Мордухай-Болтовской Д.Д. Философия, психология, математика

Подождите немного. Документ загружается.

Если во сне обнаруживаются телепатические способности души,

то именно потому, что в сновидении действуют вторичные психики, не свя-

занные с телом, но вместе с тем и менее активные, чем центральная.

Вырисовывается следующее образное сравнение: темная пропасть,

из которой стараются выкарабкаться люди: верхний ряд цепляется руками

за край пропасти; следующие висят, схватившись за ноги висящих на ней.

К этим в свою очередь прицепились еще другие. Вот один обнял талию,

вот другой одной рукой держится за ногу и готов каждую минуту, разжав

собственные руки, низвергнуться во мрак пропасти.

Первый ряд, напрягая мускулы, старается все выше вскарабкаться

на край пропасти. Кто дальше от нее, тот все менее и менее активен и,

вместе с тем, все менее и менее связан с землей. Тем все в большей и

большей мере он жилец воздушной сферы черной пропасти трансценден-

тального мира духов.

14. Глубины подсознания.

Что такое сои - родной брат смерти? Сон - это спуск души в страшную

пропасть.

Погружаясь в сон, душа уже не имеет непосредственного сопри-

косновения с тем, что происходит там, наверху. Постепенно порывается

связь ее со строго подчиненными ей в бодрственном состоянии психиками,

порывается и их связь между собой. Это промежуточное состояние между

жизнью и смертью. До души еще доходит, как смутный гул голосов за креп-

кой стеной, происходящее в теле, но она вместе с тем частично приобщает-

ся уже к трансцендентальному миру и уже начинает видеть без глаз и слы-

шать без ушей, сбрасывая с себя оковы пространства и времени. На рас-

стоянии тысячи верст начинает душа чувствовать происходящее в образах,

творимых подсознанием. Сперва трансцендентальный элемент примеши-

вается лишь в слабой степени и содерясит сновидения, но в глубоком сно-

видении все содержание сновидения может оказаться прозрением действи-

тельности.

Постепенное развитие трансцендентальных возможностей во сне

было еще

древности отмечено Посидонием: "Сперва душа в силу своего

родства с Богом смотрит как бы сама вперед, во-вторых, воздух насыща-

ется бессмертными духами, в которых тотчас выявляются знаки истины,

в-третьих, боги говорят со спящими, и это совершается легче всего при

наступлении смерти, когда души смотрят в будущее".

В освобождающейся душе выявляются трансцендентальные свой-

ства. Парацельсу во сне представляется двойственность человека, состоя-

щего из земной и небесной части.

Последняя, постепенно освобождаясь, устремляется к своей сво-

бодно развивающейся деятельности. Цицерон говорит, что духи обнару-

422

жнвают в нем свое божественное происхождение. Но вернее сказать, что

во сне душа приходит в соприкосновение не с божественными сферами, а

со сферой бестелесного, которое может быть не божественным. <..>

Трансцендентальные элементы всплывают в сознании через вто-

ричные психики, более погруженные в трансцендентальные области. Па-

раллельно сознанию они подсказывают драматургу-подсознанию при раз-

вертывании им картин сновидения.

Сновидение тогда не является полным прозрением действительно-

сти,

а обычным сновидением, или символизирующим действительность,

или содержащим в себе отрывки прозреваемой действительности

X снится У, который после прогулки объявляет, что ои должен идти

к какой-то могиле, предназначенной ему, и, подходя к ней, проваливается.

Как раз в это время У умирает от разрыва сердца. Здесь душа X уподобля-

ется существу с длинными щупальцами, которые прощупывают вне про-

странства, связывающего сознательную душу, смерть У Эти щупальца -

вторичные психики, более свободные от телесных уз, чем центральные.

Они вносят в сознание трансцендентальный элемент, который не-

посредственно не может быть им воспринят.

Другой пример совершенно такого же рода: некто Пит Бэри рас-

сказывает, что он видел себя гуляющим по песчаной местности и спотыка-

ющимся о головки похороненных в песке уток. По пробуждении оказыва-

ется,

что как раз во время его сна была обнаружена кража на скотном дво-

ре фермы уток, и утки как раз оказались зарытыми в песке приснившейся

Питу местности.

Еще пример: некоему Гильтону снится процессия покойников по

сельской дороге и в числе их малознакомый ему человек, который в это

время оказывается умирающим.

15. Ужас смерти.

Душа, таким образом, владеет телом как, своим орудием, и при этом делит

свою власть с низшими, недоразвитыми душами, которые могут свергнуть

ее господство и лишить ее царства, т.е. тела.

Смерть - потеря тела, но вовсе ие уничтожение того, кому принад-

лежало в большей части тело, т.е. самой души. Можно вполне допустить,

что душа выйдет из пассивности смерти в активность телесной души, по-

лучив снова тело и что до пассивности, предшествовавшей рождению, она

тоже владела телом. Возможно, но пытливый ум требует не одной только

возможности.

Обратимся к анализу духовных переживаний, находящихся в нас в

смутной, ускользающей от света сознания, форме. Есть переживания, ко-

торые совершенно не допускают научного анализа, где последний может

423

только скользить по поверхности, не проникая в глубину, можно сказать,

целиком погруженную в трансцендентальную область.

Таков страх, или, вернее сказать, ужас смерти. На вопрос, отчего

животное больше всего боится смерти, наука, оставаясь при только том

материале, который дает окружающий мир, не молсет ответить.

Говорят, что в страхе смерти - не страх перед уничтожением, таге

как небытие, лишенное всяких болей, можно сказать, всеобщая анестезия

стралсдущего живого существа, ни в коем случае не должно пугать, что в

страхе смерти - иллюзорный страх перед вообралсаемыми загробными

муками.

Против страха смерти не могут помочь эпикурейские лекарства.

Пусть сотни тысяч раз повторяют: "Страх смерти безоснователен. Со смер-

тью наступает конец лшзни и вместе и конец страданий. Смерть не зло, это

нам только она кажется злом. Пока мы существуем, смерти нет; пришла

она, и нас уже нет". Этот страх, этот леденящий душу ужас смерти будет

всегда существовать, и ие потому, что человек недостаточно разумен, не

потому, что разумные эпикурейские доводы не могут его убедить, а потому,

что этот страх, естественное явление и лучше обоснованное, чем все эти

висящие в воздухе эпикурейские аргументы, потому что смерть приносит

не добро, а зло, которого душа должна бояться всем своим трепещущим

существом, потому что душа должна стремиться к лшзни, а не к смерти,

потому что смерть не есть уничтожение, а худшее существование, есть

бытие, но бытие, лишенное и власти, и силы. В своих объяснениях научная

точка зрения на смерть принимает следствие за причину. Ужас смерти рань-

ше разных ужасных образов. Не только человеческое сердце заставляет он

содрогаться. Посмотрите на животное, чувствующее приближение смерти,

и в нем, в мозгу которого нет ни земного гроба, ни червей, гложущих мер-

твецов, живет ужас смерти, о котором говорит каждый его мускул.

Значит, источник этого страха не в настоящем психическом потоке,

а вне лшзни. Он есть определенный показатель трансцендентальной обла-

сти.

16. За гробом.

Метафизика совершенно переворачивает истину, стараясь объяснить

смерть. Шопенгауэр ставит страх смерти в роли Цербера, охраняющего

выход из лшзни в область смерти, освобождающей от юдоли земной. Но

его пессимизм не только не объясняет страха смерти, скорее наоборот, этот

факт его метафизикой выставляется, как нечто чудовищно абсурдное, таге

как душа боится того, что является для нес наиболее желательным.

Всякий страх, всякое отвращение, лишь по видимости беспричин-

но захватывающее душу, имеет всегда основание, которое молсет находить-

ся за порогом осознания. Душа запускает тогда за этот порог глубоко свои

424

корни и по ним вверх подымаются соки, которые вместе с восприятием из

внешней среды образуют содержание ее жизни. Пессимизм жесток к жиз-

ни,

но смерть достаточно громко говорит, что следует быть более жестоким

к смерти.

У порога смерти нет необходимости ставить Цербера, ибо сама

смерть - величайшее зло. И именно потому, что она самое худшее, потому

что она неизмеримо хуже, чем наша жизнь, наша душа трепещет при мыс-

ли о ней.

В страхе, сковывающем нашу душу, следует видеть указание на то,

что вместо грядущего небытия, стоит мучительное, невыносимое существо-

вание, которое уже испытано, но память о котором остается в виде уже не

связанном с образом причины страха, вследствие того, что ни один эле-

мент не может быть восстановлен в воспоминании.

Это трансцендентальное воспоминание, проникающее через сте-

ну, отделяющую душу от предшествовавшего существования, это смутное

воспоминание о тяготе тьмы, когда вокруг свет, это тяжелое воспоминание

о бессилии, когда в руках власть. Страх смерти - это лучшее доказатель-

ство ие бессмертия, а переживаемости души.

Ведь если бы душа исчезла после смерти, то было бы совершенно

правильно то, что говорит в своей апологии Сократ: нечего бояться смер-

ти,

так как пока я существую, ее нет, а когда она есть, меня уже нет.

В действительности же происходит совершенно другое.

Не плебейское чуство самосохранения, а аристократическая воля к

власти является главным духовным фактором.

Смотрите: сильный, благодаря своим богатствам, миллионер про-

игрывает свое состояние. Он предпочитает продолжению жизни - само-

уничтожение. Почему? Потому что его собственность - царство его - унич-

тожена, и сила его обратилась в бессилие.

Смерть ие уничтожает души, но делает ее пассивной, сковывает ее

волю,

и именно этот переход от активности к пассивности, переяшваемый

душой, и есть самое ужасное в смерти, передаваемое трансцендентальным

воспоминанием.

Мысль об инкарнациях, о последовательных возроджеииях души в

новых жизнях - очень древняя. Она обнаруживала всегда тенденцию к бо-

лее широкому пониманию, в смысле метемпсихоза, т.е. инкарнирования

человеческой души не только в человеческих, ио и животных телах. Так

мыслит Платон, его поддерживал Плотин.

Но метампсихоз находит себе горячего противника, конечно, в хри-

стианстве. Блаженный Августии вооружается не только против метампси-

хоза, но и против полигенезиса

*, т.е. последовательного инкарнирования

души в различных телах. Он замечает, что постыдно ие только верить в то,

что мать превращается в лошадь, которая может возить на себе сына, но и

думать, что мать превращается в девицу, которая может быть женой сына.

425

Не гораздо ли благочестивее, восклицает бл. Августин, верить в то, что

души людей возвращаются в свои собственные тела, чем в то, что они воз-

вращаются в чужие.

Порфирий вводит корректив: по его мнению, души людей могут

входить только в людей <...>.

17. Эдукция и /продукция.

Таким образом душа существует вечно. Если можно говорить об ее созда-

нии вместе со временем.

Средневековая мысль видит следующие возможности. 1, Эдукция

- выведение души из сил самой материи. В самой материи мыслится что-

то духовное, из чего создаются индивидуальные души. Это, вне сомнения,

путь к пантеизму, к признанию какой-то мировой души, из которой эма-

нируют души индивидуальные.

Но именно трансцендентальное воспоминание, о котором мы го-

ворили выше, говорит против этого взгляда. Моя прежняя жизнь есть тоже

жизнь личности, хотя и другой.

Традукция: одна душа рождает другую (как огонь рождает огонь).

За это говорит наследственность. Моя душа содержит кое-что из духов-

ного содержания души моего отца. Но, анализируя глубже, мы видим, что

всякая наследственность носит только внешний характер, внутреннее же

вдет из другого, более глубокого источника. Два брата-близнеца имеют

совершенно одинаковую наследственность и более того - одинаковую ут-

робную жизнь, но в глубине своих духовных стремлешй различаются между

собой. В них говорит голос, идущий от их предков, но еще сильнее голос,

идущий от их предшествовавших жизней.

Третья гипотеза, на которой останавливается Ориген: душа до рож-

дения существует и обнаруживается с рождением. Это точка зрения, кото-

рая мной и защищается. Души при рождении овладевают телом так же,

как вторичные психики овладевают центральной нервной системой. Раз-

личие только то, что здесь ей предоставляется вполне готовый аппарат,

между тем, как в ребенке или, вернее, в утробном плоде аппарат этот еще

не готов, это музыкальный инструмент, в котором еще нет струн, но кото-

рый уже находится в руках того, кто после того, как будут натянуты струны,

будет на них играть.

Такое предположение лучше, чем предположение, что душа созда-

ется из ничего в момент рождения. Почему в момент рождения, а не в

утробе матери, когда, конечно, ребенок все-таки живет так же, как когда

выйдет из утробы? Гораздо естественнее предположить, что растет здесь

не душа, а растет только связь между ней и тем инструментом, которым

она будет пользоваться.

426

По Лейбницу, душа всегда существует, но, как он говорит, в малых

размерах. Мы это переводим так; в меньшей активности, или далее про-

сто в пассивном состоянии.

Рождение, говорит Лейбниц, это особого рода увеличение, смерть

же - уменьшение живущего, преобразование н свертывание. Наш перевод:

переход в пассивное состояние.

Но когда Лейбниц говорит, что нет души, отделенной от тела, что

нет бестелесных людей, что только один Бог свободен от тела, то м ы проте-

стуем, так как тело это то, что дает -жизнь: (душа без тела) не живет, а

только существует.

18. Любовь и смерти.

Насколько все другие платоновские доказательства бессмертия души дале-

ки от истины, настолько близко подходит к верному пути его гносеологи-

ческое доказательство переживаемое™ на основании врожденности идей.

По Платону, познание идеального - это припоминание (анамне-

зис) пережитого в предсуществоваиии души в другом бестелесном мире, в

том мире, где души созерцают сами платоиовы идеи, и куда они должны

вернуться. Не учение о врожденных идеях, а подход к проблеме смерти со

стороны анализа необъяснимых средствами научной психологии явлений,

мне представляется ценным в платоновских взглядах на бессмертие. Но

эти несводимые элементы он совершенно неправильно ищет в верхах со-

знания, а не у порога сознания, у преддверия темного подсознания, погру-

яесиного в сферы бестелесного.

Указание на предсуществованис Платой видит ие только в идеях,

но и в высших чувствах, по его мнению, не связанных с телом. Наряду с

чувственной любовью, он отличает духовную, основанную на пробужде-

нии воспоминания о первообразе красоты, виденном до земной жизни, о

потерянном блаженстве созерцания идеального мира. Эрос - это страст-

ное стремление к бессмертию.

То,

что уже по самой природе является объектом основного влече-

ния души, то не должно быть для нее досиггнутым. Платой сходит и здесь

с правильного пути. Половое чувство смешивается с эстетической эмоци-

ей.

Он бросается опять к ярким верхам сознания, относя туда то, что выра-

стает в чудесных, но страшных тайниках подсознания.

В любви Данте к Беатриче, той любви, которая может быть назва-

на родной сестрой смерти, которая признает одну, только одну, в которой

мощное стремление к дорогому образу ие представляет полового чувства,

но обращается в последнее, - такое же указание на предсуществоваиие,

как в страхе смерти. Но любовь рождается в этом, а не в трансцендентном

платоновском мире, в таких его глубинах, которые тысячами нитей связа-

427

ны с его поверхностью, по которой движется порог сознания настоящей

лшзни,

В юные годы душа овладевает уже вполне организованным телом.

Окончательно она пробуждается ото сна и вот из самых глубин ее выступа-

ет порыв к проявлению наиболее полной активности. Как поток долго сдер-

живаемой воды, он прорывает плотину, увлекая в себя не только все то, что

обретается душой в ее первые годы жизни, более того - утробной ее жиз-

ни,

но и трансцендентальный осадок ее прежних переживаний. Вот этот

осадок поднимается во время юности на поверхность сознания - неясный

и неопределенный, производящий смятение в верхних слоях, а затем глу-

боко упадающий в таинственные глубины и замещающийся телесными

стремлениями.

За гробом

мы

должны искать разгадку любви. Что такое черты лица

возлюбленной? Не то ли, что уже было видено и глубоко пережито? Молсет

быть, это черты моего лица в прежних моих инкарнациях? Воздержимся

от пути, по которому ведет нас дальше фантазия, стремящаяся разобрать

то,

что говорит этот голос, но согласимся с тем, что он идет оттуда, откуда

идет к нам и великий страх смерти.

19. Душа и тело.

Основная ошибка, идущая от Аристотеля и в собеииости развиваемая сред-

невековой мыслью, состоит в том, что душа признается за фактор, приво-

дящий к актуальному существованию, за принцип, оживляющий материю.

В действительности лее, как раз наоборот. Тело является оживляю-

щим принципом души. Душа до соединения с телом является лишенной

деятельной жизни, и она становится деятельной только в соединении с те-

лом.

<...> Телесные органы чувств существуют не для того, чтобы давать

душе знание о внешнем мире, так как он молсет восприниматься и без их

помощи - центростремительную и центробеясную нервные системы следу-

ет,

как это делает Фергсон, рассматривать как единый аппарат, с помощью

которого душа является действующей, а не только пассивно-воспринима-

ющей. Мозг для памяти - это только решето, просеивающее тот материал,

который необходим для действия.

Чтобы понять, в какое затруднение вводила аристотелевская точка

зрения, следует вспомнить созданное для оправдания учения о бессмертии

души томистическое учение о разделенных формах. Эти формы противо-

речили учению Аристотеля, по которому всякой вещи приписывается двой-

ственный состав из субстанции и формы. Для того, чтобы примирить пере-

лсиваемость души с аристотелевским умешаем о душе, как форме тела от-

крывается еще путь, указанный Лейбницем: снабжение отошедших душ

другим телом. Лейбниц, по которому душа является, как и для Аристотеля,

не вполне субстанцией, а какой-то субстанциональной формой, что им под-

428

черкивается с полной определенностью, развивает учение отелах, которые

заменяют для душ умерших их земные тела.

Это учение в грубой и фантастической форме развивается спири-

тизмом, снабжающим душу кроме земного, уничтожающегося со смертью

тела, еще и призрачным телом материализирующихся духов. Это направ-

ление лишь запутывается в сфере грубо материалистических воззрений.

[Имеется одна] основная ошибка во всех метафизических построениях,

которые запутывают метафизику в рассуждениях о взаимоотношениях души

и тела и приводят к психофизическому параллелизму, ушгттожающему

индивидуальное бессмертие. Это ложный постулат о невозмооюности вза-

имодействия между разнородными вещами.

Мыслители конца XVI в., которые во всяком явлении видят дей-

ствие духа на материю, т.е. как раз взаимодействие между разнородными

вещами, в этом отношении представляют полную противоположность мыс-

лителям XVII в.

Лейбниц настаивает на том, что, по его мнению, ложное учение о

полной нематериальности души, имеет своим источником введение мни-

мых бестелесных духов в среду телесную. Действие при этом понимается

грубо материально, в форме какого-то смешения агентов. Действие на рас-

стоянии одной вещи на другую не признается последствием того, что вся-

кое действие требует прикосновения частей этих тел, образования из этих

частей, хотя бы временно, нового целого. Рука может взять камень, так как

рука соприкасаясь с камнем, образует с ним одно целое, но дух не может

двигать ни руки, ни камня, так как нет частей у духа, могущих войти в

соприкосновение с рукой или камнем.

Но действие следует понимать глубже. Всякое действие это твор-

чество, и при этом следует прибавить, встав в противоречие с Анаксаго-

ром,

творчество из ничего.

Дух может также творить материю в плоскостях более высокой

реальности, как он может творить свои сновидения и призраки, которые

нельзя рассматривать как абсолютно не существующие, но которые сле-

дует относить к низшим степеням реальности.

XVI век стоял на более правильной точке зрения. Его более широ-

кий взгляд шел дальше, чем узкомеханистическая метафизика XVII в.

20. Темная и светлая мистика.

От темной мистики, которая состоит в падении души в сферы подсозна-

ния,

которое есть не что иное, как царство духов, в большей или меньшей

степени связанных с телом и, наконец, бестелесных, .от темной мистики

сна и смерти следует отличать светлую мистику, возносящейся над теле-

сным, живой души. В мистическом подъеме святой души, восходящей к

Богу, тело не уничтожается, но служит лестницей, по которой душа восхо-

429

дит на мистические высоты. Тело не уничтожается, но приводится в пол-

ную покорность духу. Это победа над телом духа, который делает его сво-

им верным слугой. Дух-победитель пересоздает тело, и тело святого ока-

зывается не негодной ветошью, а блестящим орудием, которым он побеж-

дает врагов своего темного подсознания.

Нет необходимости наделять его новым телом, когда смерть разо-

бьет это оружие.

Вселенная - вовсе не тело Бога, это тело святых, и отчасти, и наше

тело.

"Абсолютное бессознательное" - это резервуар памяти, при этом

совершенно пассивный - но он содержит в себе нечто от жизни - жизнь в

потенции. Оно относится к жизни совершенно так же, как потенциальное

бытие аристотелевской материи, относится к актуальному бытию субстан-

ции.

Пассивность души после смерти, конечно, не есть абсолютная пас-

сивность; доля активности, которая в ней остается, не позволяющая ей об-

ратиться в простой резервуар памяти, дается ей ее связями со всей теле-

сной вселенной, на которую она оказывает какое-то воздействие. Вселен-

ная является ее телом, как принципом тлеющей в ней активности. Дей-

ствие это - в некоторых частях ее тела вселенной, вероятно больше, чем в

других. В некоторых центрах, главным образом в телах, живущих земной

жизнью, они могут аккумулироваться. Это воззрение, которое можно на-

звать не только мистическим, но и магическим, вполне согласуется с рели-

гиозным представлением влияния отошедших святых на людей живущих.

Мистический подъем, в котором возносящаяся к Богу душа покоряет себе

тело,

доводит духовную мощь до такой степени, что душа приобретает спо-

собность действовать через тело не только при своем земном существова-

нии,

но и по потере его.

С другой стороны, это воззрение близко подходит и к пантеисти-

ческому взгляду, выработанному натурфилософией, погружающей душу

отошедшего в окружающую его природу, заставляющей его жить ее жиз-

нью,

растворяющей ее в шумящем лесе, в благоухающих цветах, в по-

ющих птицах и озаряющем красным отблеском зеркальную поверхность

реки солнце. Душа отошедшего в последней молитве святого не сливается

с поглощающим ее Божеством, она остается жить, оставаясь той же в этом

великом божественном теле.

21.

Защита тела.

Проводимые мною взгляды решительно аитиплатоновские. Взгляд на тело,

так на тюрьму души, развивается вслед за Платоном Филоном и новопла-

тоникамн и, как наследие от новоплатоников, вместе с некоторыми други-

ми элементами переходит в христианскую философию.

430

Воздушное пространство подлунного мира, по Филону, заполнено

ангелами, демонами и душами, сохраняющими свою чистоту и совершен-

ство.

Ниспадая со своих высот в человеческие тела, они окутываются чув-

ственностью,

Но если им удастся освободиться от чувственности, они возвраща-

ются к своему бестелесному существованию. По Платону, душа, в силу

необходимости мировой души, излучением которой она является, прони-

кая все, попадает в тело, забывая свое достоинство и происхождение; не

отрываясь от мировой души, она отвращается от Бота. Ниспадение души

представляется Платону в образах развертывания падающей вниз мате-

рии,

прикрепленной сверху.

Эта картина должна замениться другой. Подлунный мир, действи-

тельно, заселен душами, жаждущими тел. Они стремятся не к небесам, а к

этой земной жизни, своими страданиями и подвигами восходящей по тер-

ниям страданий, более прекрасной, чем олимпийские нектар и амброзия,

чем идеальный мир Платона.

Она стремится все более и более к интенсивной и экстенсивной

лшзни,

действиям, к власти...Тело для души не гроб, не тюрьма, а лест-

ница к Богу,

Здесь я вполне становлюсь на сторону христианских учителей Цер-

кви против платонизма.

По мнению новоплатоинков, совершенное блаженство бывает тог-

да,

когда души, освободившись от всякого тела, возвращаются

Богу. Св.

Августин, вместе с другими отцами церкви, дает блаженной душе тело,

утверждая, что бременем для души служит не "просто тело, но тело тлен-

ное".

"Тело бо тленное отягощает душу"

". Ои обещает по воскресении

вместо тела душевного, тело духовное. "Сеется тело душевное, восстает

тело духовное"

, которое с величайшей и необычайной легкостью отдает

себя в подчинение духу по безмятелсиому желанию неразрушимого бытия,

будучи освобождено от всякого скорбного чувства, всякой тленности и кос-

ности. Это духовное тело, по мнению св. Августина, не будет не только

таким, каким бывает теперь даже при самом лучшем состоянии здоровья,

но даже и таким, каким было в первых людях до грехопадения. В то время,

как для новоплатоннков - представителей умирающей античной мысли -

смерть представляется благом, освобождением души от стягчавшего ее

бремени, для молодой христианской мысли смерть сама по себе зло, воз-

даяние за грех. Как разлучение души и тела - смерть так лее не бывает

доброй.

"Смерть не есть добро - говорит св. Августин, - хотя она увеличи-

вает славу претерпевающих ее, когда претерпеваете за истину, и делает

мучениками"