarzenberg.
Hoffmann, L. (1982). Grundlagen der Familientherapie. Hamburg: ISKO-Press.
Hofstätter, P. (1957). Psychologie. Frankfurt: Fischer.
Hufeland, C. W. (1795, Neudruck, 1975). Begriff und Wesen der Krankheit.
Neudruck in K. E. Rothschuh (Hrsg.), Was ist Krankheit? (S. 19-23). Darmstadt:
Wissenschaftliche Buchgesellschaft.
Jahoda, M. (1958). Current concepts of positive mental health. New York: Basic
Books.
Keupp, H. (1972). Psychische Störungen ab abweichendes Verhalten. München:
Urban & Schwarzenberg.
Keupp, H. (1979). Psychische Krankheit als hergestellte Wirklichkeit — eine
Grenzbestimmung des Etikettierungsparadigmas. In H. Keupp (Hrsg.), Normalität und
Abweichung (S. 199-212). München: Urban & Schwarzenberg.
Kieser, D. G. (1817, Neudruck, 1975). Gesundheit und Krankheit. Neudruck in K.
E. Rothschuh (Hrsg.), Was ist Krankheit (S. 24-29). Darmstadt: Wissenschaftliche
Buchgesellschaft.
Kiesler, D. J. (1982). Interpersonal theory for personality and psychotherapy. In J.
C. Anchin & D. J. Kiesler (Eds.), Handbook of interpersonal psychotherapy (pp. 3-24). New
York: Pergamon.
Kuhn, T. S. (1972). Die Struktur wissenschaftlicher Revolutionen. Frankfurt:
Suhrkamp.