Немирович-Данченко Вл.И. Рождение театра

Подождите немного. Документ загружается.

Затем низменный уровень драматической литературы

может развить в публике привычку ходить в театр толь-

ко тогда, когда в пьесе участвуют любимые артисты. Из-

вестно, что на императорских да и на частных сценах

артисты часто бывают, как говорится, «головой выше

автора». Но этот случай нельзя даже назвать отклоне-

нием от правила. Публика просто более доверяет знако-

мым ей артистам, чем автору, и идет в театр с уверен-

ностью, что такой-то состав и плохую пьесу разыграет,

как хорошую. И тем не менее она смотрит пьесу, а не

актеров; до прихода в театр, прежде чем внести в кассу

свои целковые, она могл'а не обратить внимания ни на

что, кроме фамилии любимцев, но раз она села на свои

места в театральной зале, она читает название пьесы,

действующих лиц и следит за пьесой, за движением, за

развитием страстей и столкновений, а не за тем, как иг-

рает тот или другой артист. Она может почувствовать,

что удовольствие исходит от игры артистов, а не от самой

пьесы, но до последнего занавеса она не перестает сле-

дить за развитием фабулы.

Если пьеса хороша сама по себе и к тому же хорошо

разыгрывается,— никто не станет оспаривать, что это

есть норма театрального дела. Автор и актеры слились

в одно художественное целое. Но не для того, чтобы дать

публике лишний случай посмотреть на любимых акте-

ров, а для того, чтобы общими усилиями нарисовать жиз-

ненную картину, или провести идею, тронуть зрителей

страданиями Жадовых, Кручининых, Гамлета, или рас-

смешить характерными чертами комических героев.

Драматический писатель — будь это сам Шекспир —

я не могу подобрать подходящего сравнения, чтобы ска-

зать, до какой степени теряет он без достойных его про-

изведений актеров. Очень заблуждается тот, кто дума-

ет, что совершенно достаточно прочесть хорошую пьесу,

чтоб иметь о ней полное представление.

Но в то же время, как бы ни были блестящи таланты

актеров, там, где публика прежде всего интересуется

ими, их чисто сценическим искусством, где драматиче-

ская литература сама по себе занимает второстепенное

место, там нет театра 'в его хорошем, воспитательном

значении слова. Чтобы яснее выразить мысль, я сделаю

резкий пример. Соберите труппу из лучших русских ар-

тистов, каких только найдете на всех сценах, и заставьте

их с неподражаемым искусством разыгрывать водевиль

"• В. И. Немирович-Данченко 353

и мелодраму, и всякий, придающий серьезное значение

театру, отметит его полное падение, несмотря на совер-

шенство сценического искусства.

Скажите провинциальному актеру, что он должен по-

казывать публике не самого себя, а то лицо из пьесы,

которое он изображает. Он вам ответит: это азбучная

истина. И действительно, это азбучная истина. Но в та-

ком случае она плохо усвоена. Иначе почему же хоро-

ший актер может мне, мирному обывателю Екатерино-

слава, надоесть? Если он во всех пьесах, какие я ни смот-

рю, является все одним и тем же лицом, не умея разнооб-

разить себя ни гримом, ни тоном, то он, действительно,

скоро надоест мне. Но тогда он просто плохой актер и

останется плохим и в Воронеже, и в Саратове. Если же

в его изображении я вижу сегодня Жадова — молодого

чиновника пятидесятых годов, с чистыми, не испорчен-

ными жизнью, убеждениями, завтра — Молчалина, чи-

новника двадцатых годов, льстивого карьериста, умерен-

ного и аккуратного, а потом провинциального актера

Незнамова, а дальше страстного мыслителя Уриэля,—

то какое же мне дело до него самого, до Сарматова, Ску-

ратова, Аярова, Агарева, до его носа, рта, голоса! Он да-

ет мне ряд художественных образов, он вместе со своими

товарищами дает мне возможность смотреть «Доходное

место», «Горе от ума», «Без вины виноватые», «Уриэль

Акоста» — пьесы, в которых отразилась интересующая

меня жизнь, столкновение человеческих страстей,— и я

ему глубоко признателен.

Почему г. Аяров думает, что если он вторично будет

играть в Екатеринославе Уриэля, то я не пойду в театр,

а если его заменит г. Скуратов, то я полечу сломя голову

поглядеть на нового, совершенно неизвестного мне акте-

ра? На основании практики? Неправда. Практика дока-

зывает как раз обратное. Дебюты новых актеров нигде

и никогда не делают сборов. Если актера, игравшего в

прошедшем году, в нынешнем заменяет другой, не хуже,

но и не много лучше первого, то мои симпатии долгое

время наверняка будут на стороне предшественника. Ес-

ли он добросовестно работал, я к нему привык, полюбил

его. Я научился отличать особенности его природы от

тех характерных красок, которые он накладывал на изо-

бражаемые в пьесе лица. Если он актер, способный, мыс-

лящий и трудящийся, то ведь рост его артистической лич-

ности не остановится же на 32-м, или 38-м году от рож-

354

дения? А его постепенное сценическое развитие будет

способствовать и моему художественному.

Часто актер, из молодых, делающий успехи, говорит:

«Мне надо уехать в другой город, где я займу первое

амплуа, а здесь публика привыкла видеть меня во вто-

ростепенных ролях и не примет в главных».

Вздор. Почему же на императорских сценах из моло-

дого актера, занимающего второе амплуа, вырабатыва-

ется премьер?

Только публика не допустит слишком стремительно-

го перехода на первые роли. Но она будет права, и ее

строгий суд окажет актеру только пользу. Здесь все то

же отчаянное актерское самолюбие — первый враг теат-

ра. И в заблуждении, что публика смотрит актеров, а не

пьесы, и в отсутствии ансамбля, в нежелании играть

Молчалина, когда может уже играть Незнамова, а для

Чацкого еще не хватает силенок, и в страхе надоесть

публике, и в стремлении поскорее обратиться в зауряд-

ного гастролера,— во всем прежде всего самолюбие, а

не само дело.

В Харькове в продолжение многих лет был хороший

театр—антреприза г. Дюкова. Со смертью его «дело рас-

палось». Прошло, должно быть, лет десять, пока не ор-

ганизовалось Товарищество г. Бородая. В первый сезон

дела были не блестящи. Публика уже отвыкла от дра-

матического театра. Но Товарищество завоевало ее упор-

ным трудом и на второй год осталось почти без новых

лиц. И что же? Театр снова встал на ноги, публика сно-

ва полюбила его, новые пьесы делали сборы, а те, кото-

рые приходились публике особенно по вкусу, держались

на репертуаре по 10 раз в сезон. Так продолжалось, если

не ошибаюсь, четыре или пять лет. Любили и театр, лю-

били и актеров. Но вдруг, по разным причинам, Товари-

щество распалось. И с тех пор в Харькове опять нет те-

атра и ко всякой новой труппе публика относится с недо-

верием, и в большом университетском городе театраль-

ные антрепризы оканчиваются ежегодным крахом.

Еще интереснее в Киеве. Там в продолжение многих

лет не было хорошего драматического театра. Сущест-

вовало убеждение, что Киев «не театральный город».

Однако там с большим успехом подвизалась опера, опе-

ретка и Общество любителей, приглашавшее гастроле-

ров и молодых артистов. Три года назад театр снят То-

вариществом г. Соловцова. Большая часть его состояла

355

из сыгравшихся уже артистов харьковского театра г. Бо-

родая. И что же? Город оказался весьма «театральным»,

так как дела драматического театра идут блестяще.

В последний год г. Соловцов уже явился антрепренером,

но ему и в голову не пришло, что актеры могут надоесть.

Он только отчасти заменил нескольких небольших акте-

ров другими, а все ядро труппы осталось тем же. И в

провинциальном городе «Плоды просвещения» шли, если

не ошибаюсь, 16 раз в сезон при почти полных сборах,

«Игра в любовь» г. Балуцкого — тоже что-то вроде

16 раз и тоже с прекрасными сборами.

Очень может быть, что г. Соловцов нашел бы двух-

трех актеров лучше тех, какие у него занимают извест-

ное амплуа, и на тех же условиях. Но за существующи-

ми большое преимущество в том, что все другие члены

труппы сыгрались с ними, что с ними уже составился

коренной репертуар, который нет надобности готовить

заново с новыми лицами, что, стало быть, труппа имеет

возможность уделять больше времени для новых поста-

новок и не проваливать одну пьесу за другой, вследствие

плохой срепетовки. А вместе с тем нет такой надобности

и гоняться за всякой новинкой. И вместо того чтобы тра-

тить время на поездки в Москву да на ознакомление с

новыми актерами, режиссер заботится о будущем репер-

туаре. Силы труппы ему знакомы, и роли могут быть

розданы задолго до начала сезона, что и делается.

Но Москва, Петербург, Киев, Харьков — все крупные

города. Однако я не вижу никаких причин, почему бы

не быть тому же самому и везде, где есть театр. Конеч-

но, большому кораблю большое плаванье. Актер на из-

вестное амплуа, получающий в Киеве 400 рублей в ме-

сяц, должен рассчитывать в Бердянске на 100—150 руб-

лей. Если в Киеве пьеса выдерживает 16 представлений,

то в Бердянске она пройдет всего три-четыре раза. Но

все же это не мешает Бердянской труппе вести дело со-

вершенно так же, как в Киеве, только в уменьшенном

масштабе. Вместо семи-восьми спектаклей в неделю

(с праздничными утренними), давать только три. Это даст

возможность ставить пьесы вдвое-втрое меньше по коли-

честву, зато делать больше репетиций, необходимых для

актеров малоопытных. Возьмем для нормы второй год

существования в Бердянске одной труппы. От первого

сезона у нее сохранилось не менее десяти удачных гото-

вых спектаклей, которые она может повторить и во вто-

356

рой сезон, а половину их и два раза. Вот уже 15 спек-

таклей. Остается еще 60—70, то есть до полусотни новых

с повторениями,— две на неделю, почти по пять репети-

ций на каждый новый спектакль. А в пять серьезных,

добросовестных репетиций актеры, уже сыгравшиеся

друг с другом, всегда могут создать вполне приличный

ансамбль. А затем вместе с развитием артистических

сил неминуемо будет расти и склонность бердянских обы-

вателей к театру. Стало быть, к тому времени, когда пер-

вый актер в силах будет взяться за Гамлета — и сборы

дадут труппе возможность прилично обставить траге-

дию, ч '

Но для всего этого надо трудиться, трудиться и тру-

диться!

Нельзя раздавать роли накануне спектакля; нельзя

во время репетиций играть в винт; нельзя выходить на

сцену, не зная роли наизусть, а принимаясь за изучение

ее, не знать всей пьесы,— сыгравши думать, что она уже

окончательно готова, в свободное время не заниматься

ею еще, не «отделывать» ее, не совершенствоваться в

ней; нельзя первой актрисе отказываться от роли На-

тальи Дмитриевны Горичевой, потому что она играет

Марьицу в «Каширской старине» и Лидию в «Блуждаю-

щих огнях»; нельзя жалеть красивые усы и играть в них

Жадова; придумывать «фортели», чтобы выдвинуть роль

там, где, по замыслу автора, она стушевывается; нельзя

приучать публику к неаккуратности и начинать спек-

такли сегодня в половине восьмого, а завтра в девять,

а послезавтра в восемь. Надо горячо верить в святость

своего искусства и требовать уважения к нему.

Вместе со всеми преимуществами чисто художествен-

ного характера, приобретаемыми оседлостью труппы,—

посмотрите, чего достигают актеры в своей частной жиз-

ни. Во-первых, в материальном отношении. Люди, не

знающие актерской семьи, часто думают, что ни одна

профессия не оплачивается так щедро. Многих юнцов

именно это заблуждение толкает на сцену. На самом

деле иное. Хорошее содержание имеют только артисты

императорских театров. Я знаю одного провинциального

актера, никогда не получавшего менее 300 рублей в ме-

сяц, который на 35-м году жизни предпочел место в прав-

лении железной дороги с окладом в 75 рублей в месяц.

Вот его расчет. Во-первых, за пять лет ему удавалось не

более одного раза получать жалованье полностью. В ос-

357

тальных случаях или наступал «крах» за долги до кон-

ца сезона и он оставался без всякого места, или по ра-

счету ему приходилось получать не более 60—75

процентов, то есть не более 200 рублей в месяц. Во-вто-

рых, летом актеру очень трудно найти работу. Он слу-

жит, в сущности, всего шесть-семь месяцев в году, то есть

«трехсотрублевый» актер получает в год от 1200 до 1500

рублей. Бенефисы редко приносят что-нибудь, но будем

считать его приход до двух тысяч. Теперь сочтите, сколько

уйдет у него на туалет. В качестве небольшого служаще-

го в правлении железной дороги он довольствуется дву-

мя-тремя парами платья, а на сцене ему надо иметь

всегда хорошую фрачную пару и пять-шесть сюртучных

и пиджачных. А галстуки, перчатки, краски, пудру и пр.?

А самый большой расход это переезды. В половине авгу-

ста приехал с семьей из Москвы в Орел, куда везет с со-

бой и багаж. Первое время, пока осмотрелся и нанял

квартирку,— гостиница. В конце февраля — из Орла в

Москву, опять гостиница. А там из Москвы в Ростов-на-

Дону и т. д. Почти половина всего заработка уходит у

семейного актера на переезды и на все, что сопряжено

с ними. Мудрено ли, что он предпочел 75 рублей эфемер-

ным тремстам.

Допустим, что мы с вами сняли театр в каком-нибудь

городе на несколько лет и набираем труппу. Будьте уве-

рены, что актер, получающий 300 рублей в месяц невер-

ных, с удовольствием пойдет к нам на 200 и даже на 150,

если мы заключим с ним условие на несколько лет и да-

дим ему какую-нибудь уверенность в том, что эти

150—200 рублей он будет получать аккуратно. Он всегда

останется в выгоде, а вместе с тем и наш расход по те-

атру сократится значительно. Летом он точно так же бу-

дет свободен, но, во-первых, и летом труппа может найти

работу в том же городе или неподалеку от него, а во-вто-

рых, он имеет pied a terre *, да и привык жить только на

то, что заработал за зиму.

Почти во всяком городе вы найдете какого-нибудь

местного «ветерана сцены». Он почти никогда не выезжа-

ет отсюда, служит со всякой приезжей вновь труппой и

публике своей не только не надоел, а напротив, она его

считает «своим», «любимцем» и никто не берет таких

прекрасных бенефисов, как он.

* Квартира для временного жилья (фр.).

358

Наконец, для защиты «оседлых» трупп, я должен кос-

нуться еще одного, очень важного, но несколько щекот-

ливого вопроса.

Наше «общество» очень легко смотрит на «нравствен-

ность» русской актрисы, в особенности провинциальной.

Надо отдать «обществу» справедливость,— это слово оно

понимает в самом узком смысле. Между мною и вами не

может быть спора о том, что актриса, переменившая до

35 лет пять-шесть любовников, которым отдавалась ис-

кренно, веря в прочность связи, «нравственнее» светской

замужней дамы, меняющей под шумок фаворитов из года

в год, и неизмеримо «нравственнее» крупного взяточника

или кулака под личиною человека, занимающего видное

общественное положение.

Но у «общества» есть формулы, обращенные в запо-

веди, вроде—«шито да крыто» или «не пойман — не-

вор». А жизнь актрисы поставлена условиями самого

искусства в особенные рамки. Из десяти современных ба-

рышень едва ли пять отдают первый поцелуй мужу, но

этого никто не знает. А актрису иногда в течение одного

вечера целуют на сцене, на глазах всей публики, и jeune

premier, и простак, и благородный отец. И человек из «об-

щества» с трудом верит, что процент актрис, раздающих

свои поцелуи в жизни, не многим больше процента та-

ких же дам, которых он встречает в гостиных. Он туго

понимает то обстоятельство, что актриса, выйдя за ку-

лисы и встречаясь с jeune premier' ом, совершенно забы-

вает о поцелуе, полученном от него на сцене. Он все еще

склонен видеть в провинциальной актрисе Анниньку Го-

ловлеву, и если она отправится к нему с жалобой на лю-

бовные преследования купца Кукишева, то он, подобно

щедринскому начальнику края, увидит в «ее жалобе

лишь предлог для косвенного нападения на его собствен-

ную, начальника края, персону» и скажет, что, «истратив

силы в борьбе с внутренними врагами, не имеет твердо-

го основания полагать, чтобы он мог быть в требуемом

смысле полезным».

Однако и общество относится к актрисе подозритель-

но не без основания. Помимо условий закулисной близо-

сти между мужчиной и женщиной, помимо даже того,

что затрата нервного напряжения на сцене требует и от-

дыха, более нервного и резкого, чем для деятелей других

профессий,— именно эта бродячая, цыганская жизнь

359

ставит актеров в тяжелые условия, совершенно незнако-

мые другим.

Возьмем такой пример. В нем не будет ни преувели-

чений, ни прикрас.

В городе Орле служит актер на ролях героев. Он сер-

дечный и порядочный человек, любит свой труд, одинок.

Из двадцацти товарищей его нашлось бы две-три жен-

щины, которых он мог бы легко пленить и своей красо-

той, и деликатностью обращения, и, наконец, своим даро-

ванием. Но мимолетные связи не манят его. В любов-

ной практике их было немало и они не избавляли его от

тяжелого одиночества. Вместе с тем буфет, все одни

и те же избитые анекдоты, карты — еще не захватили

его.

В том же городе Орле поступила на сцену драмати-

ческая ingenue. Они полюбили друг друга, обвенчались и

искренно верят в то, что никогда не расстанутся.

С этих пор на приглашение антрепренера или Товари-

щества наш герой отвечает: «Я могу поехать к вам толь-

ко с моей женой; ее репертуар таков-то». В свою очередь

и драматическая ingenue отказывается от предложений,

присылаемых ей одной.

Еще сезон, другой, а уж много-много еще два сезона

им удастся служить вместе. Но вот наступает год, когда

это им окончательно не удается. Товарищество пишет «ге-

рою»: «Драматическая ingenue у нас уже есть, так что

при всем уважении к таланту вашей супруги мы долж-

ны отказаться от ее предложения». Антрепренер пишет

ей: «Героическое амплуа, как вам известно, занимаю я

сам; поэтому меня очень удивило, что вы напоминаете

мне о вашем супруге. Конечно, он талантлив и, может

быть, гораздо талантливее меня, но здешняя публика

меня обожает». Так неудачно идут все переговоры.

Прикиньте сюда мысленно порывы так называемой

jalousie de metier *, открытое раздражение жены, когда

он получает уже второе предложение, а она еще ни одно-

го. («Поезжай! Тебя любят, тебя зовут. Поезжай один,

я у тебя на шее не буду висеть. Скоро утешишься, най-

дешь другую!..») Взрывы негодования со стороны мужа,

если, наоборот, жену приглашают, а его нет. («Ха-ха!

Любопытно, как такой-то будет вести с тобой Холмина!

Поезжай с богом! Небось, я без куска хлеба не останусь!

* Профессиональной ревности, зависти (фр-).

360

Ты талант! А я бездарность!») Прикиньте все это, и вы

почувствуете, как начинает расшатываться семейное

счастье. Но наши супруги решили выдержать испытание.

Он отказался от своих предложений, она — от своих.

Зима прошла тяжелая. Приходилось играть по клубам и

каким-то трущобам. Толкались на императорскую сцену

(провинциальные актеры хлопочут о дебютах на импера-

торских сценах, чаще всего, во время нужды) — из это-

го ничего не вышло. Безденежье и не в актерской семье

возбуждает разлад. То он в чем-то виноват, то она чем-то

провинилась. <

Но зима прошла, на будущее они начинают смотреть

с новыми надеждами.

А между тем новый сезон грозит тем же. Делать не-

чего— супруги расстаются, но с уверенностью, что это

происходит в первый и в последний раз. «Ты мне должен

писать каждую неделю аккуратно. И чтоб ничего не

скрывал от меня! Слышишь? Если ты полюбишь дру-

гую,— пиши прямо. Не смей меня обманывать!» — «Ко-

нечно! Ты, смотри, сама не увлекись кем-нибудь, а за

меня-то будь покойна!»

Осудите теперь актера, если он сойдется с другою.

Три-четыре месяца он аккуратно писал каждую неделю,

не скрывал ничего и искренно и просто хвалил в своих

письмах комическую ingenue. «Ты что-то уж очень рас-

хваливаешь комическую инженю,— писала ему жена,—

уж не влюбился ли в нее?» На пятый месяц письма от

мужа к жене стали неаккуратными, и комическую

ingenue он уже не хвалит... Остальное понятно... Они ра-

зошлись. Не «развелись» —• на это у них никаких денег

не хватит, а разошлись, и через год герой требует, чтобы

вместе с ним приглашали и его «жену».

Драматическая ingenue плакала, надрывалась, това-

рищи ее жалели, но что ей от этого? Надолго ли хватит

поддержки товарищей, когда «простак» не на шутку влю-

бился в нее, а одиночество в часы отдыха так томитель-

но тяжко! Знакомых в городе у нее нет: она приехала в

августе с тем, чтобы в феврале уехать. Есть несколько

молодых людей из первого ряда и среди них даже теат-

ральный рецензент, они часто навещают ее, но даже не

считают нужным газировать [вуалировать] свои жела-

ния. Есть еще несколько психопатически влюбленных в

нее «девуль», по выражению г. Боборыкина, но они уме-

ют только трещать над ухом, подносить бутоньерки и

361

вышитые полотенца, да подготовлять удачный бенефис.

А «простак» на репетициях не отходит ни на шаг и у него

такие добрые, ласковые глаза...

Я не говорю, что «оседлость» непременно спасла бы

нашей ingenue мужа, но нет никакого сомнения, что так

называемый «адюльтер» сократился бы в актерской сре-

де наполовину. И она нашла бы друзей в среде город-

ских жителей, как находит их архитекторша, у которой

муж сбежал с докторшей, и она могла бы скоротать

длинный, свободный от работы вечер. И сумела бы по-

ставить себя так, что «девули» не посовестились бы

ввести ее в дом своих мамаш и папаш, богобоязненных

обитателей города.

В литературе много раз захватывался артистический

мир с его интимной жизнью, и вы не назовете ни одного

глубоко задуманного произведения, в котором автор не

симпатизировал бы всей душой типу русской актрисы.

Она отдается искренно и самоотверженно. Если муж от-

носится к ней хорошо,— вы почти не встретите случаев,

чтобы она первая изменила ему. Если муж относится дур-

но, она плачет, ревнует, делает ему скандальные сцены —

и все-таки не бросит его первая. Вся тягота «бессемей-

ности» падает на нее одну. Пока муж проводит время в

клубе с товарищами, она торопится перешить старое

платье для новой роли, дать больному ребенку лекарст-

ва, зачинить сюртук мужа, вычистить бензином его пер-

чатки, приготовить на «керосинке» два скромных блюда

к обеду и выучить роль, которую она всегда знает лучше,

чем муж свою.

Если актер более склонен к «исканию нового города»,

то актриса, достойная нашего уважения, всегда пред-

почтет оседлость.

Я не имею претензии дать читателю картину жизни

провинциального актера во всей полноте. Моя главная

задача — разработка программы для театральных школ.

Но прежде того я должен был оглянуться на ту публи-

ку, перед которой придется подвизаться будущим акте-

рам, на их товарищей, с которыми им придется дружить

или бороться, на условия, в какие поставлено театраль-

ное дело в провинции. Внимательный читатель, может

быть, заметил, что по пути я старался намечать те вехи,

которые до некоторой степени помогут нам приблизиться

к основным задачам школы.

362