Панченко Л.Л. Хрестоматия-Стресс

Подождите немного. Документ загружается.

Что касается положительных эмоций, то необходимо решить возможна

ли подлинная положительная эмоция без компонента поисковой активности.

Ниже мы попытаемся показать, что отсутствие поисковой активности само по

себе может быть фактором, отрицательно влияющим на эмоциональный ста-

тус субъекта. Давний спор о том, самостоятельна ли положительная эмоция и

не есть ли она только следствие отсутствия отрицательной эмоции, в свете

темы настоящей статьи может быть решен так: положительная эмоция – это

поисковая активность при отсутствии отрицательной эмоции, ибо в этих ус-

ловиях поиск может быть направлен только на сохранение или развитие при-

емлемой ситуации, что в лабораторных условиях выглядит как самостимуля-

ция, а у человека как творчество.

Разрабатываемая нами концепция поисковой активности находится в

русле идей, выдвинутых выдающимся отечественным физиологом Н. А.

Бернштейном, и в значительной степени вытекает из его теории “физиологии

активности”.

Потребность в поиске. Какова природа поисковой активности? Что

лежит в ее основе? Обслуживает ли поисковая активность известные базаль-

ные и высшие потребности или имеется самостоятельная биологическая по-

требность в поиске, независимая от других потребностей и несводимая к

ним? Для ответа на эти вопросы необходимо рассмотреть ситуации, когда

поиск не вызывается необходимостью адаптации к среде и не обслуживает

какие-либо другие потребности, то есть когда наличие поискового поведения

может отражать только саму потребность в поисковой активности.

Исследования на людях и эксперименты на животных представляют

материал для такого анализа. У человека потребность в поисковой активно-

сти появляется в виде так называемой надситуативной активности, когда

субъект по собственной инициативе выходит за рамки предложенного ему

задания и сам ставит перед собой более сложные, чем было обусловлено, за-

дачи, отнюдь не будучи уверенным в их выполнимости. Иногда эта актив-

ность приобретает характер прагматически неоправданного риска, когда воз-

можность выигрыша в случае удачи представляется со стороны несоизмери-

мо ничтожной по сравнению со столь же или даже более возможными по-

следствиями неудачи. Мы полагаем также, что потребность в поисковой ак-

тивности проявляется наиболее ярко в естественных условиях в творчестве,

хотя при этом нельзя упускать из вида также другие мотивы творчества – по-

требность в самоутверждении, признании и т.п.

Что касается животных, то имеются исследования, в которых показано,

что потребность в поиске выявляется особенно четко в ситуации, когда пер-

вичные потребности заведомо удовлетворены. Таким образом, можно пред-

полагать, что потребность в поисковой активности действительно существует

как самостоятельная, и, когда поиск не направлен на удовлетворение других,

биологических потребностей, он выступает в “чистом” виде. Однако живот-

ные в силу специфики своего существования не могут в естественных усло-

виях проявлять и удовлетворять потребность в поисковой активности в форме

“чистого” творчества.

Такая возможность появляется у человека, когда поисковая активность

освобождается от роли “служанки” первичных мотивов, и это имеет принци-

пиальное значение, ибо, как будет показано ниже, проявление поисковой ак-

тивности в форме творчества способно предотвратить отказ от поиска даже в

самых неблагоприятных ситуациях.

Таким образом, хотя потребность в поисковой активности относится к

числу витальных, она коренным образом отличается от других витальных по-

требностей, ибо в естественных условиях только у человека она является ис-

точником творчества, в большой степени определяющим прогресс общества в

целом. Качественно различное значение поисковой активности у человека и

животных является еще одним выражением их отличия, обусловленного по-

явлением коллективного труда, сознания и речи, то есть высоким уровнем

социальной структуры.

Уникальность потребности в поисковой активности заключается в ее

принципиальной ненасыщаемости, ибо это потребность в самом процессе по-

стоянного изменения. Отсюда вытекает ее биологическая роль для человека и

животных: поисковая активность – биологически обусловленная движущая

сила саморазвития каждого индивида, и прогресс популяции в целом в боль-

шой степени зависит от ее выраженности. Поэтому отказ от поиска, пассив-

нооборонительное поведение являются биологически вредными не только

для индивида и для популяция в целом, а, что еще важнее, для прогресса.

Природа отказа от поиска. Если поисковая активность столь сущест-

венна для прогресса и даже для поддержания здоровья, то за счет чего может

все же происходить в реальных условиях снижение поисковой активности

или отказ от поиска? Рассмотрим несколько возможных причин этого явле-

ния.

1. Прежде всего формирование естественной потребности в поисковой

активности может быть нарушено дефектом воспитания. Хотя предпосылки к

развитию этой потребности, по-видимому, заложены генетически и имеют

биологическую природу, реализация этих предпосылок в большой степени

зависит от соответствующих социальных условий. Потребность в поисковой

активности развивается в прямой зависимости от степени вовлечения ребенка

в деятельность и общение со взрослыми и сверстниками. И только развив-

шись таким образом, эта потребность начинает оказывать самостоятельное (и

императивное!) влияние на поведение. В этой связи две полярные ситуации

представляются равно неблагоприятными для развития потребности в поис-

ке:

а) ситуация, когда все действия субъекта, направленные на удовлетво-

рение различных потребностей, оказываются безуспешными, и всякая поис-

ковая активность субъективно обесценивается, приобретает значение эмо-

ционально негативного сигнала;

б) ситуация, когда все действия субъекта, направленные на удовлетво-

рение потребностей, сразу и в 100 % случаев оказываются успешными, так

что никакой необходимости в поисковой активности не возникает уже на

ранних этапах онтогенеза.

Понятно, что если по этим двум причинам не развилась потребность в

поисковой активности, то поиск в дальнейшем может быть обусловлен лишь

ситуативно и направлен только на удовлетворение каких-то других развитых

мотивов. Формирование новых целей и развитие новых потребностей будут

резко затруднены (“феномен Обломова”). Хронический дефицит поисковой

активности вне экстремальных ситуаций будет детренировать способность к

поиску и в итоге обусловит значительное снижение этой активности даже в

ситуации стресса. Всякое усилие, направленное на удовлетворение каких-

либо мотивов, будет сопровождаться отрицательными эмоциями, что неиз-

бежно должно вести к ослаблению и любых мотиваций. Правда, при низкой

потребности в поисковой активности субъекту не угрожает стресс от моното-

нии (который, с нашей точки зрения, отражает фрустрацию потребности в

поиске).

В связи с низкой потребностью в поисковой активности ее дефицит

субъективно может легко переноситься и не вызывать дискомфорта. Однако

при этом неизбежно снижается устойчивость организма к вредоносным воз-

действиям, поскольку, как было показано выше, поисковая активность обла-

дает стимулирующим действием на организм и повышает резистентность.

(Здесь проявляется действие положительной обратной связи: для осуществ-

ления поиска необходимы достаточные энергетические возможности и хоро-

шее соматическое здоровье, а поисковая активность, в свою очередь, способ-

ствует этому.)

2. Однако наличие потребности в поисковой активности еще не гаран-

тирует реализации этой активности в поведении. Снижение поисковой актив-

ности при наличии выраженной потребности в ней возможно в двух ситуаци-

ях, отличающихся как по объективным условиям, так и по отношению к ним

субъекта:

а) ситуация полностью устраивает субъекта и дает ему возможность без

поисковой активности удовлетворять все актуальные потребности, то есть

поисковая активность не является необходимой для обслуживания других по-

требностей. Можно сказать, что в этих случаях имеет место добровольный

отказ от поиска;

б) ситуация совершенно не устраивает субъекта, его основные актуаль-

ные потребности не удовлетворены, и тем не менее имеет место отказ от по-

иска. У животных это состояние проявляется пассивно-оборонительной реак-

цией; у человека – эмоциональным напряжением, тревогой, тревожной де-

прессией, в частности при неврозах.

Рассмотрим эти варианты подробнее.

Если ситуация расценивается субъектом как оптимальная и актуальные

потребности удовлетворяются на основе привычных форм поведения, поис-

ковая активность может отсутствовать, несмотря на сформировавшуюся в

прошлом потребность в ней. Такая ситуация сама по себе не мотивирует

субъекта на поиск и даже мотивирует на отсутствие поиска, ибо любое изме-

нение воспринимается как потенциальная угроза ухудшения и, более того,

как опасение потерять уже достигнутое. Разумеется, это возможно только при

отсутствии творческой деятельности, однако рано или поздно все же возни-

кает фрустрация потребности в поисковой активности. Субъективное пере-

живание этой фрустрации характеризуется почти закономерной динамикой

перехода от заклинания “Пусть все будет не хуже, чем сейчас” к опасению

“Все слишком хорошо, чтобы могло продолжаться долго”.

Эта последняя формула психологически точно характеризует данное

состояние, когда, несмотря на полное благополучие (а с точки зрения субъек-

та, вследствие полного благополучия, и при всей своей парадоксальности эта

точка зрения верна), у субъекта нарастает ощущение тревоги и угрозы, так

что он вздыхает с облегчением, когда ситуация действительно меняется к

худшему и появляется реальный стимул для поисковой активности. Если же

объективного изменения ситуации не происходит, нарастающее эмоциональ-

ное напряжение помогает субъекту переструктурировать действительность в

своем сознании, и возникают псевдопроблемы, на решение которых он на-

правляет поисковую активность. Если же и это не удается, то возникают рас-

смотренные нами выше “болезни достижения”. Теперь они находят свое объ-

яснение: при достижении сверхзадачи снижается поисковая активность, ибо

субъект активно настраивает себя на ее снижение и меняет систему ценно-

стей, чтобы оправдать это снижение. Так ошибочные установки приводят к

фрустрации потребности в поиске.

В этом смысле представляет интерес опыт некоторых выдающихся

ученых, которые, достигнув бесспорных и признанных успехов в своей об-

ласти, внезапно довольно круто меняют сферу исследовательской деятельно-

сти, предмет поиска, как, например, крупнейший психоневролог и физиолог

В. М. Бехтерев, который отошел в конце жизни от традиционной неврологии

и занялся изучением загадочных явлений человеческой психики.

Отказ от поиска при субъективной неудовлетворенности ситуацией,

при восприятии ее как неприемлемой и требующей изменения заслуживает

еще более подробного анализа. Это состояние переживается как эмоциональ-

но негативное и лежит в основе многих соматических расстройств нейроген-

ной природы. При этом чем выше потребность в поисковой активности, тем

опаснее для здоровья наступающее в некоторых ситуациях состояние отказа

от поиска. Примером могут служить условия развития коронарной болезни и

инфаркта миокарда. Эти заболевания чаще встречаются у лиц, которые отли-

чаются выраженным стремлением к достижению, высокой конкурентоспо-

собностью, амбициозностью, неудовлетворенностью достигнутым, частыми

вспышками энергии и физической активности, словом, комплексом психоло-

гических особенностей, отражающих высокую потребность в поисковой ак-

тивности. Однако за относительно непродолжительный период времени до

наступления инфаркта у этих лиц закономерно выявляются признаки апати-

ческой или тревожной депрессии, то есть состояние отказа от поиска.

Вопрос о причинах развития этого состояния остается очень спорным.

Согласно энергетической концепции, пассивное избегание, состояние отказа

предотвращают истощение ресурсов организма, которое могло бы наступить

в процессе безнадежной борьбы, и, следовательно, это состояние выполняет

адаптивную функцию. Возможно, в какой-то степени это справедливо для он-

тогенетически ранних этапов развития, когда еще отсутствуют функциональ-

ные энергетические предпосылки к выраженному активно-оборонительному

поисковому поведению. Однако в применении к взрослым особям эта кон-

цепция выглядит малодоказательной и внутренне противоречивой. Действи-

тельно, если состояние пассивного избегания выполняет превентивно-

адаптивную функцию, предотвращая истощение ресурсов организма, то по-

чему это состояние является надежным поведенческим и психологическим

предвестником соматических заболеваний, как это постулируют сами авто-

ры? Кроме того, если речь идет об угрозе реального истощения ресурсов и

избегание носит спасительный характер, то почему достаточно некоторого

изменения ситуации или психофармакологического воздействия, меняющего

оценку ситуации, чтобы тип поведения изменился на активный, – ведь увели-

чения материальных ресурсов организма при этом не происходит? Наконец,

само представление о возможности быстрого истощения энергетических ре-

сурсов организма выглядит очень спорным (вспомним пример с узниками

концлагерей).

Если же авторы имеют в виду только субъективную оценку ресурсов

как недостаточных для дальнейшей борьбы, то следует рассматривать про-

блему отказа от поиска с точки зрения вероятностного прогноза успеха и не-

успеха. При таком подходе 100-процентное прогнозирование успеха приво-

дит к отсутствию поисковой активности в связи с ее ненужностью, а 100-

процентное прогнозирование неудачи приводит именно к отказу от поиска в

связи с его бесполезностью. Однако в этой последней ситуации поиск может

быть направлен на изменение самого прогноза, то есть на отыскание новых

шансов, не учтенных в процессе формирования безнадежного прогноза. На-

конец, философия стоицизма дает нам пример того, как поисковая активность

может сохраниться вопреки совершенно безнадежному прогнозу. Правда, при

этом происходит смещение мотива с ситуации на собственное поведение

субъекта. Во всяком случае, вопрос о том, всегда ли предотвращает 100-

процентный отрицательный прогноз поисковую активность, остается спор-

ным.

Что же касается ситуации вероятностной с неопределенным прогнозом,

то сама по себе она не определяет наличия поисковой активности – поиск

может осуществляться, но может и произойти отказ от поиска, как это имеет

место при непродуктивной (“невротической”) тревоге.

Против представления о том, что наличие или отсутствие поисковой

активности полностью определяется прогнозом, свидетельствуют также дан-

ные по динамике так называемой “приобретенной беспомощности”. Показа-

но, что если субъект в процессе выполнения какой-либо задачи подвергается

неустранимому воздействию помех и в связи с этим привыкает считать, что

его поведение не в состоянии изменить ситуацию, то в дальнейшем он хуже

справляется с другими задачами, хотя при этом помехи уже отсутствуют.

Очевидно, что такая приобретенная беспомощность представляет собой сни-

жение поисковой активности после серии неудач, и может возникнуть пред-

положение, что отказ от поиска есть прямое следствие выработанного отри-

цательного прогноза. Однако результаты так называемой “иммунизации”

против приобретенной беспомощности не подтверждают этой точки зрения.

Процесс “иммунизации” совершается следующим образом: испытуе-

мым предлагали задачи, подобранные так, чтобы субъекты 1-й группы могли

добиться успеха в их решении в 0 процентах случаев, испытуемые 2-й груп-

пы—в 50, а 3-й группы—в 100 процентах случаев. Затем всем трем группам

давали нерешаемые задачи, а потом проверяли по результатам решения дру-

гих, принципиально решаемых задач, в каких группах удалось выработать со-

стояние беспомощности. Если бы возникновение этого состояния определя-

лось только безнадежно отрицательным прогнозом, то наилучший эффект

“иммунизации” следовало бы ожидать в группе, которая до обучения беспо-

мощности имела опыт 100 процентов успешных решений, ибо именно у этой

группы формировался прогноз успешности деятельности, который мог бы

противодействовать выработке отрицательного прогноза. В действительности

же между группами с 0 и 100-процентным предварительным успехом и кон-

трольной группой без всякой предварительной тренировки никакой разницы

не было. Единственной группой, обнаружившей эффект “иммунизации”, бы-

ла группа с 50-процентным предварительным успехом.

Авторы совершенно справедливо, на наш взгляд, объясняют свои ре-

зультаты тем, что при частичном подкреплении вырабатывается большее

упорство, чем при постоянном подкреплении, то есть активируется поисковая

активность, которая и позволяет противостоять в дальнейшем безнадежной

ситуации. В то же время 100-проценткый успех способствует неадекватному

распространению положительного прогноза с легкой ситуации на любую дру-

гую и тем самым оказывает деморализующее действие.

Таким образом, мы подошли к анализу обстоятельств, облегчающих

развитие состояния отказа от поиска. Одной из предпосылок к развитию это-

го состояния является предшествующая детренированность поисковой актив-

ности – безразлично, в силу ли несформировавшейся потребности в поиско-

вой активности, высокой успешности или высокой неуспешности предшест-

вующей деятельности. Второй предпосылкой является то, что некоторые

элементы актуальной значимой ситуации могут иметь выраженное сходство с

элементами ситуации, возникавшей на ранних этапах онтогенеза и вызывав-

шей тогда вполне адекватную (и, вероятно, единственно возможную на тот

период) пассивнооборонительную реакцию. Конкретные элементы такой си-

туации раннего детства, сцепленные с реакцией отказа от поиска, могут запе-

чатлеваться по механизму импринтинга, и воспроизведение этой ситуации во

взрослом состоянии может в какой-то степени предопределять и подготавли-

вать реагирование по типу отказа от поиска. Именно в этом сцеплении ран-

них впечатлений с типом реакции может содержаться основное значение для

неврозов психогении детства.

Эти предпосылки могут реализоваться в поведение по типу пассивно

оборонительного в том случае, если отрицательные результаты поиска начи-

нают приобретать большую эмоциональную значимость, больший личност-

ный смысл для субъекта, чем недостижение цели.

ЛИТЕРАТУРА

1. Кокс Т. Стресс – М.: Медицина, 1981, с. 91 – 102

2. Лазарус Р. Теория стресса и психофизиологические исследования //

Эмоциональный стресс. Физиологические и психологические реакции, под.

Ред. Л.Леви. – Л.: «Медицина», 1970. – с. 178-208

3. Лазарус Р. Индивидуальная чувствительность и устойчивость к пси-

хологическому стрессу // Психосоциальные факторы на работе и охрана здо-

ровья, под. Ред. Р. Калимо и др. – ВОЗ, Женева: 1989, с. 121 – 125.

4. Ротенберг, В,В. Аршавский. Стресс и поисковая активность // Вопро-

сы философии, № 4, 1979, с 117 – 127.

ВОПРОСЫ К РАЗДЕЛУ 2

1. В чем заключается путаница теорий и определений стресса?

2. Как связан характер стрессовой реакции с психологической струк-

турой личности?

3. Каково значение интеллектуальной оценки угрозы для формирова-

ния стрессового ответа?

4. В чем заключается разница между физиологическим и психологи-

ческим стрессом с точки зрения Р.Лазаруса?

5. Почему люди неодинаково оценивают жизненные трудности и по-

разному адаптируются к ним?

6. Что понимает Р. Лазарус под восприимчивостью к стрессу?

7. Какие личностные особенности определяют восприимчивость к

психологическому стрессу?

8. Что такое устойчивость к стрессу?

9. Каковы личностные ресурсы стрессоустойчивости?

10. Какие виды адаптации к стрессу выделяет Р.Лазарус?

11. Какие способы преодоления стресса Р.Лазарус относит к двига-

тельным реакциям?

12. Какие способы преодоления Р.Лазарус относит к способам времен-

ного облегчения стресса?

13. Каково соотношение между стрессом, характером активности и

состоянием здоровья?

Раздел 3. ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СТРЕСС

А. Б. ЛЕОНОВА

Российский психолог,

зав. лаб. психологии труда

МГУ им. М.В. Ломоносова

ОСНОВНЫЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО

СТРЕССА [3]

Изучение различных способов и механизмов адаптации человека к тре-

бованиям профессиональной деятельности, непосредственно связанное с

проблематикой стресса, исходно выглядело как совершенно естественное

"прорастание" классических постулатов теории стресса Г. Селье в сферу ана-

лиза важнейших форм человеческой активности. Вместе с тем возможности

прямого переноса концептуального аппарата, разработанного в школе Г. Се-

лье, на анализ конкретных ситуаций и феноменов явно ограничены разнооб-

разием и сложностью реалий профессиональной жизни. В связи с этим в при-

кладных работах понятия "стресс" и "адаптационное регулирование" стали

трактоваться весьма свободно, лишь как общие ориентиры для создания не-

которой новой «идеологии мышления», что дало толчок внешне независимо-

му развитию исследований профессионального стресса, начавшихся на Запа-

де в конце 60-х годов. Эта интенсивно разрабатывающаяся область приклад-

ных исследований возникла на стыке психологии, физиологии, медицины и

ряда социальных наук о труде.

Отечественные психологи долгое время избегали термина "стресс"

(напр., Наенко, 1976 – «психическая напряженность»). Однако близкая по со-

держанию проблематика экстремальных ситуаций, различных функциональ-

ных состояний человека, психического напряжения, "внутренней цены" дея-

тельности и пр. всегда была неотъемлемой частью работ по психологии труда

и инженерной психологии. С начала 1980-х гг. понятие "стресс" прочно во-

шло в лексикон отечественных прикладных исследований, органично впи-

савшись и дополнив сложившиеся направления работ по анализу "факторов

риска" для труда и здоровья профессионалов.

В последние годы поток публикаций по прикладным аспектам изучения

стресса увеличился в десятки раз, и в этой обширной литературе отчетливо

доминируют работы по профессиональному стрессу, опережая по количеству

даже такие традиционные области исследования стресса, как психопатология

и психотерапия. Но действительно ли исследования профессионального

стресса концептуально обоснованы? Или это просто удобная метафора (по-

нятная не только специалистам, но и широкой общественности) для обозна-

чения "сложностей" жизни человека в современном мире? Какие ориентиры

могут направлять исследовательскую деятельность психолога, занятого изу-

чением стресса в труде?

В данной статье предпринята попытка проанализировать основные

подходы к исследованию профессионального стресса, сложившиеся в совре-

менной прикладной психологии. Упорядочивая обширный материал, мы в

первую очередь стремились выявить своеобразие базовых установок или ис-

следовательских парадигм, присущих каждому из подходов. Это делалось с

целью понять, какие линии анализа наиболее перспективны для создания об-

щей и психологически более осмысленной методологии изучения профес-

сионального стресса.

Своеобразный "бум" исследований профессионального стресса не слу-

чайно приходится на начало 1980-х годов. Широкое внедрение новых инфор-

мационных технологий, повлекшее за собой компьютеризацию массовых ви-

дов труда и "тотальную" автоматизацию производства, привело к кардиналь-

ным изменениям в разных сферах профессиональной жизни человека. Гло-

бальный характер таких перемен и их последствий, порой весьма неожидан-

ных и драматичных, заострил внимание общественности на проблематике

изучения стресса. Печальная статистика роста заболеваний стрессовой этио-

логии, безработицы, потери квалифицированной рабочей силы вследствие

невозможности адаптации к новым видам труда, различные формы "личност-

ного неблагополучия" (нарушения психического здоровья, феномены отчуж-

дения труда, десоциализации, профессиональной и личностной деформации)

— это лишь краткий перечень проблем, отчетливо воспринимаемых общест-

вом как серьезная угроза для качества жизни современного человека. При-

кладные исследования стресса и разработка многочисленных антистрессовых

программ активно финансируются различными правительственными и про-

фессиональными организациями развитых стран.

Круг исследований профессионального стресса чрезвычайно широк: в

него входят и масштабные демографические и популяционные обследования,

проводимые в рамках так называемой "профессиональной эпидемиологии", и

анализ конкретных производственных ситуаций, и лабораторные экспери-

менты моделирующего типа. Большинство работ имеет сугубо эмпирическую

направленность и в целом представляет обширную коллекцию разнообразных

фактов, описаний конкретных ситуаций, диагностических методик и оптими-

зационных процедур. Говорить о существовании общепризнанной концепции

профессионального стресса пока не приходится, однако ее отсутствие не ме-

шает успешному применению многих частных разработок в практической

деятельности психологов на производстве.

Практически любая сколько-нибудь серьезная работа, посвященная

профессиональному стрессу, начинается с утверждения о том, что исходные

теоретические посылки и определения базовых понятий в этой области стра-

дают размытостью и крайне неоднородны, что затрудняет сопоставление

данных, полученных в разных исследованиях… Однако современные авторы