Мотрошилова Н.В. (ред.) История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 1

Подождите немного. Документ загружается.

141

прерывалась. Влияние пифагорейцев

специальные сочинения,

им

посвященные,

были

Спевсиппа

Ксенократа. Порфирий

«Жизни

Пифагора»

(53)

замечает: "...пифагорейцы жалуются,

что

Платон,

Аристотель, Спевсипп, Аристоксен, Ксенократ присвоили себе

все их

выводы, изменив разве лишь

самую

малость...".

О пифагорейцах

не

забывают Зенон

другие

стоики, также посвя-

тившие

им

специальные сочинения. При всем

том

пифагорейское учение

не

выходит

на

поверхность,

и при

изложении эллинистической фило-

софии

его

практически

не

учитывают. Однако Феокрит

(14, 7) в

насмешливом сравнении упоминает "ученика Пифагора, желтого

босо-

го",

что

свидетельствует

о том, что и в его

время пифагорейская

ас-

кеза была достаточно известна. Именно пифагореизм

был

одним

из

первых философских учений, которое вошло

моду

римлян,

едва

они

стали приобщаться

греческой философии. Последователем Пифа-

гора объявляется царь Нума,

и под его

именем появляется сочинение

пифагорейского толка.

пифагорейским учением, очевидно, знаком

Энний,

написавший

«Эпихарма».

Пифагорейское учение знает Цице-

рон,

а его

современник

Нигидий Фигул

осуществляет,

по

словам Цице-

рона, восстановление пифагореизма (Тимей,

1).

Можно предположить,

что Нигидий Фигул познакомился

пифагореизмом благодаря гречес-

кому ученому

Александру Полигистору,

который преподавал

Риме

70-е

годы. Александр написал сочинение

пифагорейских символах,

а также «Историю философии», изложенную

по

школам ("преем-

ствам"), которые содержали,

частности, очерк пифагорейского учения.

Наконец,

на

протяжении

четырех

веков

— с IV до I вв. до н.э. —

Южной Италии

и в

Греции создаются

пифагорейские тексты, часть

которых приписывается Пифагору или древним пифагорейцам. С пи-

фагорейцами

во все

годы

их

существования постоянно связаны фаль-

сификации.

Начинается пифагореизм

изготовления орфических

сочинений

в VI-V вв.,

подложные сочинения

стихах

и в

прозе созда-

ются

позднее. Неизменная потребность европейского сознания

—

обрести своих

духовных

предшественников

далеком прошлом

и тем

самым обосновать свои

духовные

поиски древним авторитетом

—

оказы-

вается выраженной пифагорейцами

самой высокой степени. Неуди-

вительно,

что

обновление платонизма

на

рубеже

двух

летосчислении

оказывается тесно связанным

возрождающимся пифагореизмом.

здесь впервые пифагореизм

выходит

на

поверхность

становится одним

из

ведущих

духовных

движений.

Глава

ВОЗВРАЩЕНИЕ

(ёлиатрофТ))

Когда мы выше говорили о периодизации античной философии,

речь шла о том, что на последнем этапе развития античной философии

ведущие философские школы античности

угасают

в последовательно-

сти, определяющейся их мировоззренческим и культурным горизон-

том. Поэтому первыми сходят с арены эпикурейцы, уже при жизни

основателя этой школы получившие "награду свою" в виде необыкно-

венной

популярности и широкого признания; затем приходит черед

стоиков;

позже перестают существовать как самостоятельная школа

перипатетики; и последними представителями античной языческой фи-

лософии

были платоники, вплоть до конца античности репрезентиро-

вавшие и культивировавшие все богатство ее духовной жизни. Этот

многовековой процесс подведения итогов был также временем разви-

тия

второй европейской культуры — римской, включившейся в

духов-

ные движения общей греко-римской культуры, теперь уже окончательно

переросшие рамки одной национальной культуры и одного языка.

Философия

обретает свой дом в латинском языке, который наряду с

греческим становится родным языком не знающей национальных гра-

ниц

мысли и вселенской духовности. Однако сколь бы ни была значима

латинская культура для последующего развития Европы, в пределах

античной философии она была только эпизодом.

1. ЭПИКУРЕЙЦЫ,

СТОИКИ,

ВТОРАЯ

СОФИСТИКА

В ту самую эпоху, когда меняется очерченная выше общая ориен-

тация стоицизма и платонизма, эпикуреизм занимает довольно прочное

положение в

кругах

римских интеллектуалов. Эпикурейцев изгоняли

из

Рима уже во II веке, но их популярность продолжала расти. Об

этом мы можем судить по сочинению

Лукреция

«О природе вещей»

(ок.

55 г. до

н.э.),

где он возносит в прекрасных латинских

стихах

хвалы своему греческому кумиру, а также

ведет

традиционную для

эпикурейцев полемику с Платоном. Об этой же распространенности

эпикуреизма свидетельствует и Цицерон, которому в свою очередь

приходится вести решительную полемику с эпикуровым учением. В

трактате «О высшем благе и крайнем

зле»

(45 год), в первых

двух

книгах, действие которых относится к 50

году

и представляет собой

беседу

Цицерона с двумя достойными юношами, Цицерон излагает и

опровергает учение Эпикура о наслаждении, а в трактате «О природе

богов»

(45-44

год), якобы воспроизводящем

беседу

77-76

годов меж-

ду тремя образованными римлянами, эпикурейцев представляет

друг

оратора Красса сенатор Гай Веллей.

Неприемлемость и прямой вред эпикурова учения очевидны для

Цицерона

(что не помешало ему ознакомиться с еще не изданной поэмой

Лукреция и выправить ее), но не меньше его раздражает невежество

эпикурейцев. В ответ на речь Веллея Котта, другой участник диалога

143

замечает: "...вы твердите словно заученный урок то, что Эпикур, зе-

вая,

набредил, а сам он,

между

прочим, хвалится, как мы видим из

его писем, что он-то не имел никакого учителя. Да если бы он и не

предупредил, я мог бы легко в это поверить... Не пахнет от Эпикура

ни

Академией, ни Ликеем, не

чувствуется

в нем

даже

школьного обра-

зования"

(I 72). Хотя мы уже видели, что к образу Эпикура-самоучки

нужно относиться осторожно, в данном

случае

необходимо обратить

внимание

на

другое:

изложение учения Эпикура Веллей предваряет

критической сводкой платоновского и стоического учения и обнару-

живает явное знакомство с доксографическими компендиями того вре-

мени,

излагавшими взгляды ранних философов (18-41).

действительно, к этому времени эпикурейцы явственно цивили-

зуются, и общее стремление сознательно вместить в свой кругозор

предшествующую

философию свойственно также и им. Об этом мож-

но

судить

по библиотеке современника Цицерона

друга

Пизонов эпи-

курейца

ФилоЪема,

найденной на так называемой "вилле папирусов"

Геркулануме. Библиотека

дает

представление о необыкновенной эру-

диции

ее владельца. Эпикурейцы этого периода погружены в изучение

платоновской и стоической традиции, и в данном

случае

не так важно,

что целью этих

ученых

штудий могла быть и полемика. Просвещен-

ный

эпикуреизм оказал несомненное влияние на поэта

Горация.

От-

метим также, что доксографический компендий Филодема по истории

философии

в десяти книгах был, в частности, одним из важнейших

источников для Диогена Лаэртия.

Судя по той полемике, которая велась с эпикурейским учением в

1-Й веках н.э. можно

судить

о том, что их учение прочно вошло в

обиход

школьных дискуссий. В частности, Плутарх Херонейский в

своих

«Моралиа»

опровергает ряд положений эпикурейской филосо-

фии

в трактатах

«Хорошо

ли сказано "проживи незаметно"», «О невоз-

можности жить в

удовольствие

согласно Эпикуру», «Против Колота».

Известно имя еще одного эпикурейца поздней эпохи (рубеж

II—III

веков н.э.) —

Диогена

из

Эноанды,

составившего сводку эпику ров-

ского учения и записавшего ее на каменной стеле, фрагменты которой

были найдены в 1884

году.

Но уже задолго до этого времени у эпику-

ровского учения и его школы не было никаких перспектив плодотвор-

ного развития.

Если тенденция популяризации философии в эпикуреизме прояви-

лась уже у его основателя, в стоицизме с его подчеркнутой в ранний

период школьной окрашенностью она развивалась постепенно, причем

собственно популярной философия стоиков становится у римлян. К

концу первого века образованность в Риме уже явно предполагала

знакомство с философией, и такой необходимой для образованного

человека философией все более оказывается стоицизм, не исключав-

ший

после Панетия и Посидония платонического влияния и могущий

при

необходимости заимствовать элементы эпикуреизма. Таким обра-

зом,

теперь

дело

идет не об исключительном

случае

Цицерона, напри-

мер, сознательно ставившего своей целью ознакомление римлян со

стоицизмом и платонизмом, а о превращении философии в необходи-

мый элемент общего образования.

144

В частности, о влиянии стоицизма и его влиятельности можно су-

дить по

тому,

до какой степени именно стоицизм инспирировал вели-

кого эпика

Вергилия,

«Энеида»

которого пронизана стоическим учени-

ем о роковой предопределенности мирового и исторического процесса.

Вероятнее всего к традиции просвещенного стоицизма принадлежал

Арий

Дидим,

друг

и советник императора

Августа,

наставник Меце-

ната, автор сводки философских учений стоиков, перипатетиков и ака-

демиков, изложенных по школам, а в рамках школы — по проблемам

(логика, этика, физика, — здесь Арий опирался на платоника Евдора

Александрийского). По-видимому, Арий не испытывал никакого ин-

тереса к эпикуреизму и не излагал его.

Войдя в поле зрения образованных римлян, не стремящихся стать

профессиональными ("школьными") философами, стоицизм предпо-

лагает

теперь интенсивную разработку в соответствующих популяр-

ных жанрах: увещания, утешения, письма. Именно с этими жанрами

мы сталкиваемся у Сенеки. Воспитатель

будущего

императора Неро-

на

прежде всего развивал этическую проблематику, то есть

учил

циви-

лизованно и осмысленно реагировать на любые жизненные проявления.

Для этого в качестве основной модели поведения создавался идеал

мудреца,

умеющего

достойно вести себя при

всех

обстоятельствах:

перед лицом неудач, болезней, смерти. Мудрец знает, что и весь мир

ждет

"выжигание", и для него

всегда

открыто избавление от невзгод

этого мира:

путем

самоубийства он может добровольно уйти из жизни.

Философ-стоик

становится нравственным руководителем для тех, кто

не

хочет

безвольно подчиняться превратностям

судьбы,

но стремится

понять

свой рок и,

поняв,

любит его. Метафора философа-врача, ис-

целяющего души, становится чрезвычайно распространенной в этот

период.

Философ-стоик,

постоянно контролирующий себя и стремящийся

излечить обращающихся к нему за

духовной

поддержкой, не

чувству-

ет необходимости писать, но устные наставления, беседы, проповеди

становятся важным и культивируемым жанром. Так, неизвестны сочине-

ния

влиятельного римского стоика

Мусония

Руфа

(ум. ок. 101 г.),

ничего не писал его ученик

Эпиктет

(ум. ок. 140 г.); обращенные

«К самому

себе»

составленные на греческом языке записки римского

императора

(161-180

гг.)

Марка

Аврелия

свидетельствуют

о том, что

именно

совершенный человек, а не совершенное сочинение было це-

лью подлинного философа-стоика.

Между тем и записки Марка Аврелия, и

«Беседы»

Эпиктета, запи-

санные его учеником

Флавием

Аррианом,

стали чрезвычайно влия-

тельными греческими текстами, представляющими стоицизм римского

периода. Имя Арриана отсылает нас к

тому

движению II века, кото-

рое получило название Второй софистики и самым ярким образом

символизировало возвратный пафос всей греко-римской

культуры,

кото-

рый определяет ее характер в этот период.

В Риме эта неизбежная метаморфоза всей античной

культуры

подго-

тавливалась с тех самых пор, когда римляне только-только стали приоб-

щаться к достижениям греческой

культуры.

Естественным и в то же

время исключительным образом (ни одна

другая

культура,

сталкивав-

J45

шаяся

до сих пор с греческой, этого не делала) римляне стремились

обрести на латинском языке и в пределах собственной культуры то,

что уже стало достоянием греков, достижения которых воспринима-

ются в качестве образцов. Именно это отношение к более развитой

культуре

как к образцу побуждает римлян уже во II-I веках до н.э.

подражать грекам и соревноваться с ними. Цицерон в

«Бруте»

(67-68

год; говорит о римлянах, которые восхищаются греческой стариной и

"хотят быть Гиперидами и Лисиями; прекрасно, но почему они не

хотят быть Катонами?.. Откуда это восхищение Лисием и Гиперидом,

то время как Катон совершенно забыт?".

Сам Цицерон полон патриотического внимания к истории римско-

го красноречия и ко всему тому, что способствует культивированию

мудрости в Риме. Но вместе с тем, что занимает Цицерона, как не

идея быть Платоном для римлян? И поскольку Платон написал «Го-

сударство»

и «Законы», Цицерон делает то же самое. Если у греков

были Гомер, Гесиод, Феокрит, то у римлян их стремится заместить

Вергилий. Гораций воспроизводит поэзию эолийцев, Катулл — алек-

сандрийцев, Теренций стал для римлян вторым Менандром, а Сенека

с гораздо меньшим успехом стремился в своих трагедиях представить

римлянам Софокла и Еврипида, решительно усовершенствовав их в

стоическом

духе.

Тот же Сенека ополчается против авторитета Цицерона, его племян-

ник

поэт Лукан — против Вергилия. Но классицистическая реакция

становится преобладающей тенденцией, и римские авторы постепенно

начинают входить в число бессмертных, заслуживающих безусловно-

го почитания и подражания: те же Цицерон и Вергилий воспринима-

ются как Платон и Гомер римлян, и вокруг них постепенно выстраи-

вается универсум римской культуры.

Эта тенденция сблизить две культуры — римскую и греческую —

свойственна как римлянам, так и грекам. Грек Плутарх в «Парал-

лельных жизнеописаниях» рисует греческое прошлое в сопоставлении

с прошлым римлян. В конце I века н.э. цивилизованные римляне прояв-

ляют становящийся модным интерес к греческим древностям, но уже.

во втором веке происходит решительная метаморфоза: Антонины и

специально император Адриан на уровне империи поддерживают эту

тенденцию восстановления греческой культуры. Адриан рассматрива-

ет Рим как греческий город и, в частности, создает в Риме

Атенеум

—

центр благородных искусств, — однако не для воссоздания исконной

римской

культуры, а для того, чтобы в Риме развивать

культуру

греков.

Именно

в этой атмосфере и развивается Вторая софистика.

Стремление восстановить в буквальном виде традиции греческой

литературы V-IV веков до н.э. приводит к появлению таких фигур,

как

Элий

Аристид

(ум. 189 г.), соблюдавший чистоту аттического

стиля и воспроизводивший стиль Демосфена; он также многим обязан

Платону, а из историков предпочитает Фукидида.

Флавий

Арриан,

котором шла речь выше,

хочет

быть Ксенофонтом, который написал

«Воспоминания о Сократе»: именно по его образцу Арриан записыва-

ет

«Беседы»

Эпиктета. При этом речь идет именно о том, чтобы быть

вторым Ксенофонтом, а не просто его подражателем.

146

Стремление восстановить чистоту греческого языка

ввести

его в

круг благородных забав образованного человека свойственно

Лукиа-

ну

из Самосаты (род. ок. 120 г.), в

ряде своих блестящих безделок

воспроизводившему,

частности, особенности учений современных

предшествовавших философов.

Еще

раз

подчеркну,

что это стремление буквально возродить гречес-

кую

культуру

давно прошедших веков ее классического расцвета

происходит

в Римской империи и поощряется римскими императора-

ми: в

частности,

для

многих

из них

греческий становится вторым

род-

ным

языком.

Это

способствует тому,

что ко

второму веку

мы

можем

говорить

об

единой греко-римской культуре,

пределах которой

готовилось постепенно глобальное возвращение

истокам первой

ев-

ропейской

культуры

—

греческой, предполагавшее вмещение всех

ее

достижений. Поскольку речь идет

философии,

это

общее возвратное

движение античной культуры было связано прежде всего

деятельно-

стью пифагорейцев, аристотеликов

платоников.

ТОЛКОВАТЕЛИ АРИСТОТЕЛЯ

Пифагорейцы,

своим именем всегда связанные

учителем,

а не с

тем местом,

где

располагалась школа (Академия, Ликей, Стоя),

и в

этом упреждают представителей прочих эллинистических школ,

у ко-

торых

в I

веке

до н.э.

начинается противопоставление академиков

платоников,

также появляется глагол

для

обозначения

тех, кто

следует

или

подражает Аристотелю (арштотеЩегу).

И то, и

другое

связыва-

ется

потребностью вернуться

подлинному учению основателя школы,

которое черпается

из его

текстов,

а не

продолжать искаженную школь-

ную традицию.

Эта

тенденция впервые четко проявилась

последова-

телей Аристотеля, свою основную задачу видевших

толковании

тек-

стов

учителя.

Более

чем

вековое почти полное исчезновение перипатетиков

из

школьной

жизни эллинистической философии можно объяснять

раз-

ными

причинами,

но в

любом

случае

отсутствие

обиходе перипате-

тической школы специальных работ Аристотеля

области основных

дисциплин

проблем философии

— его

"прагматий",

или

трактатов

по

логике, физике

первой философии

др.,

—

было весьма существен-

ным.

Завещанные Теофрастом Нел ею

из

Скепсиса,

эти

сочинения проле-

жали

у его

наследников

без

всякого применения

до тех пор,

пока

не

были куплены вместе

библиотекой Теофраста библиофилом перипате-

тиком

Апелликоном с Теоса,

получившим афинское гражданство

(ум.

между

88 и 84 гг. до

н.э.).

После захвата Афин Суллой

в 86

году

рукописи Аристотеля переправляются

в Рим.

Благодаря имевшему

ним

доступ грамматику

Тиранниону (ум. в

Риме

ок. 26 г. до

н.э.),

сделавшему

копии,

корпус школьных текстов Аристотеля попадает

Андронику

Родосскому,

которого поздние авторы называют одиннад-

цатым схолархом Перипата.

Еще в 44

году

до

н.э. Цицерон

«Топике»

(гл.

замечает,

что

большинству Аристотель неизвестен,

и что сам

он

знает только

его

диалоги.

Но

Андроник, заново издав школьные

147

Сочинения

Аристотеля,

тем

самым приводит

возрождению аристоте-

лизма. Андроник использует традиционное начиная

Ксенократа

де-

ление

философии

на

логику-этику-физику

добавляет

к ним "то, что

вслед

за

физикой"

—

первую философию, которой благодаря такому

ее месту

издании Андроника было обеспечено

имя

метафизики

Прак-

тически

без

изменений издание Андроника дошло

до нас.

Возвращение корпуса школьных сочинений Аристотеля

поле

зре-

ния

его

последователей

дает

реальную базу

для

разработки

его

учения.

Андроник пишет парафраз «Категорий»

трактата

«О

душе».

По

сохранившимся

поздних авторов текстам

из

Андроника видно,

что и

для него древнеакадемическая традиция, объединявшая платонизм

пифагореизм,

была известна

небезразлична; очевидно,

на

него влия-

ла также

стоическая традиция.

Боэт

Сидонский,

ученик Андроника, также хорошо знавший

уче-

ние

Древней Академии, продолжил толкование «Категорий», активно

привлекая

другие

сочинения Аристотеля.

отличие

от

Андроника

Боэт

подчеркнуто консервативен:

он

отвергает новации Андроника

спорит

со

стоической традицией.

Трактат «Категории» одним

из

первых приобретает широкую

по-

пулярность: против аристотелевского учения

категориях пишет

пла-

тоник

пифагореец Евдор,

но

также создается версия «Категорий»

на

дорийском

диалекте (датировка которой, впрочем, крайне затрудни-

тельна),

приписанная пифагорейцу

Архиту

целью показать,

что еще

до Аристотеля данная проблематика была

поле зрения самой древ-

ней

философской школы. Против учения Аристотеля

категориях

пишет

стоик Афинодор,

если

платонизме стремление оспорить

Аристотеля сопровождалось устойчивой тенденцией вместить

его фи-

лософию

качестве подступа

платоновской,

стоицизме главной

была тенденция обособиться

от

аристотелизма.

Из

дошедших

до нас

комментариев

сочинениям Аристотеля самые

ранние

восходят

ко II

веку

н.э. Это

комментарии

«Никомаховой

этике» Аспасия Афинского

и,

вероятно,

Адраста

Афродисийского.

огромным корпусом текстов аристотелевских комментариев

мы

сталки-

ваемся только

у Александра Афродисийского,

возглавлявшего кафед-

ру аристотелевской философии

Афинах

между

198-209

годами новой

эры.

До нас

дошли комментарии Александра

«Первой Аналитике*

(к

книге

I), к

«Топике»,

«Метеорологике»,

трактату

«Об

ощуще-

нии»,

«Метафизике»

(к

книгам

I-V);

утеряны комментарии

«Кате-

гориям»,

«Об

истолковании»,

ко

второй книге «Первой аналитики»,

ко

«Второй аналитике», «Физике»,

«О

небе»,

«О

возникновении

уничтожении»,

«О

душе».

Таким образом,

мы

видим,

что

почти весь

корпус аристотелевских сочинений

был в

поле зрения школы Аристоте-

ля

на

рубеже

II—III веков.

Помимо

этого Александру принадлежит

ряд

трактатов, посвящен-

ных отдельным проблемам:

«О

душе»

(две

книги),

«О

роке»,

«О сме-

шении».

Александр использует также жанр "обсуждаемых

школе

затруднений

разрешений" (c%oXiKcd caropicu

кса

ХЬСЕЩ)

ДЛЯ ряда

физических

этических проблем. Большое число сочинений Алексан-

дра дошли только

арабском переводе:

«О

промысле»,

«О

времени»,

148

ряд

других.

Александру принадлежит также

ряд

полемических

сочинений

(«Против Галена», «Против Ксенократа»),

что

является

важной частью развитой школьной жизни;

об

этом свидетельствуют

также полемические пассажи, отражающие разногласия

эпикурейца-

ми,

стоиками

платониками,

в его

трактатах

комментариях.

По

сочинениям Александра можно судить

том,

что

догматическая

разработка учения Аристотеля достигла

этому времени классических

форм:

учение Аристотеля рассматривается

как

самодовлеющая система

взглядов, нашедших отражение

конкретных текстах

его

сочинений

могущих

на их

основе быть объясненными

непротиворечиво изложен-

ными.

Духовный кругозор аристотелевской школы

этому времени

достаточно широк:

он

вмещает полноту аристотелевского мира

и все

последующие школы,

но не

выходит

за эти

пределы, хотя

ведет

внутри

них

самостоятельную разработку отдельных проблем.

История

аристотелевской школы после Александра известна плохо:

пройдет

еще

немного времени,

труд

толкования всей предшест-

вующей философской традиции, включая Аристотеля, возьмут

на

себя

платоники.

ПЛАТОНИКИ

ДО

ПЛОТИНА

Пифагореизм

и антиаристотелизм

Евдор Александрийский (2-я пол. I в. до

н.э.),

которого, собст-

венно,

следует

назвать первым представителем периода

так

назы-

ваемого Среднего платонизма, решительно вновь признает пифагоре-

изм

качестве отличительного элемента платонизма. Припомним,

что

уже Ксенократ

качестве первых принципов принимал монаду

и диа-

ду, однако Ксенократ считал монаду умом,

очевидный интерес

пифагореизму

еще у

Спевсшгаа

признание

им

единого

качестве

первого принципа, который выше бытия, красоты

блага, очевидно,

носило

большей степени методический, нежели метафизический

ха-

рактер.

Евдора речь идет

первом начале

—

Едином

— и

подчинен-

ной

ему

паре противоположностей

—

монаде, соответствующей идее,

двоице, соответствующей материи. Объединяя Платона

пифаго-

рейцев, Евдор создает

основу для построения иерархии онтологичес-

ких

принципов

универсума.

Евдор пишет сводку философских учений

по

проблемам,

также

комментирует «Тимея»

(об

этом

мы

знаем

по

отсылкам Плутарха

трактате

«О

порождении души

"Тимее"»)

и,

вероятно, занимается

астрономией. Считая,

что

занятия философией

следует

начинать

этики,

он

определяет цель философии

соответствии

«Теэтетом»

Платона (176Ь)

как

"уподобление

богу".

Следует отметить,

что

пифагорейская ориентация

Евдора сопро-

вождается

антиаристотелевской тенденцией. Он

толковал «Метафи-

зику»

критиковал аристотелевские «Категории». Таким образом,

самого начала развития Среднего платонизма

в нем

обнаруживаются

две тенденции. Одна связана

со

стремлением дать очищенный вариант

подлинного платонизма,

— она же

оказывается антиаристотелевской

149

пропифагорейской.

Эта

тенденция была представлена

Филона

Алек-

сандрийского

продолжена

Афинах

во II в. Никостратом и Ат-

тиком.

Другая

была очевидна

еще у

Антиоха

Аскалонского, которого

Евдор несомненно слушал

во

время

его

пребывания

Александрии,

предполагала

возможность совмещения в рамках платонизма разных

философских

школ.

Именно

русле

той и

другой

тенденции создают-

ся

предпосылки

для

расцвета платонизма,

которым

мы

несомненно

сталкиваемся

уже во

втором веке.

Показательно,

что

представители

и той и

другой

тенденции постепен-

но

переходят

систематическому толкованию Платона. Возможность

такого толкования текстов Платона была обеспечена

их

новым

изда-

нием,

которое предпринял придворный астролог императора Тиберия

Трасилл (ум. 36 г.

н.э.),

издавший сочинения Платона

по

тетралогиям.

Именно

это

издание сохранено традицией

известно

нам.

том же

первом веке

—

традиционно относимый

пифагореизму

Модерат,

который формулирует вышебытийную природу перво-

начала, называемого

им

Единое,

признает иерархию

из

трех

единых.

Соответствующий текст представляет собой выдержку

из

сочинения

Порфирия

«О

материи», приведенную Симпликием

(In Arist.

Phys.,

230, 34 sqq.

Diels).

Эта

концепция была сформулирована Модератом

ходе

комментирования второй части платоновского «Парменида».

Необходимо также иметь

виду

«Второе

платоновское письмо»,

толкование которого провоцировало подобного рода концепцию

трех

иерархически соподчиненных начал

(312е:

„Все тяготеет

царю

все-

го,

и все

совершается ради него;

оно —

причина всего прекрасного.

Ко

второму тяготеет второе,

третьему

—

третье").

«Второе

письмо»

было, вероятнее всего, специально добавлено

группе сочинений

Платона, чтобы подчеркнуть пифагорейский характер платоновского

учения. Решительность,

которой формируется пифагорейский

ха-

рактер платонизма, заставляет обратить

на

себя внимание

в той же

мере,

какой

для

этого периода

все

более необходимым оказывается

обращение

платоновским текстам. Именно

пифагореизмом оказы-

вается связана сакрализация образа Платона

корпуса

его

текстов,

также

тот

специфический акцент

понимании

его

учения, который

конечном

счете

позволяет платоникам придать иерархии универсума

действительно универсальный характер

охватить

не

только

всю сфе-

ру бытия,

но и его

вышебытийный исток,

также

его не

досягающую

бытия низшую границу.

Школьная

разработка платонизма,

отмеченного сильным пифаго-

рейским влиянием, представлена

многочисленных сочинениях

Плу-

тарха

Херонейского,

традиционно объединяемых

под

общим назва-

нием

«Моралиа».

Эти

сочинения помимо всего прочего позволяют пред-

ставить жанровое разнообразие школьной литературы этого периода.

У Плутарха

мы

находим толкование

отдельных проблем,

вызванных

платоновскими текстами («Платоновские вопросы», отдельные пасса-

жи

«Пиршественных вопросах»), специальное рассмотрение боль-

ших фрагментов платоновских текстов

(«О

происхождении души

"Тимее"»), полемику

эпикурейцами

стоиками,

также

разработку

150

отдельных тем,

традиционно входящих

поле зрение

школьной фи-

лософии

(«О

добродетели

порочности», «Можно

ли

научить добро-

детели»,

«О

удаче»,

«О

роке»,

пр.), причем часть

из них

рассмат-

ривается

в жанре "двойных речей", то

есть парных рассуждений

"за"

"против"

(«Об

удаче

или

доблести Александра»).

Ряд

текстов пред-

ставляют собой

аллегорическое и символическое толкование

мифа

или

знаменитых изречений

(«Об

Изиде

Озирисе»,

«Об "Е" в

Дельфах»).

Тексты Плутарха,

значительной степени сохранившиеся целиком,

показывают вероятное хождение

распространение идей платонизма

их

школьной разработки: Плутарх учился

Афинах

некоего

Ам-

мония,

прибывшего

из

Александрии. Если

учесть,

что

восстановление

пифагорейски окрашенного платонизма было начато Евдором

Алек-

сандрийским,

этот факт представляется немаловажным. Рядом

с кор-

пусом сочинений Плутарха

меньшей изоляции,

частности, оказы-

ваются более ранние сочинения

Филона Александрийского (ок. 25 г.

до н.э.

— ок. 50 г.

н.э.),

явно прошедшего школьную

выучку

стоичес-

ки

окрашенной антиаристотелевской платонической ориентации

Алек-

сандрии

сумевшего распространить традиционные

для

платоновской

пифагорейской традиции методы аллегорического толкования

на эк-

зотическую

для

греко-римской образованности

группу

текстов «Пяти-

книжия

Моисеева»,

но

практиковавшего также

школьную разработ-

ку традиционных

тем

школьной философии

(«О

добродетели»,

«О

созерцательной жизни»,

«О

промысле»,

«О

вечности мира»,

и пр.).

Филон

оказал исключительное влияние

на

формирование христиан-

ской

мысли,

но

также

и для

языческой философии

его

фигура чрез-

вычайно показательна:

лице Филона

мы

впервые сталкиваемся

открытостью школьной философии для новых текстов,

позволяю-

щих существенно расширить духовный горизонт поздней античности.

Позднейшее понимание пифагорейцем

платоником Нумением

Пла-

тона

как

Моисея, говорящего по-аттически, было принципиально

под-

готовлено деятельностью Филона.

Оснащение

школьного платонизма учебными

пособиями

В пифагореизме также явственно обнаруживается стремление ввести

платонизм

рамки строгой школьной организации,

для

чего

было

необходимо опереть платонизм

на

четкую

систему

наук,

первую

очередь

тех,

необходимость которых

для

воспитания философа призна-

вал

сам

Платон.

В первой половине

века появляется сочинение

Феона Смирнского

«Изложение математических учений, необходимых

для

понимания

Пла-

тона».

Оно тем

более показательно,

что по

существу

представляет

собой компиляцию: пассажи

из

перипатетика

Адраста

Афродисийского

чередуются

выдержками

из

Трасилла. Однако сама потребность истол-

ковать корпус текстов

на

основе набора определенных дисциплин чрез-

вычайно показательна.