Мыльников А.С. (ред.) Этнографическое изучение знаковых средств культуры

Подождите немного. Документ загружается.

Чон Син Сок, Чон Сон Чхолъ, Ким Чхан Вон. История

корейской философии. М., 1966. Т. 1. С.

21—33.

Ионова Ю. В. Обряды, обычаи и их социальные функции

Корее: Середина

XIX—начало

XX в. М., 1982. С.

55—95.

Пропп В. Я. Русские аграрные праздники :

Опыт

историко-

этнографического исследования. М., 1963. С. 86.

Акиба

Такаси.

Тёсэн фудзоку — но гэнти кэнкю: Порайон-

ное изучение корейских шаманских обрядов. Токио, 1950. С. 6,

рис. 5.

Lee J. К. К. Op. cit. S. 24.

Акиба

Такаси.

Указ,

соч. С. 114.

Л.

Л. Викторова

ОБ

ЭТНИЧЕСКОЙ СПЕЦИФИКЕ КУЛЬТУРЫ

(НА

ПРИМЕРЕ НЕКОТОРЫХ НАРОДОВ

АЛТАЙСКОЙ

ЯЗЫКОВОЙ

СЕМЬИ)

данной статье рассмотрены некоторые

способы

проявления

этнических особенностей культуры монголь-

ских и тюркских народов, традиционным для которых

было

кочевое

скотоводство.

Продукты

земледелия,

при-

обретавшиеся в небольших количествах, в основном пу-

тем обмена, не имели в

жизни

кочевника

того

значения,

какое они занимают в

жизни

оседлых народов.

Народы

Центральной Азии, с древности населявшие ее террито-

рию,

в большинстве своем

принадлежали

к алтайской

язы-

ковой

семье. Это были преимущественно тюркские и

монгольские племена, которые периодически создавали

на просторах централыюазиатских степей могучие, но

недолговечные империи, объединявшие

земли

современ-

ной Монгольской Народной Республики и пограничные

нею; по

способу

ведения хозяйства они были кочевни-

ками. Их южные соседи — предки китайцев — издревле

были земледельцами.

Этнокультурные

различия

между кочевниками и зем-

ледельцами

были столь велики, что авторы китайских

летописей сохранили на протяжении веков стереотипное

описание

«ху»—

«варваров-кочевников», обитавших в се-

верных (по отношению к Китаю) степях Высокой Азии.

Это

стереотипное описание имеет небольшой набор сле-

дующих

признаков.

1. Передвигаются, следуя за своим скотом, в поисках

травы и воды.

Постоянных

жилищ

не имеют. Жилищем им слу-

жит юрта, которую перевозят с места на

место.

205

Разводят лошадей, верблюдов, крупный рогатый

скот,

мелкий рогатый скот (овцы, козы).

Пища мясо-молочная.

5. Одежду шьют из шкур скота.

6. Подсобным промыслом служит охота с луком и

стрелами.

7. Воинственны. Основной (и единственный) род

войск

— конница.

Таким образом, уже в «Исторических записках»

(«Ши-цзи»)

отца китайской истории Сыма

Цяня

с до-

статочной

полнотой определены параметры, которые

в сущности характеризуют культуру как разграничитель

двух

хозяйственно-культурных типов. Для жителей Ки-

тая были характерны: 1) оседлость,

связанная

заня-

тиями земледелием, выращиванием овощей, фруктов

и т. п.; 2) наличие постоянных поселений, где жители

занимались земледелием и ремеслом; 3) скотоводство

(подсобное

занятие, разводят в основном свиней);

растительная пища с добавлением рыбы и мяса (мо-

локо

в пищу не употребляется); 5) развитое ткачество

(в

том числе шелкоткачество, на основе шелководства);

развитые ремесла (гончарное, выделка фарфора, бу-

маги, лаковых изделий и т. п.); 7) ограниченная воин-

ственность,

так как войны разрушают

основу

земледель-

ческого

хозяйства, где необходим мужской труд;

основ-

ной

род войск

—

пехота.

Различия

в хозяйственно-культурном типе, которые

были следствием длительного процесса адаптации насе-

ления

к природной среде, порождали и своеобразную

зна-

ковую

систему. Она была выражена не только в пере-

численных крупных разделах культурного комплекса, но

и в связанных с ними более дробных подразделениях ма-

териальной культуры (орудия труда, средства транс-

порта, форма жилища и материал, из которого оно по-

строено,

домашняя утварь, покрой одежды,

обувь,

укра-

шения, головные уборы и т. п.), а также нравственные

установки,

нормы поведения, эстетические критерии,

комплекс потребностей, понятия о реальных и мнимых

ценностях и т. п.

Различия

ясно обозначились и в столь

универсальном средстве общения, как язык, с характер-

ной

для алтайских языков системой письменности на

буквенной

основе и китайской — на иероглифической.

Все

эти признаки, разделяющие центральноазиатских

котовников

от их южных земледельческих соседей, на

206

которых

китайские авторы веками акцентировали внима-^

ние, положили

начало

региональному подходу к изуче-

нию

тюркских и монгольских кочевников (Дэгинь, Бичу-

рин и другие). Этот аспект изучения отдельных элемен-

тов

культурного комплекса

нашел

отражение и в трудах

этнографов

наши

дни, наглядно демонстрируя свойст-

венные степным кочевникам общие для них выразитель-

ные черты.

Региональный подход весьма рельефно показывает

особенности

хозяйственно-культурного типа, а

также

об-

щие черты в культуре, Появившиеся вследствие длитель-

ных контактов. Но выразительный,

яркий

и богатый

«язык

культуры», складывавшийся веками в рамках оп-

ределенной (монгольской или тюркской) этнокультурной

среды

(образа жизни, бытовых навыков, суждений,

эсте-

тических норм, этических воззрений, подкрепляемых ав-

торитетом

местного культа и обрядовой практики) при

региональном описании столь же трудно отразить, как

в обобщенном образе «европейца» невозможно отличить

немца от

француза

или шведа от норвежца, хотя

для каждого из них набор знаков-символов, составля-

ющих

«язык культуры»

своего

и соседнего народа,

очевиден.

распространения заимствованных от соседних на-

родов

элементов культуры

«городского

типа», тесно свя-

занной с процессом оседания и урбанизации, интенсивно

протекающим и у кочевых народов, очень многие черты

внешних проявлений «языка культуры» утрачиваются и

заменяются унифицированными заимствованными образ-

цами. Поэтому выявление этнического своеобразия

«языка культуры» становится все более затруднитель-

ным, так как оно проявляется в форме все более скрытой

от

стороннего наблюдателя, не имеющего доступа в

«ин-

тимные

стороны»

жизни этноса.

Следует сказать, что

влияние

заимствованных компо-

нентов «языка культуры» соседних народов прежде всего

в сфере потребительских товаров всегда было свойственно

центральноазиатским кочевникам.

Среди кредитоспособ-

ной,

богатой верхушки

(особенно

представителей

господ-

ствующего

слоя полиэтничных империй средневековья)

обладание предметами роскоши, полученными от

сосед-

них народов или из дальних стран, было показателем со-

циальной значимости. Так что товары (в первую очередь

предметы роскоши) иноземного происхождения в «языке

207

культуры»

местного населения

играли

важную социаль-

ную

роль, указывали на социальный престиж их обла-

дателя. Так, например, в XIX в.

костюм

феодала у мон-

голов

был часто маньчжурского или китайского образца,

строго

регламентирован. Он указывал не только на при-

надлежность к феодальному

сословию

(простолюдин

не имел права носить такие же шелковые одежды), но

и устанавливал градации внутри феодального слоя (ка-

чество

шелковой ткани, ее расцветка, характер орнамента,

шапка с шариком

того

или иного цвета).

Костюм

фео-

дального

владетеля

высшего

ранга

был из шелка,

вытканными по нему орнаментами, символизиру-

ющими

облака, горы, волны, дракона. Дракон с пятью

когтями означал принадлежность к императорской фами-

лии. На макушке шапки феодала такого

ранга

был си-

ний шарик

(жинс).

У феодалов более низких степеней

костюм

соответственно был украшен более скромным по

значению орнаментом, а шарики на шапке были крас-

ного

цвета. Наименее значительный — прозрачный.

Костюм

указывал и на религиозную принадлежность.

Так, например, халаты монгольских монахов-лам имели

в деталях покроя воротника отличия от мирян. Кроме

того,

ламы и в повседневной жизни носили костюмы

только

желтого или красного цветов (все оттенки от

светло-желтого,

золотистого до темного и от светло-крас-

ного

до пурпурного и

бордового).

У мирян-простолюди-

нов

эти цвета одежды и покрой воротника приняты не

были. Еще у лам были специальные накидки (ко-

торые

они

надевали

во время моления в храме), а также

плащи, в которые драпировались поверх халатов.

Такая

одежда была универсальной для лам всех степеней. Вну-

три общины ранг монаха определяли и головные уборы

лентами определенной расцветки. Так, у цоржи-ламы,

который

следил за соблюдением порядка во время моле-

ний, ленты на шапке, свисавшие на спину, были синего

цвета.

Не менее выразительны были и детали костюма и

причесок,

указывающие на половозрастные

различия,

на

социальные роли в семье. Например, все дети до 3—

4-х

лет (и мальчики и девочки) ходят с длинными во-

лосами (впервые их стригут в этом возрасте с

соблюде-

нием определенного обряда). И мальчикам и девочкам

волосы

собирают в пучок и завязывают на нем

яркий

бант. И те и другие могут носить сходные костюмы (до

208

стрижки).

Но обычно Мальчики ходят бея штанпШек.

а девочкам надевают штанишки.

Прежде до выхода замуж и девушки и юноши носили

одинаковые но покрою халаты

(тэрлиг,

дээл).

После вы-

хода

замуж (во время свадебного обряда) у монголов

женщина

надевала

новую женскую одежду. Ее покрой

был отличен от покроя девичьей и мужской одежды.

Поверх

женского

платья

надевали

длинную безрукавку

(ууж).

Во'время свадебного обряда новобрачной

делали

новую

женскую прическу (девушки волосы

заплетали

одну

косу;

женщинам

делали

две косы, в верхней части

волосы

от висков расплющивали и проклеивали, затем

высохшие

волосы

закрепляли

специальными зажимами

из серебра, а внизу непроклеенную часть волос

заплетали

в косы,

вкладывали

косы в специальные бархатные фут-

ляры). В настоящее время женский традиционный ко-

стюм

стал либо экспонатом музеев, либо театральным

костюмом

(при постановке спектаклей на темы дорево-

люционной

жизни народа). Теперь в национальном ко-

стюме

при одинаковом покрое женского и мужского ко-

стюма

они различаются лишь кантами, которые пришиты

к воротнику,

борту

н нижнему краю рукава. В мужском

костюме

принят двуслойный узкий кант, а в женском —

однослойный,

но более широкий. Головным

убором

муж-

чин чаще всего стала фетровая европейская

шляпа,

а для

женщин характерны различной расцветки

платки

и ко-

сынки.

Национальная

одежда в большей степени сохраняет

свои

позиции в зимний период, так как она лучше, чем

европейская, приспособлена к местным условиям,

осо-

бенно

в сельской местности (в

худоне).

Но и здесь тра-

диционные формы одежды замужней женщины вышли из

употребления.

Традиционная прическа также

указывала

на социаль-

ную

роль п половозрастную принадлежность. Так, по-

вторим,

что детей до 3—4-х лет не стригли. Девушки и

девочки после первой стрижки волосы отращивали и за-

плетали

их в одну

косу.

Женщины после замужества

носили

особую

женскую прическу с двумя косами и спе-

циальный женский головной

убор.

Перемена прически

была составной частью свадебного обряда. Головной

убор

замужней женщины имел закрывавший сверху волосы

серебряный орнаментированный венчик, а верхнюю часть

кос

закрепляли

зажимами. Количество зажимов из се-

209

ребра

строго

лимитировалось социальным рангом замуж-

ней женщины: чем знатнее женщина, тем больше и бо-

гаче зажимы (хавчаруд). Теперь эту прическу не носят.

Старые женщины (непродуктивного возраста) голову ча-

сто

брили (и теперь некоторые

бреют).

Мужчинам при маньчжурском правительстве полага-

лось

отращивать волосы и носить их заплетенными

в одну

косу.

С падением маньчжурской династии

этот

обычай

исчез. В

XII—XIV

вв. монголы мужчины

делали

особую

прическу: они брили волосы на темени и висках,

оставляя длинными по бокам головы,

заплетая

их за

ушами в

косы.

Эти косы свисали до плеч из-под голов-

ного

убора. Спереди оставляли челку. Прическа также

была социально значима; теперь юноши и мужчины но-

сят

обычно европейскую прическу. Только ламы обяза-

тельно

бреют

голову. Прическу, описанную для

XII—

XIV

вв. носили не все, она отличала людей «благородного

происхождения»,

как упоминает о том

начальная

мон-

гольская летопись (XIII в.). Прическа

этого

типа харак-

терна и для представителей монгольской династии в Ки-

тае. Однако со временем

этот

тип прически вышел из

моды.

одежде, головных уборах, прическах наиболее

вос-

приимчивы к новым

влияниям

оказываются головные

уборы

(преимущественно летние) и прически (исключая

таковые,

связанные с обрядностью и принадлежностью

к определенной религиозной

общине).

Уже в 20-х гг.

в. первым элементом европейского костюма, который

стал широко распространяться, стала фетровая

шляпа

(у

мужчин). Объясняется, видимо, это прежде

всего

ее

удобством

и тем, что фетр — материал для монголов

вполне традиционный. Вскоре после второй мировой

войны

вышли из моды женские громоздкие прически,

крайне неудобные в быту трудящихся женщин, да и мало

гигиеничные. С ними был тесно связан женский

костюм,

который

также постепенно был вытеснен универсальным

дээл,

или

тэрлигом

(летом),

того

же покроя. Монгольская

национальная

традиционная

обувь

также уступила

место

«русским

сапогам» и европейским, универсальным образ-

цам туфель, ботинок и

босоножек

(традиционные сапоги

монголов,

приспособленные для езды верхом, в седле

опорой на стремена, для ходьбы пешком, для езды

в машине или на мотоцикле неудобны). Традиционные

монгольские

сапоги халхасского типа (с загнутым ост-

210

рым носком, толстой войлочной подошвой, снизу подши-

той

кожей, широким плоским голенищем) остаются лишь

обувью

членов монашеской общины и старых людей

в сельской местности.

Таким образом, в настоящее время знаковый характер

одежды,

обуви,

головного убора, причесок постепенно

утрачивается. Развитие международных связей, промыш-

ленности,

механизация

сельского хозяйства,

связанная

этим перестройка быта, системы образования, приводят

к распространению западных (по отношению к монго-

лам) форм, к универсализации покроя, фасона, материа-

лов,

из которых шьют одежду,

обувь,

головные

уборы.

Своеобразие

отмечается в выборе фасонов и расцветок.

Молодежь

предпочитает (как и в других странах мира)

вещи новейшей моды, но преимущественно элегантных

линий

и однотонные, или костюмы, состоящие из 2—3-х

ярких или светлых цветов, но не из набивного

материала

(розовый,

бирюзовый,

яркий

синий, электрик, оранжевый

и их сочетания встречаются в молодежной

моде).

Люди

более

старшего поколения предпочитают костюмы более

простых

форм, так называемого «английского покроя»,

бежевого,

коричневого, синего,

серого

цветов. Наиболее

распространены у женщин сочетания юбки (серой, бе-

жевой,

синей) с шерстяной или пуховой трикотажной

кофточкой

или свитером. Такого типа костюмы

город-

ского

населения

почти не отражают социальной роли или

этнической

специфики, а свидетельствуют об изменениях,

происшедших

в монгольском обществе за последние деся-

тилетия. «Язык культуры» отразил изменения в этой

области.

Традиционный монгольский тэрлиг, или дээл, причем

обязательно крытый однотонным шелком, нередко с за-

тканным бархатом или парчой узором, с парчовым

кан-

том,

с пуговицами из

коралла

и т. п., стал праздничным

костюмом

(на демонстрациях в честь

праздника

годов-

щины революции в МНР, на надаме, на торжественных

приемах, в театре и т. п.). В этих случаях такой

костюм

подчеркивает национальную принадлежность его носи-

телей. В большинстве случаев в национальных костюмах

появляются женщины (мужчины в большинстве своем

носят

в таких ситуациях европейские

костюмы).

Таким

образом,

этот

момент «языка культуры» проявляет здесь

свою

этническую функцию, которая в значительно боль-

шей степени проявлялась на протяжении предыдущих

211

столетий, когда «язык культуры» осуществлял с большей

наглядностью и выразительностью этнические

различия

между кочевыми народами Центральной Азии, которые,

хотя и

принадлежали

к одной языковой семье

(алтай-

ской)

, составляли разные ее ветви — монгольскую и

тюркскую.

чем же выражается этническая специфика «языка

культуры» и

какие

ее элементы могут рассматриваться

в качестве этнического разграничителя? Очевидно, такие

элементы надо искать в своеобразных деталях, сохранив-

шихся в течение длительного времени и передающихся

из поколения в поколение, удерживающихся в тради-

ционной культуре, несмотря на ее спонтанное развитие

н на заимствования от соседних народов (или от далеких,

но

через посредство

соседей).

К таким традиционно

свое-

образным структурным элементам «языка культуры»

принадлежат

ориентировка в пространстве, планировка

поселений, кочевое жилище (гэр — монголов, эв —

тюр-

ков)

и его внутреннее убранство, некоторые виды пищи

п система ее распределения по степени престижности,

одежда, прическа, обувь, головные уборы, эстетические

нормы,

монументальное и прикладное искусство (скульп-

тура, живопись, типы орнаментов и т. п.), виды ремесел,

система

мер (длины, веса, объема и т. д.), верования,

культы, обрядность,

праздники

и многое другое.

данной статье мы вынуждены ограничиться лишь

некоторыми из

названных

элементов системы этнического

разграничения

по данным «языка культуры».

Так, при ориентировке в пространстве (на мест-

ности)

русское «передний» у монголов соответствует

«южному»,

а у тюрков

«восточному»;

«задний»

(рус.)

—

«северному»

у монголов и «западному» у тюрков;

соот-

ветственно «правый» — «западному» у тех и других,

«левый»

—

«восточному»

у монголов и

«северному»

тюрков.

соответствии с этими понятиями ориентирован и

вход

в юрту: у монголов — на юг, а у тюркских народов

(казахов, киргизов) — на восток.

конструкции

жилища

также

проявляются этниче-

ские особенности: у монголов крышу юрты делают из

прямых жердей, поэтому крыша юрты конусовидна.

тюркских кочевников жерди кровли согнуты, ее форма

поэтому

куполообразна.

Различны

и формы верхнего

круга юрты.

212

Внутреннее убранство монгольской юрты отличается

от

убранства тюркской. Еще недавно монгольская юрта

была убрана светлыми войлочными коврами из некра-

шеной шерсти, простеганными геометрическими орна-

ментами. Только па

западе

Монголии (в соседстве

тюркскими народами)

валяли

двухцветные войлоки

(белый

с коричневым или черным узором алх или дан

алх).

У тюркских кочевников войлоки

валяли

многоцвет-

ные из крашеной шерсти. У них, благодаря давней тра-

диции ковроткачества, юрты

украшали

коврами (казахи,

киргизы, туркмены и др.). В юртах имеются

также

многоцветные,

тканные из шерсти полосы

(бау),

при-

крепленные к кровле внутри юрты. У монголов их нет.

казахов и киргизов было в обычае плести циновки из

чия (монг.

дэрс),

переплетая

их ярко окрашенными пря-

дями шерсти, образующими геометрический орнамент.

монголов, несмотря на обилие и чия

(дэрс),

и шерсти,

изготовления таких циновок не было. Стены юрты изну-

три они обтягивали тканевыми полосами, на которые на-

шивались полосы контрастной

ткани

(они на углах об-

разовывали орнамент

улъзий).

Шерсть монголы не

кра-

сили, а орнамент всегда вышивали по войлочному ковру

шерстяными нитками, но более темного цвета (из вер-

блюжьей

шерсти). В настоящее время, когда войлок уже

не изготавливается кустарным

способом,

вместо войлоч-

ных ковров употребляют для

застилания

пола светлую

клеенку, выбирая рисунок неброский, преимущественно

геометрического

типа (по белому или светлому фону

клетка

синяя,

зеленая,

или просто

клетка

из 2—3-х цве-

тов

и т. п.). В некоторых юртах монголы застилают пол

ковровыми

дорожками (зелеными, бордовыми).

связи с давним знакомством монголов с буддизмом

и принятием в XVI в.

ламаизма,

который был до рево-

люции государственной религией, в северной (почетной)

стороне

юрты был

алтарик,

где стояли скульптурные и

висели живописные изображения божеств буддийского

пантеона. Монголы в создании икон и религиозной

скульптуры (из бронзы, бронзы с позолотой, глины с по-

лихромией

росписью)

достигли большого совершенства

благодаря школе замечательного художника и скульптора

Занибазара

(XVII

в.). У большинства тюркских кочевых

народов,

принявших в I тыс. н. э. ислам, изображений

человека и животных ни в храмах, ни в жилище не

ставили.

213