Немирович-Данченко Вл.И. Рождение театра

Подождите немного. Документ загружается.

громожденная отчетами о произведениях патентованных

знаменитостей, или не замечала его, или трусливо замал-

чивала.

Вдруг кто-нибудь из сильных обмолвился о нем доб-

рым словом. Или его выдвинул случай, не имеющий ни-

чего общего с его талантом. Тогда все разом, точно сго-

ворившись, поднимают шум, и через месяц-другой вче-

рашний рядовой производится в генеральский чин.

Тогда для писателя наступает новое испытание.

Он знаменит, каждая его строка ловится на лету, но

он не удовлетворяет своих поклонников. От него ждут

высших откровений, а он •— изволите видеть — пишет

почти так же, как писал два месяца назад. Словно из-за

того, что критика обратила на него внимание, он должен

стать во сто крат гениальнее, умнее, образованнее.

Счастлив тот, кто сумеет спокойно обойти эти подвод-

ные камни. Часто же случается так, что у писателя от

одуряющего фимиама славы кружится голова, он в са-

мом деле ищет в своем творчестве божественных откро-

вений, не удовлетворяется сюжетами, которые подсказы-

вает ему фантазия, все ему кажется мелко и бесцветно.

Самолюбие его гложет, и из здорового писателя он ста-

новится неврастеником или мудрит не в меру и не поль-

зуется теми самыми красками своей палитры, которые

создали ему славу.

Мне кажется, что этот трудный момент испытания пе-

реживает теперь и Чехов. Что бы он ни выпустил в свет,

наши критики принимают с разочарованной гримасой.

И — помяните мое слово — они так же проглядят его

лучшую вещь, как проглядели зарождение его успеха и

спохватились только тогда, когда он и без критики про-

бил себе дорогу к сердцам читателей. Если бы Чехов слу-

шался своих рецензентов, то ему следовало бы в продол-

жение десяти лет не показывать свету ничего из написан-

ного, а потом сразу поразить всех чем-нибудь вроде

«Мертвых душ».

Мне же думается, что истинных любителей литерату-

ры должен радовать каждый поступательный шаг, хотя

бы и маленький, в росте писательской личности Чехова.

И если не предъявлять к нему невозможных требований,

то не трудно заметить, что его последнее произведение —•

лучшее из всего, что им до сих пор написано. Постараюсь

доказать это.

В.Н.

323

ТЕАТР И ШКОЛА

Представьте себе средней руки губернский город с

числом жителей от 30 до 50 тысяч. В нем нет высшего

учебного заведения, стало быть, нет профессоров и сту-

дентов. Зато все остальные характерные черты большого

города налицо. Мужские и женские гимназии с обшир-

ным кругом преподавателей и преподавательниц, губерн-

ское земство с управой и, конечно, с Обществом взаимно-

го кредита, отделения государственного, дворянского,

крестьянского, Волжско-Камского и еще какого-нибудь

частного банков; окружной суд с членами, товарищами

прокурора, поверенными, нотариусами; городская дума

с домовладельцами; всякого рода казенные палаты —

губернская, контрольная, чертежная, казначейства; кан-

целярия губернатора, чиновники особых поручений, ме-

стный «beau mond» *, почтово-телеграфная контора;

больница, земские и вольные аптеки, медицинский персо-

нал; содержатели множества магазинов с приказчиками;

фабриканты, заводчики, техники, архитекторы; и, нако-

нец, один, два или все три из трех крупных элементов —

военного, инженерного или землевладельческого.

Словом, «интеллигенция», захватывающая, по совре-

менной ходячей терминологии, всякого, кто носит платье

от «статского и военного портного», имеется в типичном

представительстве.

Такой город «чувствует потребность» в театре. По

крайней мере, если вы, житель столицы, вступите в бе-

седу с любым из горожан, то он, пожаловавшись снача-

ла на безденежье и безлюдье — «людей нет» — и пого-

воривши о том, что было бы в случае войны с Германией,

в конце концов неминуемо, без всякого с вашей стороны

почина, заведет речь о театре. Разговор его будет наив-

ный. Он совершенно не сведущ в драматической литера-

туре. Случится, что даже из Шекспира знает только «Гам-

лета» и «Отелло», знает Гоголя, Грибоедова, то есть «Го-

ре от ума», чуть-чуть Островского и стоп! Говоря о теат-

ре, он больше склонен назвать несколько имен артистов,

а преимущественно артисток, очень любит тех, которые

кажутся ему «порядочными женщинами», то есть не слиш-

ком доступными, и любит прихвастнуть, что такой-то или

Высший свет (фр.)

324

такая-то из столичных артистов «ведь начинал у нас» и

«как же, я помню его в такой-то роли!»

Пойдемте же в этот театр. Не будем предъявлять к

нему строгих требований! Нам известно, что столичные

театры стягивают лучшие силы, знаем, с другой сторо-

ны, что в данном городе и газовое-то освещение еще не

по всем улицам, и мостовые плохи, и банки помещаются

в частных зданиях, слишком много нужд, относящихся к

области «материальной пищи», а для «духовной» нет зна-

чительных средств. Поэтому постараемся воздержаться

от глупого тона столичных приезжих, которые посмеива-

ются в провинциальных театрах не потому, что они пони-

мают дело, а для того, чтобы пощеголять своей принад-

лежностью к людям «бывалым и видавшим виды».

Мы с вами идем не из пустого любопытства и не для

того, чтобы убить вечер, которого нам некуда девать. Нас

серьезно интересуют вопросы: точно ли город «чувствует

потребность»? Не фраза ли это, придуманная с целью по-

казать нам, что и они «не лыком шиты», что и их «зани-

мают не одни сплетни и карты»? И если они, действитель-

но, нуждаются в театральных зрелищах, то в какой ме-

ре русский артистический мир, «представители искусст-

ва», «просветители толпы» — и как еще они там именуют

себя,— в какой мере удовлетворяют они такой законной

и благородной потребности?

Разберемся в спросе и в предложении и, может быть,

мы подойдем к самому корню театрального дела в про-

винции.

Кто сколько-нибудь знаком с ним, тот вперед скажет,

что выводы будут не утешительны. Но это слишком мяг-

кое выражение. Выводы будут ужасные, обнаруживаю-

щие такое грузное падение провинциального театра, что

для подъема его нужны десятки лет и воспитание цело-

го поколения...

Здание театра плоховато. Но это еще не беда. Дело не

в бархатной обивке лож и в плюшевых занавесах. Пу-

скай за внешней роскошью гонятся содержатели кафе-

шантанных заведений. Там надо брать не мытьем, так

катаньем. Здесь — было бы только не сыро, да не скво-

зило бы по всем рядам кресел. Правда, отсутствие ком-

форта отражается на том, что театр почти не посещается

местной аристократией. Ее дамская половина любит вы-

езжать на люди в элегантных туалетах, а такие ложи,

как здесь, могут испортить платье и посещение театра

325

обойдется слишком дорого. Но господь с нею, с аристо-

кратией! Мы знаем, что она чувствует потребность в теат-

ре, как в таком месте, где можно показать туалет, «ошей-

ник» из бриллиантов, дочь-невесту и т. д. Говорить о том,

что мужская аристократическая молодежь смотрит на

актрис «с своей точки зрения» и потому предпочитает

оперетку, значило бы повторять общее место. Но, напри-

мер, если я сообщу, что «Гроза» считается во многих се-

мействах безнравственной пьесой, которую нельзя пока-

зывать 18-летним барышням, то — не правда ли это мо-

жет показаться выдумкой? А это так.

Нас больше интересует вопрос: кому принадлежит

театр и на каких условиях сдан он артистам?

Он перестроен или из цирка, или из склада сельско-

хозяйственных машин, или из большого здания, в кото-

ром магазины не окупали расходов по ремонту. В редких

случаях здание специально построено для театра. А при-

надлежит он частному лицу, сдающему его артистам за

довольно высокую арендную плату.

Вот первый риф, на который мы наталкиваемся.

В России, в зимнее время, считается более двухсот те-

атров. Можно сказать, без малейших преувеличений, что

из них не наберется десяти таких, которые сдаются арти-

стам или с субсидией, или просто бесплатно. Правда, во

многих городах существует такой порядок, что плата за

театр окупается «вешалкой» и «буфетом», то есть сдачей

того и другого в аренду. Но за норму следует принять та-

кой расчет: театр с отоплением, освещением и прислугой

обходится труппе в треть валового сбора. Только две тре-

ти идут на остальные расходы, то есть декорации, костю-

мы, реквизит. Уплата авторского гонорара (от рубля до

трех рублей за акт, от пяти до пятнадцати рублей за ве-

чер), библиотека, жалованье артистам, режиссерам, суф-

лерам и проч.

Кое-где существуют театры, принадлежащие «горо-

ду». Но и здесь театр числится в «приходной статье». При

этом, помимо денежных обязательств, на артистов воз-

лагаются и другие, в форме инструкции, где значится, в

какие часы должны начинаться и оканчиваться спектак-

ли и репетиции, каков должен быть репертуар, в каких

помещениях можно курить и т. д. И назначается для за-

ведования театром особое лицо за особое вознагражде-

ние и играет оно здесь роль бесконтрольной власти. И хо-

рошо еще, если он не обяжет труппу принять такую-то

326

«превосходную артистку», с которою он, по выражению

Островского, «отдыхает от забот по вверенному его уп-

равлению ведомству».

Я взял за норму расход по зданию в треть валового

сбора. Но очень часто артисты работают почти исключи-

тельно только для покрытия этого расхода. Поработают

так месяца два, конечно, бросят театр и уедут «искать

другой город». Это «искать другой город» классическая

фраза из жизни провинциального актера!

Но хозяин театра не боится, что его здание останется

пустым. Если одни актеры, за отсутствием сборов, пере-

селяются «из Керчи в Вологду», то другие, наверное, идут

«по шпалам» из Вологды в Керчь. Всякий актер считает

самого себя и лучше и счастливее других. «Мало ли что

такие-то не сделали сборов! Мы сделаем!» Да и все рав-

но есть нечего, отчего не рискнуть! И рискуют, и доволь-

ны, если получат гроши, чтобы иметь возможность до-

браться великим постом до Москвы в надежде получить

хороший ангажемент. А там, в сущности, повторяется та

же история.

Бывает, однако, что и у хозяина театра лопнет терпе-

ние. «Новый хорошенький театрик, выстроенный частным

владельцем, купцом г. Текутьевым,— читаем мы в кор-

респонденции из Тюмени, Тобольской губернии («Теат-

ральная библиотека»),— после его убыточной антрепри-

зы в прошлом зимнем сезоне, вероятно, навсегда закроет

свои двери. Как передают, г. Текутьев вознегодовал на

равнодушие тюменцев, труппы держать более не будет,

а самое театральное здание нашел более выгодным при-

способить под лабазы своей мучной торговли». Харак-

терная корреспонденция. Ее можно обратить в клише для

большинства русских театров. Нашелся человек, пове-

ривший в успех театра в своем городе, выстроил здание,

потратил и время и деньги и, убедившись в равнодушии

публики, сломал сцену, вывез стулья и приказал напол-

нить храм муз мешками с мукой.

Г-н Текутьев совершенно прав. Но виновата ли пуб-

лика — это еще вопрос. Я привык принимать за аксиому,

что нет такой публики, которая не поддержала бы хоро-

шего театра. Поэтому, сильно подозреваю, что здесь ви-

новаты кое-кто другие...

Итак, театра, как городского учреждения, в России

не существует. «Потребность», о которой все любят го-

327

ворить,— сомнительного качества. Я не помню, чтобы

где-нибудь какой-нибудь гласный думы «держал речь»

о том, что театр необходим городу, ну хоть по крайней ме-

ре так же, как необходимы общественные сады, бульва-

ры, скверы, разбиваемые на площадях для очищения воз-

духа; как нужны артезианские колодцы, если другие ис-

точники воды заражены; памятники знаменитых людей,

построенные, хотя и на пожертвованные, но все же город-

ские суммы; мостовые и т. п. В том же выпуске «Теат-

ральной библиотеки» мы встречаем такую заметку: «Зда-

ние иркутского театра строится почти исключительно на

частные пожертвования. После пожара, истребившего

старый театр, иркутский генерал-губернатор взял на се-

бя почин в сборе пожертвований на сооружение нового

театрального здания. На призыв к пожертвованиям от-

кликнулись очень многие и уже к началу 1892 года было

прислано в распоряжение иркутского генерал-губерна-

тора 141 600 рублей». Всего же со страховой премией и

процентами наросло до 197 900 рублей.

Значит, можно собрать деньги для театра. Нужны

только энергия и желание. Правда, в Иркутске очень мно-

го богатых людей. Но ведь и сумма в 200 тысяч громад-

ная. Для губернского города средней руки достаточно и

50—75 тысяч, если город пожертвует клочок земли. Пусть

потом для ремонта управление берет в свои руки и ве-

шалку и буфеты, но дайте труппе возможность жить без-

бедно, не «смотреть в окно» или «искать другого города».

Тогда можно будет окончательно убедиться в том, что

город действительно «чувствует потребность».

Московский Малый театр делает около 150 тысяч ва-

лового сбора в год. Как ни сокращайте труппу, попробуй-

те наложить на нее обязательства по зданию театра, ос-

вещению, рабочим и т. д., уничтожьте пенсии — никогда

ей не выдержать расходов. В настоящее время одна труп-

па стоит 190 тысяч в год. Сократите жалованье вдвое и

все-таки вы получите дефицит в 75 тысяч.

Нет никакой надобности ораторствовать на тему о

«глубоком воспитательном значении» театра. Это почва

шаткая, по ней легко впасть в комическую крайность. Бу-

дем смотреть на него, как на самое разумное развлече-

ние, способное если не вкладывать в обывательские мозги

новые мысли, то хоть освежать их от цифр и шкурных

интересов. И тогда необходимость каждому городу иметь

свой театр будет все-таки неоспорима.

328

Рано ли, поздно ли, все, интересующиеся этим делом,

придут к такому убеждению. И это будет первым шагом

для подъема театрального дела в провинции. В этом от-

ношении ближе всех у цели — Одесса. Там антрепренеру

дается театр с имуществом и субсидия, если не ошибаюсь,

в 25 тысяч. При таких условиях город вправе требовать

зрелищ, действительно достойных считаться «разумным

развлечением».

Так же поставлено дело в Новочеркасске и не слыха-

но, чтобы там бывали «крахи», публика не посещала те-

атра, "Или город оставался без порядочной труппы.

А вот город, больше, чем Новочеркасск, с 60—70 ты-

сячами жителей, с огромным сталелитейным заводом —

Екатеринослав. Это город, растущий, как говорят, не по

дням, а по часам. А в нем до 1892 года не было совсем

зимнего театра. Не было даже порядочного Общества лю-

бителей, как в Киеве. Наконец, театр состряпали из ка-

кого-то цирка — а их там два,— сдали в аренду и первый

же сезон оказался для антрепризы таким печальным, что

вряд ли скоро найдутся охотники брать театр. То есть,

если хотите, охотников найдется много. Но театра в хо-

рошем смысле этого слова не будет. Антрепренер для со-

хранения собственного кармана неминуемо придет к опе-

ретке, которая до сих пор еще является спасительницей

дела от крахов!

Но перейдем к другой, еще более важной стороне де-

ла — к самим актерам. Допустим, что все российские го-

рода прониклись убеждением в необходимости иметь те-

атры, выстроили прекраснейшие здания, ассигновали суб-

сидии и приглашают господ артистов «живым словом»

будить благороднейшую сторону человеческой души. Не

кажется ли вам, что господа артисты не оправдают воз-

ложенных на них ожиданий?

Я в этом глубоко убежден.

Поставим вопрос иначе.

Надо заметить, что на равнодушие публики жалуется

не один тюменский купец, выстроивший хорошенький те-

атрик и сам взявшийся за антрепризу. Это любимый мо-

тив всех актеров, которым приходится возвращаться в

Москву «по шпалам», мотив, до такой степени избитый,

что уже стал банальным. Разговоритесь с актером в ка-

ком-нибудь ресторане «Ливорно» на Кузнецком мосту.

329

Спросите его, когда он нарасскажет вам небылиц о своих

необычайных успехах:—А сборы у вас были?

— Да разве эта пустоголовая толпа ходит в театр?

Ей нужны клуб, карты, оперетка, цирк, фокусники!

Но он никогда не скажет себе: а не виноват ли я и сам

в том, что наш театр не посещался?

К сожалению, он отчасти прав. Толпа, действительно,

проявляет больше склонности к зрелищам, резко бью-

щим по нервам. Но жаль, что он прав, потому что на эту

склонность он уже сваливает собственное бессилие.

Задавали ли себе провинциальные актеры такой воп-

рос: кому нужно стараться о том, чтобы я, скромный обы-

ватель, привыкший к службе, послеобеденному отдыху

и клубу, полюбил театр?

Сомневаюсь.

Однако не губернатору же делать предписания по

всем учреждениям? Не с околоточным же тащить публи-

ку в театр? И не хожу я вовсе не потому, что предпочи-

таю клуб, а потому что к клубу я привык, а к театру нет.

Кому же нужно, чтобы я полюбил театр больше клуба,

как не самим актерам?

Не задумываться над таким вопросом слишком низко

для высокой души актера. Актер, в его типичном пред-

ставителе, стоит в своих собственных глазах на высоте

недосягаемой. Ему незачем и заботиться, чтобы я полю-

бил его искусство. По его мнению, если я не знаю, что

есть на свете актер Завихряев-Замухрышкин, то я круг-

лый невежда и не стоит на меня обращать внимания. Он

жрец, он понтифекс. Я должен плениться им при одном

его выходе на сцену. А если я, повидавши его, на другой

день все-таки пошел в клуб, а не в театр, то судьба моя

решена, я принадлежу к «пустоголовой толпе».

Он не задает себе вопроса: «почему же этот скромный

обыватель опять пошел в клуб? Почему его не потянуло

и сегодня прийти к нам в театр? Нет ли здесь и моей

вины?»

Он не соберет своих товарищей и не скажет им:

— Господа! Такой-то скромный обыватель случайно

зашел вчера в театр. Он хотел посмотреть, что скрыва-

ется за красивой афишей, и что творится в этом здании,

и не лучше ли было бы обратить его в мучной лабаз.

А сегодня он опять пошел в клуб и, говорят, завтра и пос-

лезавтра пойдет или в клуб, или в цирк, или останется

дома. Словом, его рубли для нас пропали, не говоря уже

330

о том, что пропал и поклонник нашего искусства и наших

талантов. Отчего это произошло? Не мы ли сами вино-

ваты в этом? Не ты ли, Васильев-Задунайский, виноват

тем, что не знал роли? Не ты ли, Петров-Самарянский,

так как был выпивши, во втором действии нечаянно сва-

лился со стула, а в третьем потерял бакенбарду? Не вы

ли госпожа Донецкая-Длинношлейфова, так как при всей

вашей красоте и сильном темпераменте, у вас точно каша

во рту и нельзя разобрать ни одного слова? Может быть,

виновнее всех я сам, потому что не столько участвовал в

общем: ходе пьесы, сколько важничал и изображал Гам-

лета, тогда как, если подумать, я должен был по смыс-

лу пьесы изображать Держиморду? Наконец, не мы ли

все виноваты, так как, говоря по совести, не вдумались

в пьесу, не выучили ее и не срепетовали? Я помню, что

на режиссерском экземпляре библиотеки императорских

театров значится: «Идет 3 часа с антрактами». А ведь у

нас пьеса тянулась 4

/г часа без антрактов. Правда, мы

любезно предложили скромному обывателю прослушать

пьесу два раза: сначала согласно тексту автора через по-

средство суфлера, а потом в измененном виде из наших

уст. Но понравилось ли ему это? Не нашел ли он поэто-

му, что пьеса скучна? Дело в том, господа, что человеку

свойственна привычка. Не думайте, что всякого легко

убедить в том, что стеариновая свечка лучше сальной.

Если бы в этом была уверена только сама стеариновая

свечка, то она не скоро пошла бы в ход. Мы-то, Василье-

вы-Задунайские и Завихряевы-Замухрышкины, знаем, что

мы лучше госпожи «Фурор-Этуаль — бриллиантов на 40

тысяч» и знаменитого английского клоуна «Нет более

скуки». Но в этом еще надо уверить других. Надо себя

так вести, чтобы скромного обывателя потянуло к нам

и на другой день, и на третий. Как бы он ни попал к нам,

от скуки ли, пришел ли на любовное свидание, захотел

ли повертеться перед начальником, мы, и только мы од-

ни, обязаны воспользоваться случаем и вселить в него

расположение к театру. Завтра, встретив знакомых, он

сказал бы: «А там хорошо! Я с удовольствием провел ве-

чер!» А его знакомые встретили бы других знакомых и

тоже сказали бы: «А в этом новом здании, говорят, мож-

но с приятностью провести вечер!» И когда ходить в театр

обратилось бы у них в благородную привычку, тогда мож-

но было бы рассуждать о том, чтобы город взял на себя

постройку театра и давал нам субсидию, так как при су-

331

ществующих расходах мы не имеем возможности пока-

зать им Мольера, Бомарше, Шиллера, Шекспира и от-

крыть им, скромным обывателям, еще более красивые и

заманчивые картины в области нашего искусства!

Нет, никакой актер не произнесет такого монолога пе-

ред своими товарищами. Он выработал формулу о неве-

жестве толпы и совершенно на этом успокоился.

А между тем если бы вы, житель столиц, могли пред-

ставить, во что превратилась провинциальная сцена в по-

следние годы!

Вот для примера несколько спектаклей.

Один из значительных южных городов. Хороший лет-

ний театр, в котором сбор может достигнуть, по нормаль-

ным ценам, до 700 рублей. Гастроль артиста император-

ских театров.

Идет пьеса современного французского поэта из эпо-

хи Стюартов. Занавес открывается, театр представляет

шотландскую деревню. На сцене появляются принц, на-

род. Народ изображен в числе четырех статистов (без ма-

лейших преувеличений). За исключением актрисы, игра-

ющей главную роль, и, конечно, гастролера, никто не зна-

ет роли окончательно. От стихов никакого следа. Перед

каждой фразой — пауза. Общий тон до такой степени

вульгарный, что вам становится не по себе. Вы чувствуе-

те, как вас, зрителя, оскорбляют эти пошлые интонации.

Для вас нет сомнений, что эта «Шатландия», судьба ко-

торой так дорога действующим лицам, бесконечно чуж-

да актерскому воображению. Те же интонации, те же

приемы будут завтра, во время представления разухаби-

стого фарса. Вы с беспокойством ожидаете главной сце-

ны гастролера и затем с ужасом бежите из театра на све-

жий воздух.

— Нам за два дня раздали роли,— оправдываются

актеры.

Да, это печально, это возмутительно. Но, во-первых,

в данном случае дело принадлежало Товариществу,

«сосьетэ», как любят выражаться актеры, стало быть, от

них зависело установить порядок раздачи ролей". А во-вто-

рых, нашла же время выучить роль актриса, игравшая

главную роль, точно так же в первый раз, как и другие.

И нашла в своем голосе более благородную дикцию и

тон, соответствующий исторической пьесе.

Я был в этом театре вторично, на представлении «Ко-

варства и любви». Здесь уже актеры не могли бы отго-

332