Моисеев Н.Н. Быть или не быть человечеству?
Подождите немного. Документ загружается.
Абсолютной Истине или об Абсолютном Знании. Но, исключив из своего словаря
эти понятия, мы неизбежно приходим к представлению о множественности
пониманий, поскольку каждое из них связано с неповторимыми особенностями,
присущими конкретным наблюдателям, и не столько с качествами приборов,
которыми пользуются наблюдатели, сколько со свойствами их Разумов. На это
указывал Эйнштейн, которому принадлежит знаменитая фраза: "Как много мы
знаем, и как мало понимаем!".
Взаимоотношения между знанием и пониманием мне представляются неким
наложением различных ракурсов рассмотрения явлений. Результат видения объек-
та в том или ином аспекте несет определенную информацию — свою тень, а
совокупность интерпре-
104
таций этих результатов воспроизводит в сознании Человека некую голограмму
(пространственное, многомерное изображение), которую и следует называть
пониманием. Мировоззренческий феномен современной науки я вижу как раз в
том, что при множественности интерпретаций (в том числе и не научных)
возникает, тем не менее, некая единая голог-рафическая картина Мира, которая
оказывает определяющие влияния на формирование современной цивилизации.
2. Электрон — это частица или волна?
Утверждение о том, что Универсум есть единая система, приводит к целому ряду
следствий, анализ которых имеет не только философское, но и практическое
значение. Этот постулат не только ставит под сомнение некоторые факты, которые
казались очевидными, но и позволяет увидеть их чисто субъективный характер.
Исследователь (или наблюдатель), перед которым стоит задача изучения свойств
конкретного объекта, сталкивается с проблемой его локализации, т.е. попыткой
выделения этого объекта в целях изучения как самостоятельного элемента
системы, в состав которой он входит. В рамках классического рационализма такой
проблемы не возникает. Астроном, изучающий движения небесных светил с
помощью телескопа, может не задумываться о собственных взаимосвязях со
звездами и планетами.
Но с позиций современного рационализма исследователь, осуществляющий акт
локализации объекта, должен исходить из предположения о том, что воздействие на
этот объект со стороны остальной части системы относится к числу внешних и
фиксирован-
105
ных. При этом, делается еще одно важное допущение, что воздействие самого
объекта на систему не оказывает влияния на характер воздействия этой системы на
выделяемый объект. Такое допущение можно принимать только при условии, что
влияние выделяемого объекта на систему в целом является пренебрежительно
малым с точки зрения наблюдателя. Что же касается возможного воздействия на
выделяемый объект со стороны исследователя, использующего тот или иной
инструмент (прибор), то этим обстоятельством исследователь вынужден пренебре-
гать. Таким образом, выделение элементов системы в качестве самостоятельного
объекта изучения фактически представляет собой субъективный акт наблюдателя.
Значит, локализация объекта возможна только в том случае, если вносимые в
результате такого акта изменения могут становиться значимыми для наблюдателя
лишь за пределами того временного интервала, который его интересует. Тогда мы
можем говорить и о возможности выделения независимого наблюдателя, а также
об использовании всех технологий исследований, выработанных в рамках класси-
ческого рационализма, которые основаны на четком отделении субъекта, т.е.
исследователя, от объекта, т.е. предмета исследования. Условность такого выде-
ления означает, в частности, что могут существовать ситуации, в которых такая
локализация невозможна в принципе, т.е. что не существует такой временный
интервал, в пределах которого объект наблюдения мог бы считаться независимым
от субъекта. Именно такая условность проявляется при исследовании природы
света и изучении элементарных частиц и иных явлений микромира.
106
Поясним сказанное на примере, обсуждение которого началось в самом начале XX
века. Уже тогда возникли вопросы: что такое фотон — частица или волна? С одной
стороны — частица. Это показал Лебедев, доказавший в серии экспериментов
существование давления света, давления, которое оказывают летящие фотоны. А с
другой — электромагнитная волна, распространяющаяся со скоростью света и
способная к дифракции, к преломлению. И этот факт также был доказан
точнейшими экспериментами.
Аналогичный вопрос возникает и при определении природы электрона: что это —
частица или волна? Другими словами, является ли электрон одной из
элементарных частиц материи или он представляет собой проявление
волнообразного энергетического поля? В разных экспериментах он выступает то в
одном, то в другом из этих двух качеств.
В двадцатых годах XX столетия физики поняли, что означает такая дуальность. И
это, может быть, было величайшим научным достижением за всю историю науки.
Они поняли, что вопрос поставлен просто неверно! Оказалось, что человечество
впервые столкнулось с ситуацией, когда наблюдатель принципиально не может
выделить наблюдаемый объект. Нельзя говорить об электронах или фотонах, как
существующих сами по себе, без их связи с другими элементами систем, к которым
они принадлежат. Это как раз такие случаи, когда локализация объекта,
именуемого электрон или фотон, невозможна в принципе, ни на каком временном
интервале.
Свойства электрона, если можно говорить о нем как о самостоятельном объекте,
зависят от того, как ведет себя наблюдатель. Если он использует дифракционную
решетку, то он изучает не электрон, а
107
лишь свойства системы электрон + дифракционная решетка. И, обнаружив
дифракционные полосы, он имеет право говорить об электроне как о волне. Если
же наблюдатель использует камеру Вильсона, то это означает, что он изучает
свойства системы электрон + камера Вильсона и, обнаруживая следы летящих
частиц, вправе сказать, что электрон — это частица.
В обоих этих случаях, наблюдатель изучает две разные системы. И только они
могли быть локализованы, т.е. выделены из суперсистемы.
Итак, согласно современным рационалистическим воззрениям, Вселенная — это
некоторая система, т.е. совокупность связанных между собой элементов. Частями
этой системы являются Солнечная система, Земля и Человек. Принадлежа этой
системе, Человек может изучать ее свойства только изнутри и только то, что
доступно ему в некоторой части окрестности. Вот почему люди способны
постигать лишь какую-то часть свойств Вселенной, и так будет всегда, как бы ни
была развита наука. Людям всегда будут доступны очень малые сведения о
Вселенной, они всегда будут знать лишь малую толику того, что она собой
представляет, только конечную часть бесконечного множества свойств и
особенностей, которыми она обладает.
По этой причине не имеет смысла говорить о некой Абсолютной Истине, которая
якобы постепенно становится доступной Абсолютному Наблюдателю. Никакого
приближения к Абсолютному Знанию быть не может. По мере развития науки
люди просто расширяют границы доступного опытному
108
знанию. И по мере расширения этих границ, увеличиваются фронты
соприкосновения с еще непознанным.
Даже законы Ньютона верны лишь до поры до времени и при определенных
условиях. Пользуясь этими законами необходимо помнить, что они являются лишь
первым приближением к соотношениям, объективно существующим в Природе.
Что же касается различия между материей и энергией, то наука до сих пор не
может сформулировать соответствующее определение. И впереди и вокруг нас —
бесконечность непознанного!
Но и в рамках такого относительного понимания люди, тем не менее, должны жить
и действовать. И задача, стоящая перед человечеством — использовать эти
относительные знания таким образом, чтобы обеспечить свое будущее, не
исчезнуть с лика породившей его планеты.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ТЕОРИЯ САМООРГАНИЗАЦИИ ВО ВСЕЛЕННОЙ
ГЛАВА ПЕРВАЯ ФИЗИКАЛИСТСКАЯ КАРТИНА МИРА
1. Непрерывно изменяющаяся Вселенная
Все в нашем Мире имело свое начало и пришло или придет к своему концу. В этом
выражается то самое общее, что являет собой единство Мира. А между началами
и концами все течет и изменяется, как утверждал Гегель. Это и есть источник и
первопричина вселенского многообразия, формирующегося в процессе, который я
называю универсальным эволюционизмом или теорий самоорганизации.
Руководствуясь этой теорий, я попытаюсь нарисовать картину Мира, какой она
мне представляется в результате изучения процессов, протекающих в Природе и в
Обществе, на основе той новой физики, шире — естествознания, которые
существенно изменили глубинные научные представления об окружающем Мире.
Необходимо сразу же отметить, что картина Мира может быть изложена только на
языке макромира. Но есть еще микромир и супермир. Как изложить представления
об этих других мирах на языке макромира, который только и доступен сознанию
человека? Это еще один проклятый вопрос, подобный тем, которые всегда будут
мучить думающего человека. И надо научиться жить, не имея на них достаточно
полного ответа, вернее имея ответы, позволяющие жить.
Следует признать также, что создать замкнутую картину Мира, т.е. системную
конструкцию с логически связанными звеньями — теориями и гипотезами в
принципе невозможно. Наука не располагает достаточными для этого
эмпирическими данными. Поэтому, чтобы получить целостное представление
111
об Универсуме, приходится прибегать к использованию правдоподобных гипотез,
обоснование которых всегда остается на совести автора и базируется на его
интуиции.
С учетом этих ограничений я утверждаю, что Вселенная, Универсум, т.е. все то,
что доступно (или может быть доступным) человеческому наблюдению,
претерпевает непрерывные изменения — мы наблюдаем их
непрекращающуюся эволюцию. И все подобные изменения происходят, как
показывает наш опыт, за счет внутреннего взаимодействия. Никаких иных
(внешних) сил (причин) мы не фиксируем (не наблюдаем). А согласно принято-
му нами принципу Бора, коль скоро такие силы или причины не наблюдаемы, то
это означает, что они не существуют. Другими словами, все изменения, весь
универсальный эволюзионизм происходит за счет сил (причин),
принадлежащих самому Универсуму, т.е. осуществляется за счет сил взаи-
модействия элементов системы Универсума. Вот почему мы вправе весь
процесс эволюции системы Вселенная называть процессом ее самоорганиза-
ции.
Универсум никогда не находится в равновесии. И утверждать, что процесс
самоорганизации Универсума направлен на достижение равновесия или абсо-
лютного хаоса, как это следовало бы делать на основании второго закона
термодинамики, мы не имеем права. Бесспорность этого закона установлена для
ограниченных замкнутых систем, не подверженных действию внешних причин, в
условиях, когда причинность описывается на языке детерминированных законов.
Но имеется достаточно фактов, позволяющих утверждать, что Универсум
непрерывно развивается, и что в том непрерывном изменении У ни-
112
версума, которое мы способны регистрировать, просматривается определенная
направленность, отличная от стремления к равновесию.
Эволюционные процессы в своей массе идут в сторону усложнения организации
Универсума и роста разнообразия организационных структур. Но усложнение
организационных форм существования материи и рост их разнообразия вовсе не
означает роста организованности материального мира. На определенном уровне
сложности любая система теряет устойчивость, и движение ее элементов начинает
все больше и больше хаотизироваться. Сверхсложные и сверхразнообразные
структуры мало чем отличаются от хаоса.
Следует отметить также, что по мере усложнения материальных структур все
отчетливее просматриваются деструктивные слагаемые процесса самоорганизации.
Это проявление прежде всего в уменьшении степени стабильности (корректности)
возникающих форм организации. Об этом же свидетельствуют те разрушительные
силы, которые сегодня оказались в руках человечества.
Развитие как процесс самоорганизации материи выглядит крайне разнообразным
и вместе с тем единым. Невероятное многообразие неорганических веществ и
образований, разнообразие в их анатомическом строении, дивергенция
биологических форм и в то же время существование гомологических рядов,
демонстрирующих существование общих законов эволюции, а также огромное
количество непохожих друг на друга социальных организмов и их упо-
рядоченность по способам производства — все это хорошо известно
соответственно физикам, биологам, химикам, обществоведам. Откуда же
возникает такое многообразие и в чем его единство?
113
По-видимому, здесь проявляется некое универсальное свойство материального
мира — кооперативное взаимодействие, посредством которого осуществляется
объединение элементов в системы. Это свойство проявляется на всех уровнях
организации Универсума. В неживой природе с помощью этого механизма
создаются химические соединения, протекают резонансные процессы и возникает
когерентное излучение, а также образуются различные состояния равновесия,
вроде цепочек Бекара, турбулентного хаоса и тому подобных явлений. В живом
веществе это свойство выражается в процессе мутагенеза, а также в
функционировании таких кооперативных сообществ, как многоклеточные
организмы и колонии кораллов.
Особенно ярко кооперативные взаимодействия проявляются в общественном
развитии, в процессе которого создаются кооперативные соглашения, ос-
новывающиеся на компромиссах. Впервые понятие о компромиссах ввел в
научный оборот в начале XX века итальянский социолог, экономист и математик
Виль-фредо Парето. Компромиссными он называл такие соглашения между
конфликтующими сторонами, которые невозможно улучшить одновременно для
всех участников конфликта. Чтобы улучшить какую-либо из характеристик
устойчивого компромисса необходимо поступиться ухудшением других
характеристик. Условия такого компромисса могут быть изображены на
математической модели в виде набора точек, образующих так называемую
поверхность Парето. Это многообразие замечательно тем, что увеличение
значения одного из критериев (показателей качества компромисса) сопровождается
уменьшением значения других критериев.
114
Теория конфликтов в последние годы получила дополнительное развитие.
Американский экономист Нэш доказал, что одной неулучшаемости компромисса
недостаточно для обеспечения его устойчивости. Необходимо также, чтобы он был
выгоден всем участникам и чтобы нарушение условий компромисса влекло за
собой ухудшение положения нарушителя. За эту работу Нэш был удостоен
Нобелевской премии.
Кооперативные взаимодействия играют важную роль в описании процессов
эволюции. Если характеристики того или иного вида в процессе эволюции
достигают поверхности Парето, то развитие приостанавливается и переходит в
состояние некоторого квазиравновесия, которое сохраняется до тех пор, пока не
начнут изменяться параметры внешней среды. Под влиянием этих изменений
равновесие системы нарушается и процессы развития переходят на следующий
этап.
2. Вселенная через призму дарвиновской триады
Имеется достаточно большой эмпирический материал, позволяющий дать более
или менее наглядную интерпретацию тех механизмов, которые определяют
процесс самоорганизации Универсума. Для описания основ процесса
самоорганизации удобно воспользоваться схемой, разработанной великим
британским естествоиспытателем и мыслителем Чарлзом Дарви-ном, которая
получила в науке название дарвиновской триады. При этом необходимо придать
каждому термину, использовавшемуся Дарвином, более широкий смысл, чтобы
можно было описывать с помощью этого языка процессы, протекающие не только
в живой природе, но во всем материальном и духовном Мире.
115
Все стимулы и возможности развития Вселенной, определяющие процессы
самоорганизации, ограничены определенными рамками: изменчивость (стохас-
тичность), наследственность (влияние прошлого на настоящее и будущее) и
принципы отбора (берега канала допустимых изменений). Это — первые и
основные понятия теории универсального эволюционизма, без которых нельзя
объяснить ни один процесс развития, происходящий во Вселенной.
Изменчивость — одно из самых сложных понятий теории самоорганизации. Этим
словом закодировано множество разнообразнейших явлений, создающих поле
вариантов, необходимых для выбора дальнейшего продолжения процесса
эволюции любой системы. Под влиянием внешних факторов, выполняющих роль
естественного тремора, система всегда готова выйти из положения равновесия и
всегда стремиться возвратиться к нему под воздействием естественного
демпфирования.
В основании явления изменчивости лежат вечно присутствующие факторы
стохастики и неопределенности. Объяснение причин нахождения этих факторов на
всех этажах Универсума — глубокая и очень трудная проблема. Я думаю, что
многие соображения, высказанные по этому поводу разными авторами, имеют
смысл. Но ни одно из них не исчерпывает понятия об изменчивости.
Особое место этому понятию отводит в своих работах лауреат Нобелевской премии
Илья Пригожий, использующий термин флуктуация. Мне кажется, что этот термин
не очень подходит при описании понятия об изменчивости, поскольку он
недостаточно четко отражает явление постоянного воздействия стохастических,
т.е. случайных факторов. Но без предположения о таких непрерывно действующих
факто-
116
pax постоянная эволюция системы, сопровождающаяся появлением новых
качественных особенностей, по-видимому, невозможна. И в этом отношении пред-
лагаемая мною интерпретация процесса самоорганизации практически (с
точностью до использованных терминов) совпадает с той, которую развивает При-
гожин. Впрочем, подобное представление об эволюционном процессе, хотя и в
других терминах, было высказано Дарвином более полутора веков тому назад.
Наследственность — второе ключевое слово системного языка, которое означает,
что настоящее и будущее любой подсистемы Универсума, т.е. любого элемента
Универсума, зависит — не определяется, а зависит — от прошлого. Степень такой
зависимости может быть любой. Во вполне детерминированных системах прошлое
однозначно определяет будущее, как и прошлое таких систем однозначно
определяет настоящее. Степень зависимости той или иной системы от своего
прошлого мы условимся называть памятью системы. По наблюдаемому
состоянию динамической системы в данный момент, мы можем, интегрируя ее
уравнения в отрицательном направлении времени, полностью восстановить всю
предысторию. Такие системы мы будем называть системами с бесконечной
памятью* (или. с абсолютной наследствен-
* В реальности память системы чаще всего оказывается ограниченной. И бесконечная память, и
ее отсутствие суть абстракции, удобные для интерпретаций процессов, протекающих в неживом
мире. Как установил несколько десятков лет тому назад известный американский метеоролог
Лоренц, погода, например, помнит свое предшествующее состояние не более двух-трех недель.
Это значит, в частности, что два совершенно разных состояния атмосферы могут через 2—3
недели породить одно и тоже ее новое состояние.
117
ностъю). Примером подобных объектов являются системы, движение которых
описываются законами Ньютона. Могут существовать системы и вовсе лишенные
памяти. Примером тому является развитое турбулентное движение жидкости. Оно
полностью лишено "памяти". По данному распределению вихрей в турбулентном
потоке мы ничего не можем сказать о той картине вихрей, которые были в пред-
шествующие моменты времени.
Отбор является самым трудным для определения понятием дарвиновской триады.
Изменчивость создает поле возможностей развития той или иной системы,
наследственность ограничивает это поле, а отбор реализующегося варианта или
вариантов развития происходит в соответствии с некоторыми правилами или
принципами. К их числу правил относятся, прежде всего, законы сохранения. Так,
никакой процесс не может идти вопреки закону сохранения количества движения.
В замкнутой системе энтропия не может убывать, она может либо возрастать,
либо оставаться постоянной. Существует также предельная скорость
распространения сигнала — скорость света, и действуют некоторые другие
ограничения, создающие берега каналов, в которых протекают процессы развития
во Вселенной. Значит, среди мыслимо допустимых движений (процессов) в нежи-
вом мире реализуются, т.е. оказываются доступными нашему наблюдению, лишь
определенные классы движений, подчиняющихся определенным правилам.
Правила или принципы отбора и есть те самые законы физики, биологии и
общественного развития, которые из мыслимо допустимых движении отбирают
(часто с некоторой вероятностью) те, которые мы наблюдаем в реальности.
Заметим, что к числу правил отбора мы с полным правом должны относить и
118
те следствия человеческого опыта, на которые мы опираемся в своей практической
деятельности, принимая те или иные решения.
Язык дарвиновской триады при таком расширении смысла его ключевых слов
чрезвычайно универсален. С его помощью, при надлежащем понимании смысла
каждого из используемых терминов можно описать широчайший круг явлений. Но,
как и всякий язык, он ограничен — не любые смыслы ему доступны. Поэтому
возникают ситуации, требующие существенного расширения этого языка,
включения в него новых слов и формирования новых понятий. Для этого
целесообразно использовать понятие механизмов т.е. некоторых совокупностей
правил и интерпретаций, которые опираются на выше приведенные основные
термины и не заменяют, а обогащают основной словарный запас теории
самоорганизации.
3. Бифуркации в процессе мирового развития
Понятие о бифуркации, наряду с дарвиновской триадой, является одним из
основных понятий универсального эволюционизма и тоже лежит в основе его
языка. Термином "бифуркация" в научной литературе обозначаются такие моменты
в развитии процессов, когда происходит нарушение единственного состояния
равновесия или ветвление эволюционных путей.
Пользуясь этим термином, я следую Анри Пуанкаре, который ввел его в научный
оборот и изучал разнообразные проявления механизма бифуркации. Рене Том и его
последователи полную перестройку системы, характеризующуюся изменением
самого характера дальнейшего развития, называют катастрофой. Теория катастроф
наряду с синергетикой сде-
119
лались модными терминами, хотя оба они имеют свои классические эквиваленты.
Именно поэтому, в силу присущего мне консерватизма, я стараюсь избегать
пользоваться ими. Если возникает новый термин, то мне всегда вспоминается
принцип Оккама: Не умножай сущностей без надобности.
В случае классических динамических систем бифуркация — это такое состояние
системы, когда, потеряв устойчивость, она полностью теряет памлтъ, и ее
последующая эволюция оказывается принципиально непредсказуемой, поскольку
определяется только теми случайными факторам, которые действуют на систему в
момент бифуркации.
Чтобы объяснить принцип действия механизма бифуркации, рассмотрим процесс
колебаний колонны, находящейся под вертикальной нагрузкой, изученный
Леонардом Эйлером в конце XVIII века. Если такая нагрузка не очень велика, то у
изучаемого объекта существует единственное положение равновесия: колонна
будет занимать вертикальное положение. И оно будет устойчивым, т.е. малое
изменение внешних воздействий не изменит существенно положения равновесия.
Предположим, что колонна находится под воздействием случайного порыва ветра
— она будет колебаться около вертикального положения равновесия. Будем
постепенно увеличивать нагрузку, тогда амплитуда и частота колебаний будут
несколько изменяться. Но их характер будет оставаться прежним: колебания будут
происходить около того же вертикального положения равновесия. Такое
положение будет сохраняться лишь до определенного момента — до тех пор, пока
нагрузка не достигнет некоторого критического значения. Когда это произойдет,
вертикальное положение равновесия потеряет устойчи-
120
вость, причем мгновенно. Вместо него появится целый континуум новых
устойчивых положений равновесия. Их совокупность будет представлять из
себя некую поверхность, образованную вращением полуволны синусоиды.
Если порывы ветра сохранятся, то стержень будет продолжать колебаться,
однако теперь уже около одного из положений равновесия. Но, оказывается,
предсказать, около какого из новых положений равновесия будут происходить
колебания, невозможно. Невозможно в принципе, поскольку это будет зависеть
от того случайного порыва ветра, который произойдет в тот момент, когда
вертикальная нагрузка достигнет своего критического значения.
Таким образом, при малых вертикальных нагрузках колонна, как и всякая
другая механическая система, обладает "бесконечной памятью". Фиксируя ее
положение в данный момент, мы можем полностью восстановить все ее
предшествующие состояния (если знаем, конечно, действие ветра). Однако в
момент бифуркации эта механическая система полностью лишается памяти. По
наблюдениям за ее колебаниями мы ничего не можем сказать о том, как она
колебалась до момента, когда критическая нагрузка достигла своего
критического значения.
Еще одни пример. Предположим, мы бьем молотком по камню. От каждого
удара он слегка деформируется, и мы можем в некоторых пределах предсказать,
каким может оказаться характер деформации. Но в какой-то момент камень
разлетиться на множество мелких осколков. Сколько их будет и какими они
окажутся — об этом мы ничего сказать заранее не сможем.
Такое рафинированное представление о бифуркации является идеальным.
Момент бифуркации — не-
121
кая абстракция, так же как и полная потеря памяти. В реальности, бифуркация
— это тоже некоторый процесс, протяженный во времени, но длящийся весьма
короткий интервал времени, в течение которого происходит качественная
перестройка свойств системы. Бифуркацию можно назвать процессом перехода
системы в новый канал эволюционного, если угодно — дарвиновского развития.
Процесс бифуркации — это всегда процесс катастрофической перестройки
системы. Однако переход через катастрофическое состояние происходит не
мгновенно — ему предшествует постепенное обострение ситуации. Только
после этого возникает качественно новое состояние системы.
Бифуркационный механизм является одним из важнейших механизмов
самоорганизации. Он имеет универсальный характер и играет важнейшую роль
в общей эволюционной системе. По существу, именно этот механизм является
источником роста разнообразия различных форм организации материи, а, следо-
вательно, и непрерывно возрастающей сложности ее организации.
Если система достаточно сложна, то ее постбифуркационное развитие может
быть и неоднозначным. Другими словами, система может распасться и может
возникнуть еще одна, новая система с новыми свойствами. Одна ее часть может
начать развиваться вдоль одного пути, а другая — вдоль другого. При этом
генетические связи разрушаются и системы становятся независимыми: каждая
из них начинает развиваться в своем канале эволюции. Более того, между ними
могут возникнуть и непреодолимые барьеры.
Явление бифуркации имеет многочисленные и важнейшие следствия для любых
эволюционных систем
122
самой разной природы. Это — типичные явления в физике и химии, без них
нельзя представить себе развитие живого мира и Общества.
Одно из интереснейших явлений, которые изучает гидродинамика, это —
турбулентность. Ее порождает потеря устойчивости ламинарной формы тече-
ния жидкости. Упорядоченное и хорошо наблюдаемое движение жидких частиц
сменяет хаос турбулентного течения. Но и в возникшем беспорядке мы
прослеживаем определенные закономерности. Они связаны с многообразием
новых форм организации течения жидкости, разнообразием более или менее
долгоживущих вихревых образований и характером их эволюции. Но можем ли
мы выделить в этой эволюции более прогрессивные или. более высокие формы?
В общем, все формы турбулентного движения потенциально возможны, они
объективно присущи этому явлению и определяются законами физики. Все эти
формы равны перед лицом Природы и заготовлены впрок. А какая из всего
многообразия возможных форм будет наблюдаться в действительности, сказать
не только трудно, но порой и невозможно, из-за принципиальной
непредсказуемости результата действий механизмов бифуркационного типа.
Этот пример удобен для пояснения моей точки зрения о том, что вся картина
мирового развития представляет собой единый процесс турбулент-
нообразного движения с разными временными и пространственными
характеристиками, с хаотическим переплетением его вихреподобных
образований. Этот процесс разворачивается в рамках дарвиновской триады, он
неповторим и необратим. Но в отличие от обычной турбулентности, в мировом
процессе в момент бифуркаций происходят качествен-
123
ные усложнения организационных структур и появляются новые формы
существования соответствующих феноменов в Природе и в Обществе, а также в
общественном сознании и в процессе мышления. Возможно, именно в
результате бифуркаций и последующих разветвлений течения процессов
возникают новые биологические виды и не исключено, что по той же схеме
происходит дивергенция цивилиза-ционных и культурных структур — ведь это
тоже эволюционирующие системы.
4. Куда течет Вселенная?
Представления о детерминированности мирового развития, по-видимому, лежат
в базисных основаниях человеческого мышления, в самой его глубине.
Вероятно, они присущи самой биологической природе Человека, стремящегося,
предвидя результаты своих действий, выбирать те из них, которые могут
оказаться наиболее эффективными. Собственно говоря, и сегодня, в конце XX
века настоящий физический закон воспринимается большинством естествен-
ников только как вполне детерминированное утверждение — такова сила
традиционного мышления. Вспомним, что гениальный Эйнштейн вторую поло-
вину своей жизни посвятил построению такой схемы физики, которая
исключала бы из арсенала исследователя необходимость использования
вероятности и неопределенности. Вспомним также его знаменитое изречение:
Бог не играет в кости, чтобы лишний раз прочувствовать, сколь глубоко
классический рационализм вошел в плоть и в кровь современного
естествознания.
Но предположим, что Альберт Эйнштейн был не прав, и Бог на самом деле
играет в кости. Другими
124
словами — может быть, случайность и неопределенность лежат в основе природы
вещей, и их загадочность объясняется нашим незнанием прошлого*. А
детерминированность возникает лишь как некий акт усреднения, когда от
микроописания мы переходим к макроописанию.
В своей повседневной деятельности Человек все время сталкивается со
случайностью и неопределенностью, с невозможностью предсказать исход тех или
иных событий. Примем также во внимание, что все законы микромира
описываются на языке теории вероятностей — другого описания мы просто не
знаем. И вряд ли можно сомневаться в справедливости уравнения Шредингера и
других уравнений квантовой механики, которые оперируют только распре-
делениями случайных величин. Ведь именно эти уравнения лежат в основе расчета
ядерных реакторов и атомной бомбы. И на основе таких расчетов с удивительной
точностью, предсказывается развитие ядерных реакций, несмотря на то, что в таких
случаях специалисты имеют дело с распределениями случайных величин, т.е. с
категориями стохастического порядка. А разве не о проявлениях стохастич-ности
свидетельствует принцип неопределенности Гейзенберга, который не позволяет —
принципиально не позволяет — с достаточной точностью фиксировать
одновременно положение частицы в пространстве и величину ее импульса?
* Иногда вероятностный характер тех или иных явлений действительно связывают с
недостаточным знанием прошлого, с отсутствием данных о предыстории изучаемого процесса или
об условиях его протекания. Так, например, поступают инженеры-гидрологи, считая случайным
подземный водяной поток, хотя он является прямой функцией погодных условий в предшествую-
щие месяцы (или годы) и определяется фильтрационными особенностями подземной среды.
125
Неопределенность и стохастичность есть та реальность, которую мы фиксируем во
всех экспериментах, и она пронизывает все мироздание. Вероятностная природа
микромира проходит через все этажи мироздания. Она определяет тепловое
движение молекул, а следовательно и непредсказуемость многих особенностей. В
том числе странности рождающегося человека, что влечет за собой непредсказуе-
мость поведения личности, и многое другое, что исключает детерминированность