ки, переживания, но я всегда находился поодаль, несколько у стороне и
даже как бы за спиной. Я не перевоплощался при всей своей близости с
одним из действующих лиц, как бы близко не принимал к сердцу его
радости и горести, описанный в книге. Я всегда оставался посторонним
наблюдателем».
Другие наши испытуемые утверждают, что если нет у них
идентификации с литературным героем книги, то порою они во время
чтения видят сходство между родными, знакомыми и отдельными
действующими лицами художественного произведения. Опираясь на
результаты анализа высказываний и сочинений читателей, попытаемся
выяснить, в каких случаях отсутствует идентификация читателя с
персонажем книги, точнее, что мешает их отождествлению.
Большинство наших испытуемых утверждают, что когда литературный
герой близок читателю по своим взглядам, мыслям, характеру,
своеобразию переживаний и поведению — «невольно его жизнь
становится жизнью» читателя. Когда же герой книги чужд читателю по
своим убеждениям и поступкам — читателю трудно представить себе
на его месте, и он остается посторонним наблюдателем.
«Когда читала «Война и мир» Л. Н. Толстого,—пишет ученица IX
класса С.,— я была возмущена тем, что Наташа Ростова могла так
скоро забыть князя Андрея и увлечься Анатолем. Мне казалось, что это
безнравственно. В этот момент вместо Наташи я видела не себя, а свою
двоюродную сестру, у которой был такой же случай в жизни».
В тех случаях, когда основными действующими лицами книги
являются отрицательные типы, читателю еще труднее отождествлять
себя с ними, видеть себя на месте «антигероя», хотя представить себе
его чувства — вполне возможно, о чем свидетельствует высказывание
студентки I курса Ч.: «Хочу рассказать о книге Бальзака «Гобсек». От
страницы к странице я глубже и глубже проникала во внутренний мир
этого старика-скря-гй, старика-кровопийцы,'я разгадывала его
хитрости, строй его мыслей и чувств. Но, конечно, я не могла
представить себя на его месте. Как-то неожиданно встретилась с новым
человеком, у которого ничего человеческого нет. Он вызвал у меня
чувство отвращения!» Другой пример: студент I курса П. говорит: «Я
могу живо представить себе внешний вид Каренина, его торчащие уши,
походку, могу вникнуть в его переживания, сочувствовать ему, даже
жалеть, но себя представить на его месте, не могу. Я не такой!»
А в ряде случаев старшеклассники отрицают возможность
представить себе внутренний мир отрицательных типов, описаи-ных в
художественном произведении: «Я могу представить себе «дела»,
вернее, злодеяния и садизм фашистов-эсэсовцев, но их переживания в
это время, испытываемые ими при этом, удовольствие, ликование —
это невозможно представить» (ученица Х класса Г.).
51