Митчем К. Философия техники

Подождите немного. Документ загружается.

мин "философия техники"*, Он издал под таким же названием

небольшую книгу, где защищает технику против ее культурной

критики и предлагает неогегельянскую интерпретацию техни-

ки как "материальной свободы". Эта работа Чиммера выдержа-

ла несколько изданий, а в 1930-х годах он несколько переделал

книгу, с тем чтобы связать ее содержание с идеями национал-

социализма. Отчасти из-за этого идеи и мысли Чиммера за-

клеймили позором и стали игнорировать; между тем в его иде-

ях присутствует убедительное техническое истолкование смыс-

ла свободы. Можно в этой связи указать на аналогичные идеи

Уокера и на то, что характеристики техники, данные Чимме-

ром, повторяются — имплицитно или эксплицитно — у многих

защитников технической деятельности, связанных с промыш-

ленностью. В наши дни общепринятым является суждение, что

целью техники является свобода человека, достигаемая путем

материального преодоления природы и снятия ограничений,

налагаемых ею/Именно такое восприятие техники и пронизы-

вало восторженные отзывы на запуск Спутника № 1 и ликова-

ния в связи с высадкой на Луну в 1969 году, а также на совре-

менные космические операции, осуществляемые с помощью

шаттлов в США

После второй мировой войны философия техники, связанная

с инженерно-технической деятельностью, вступила в период дли-

тельного и систематического развития**. В Германии первые шаги

организованного развития этой сферы знания связаны с деятель-

ностью Союза немецких инженеров (СНИ) (известное Verein Deut-

scher Ingenieure—VDI), руководители которого уже в начале 50-х

годов провели несколько конференций, посвященных проблемам

философии техники

. В 1"56 году СНИ, отмечавший в тот год

столетие своего существования, создал специальную исследователь-

скую группу "Mensch und Technik" (Человек и техника), в кото-

рую входили рабочие подгруппы по вопросам воспитания, рели-

гии, языка, социологии и философии

. Первые члены и участни-

ки этих исследовательских групп, такие, как Симон Мозер, Ханс

Ленк, Гюнтер Рополь, Алоиз Хунинг, Ханс Закссе и Фридрих Рапп,

в большинстве своем преподавали в технических вузах или имели

* После Каппа еще один немецкий философ использовал этот термин — Фред

Бон (см. Fred Bon. Das Sollen und das Gute. Leipzig, 1898; II Kapitel: Philosophie

der Technik). (Прим. ред.)

** К. Митчем, к сожалению, опускает важный период развития философии

техники до второй мировой войны. Примерно до 1935 года в Германии было

много дискуссий и публикаций на эту тему — особенно в среде немецких инженеров.

(Прим. ред.)

ученые степени инженеров и философов и впоследствии стали

наиболее известными философами техники в Германии.

На протяжении 70-х годов эти авторы опубликовали книги

самого различного содержания, выходившие далеко за рамки

тем, намеченных группой "Человек и техника"; последние же

определялись лишь задачами, поставленными СНИ и орга-

низованными им конференциями. Это были, скорее, сис-

тематические монографии на специальные темы, и все же та-

кие работы, как "Инженерное творчество" Хунинга (1975), и

"Антропология техники" Закссе (1978) в широком плане были

обращены к инженерам и техникам. Только "Аналитическая фи-

лософия техники" Фридриха Раппа (1978) в значительной мере

преодолела эти ограничения. И хотя он и оговаривает, что его

задача отлична от задач, стоящих перед инженером, философией

культуры, социальной критикой или теорией систем, все же его

собственные попытки набросать общую перспективу или вырабо-

тать альтернативную точку зрения остаются в целом описательны-

ми и объяснительными. Так, он пишет: "Цель моей книги — пред-

принять философский анализ техники, в котором учитывались бы

исторический и системный аспекты технического прогресса и осу-

ществлялся бы упорядоченный тематический обзор относящихся

к этой теме проблем и основополагающих решений, а также дава-

лись бы некоторые собственные решения рассматриваемых вопро-

сов"

. Как он стремится показать в Предисловии к английскому

изданию книги, ситуация современной техники столь сложна, что

требует солидного эмпирического анализа, прежде чем станет воз-

можной та или иная метафизическая интерпретация техники. Сле-

довательно, первоначальная задача философии техники — просто

обратить внимание на эту сложность, точно охарактеризовать сущ-

ность мира, каков он есть, выводы, которые из этой ситуации сле-

дует сделать"

Термин "философия техники" не имел особого распространения

за пределами Германии, хотя те первоначальные аспекты, кото-

рые обсуждались в философии техники в ее первоначальном виде,

кое-кем рассматривались и в других странах. Один из ранних при-

меров такого рода — книга французского социолога Альфреда Эс-

пинаса "Les origines de la technologie" (Возникновение техники,

1897). В своей книге Эспинас через два десятилетия после Эрнста

Каппа, вновь обосновывает идею о том, что техника есть продол-

жение человеческих органов, Другим важным моментом в сужде-

ниях Эспинаса является то, что он проводит различие между тер-

минами "техника" (techniques) как совокупность умений для осу-

ществления частных, конкретных действий и "технология", рас-

сматриваемая им как систематическая организация технических

средств, а также "Технология" ^большой буквы (обобщенные прин-

ципы действий, применяемьге в определенного рода случаях). Да-

лее, Эспинас формулирует положение, что Технология (опять-таки

с большой буквы) для человеческих действий-деланий то же, что и

Праксеология — для человеческой (материальной) деятельности в

целом. Тем самым Эспинас вводит специальный термин, который

намного позже был использован известным польским философом

Тадеушом Котарбиньским

и в настоящее время употребляется

как понятие, включающее в себя исследования, обозначаемые тер-

минами: теория систем, кибернетика, теория игр, исследования

операций, и различные теории менеджмента.

Еще один вклад в инженерную традицию в философии тех-

ники внес другой французский фажданский инженер Жак Лафит

(1884—1966), который в своей книге "Reflexions sur la science des

machines" (Размышления о теории машин, 1932) предпринимает

попытку обрисовать в общих чертах науку, которую он называет

"механологией", или дать всесторонний анализ эволюции техни-

ки, от пассивных машин (посуда, одежда, дома) до "активных",

или "рефлексивных" машин (таких, например, как преобразова-

тели энергии, самоуправляемые устройства). Такого рода анализ

был углублен Джильбертом Симондоном — психологом и инжене-

ром по человеческим факторам, в его книге "Du mode d'existence

des objets techniques" (Мир существования технических объектов,

1958). Основной целью этих двух работ является тщательное ана-

литическое описание технических феноменов. С появлением тру-

дов Симондона техника как наука становится подлинной феноме-

нологией машин, проводящей различие между элементами (частя-

ми), индивидами (устройствами) и ансаблями (системами) как

типами технического "бытия". Симондон предлагает теорию эво-

люции техники на основе детального анализа таких достижений

техники, как двигатель внутреннего сгорания, телефон, электрон-

ная лампа

В Нидерландах Хендрик ван Риссен предпринял научный ана-

лиз техники в книге под названием "Filosofie en Techniek" (Фило-

софия техники, 1949), здесь дается наиболее всесторонний исто-

рико-философский обзор этой сферы знания из всех, существо-

вавших в литературе ко времени выхода его книги. Ученик ван

Риссена инженер и философ (в настоящее время член Сената Гол-

ландии) Эгберт Шурман внес такой же существенный вклад в фи-

лософский анализ структуры современной техники; он дал также

оценку различным этапам развития философии техники.

Выражение "философия техники" в английском языке ("phi-

losophy of technology") в своем собственном значении родилось

летом 1966 года на одном сипозиуме под таким названием, в рам-

ках темы "Техника и культура", систематически освещаемой в

журнале Общества по истории техники. Это общество — ассоциа-

ция, которая, со времени своего возникновения, установила проч-

ные связи с сообществом инженеров. Название темы "Изучать

философию техники" было предложено Марио Бунге, аргентинским

философом, хорошо знакомым с философскими концепциями тех-

ники в Западной Европе. Он строго придерживался распростра-

ненного среди позитивистов убеждения, что следует создать, как

он говорил, "научную философию". По выражению Бунге, "тех-

нофилософия" является ничем иным, как одним из аспектов этой

более общей задачи, — попытки познать действительность с по-

мощью научно-технических терминов и понятий и переосмыслить

гуманитарные области знания (например, философию и этику) в

русле естественных и технических наук. Бунге даже противопо-

ставляет свою позицию, по его словам, "романтическим причита-

ниям о предполагаемых вредных последствиях техники" у таких

современных философов, как Хайдеггер и Эллюль

. Его интер-

претация техники в наиболее широком смысле — с ее различными

ветвями, такими, как материальная (инженерное дело, агрикуль-

тура, медицина и т.п.), социальная (воспитание, индустриальная

психология, прикладная социология, юриспруденция, администра-

тивное дело), концептуальная (теория информации) и общая (тео-

рия систем) сферы, — все это и неоднократное подчеркивание им

необходимости взаимосвязанного изучения эпистемологических и

онтологических сюжетов, а также техноаксиологии (системы тех-

нических ценностей) и технопраксиологии составляют, пожалуй,

наиболее широкое философское видение философии техники с

точки зрения современной инженерии.

Концепция социальной технологии и технопраксиологии Бун-

ге довольно близка к идее, которую Карл Поппер называл "поэтап-

ной социальной инженерией"

; последняя, в свою очередь, имеет

сходство с прагматизмом Джона Дьюи и с технократическим дви-

жением. Д. Дьюи, например, постоянно призывал применять до-

стижения науки не внешне, непосредственно к человеку, к его

занятиям, но и как бы привносить эти достижения в человека с '

тем, чтобы сделать его разумнее и тем самым создавать возможности

экспериментировать в реализации новых возможностей и отноше-

ний

. Решение проблем техники само все более и более становит-

ся многосторонней техникой. В своих книгах "The Engineers and

the Price System" (Инженеры и система цен, 1921) и еще раньше —

в "The Instinct of Workmanship" (Инстинкт мастерства, 1914) Торс-

тейн Веблен утверждает, что экономическую (и политическую)

жизнь общества следует реорганизовать таким образом, чтобы из-

бавить принципы инженерии от коммерческой (и политической)

коррупции. Эта идея до сих пор сохраняет свою притягательную

силу, хотя термин "технократия" часто употребляется с некото-

рым негативным оттенком. В одной из недавних общих теорий

инженерной этики предпринята попытка сблизить эти две пози-

ции с помощью илеи о том, что инженерия — это эксперименти-

рование не только на уровне технического проектирования, но и

на уровне социального применения, т.е. социальное эксперимен-

тирование".

Фридрих Дессауер и концепция техники

как сопричастности божественному творению

Наиболее выдающейся фигурой в дискуссиях по проблемам

философии техники как до второй мировой войны, так и непо-

средственно после нее был, несомненно, Фридрих Дессауер (1881—

1963), деятельность которого охватывает всю первую половину XX

века. За этот период он выступал последовательно с работами:

"Technische Kultur?" (Техническая культура? 1908), "Philosophic der

Technik" (Философия техники, 1927), "Seele im Bannkreis der Tech-

nik" (Душа в сфере техники, 1945) и -"Strait urn die Technik" (Спо-

ры вокруг техники, 1956). Тем самым Фридрих Дессауер стал чет-

вертым философом, сделавшим выражение "философия техники"

заголовком своих работ.

Дессауер в еще большей мере, чем Эрнст Капп, был довольно

необычным для Германии философом. Начнем хотя бы с того, что

его деловые успехи предшествовали его университетскому образо-

ванию; до конца своей жизни он оставался благочестивым католи-

ком и, будучи при этом человеком светским, написал много работ

по вопросам теологии. Однако в юношеские годы он был бук-

вально загипнотизирован работами Рентгена, открывшего X-

лучи, в девятнадцать лет бросил школу и основал заводы, на кото-

рых производились машины для получения Х-лучей. В качестве

изобретателя и предпринимателя он разработал и развил технику

терапии глубокого проникновения Х-лучей. Как предприниматель

он был связан с университетскими исследованиями по проблеме

создания трансформаторов высоких энергий, которые намеревал-

ся сочетать с мощными машинами, производящими Х-лучи. На

основании этих работ ему была присвоена докторская степень в

области прикладной физики в 1917 году в университете Франк-

фурта-на-Майне. Позднее, получив должность в университете, он

оставил свою деятельность в этой области. В 1922 году, как попу-

лярный лектор университета и писатель,- Дессауер сумел убедить

целую группу промышленников финансировать создание иссле-

довательского Института биофизики, директором которого он и

стал. Начиная с 1924 года началась его деятельность в Рейхстаге в

качестве члена Христианско-демократической партии. Он был де-

путатом Рейхстага до 1933 года, до тех пор, пока по причине от-

крытой оппозиции Гитлеру, он был сначала арестован, а затем и

выслан из страны. В годы второй мировой войны Дессауер снача-

ла появился в Стамбульском университете, а затем — во Фрай-

бургском (Швейцария). В 1953 году он вернулся в Германию и

стал вновь директором Института биофизики имени Макса План-

ка. Умер Дессауер в 1963 году от рака, получив болезнь во время

проводимых опытов с Х-лучами.

В своей философии техники Дессауер был столь же экумени-

чен (всесторонен и открыт другим сферам знания), как и в жизни.

Он, хотя и был сторонником защиты техники с помощью строгих

понятий, все же пытался вступать в диалог с экзистенциалистами,

с социологами и теологами. Благодаря последовательности и стро-

гости в анализе проблем философии техники Дессауер стал имен-

но тем исследователем, которого чаще всего упоминают и цитиру-

ют представители философии науки, когда касаются вопросов

философии техники

Действительно, чтобы суммировать дессауеровскую философию

техники, целесообразнее всего противопоставить ее расхожим кон-

цепциям философии науки. Последние, например, или анализи-

руют структуру и пригодность научного знания, или обсуждают

вопрос об импликациях специальных научных теорий для космо-

логии и антропологии. По Дессауеру, оба этих подхода совершают

ошибку, не учитывая силу и возможности научно-технического

знания, которое, благодаря развитию современной промышлен-

ности и техники, стало новым способом бытия человека в этом

мире. В работе "Философия техники" и, три десятилетия спустя, в

книге "Споры вокруг техники", в которой Дессауер, подтверждая

свои идеи, отвечает на их критику и рассматривает различные ар-

гументы, выдвинутые другими исследователями, он пытается, для

выявления силы и значения техники, заново обосновать кантов-

скую концепцию трансцендентальных условий технической дея-

тельности, а также показать этические импликации при ее (техни-

ки) применении.

К трем кантовым критикам: научного знания, морального по-

ступка и эстетического восприятия Дессауер добавляет четвертую

— критику технической деятельности. В своей "Критике чистого

разума" Иммануил Кант (1724—1804), как известно, доказывает,

что научное знание с необходимостью ограничено миром явлений

(феноменами). Оно никогда не может вступить в непосредствен-

ную связь с "вещами самими по себе" (ноуменами). Однако кри-

тическая метафизика (философия) способна предложить некие

априорные формы явлений (феноменов) и тем самым постули-

ровать за явлениями существование некой ноуменальной ре-

альности, т.е. существование "вещей самих по себе". (Распро-

страненный перевод термина как "вещь в себе" неточен. {Прим.

ред.) В своей книге "Критика практического разума" (посвя-

щенной моральным поступкам) и в "Критике способности суж-

дения" (где рассматривается эстетическое чувство) Кант идет еще

дальше, он обосновывает тезис о необходимом существовании не-

кой "трансцендентальной" реальности за явлениями как условии

осуществления моральной добродетели и реализации смысла кра-

соты. И все же практический (в данном случае нравственный) и

эстетический опыт не способен установить позитивный контакт с

трансцендентальной реальностью. Анализ этих сфер человеческого

опыта не в состоянии также артикулировать ноуменальные струк-

туры.

В противоположность Канту, Дессауер утверждает, что дела-

ние, особенно в виде технических изобретений, может как раз ус-

тановить позитивный контакт с "вещами самими по себе". Сущ-

ность техники не проявляется ни в промышленном производст-

ве (которое лишь в массовом порядке производит результаты

тех или иных открытий), ни в самих продуктах техники (кото-

рые только лишь используются потребителями), но в самом акте

технического творчества. Анализ акта технического творчества

показывает, что оно реализуется в полной гармонии с естествен-

ными законами и как бы по "подстрекательству" человеческих

целей, однако эти природные законы и цели, будучи необходимы-

ми, не являются одновременно достаточными условиями изобре-

тения. Помимо их существует и нечто другое, что Дессауер назы-

вает "внутренней обработкой" (innere Bearbeitung), которая и при-

водит сознание изобретателя к контакту с "четвертым царством",

— сферой, в которой пребывает "пред-данные решения техничес-

ких проблем".

Именно эта внутренняя обработка и есть то, что делает воз-

можным технические изобретения. То обстоятельство, что эта внут-

ренняя обработка и' реализует контакт с трансцендентными "ве-

щами самими по себе" технических объектов, подтверждается сле-

дующими двумя фактами: 1) изобретение в качестве артефакта не

есть нечто такое, что можно обнаружить в мире явлений; 2) лишь

когда оно появляется в качестве феноменальной реальности как

данное изобретение посредством творчества изобретателя и через

него, только тогда оно вступает в действие, "работает". Изобрете-

ние не есть нечто выдуманное, продукт человеческого воображе-

ния без реальной силы; оно появляется лишь после и в результате

встречи в сознании со сферой пред-данных решений технических

проблем. Техническое изобретение олицетворяет "реальное бытие

идей", т.е. порождает и формирует условия для "существования

сущности", для материального воплощения трансцендентальной

реальности

Хотя философы находят много наивного и недостаточно про-

думанного и разработанного в ссылках Дессауера на Канта, нельзя

не увидеть достаточно оригинальное продолжение им кантовой

концепции трансцендентального и его распространение на другие

явления действительности

. Для Канта всякое рассуждение ори-

ентировано на практическое, и чем более практически направлено

это рассуждение, тем ближе наш опыт подходит к трансцендиро-

ванию, перешагиванию через свои феноменальные ограничения.

В концепции Канта подобного рода трансценденция, переход че-

рез границы опытного знания, если она возможна, существует толь-

ко в сфере морального и эстетического опыта. Дессауер, в отличие

от Канта, видит переход через границы опыта именно в той прак-

тической сфере, которую Кант полностью игнорировал, во всяком

случае никогда не рассматривал всерьез, а именно современную

технику. И в этом Дессауер достаточно последователен и решите-

лен.

В соответствии с таким метафизическим анализом, Дессау-

ер формулирует определенную теорию моральной (если не ска-

зать мистической) значимости техники. Большинство концеп-

ций техники ограничиваются рассмотрением практических вы-

год и пользы. Для Дессауера же создание техники носит харак-

тер кантовского категорического императива или божествен-

ной заповеди. По Дессауеру, свойственные только технике ее

автономные преобразующие мир последствия — свидетельство

того, что техника является трансцендентной моральной цен-

ностью. Люди создают технику, однако ее могущество, "срав-

нимое с мощью горных хребтов, рек, ледникового периода или

даже планеты", переходит грань всякого ожидания. Техника

приводит в действие нечто большее, чем эти могущественные

силы. Современная техника не должна восприниматься как

"средство облегчения условий человеческого бытия" (как ут-

верждал Фрэнсис Бэкон); в действительности техника есть "учас-

тие в творении..., величайшее земное переживание смертных"

Согласно концепции Дессауера, техника становится религиоз-

ным переживанием и опытом, и само религиозное переживание

приобретает техническую значимость.

2. ГУМАНИТАРНАЯ ФИЛОСОФИЯ ТЕХНИКИ

Инженерная философия техники, анализ техники как бы из-

нутри и — в конечном счете — интерпретация технического спо-

соба бытия человека в мире как парадигматического, главного для

понимания других типов человеческого мышления и действия,

могут вполне претендовать на право первородства по шкале исто-

рического рождения форм человеческой деятельности. Что же ка-

сается гуманитарной философии техники или попыток религии,

поэчии и философии (т.е. гуманитарных сфер знания) выработать

не-техническое или транстехнические воззрения для интерпрета-

ции смысла техники, то эти науки могут, пожалуй, вполне претен-

довать на приоритет в концептуальном подходе к оценке техники.

С самого начала возникновения человеческого общества различ-

ные идеи и представления относительно человеческой созидатель-

ной деятельности (making activity) систематически находили свое

выражение в сакральных мифах, в поэзии и в философских сочи-

нениях

. Попытка Фрэнсиса Бэкона (1561—1626) повернуть вни-

мание людей в сторону техники и вкладывать человеческую энер-

гию в ее исследование, отдав ей предпочтение перед политикой И

философией (не говоря уже о религии и поэзии), сама была пред-

принята в философских и риторических терминах. И мы можем

сказать, что именно гуманитарные науки стремились к постиже-

нию смысла и сущности техники, но не техника пыталась понять

гуманитарную сферу общественной жизни.

Хотя этот принцип — положение о первичности гуманитарно-

го начала перед техническим — является той основой, на которую

опирается гуманитарная философия техники, все же этот прин-

цип в условиях высоко развитой технической культуры не являет-

ся ни самоочевидным, ни неоспоримым. Для Аристотеля, напри-

мер, было очевидным, что сознательность, техническая деятель-

ность человека не есть сама по себе цель, "самоцель" и подчинена

различным возможным интерпретациям добра, а также поли-

тическим структурам, внутри которых эта деятельность мате-

риализуется

. Однако был услышан и в дальнейшем успешно на-

чал реализовываться призыв Бэкона, его вызов традиционному

пониманию техники. Становление технически развитых обществ

привело к тому, что гуманитарная философия техники начинает

систематические попытки защиты своей фундаментальной идеи .—

принципа приоритета гуманитарного, не-технического, начала над

техническим.

Защита гуманитарных начал в технике более интенсивно и на-

стойчиво, чем технического, инженерного начала, выходит на пе-

редний план в романтическом движении. Жан-Жак Руссо, напри-

мер, в "Рассуждении о науках и искусствах" (1750) критикует идею

просветителей о том, будто научный и технический прогресс авто-

матически способствуют культурному развитию общества, соеди-

няя материальное благосостояние с добродетелью. Согласно Рус-

со, "не только наши души растлевают по мере того, как развива-

ются науки и искусство", но, наоборот, "науки и искусства обяза-

ны своим рождением нашим порокам"

. Причем под пороками

Руссо подразумевал эгоизм и страх, несомненно имея здесь в виду

сюжег "Басни о пчелах" Бернарда Манде пил я (1714), где доказы-

вается, что частные пороки (просвещенный эгоизм) действитель-

но могут вести к всеобщему благоденствию (материальное благо-

получие и власть). "Политики древности постоянно рассуждали о

морали и добродетели, — говорит Руссо, — наши же современники

постоянно толкуют только о торговле и деньгах"'". Романтики

пытались утверждать значимость таких форм человеческой дея-

тельности, которые, по их мнению, способны преодолеть подоб-

ную ограниченность. Романтиков вдохновляли идея автономнос-

ти человеческой личности независимо от структуры цивилизации

и представление о возможности существования определенной ви-

тальной способности человеческого духа (для более ранних ро-

мантиков она сводилась к способности воображения), позволяю-

щая человеку постигать более глубокие истины относительно ре-

альности, чем это доступно рассудочному интеллекту.

Последовавшая за этим романтическая критика технического

прогресса Нового времени, притупляющего и подавляющего су-

щественные элементы человеческой жизни, стала богатой и раз-

нообразной традицией. В первой половине XX века экзистенциа-

листы и близкие к ним философы, такие, как Анри Бергсон (1859—

1941), Карл Ясперс (1883-1969) и Габриэль Марсель (1889-1973),

использовали концептуальный аппарат философии жизни для того,

чтобы показать проблематические аспекты современного техноло-

гического общества. Даже теоретики общественной жизни, от

Маркса до Маркузе, в той мере, в какой они пускаются в транстех-

ническую (не "изнутри" самой техники) критику техники, несо-

мненно оказываются заметно близкими к романтизму. Однако для

той цели, которую мы ставим перед собой, более полезно, несмот-

ря на ту подоплеку романтической критики, о которой уже шла

речь, и на лица, на которые мы ссылались, анализировать идеи и

работы четырех современных философов, в целом не имеющих

ничего общего с романтической традицией, но все же пред-

ставляющих именно гуманитарную философию техники: Льюиса

Мэмфорда (1895), Хосе Ортеги-и-Гассета (1883—1955), Мартина

Хайдеггера (1889—1976) и Жака Эллюля (1912).

Льюис Мэмфорд: миф машины

Как и Дессауер, Мэмфорд в молодости увлекался электрони-

кой. Несмотря на то что он прошел четыре курса колледжа, дип-

лома на степень бакалавра он не защитил, стал заниматься фило-

софией как неспециалист, "аутсайдер". Однако, в отличие от Дес-

сауера, Мэмфорд избрал гуманитарные науки и стал непримири-

мым критиком техники в американской традиции "приземленно-

го" романтизма, начиная от Ралфа Уолдо Эмерсона до Джона Дьюи.

Эта традиция "приземлена", она связана с нашей жизнью здесь на

Земле тем, что соотносится с экологией окружающей среды, с гар-

монией городской жизни, сохранением девственной природы и

положительной чувствительностью к феноменам и формам орга-

нической природы. Эта американская традиция романтична, она

утверждает, что материальная природа не может быть основой ис-

черпывающего объяснения органической деятельности, по край-

ней мере в ее человеческой форме. Основой человеческих дейст-

вий является человеческий дух и человеческое вдохновение, на-

правленное на творческую самореализацию.

В 1930 году Мэмфорд опубликовал небольшую статью, в кото-

рой доказывал, что машину следует рассматривать в аспекте "ее

психологического, как и практического, происхождения" и оце-

нивать в эстетических терминах в такой же мере, как и в техничес-

ких

. Эта "заявка" Мэмфорда привела к тому, что ему предложи-

ли вести в Колумбийском университете развернутый курс по

теме "Машинный век". За этим последовала длительная иссле-

довательская командировка в европейские технические музеи и

библиотеки. Результатом командировки была книга "Technics and

Civilization" (Техника и цивилизация, 1934), библиография кото-

рой свидетельствует о глубоком знании автором Юра, Чиммера,

Веблена и Дессауера. В этой книге Мэмфорд, используя свою кон-

цепцию человеческой природы, впервые дает развернутый анализ

широкого круга проблем "механической цивилизации" и, в про-

цессе анализа, описание классических трудов в области истории

техники.

Однако, несмотря на репутацию историка (техники), которую

он приобрел после выхода в свет этой книги, научные интересы

Мэмфорда вовсе не ограничиваются историей. В первых двух гла-

вах "Техники и цивилизации" он, наоборот, сначала описывает

психологические и культурные истоки техники и лишь затем —

материальные и практические (efficient) причины техники. После

этого дается широкая картина исторического прогресса машин-

ной техники, разбитая на три "соприкасающиеся и взаимопро-

никающие фазы": интуитивной техники, использующей воду и

ветер примерно до 1750 г., эмпирической техники угля и железа (от

1750 г. до 1900 г.), основанной на науке техники электричества, и

.металлических сплавов (с 1900 г. до наших дней). Вместе с тем в

заключительной трети своей книги автор предпринимает попытку

дать аналитическую оценку современным социальным и культурным

реакциям на технику. Мэмфорд говорит в своих выводах:

"Мы рассмотрели ограничения, накладываемые запад-

ными европейцами на самих себя для того, чтобы созда-

вать машины и рассматривать их как некое тело, пребы-

вающее за пределами его собственной воли. Мы также рас-

смотрели ограничения, накладываемые машинами на че-

ловека через исторические случайности, которые сопро-

вождают развитие машинной техники. Мы увидели также,

что машины возникают как своеобразное отрицание орга-

нической и живой природы, и мы постоянно подчеркива-

ли факты реакции органического и живого на машины"

Если машина является продолжением человеческих органов,

то для Мэмфорда это происходит благодаря их ограниченности.

Большинство объемистых работ, написанных Мэмфордом после

этой основной для него книги, было раскрытием, развертыванием

и комментированием высказанных в ней идей и положений. Это

нашло свое особенно полное отражение в написанном им через

три десятилетия после "Техники и цивилизации" труде "The Myth

of the Machine" (Миф о машине) (в двух томах, 1969 и 1970 гг.). В

этой работе, дающей новые формулировки его основных идей,

Мэмфорд доказывает, что, хотя человек действительно тесно свя-

зан с земной, практической деятельностью, его не следует вос-

принимать лишь как homo faber, но рассматривать как homo sapi-

ens (соответственно: человек-мастер и человек знающий, по-

нимающий, "разумный"). Человек — не "делающее", а "мысля-

щее" существо, потому его отличает не делание, а мышление, не

орудие, а дух, являющийся основой самой "человечности" челове-

ка. Как неоднократно указывает Мэмфорд, и не в одной этой ра-

боте, сущность человека •— не делание, не материальная созида.

тельность, а открытие и интерпретация, Он пишет:

"То, что мы знаем о мире, мы добыли главным образом

с помощью интерпретации, но не с помощью непос-

редственного опыта и эксперимента, и подлинным средст-

вом самой интерпретации является то, что в свою очередь

должно быть объяснено. Речь идет о человеческих органах

и физиологических склонностях, о чувствах, любознатель-

ности и чувственности человека, о его организованных со-

циальных отношениях и о созданном им средстве переда-

чи (коммуникации) и усовершенствования созданного че-

ловеком этого уникального средства интерпретации — о

языке"".

Значимость этой герменевтической деятельности вряд ли мож-

но переоценить. Мэмфорд продолжает:

"Если бы внезапно исчезли все механические (техни-

ческие) изобретения последних пяти тысячелетий, это было

бы катастрофической потерей для жизни. И все же чело-

век остался бы человеческим существом. Но если бы у че-

ловека была отнята способность интерпретации..., то все,

что мы имеем на белом свете, угасло бы и исчезло быстрее,

чем в фантазии Просперо, и человек очутился бы в более

беспомощном и диком состоянии, чем любое другое жи-

вотное: он был бы близок к параличу"

Вновь и вновь рассматривая то, что Мэмфорд называет "тех-

ническо-материалистической картиной человечества", он утверж-

дает, что техника в том узком смысле, в каком она выступает как

изготовление орудий и их применение, не была главной движу-

щей силой развития человечества и даже развития самой техники.

Все технические достижения человека "меньше всего имеют своей

целью увеличение количества продуктов питания или контроль

над природой; они скорее направлены на использование неизме-

римых внутренних органических ресурсов человека, на более аде-

кватную реализацию его внеорганических потребностей и стрем-

лений'-': Создание, например, символической культуры посредст-

вом языка "было несравнимо более важным для дальнейшего раз-

вития человечества, чем обтесывание целой горы ручных топо-

ров"

. Для Мэмфорда человек есть "прежде всего само себя сози-

дающее, само себя преодолевающее, само себя проектирующее

животное существо"

На основе такой антропологии Мэмфорд устанавливает разли-

чие между основными типами техники: политехникой и монотех-

никой. Политехника, или биотехника, — это первоначальная фор-

ма делания. В самом начале (в логическом, но в известной мере и

в историческом смысле) техника была "в широком плане жизнен-

ноориентированной, и в центре ее находились не труд и не энер-

гия"

. Это — тот вид техники, который находится в гармонии с

многообразными потребностями и устремлениями жизни и функ-

ционирует как бы в демократической манере при реализации са-

мых разнообразных человеческих потенций. В противоположность

этому виду, монотехника, или авторитарная техника, "базируется

на научную интеллигенцию и квантифицированное производство

и ориентирована главным образом на экономическую экспансию,

материальное насыщение и военное превосходство"

, короче го-

воря — власть.

Хотя современная техника является образцом монотехники, ее

авторитарная форма не связана с промышленной революцией. Ее

корни восходят к пятитысячелетней древности, к тому времени,

когда человек открыл то, что Мэмфорд называет "мегамашиной",

т.е. строгую иерархическую социальную организацию. Стан-

дартными примерами мегамашин являются крупные армии, объ-

единения работников в группы, такие, как, например, те, которые

строили египетские пирамиды или Великую Китайскую стену.

Мегамашины часто приводят к поразительному увеличению коли-

чества материальных благ, ценою, однако, ограничения возмож-

ностей и сфер человеческой деятельности и стремлений, что

ведет к дегуманизации. Крупная армия может завоевать терри-

торию и расширить власть, но лишь при условии насильствен-

ного насаждения среди солдат дисциплины, а это или приводит

к разрушению семьи, или строго подчиняет семейную жизнь,

театр, поэзию, музыку, искусство в целом милитаристским це-

лям. Результатом этого оказывается "миф о машине" или пред-

ставление о том, что мегатехника неустранима из нашей жизни

и в высшей степени благостна. Это миф, а не реальность, ибо

мегатехника может быть устранена, ей вполне можно про-

тиводействовать, и, в конце концов, она вовсе не благостна. В

целом все научное творчество Мэмфорда является попыткой де-

мифологизации и раскрытия сути мегатехники с тем, чтобы поло-

жить начало фундаментальной реориентации духовных установок

общества, что, по его мнению, должно привести к преобразова-

нию монотехнической цивилизации. И, как он сам говорил в од-

ной из ранних работ, "для спасения самой техники мы должны

ставить границы ее бездумной экспансии"

3 669

Важной чертой творчества Мэмфорда, однако, является то, что

его негативная критика монотехники сопровождается и дополняется

позитивными исследованиями искусства и городской жизни, что

нашло свое концентрированное выражение в его книге "The City

in History" (Город в истории человечества), получившей Нацио-

нальную Книжную Премию за 1961 год. Книга Мэмфорда "Техни-

ка и цивилизация" обозначена им в качестве первой в четырех-

томной серии "Обновление жизни"; вторая книга посвящена теме

создания техники, смоделированной по образу биологии человека

и проблеме "биотехнической экономии''

. В книге "Искусство и

техника", являющейся как бы связующим звеном между "Техни-

кой и цивилизацией" и "Мифом о машине", Мэмфорд сопостав-

ляет искусство как символическую форму коммуникации внутрен-

•' ней жизни духа с техникой как средством властного манипулиро-

вания внешними объектами. Мэмфорд, разумеется, не является'

сторонником простого отвержения техники. Он ставит перед со-

.. бой цель провести разумное разграничение между двумя видами

' техники, один из которых находится в гармонии и согласии с че-

ловеческой природой, а другой — нет. Мэмфорд не намерен.отри-

цать Прометеев миф о человеческих существах как о животных,

пользующихся орудиями; он стремится лишь дополнить этот миф

другим мифическим образом — Орфеем — как "первым наставни-

ком и благодетелем человека". Животное становится человеком

"не потому, что начало пользоваться огнем, а потому, что нашло

возможность посредством своих символов выражать содружество

и любовь, обогащать свою жизнь живой памятью о прошлом и

сознавать импульсы, способствующие дальнейшему развитию, а

также расширять и интенсифицировать те аспекты жизни, кото-

рые имеют значение и ценность для жизни человека"

. Технику

поэтому следует поощрять лишь в том случае, если она способст-

вует усилению того аспекта человеческого бытия, который Мэм-

форд называет "личным", но не ограничивает и не сужает челове-

ческую жизнь рамками власти и силы.

Хосе Ортега-и-Гассет: размышления о технике

Ортега — первый профессиональный философ, обратившийся

к проблематике философии техники, которую он анализировал в

своих лекциях, прочитанных в Испании в 1933 году, позднее, в

1935 году, опубликовал в аргентинской газете "La Nacion", изда-

вавшейся в Буэнос Айресе. Первое авторизованное издание этих

лекций в виде книги вышло в 1939 году. Ортега занялся проблема-

ми философии техники одновременно с Мэмфордом и так же в

34 . •.'•....:••

контексте философской антропологии. В суждениях обоих, вооб-

ще-то разных по характеру исследователей, можно все же найти

некоторое сходство, особенно в аспекте антропологии, однако

Ортега уделил значительно больше внимания метафизическому

анализу проблемы.

Значение, которое Ортега сам придавал своей работе "Размыш-

ления о технике", (что видно уже из данного им ее названия), не

было осознано и не привлекло к себе серьезного внимания, кото-

рое она заслужила, даже среди его учеников. За два десятилетия до

этого, в своей первой книге "Размышления о Кихоте" (1914), с

помещенным на титульном листе обращением к Декарту и одно-

временно с критикой картезианской философии, Ортега развива-

. ет свое собственное понимание вопроса; что значит быть целове-

/ком, и выдвигает в связи с этим Новым пониманием человека фор-

мулу: "Я есть я И окружающие меня условия".

Однако, прежде чем издать свою работу, Ортега провел два

года в Германии, где познакомился с феноменологией Эдмунда

Гуссерля (1859^—1938) и, критикуя его анализ сознания, развил

некую разновидность экзистенциальной или "реальной человечес-

кой жизни" как сосуществования "я" и его окружения, — взгляд,

который явно связан с идеями раннего Хайдеггера периода его

книги "Бытие и время" (1927).

Работа Ортеги, подобно "Рассуждениям" самого Декарта, на-

писанным в начале Нового времени, претендовала на революцию

в философии. Однако "Размышления" Ортеги не представляют

собой "Первую философию"*; книга, скорее, посвящена централь-

ному вопросу для каждого, кто живет в условиях Испании. Его

рассуждения, с точки зрения метода, не являются рацио-

налистическими, но скорее экзистенциалистскими, хотя сам Ор-

тега избегает термина "экзистенциализм", предпочитая понятие

"рациовитализм". В "Рассуждениях о Кихоте", в которых дано

рациональное отражение реальной жизни, Ортега заявляет, что эта

книга — первая серия "Рассуждений". В действительности же в

дальнейшем появилось лишь немного работ под этим названием,

и одной из наиболее основательных из них были "Рассуждения о

.технике".

' * Имеется в виду "Метафизика" Аристотеля, в которой Стагирит рассматривал

основные проблемы философии вообще. Само название "метафизика" не

принадлежит Аристотелю. Он назвал эту часть своего учения "Первой филосо-

фией". Митчем хочет сказать, что Ортега рассматривает фундаментальные проб-

лемы философии техники не вообще, а лишь связанные с ситуацией в Испании

(Прим. ред.). . ••

• . • -'-Л • ••/- - • • • '•• 35

По мнению Ортеги, техника имманентна всякому человеческому

началу. Ортегианская философия техники опирается на его идею

о человеческой жизни, которая неизбежно предполагает опреде-

ленные отношения с окружающими условиями, однако не в пас-

сивной форме, но в качестве активного реагента этих условий и их

творца. "Я есмь я и окружающие меня условия" — в этом выраже-

нии "Я" рассматривается не как нечто, тождественное с самостью

(идеализм), или,как нечто, тождественное с окружающими усло-

виями (материалистический эмпиризм); "Я" — тождественно как

с одним, так и с другим, а также с их взаимодействием. Первая

часть его "Рассуждений о технике" (главы I—V) посвящена раз-

вернутому анализу этого метафизического тезиса, согласно кото-

рому человеческая природа, в отличие, скажем, от скалы, дерева

или животного, не является чем-то, данным одним лишь фактом

ее существования. Скорее, эта природа есть некий сырой матери-

ал, из которого та или иная личность должна что-то творить для

себя самой. "Жизнь личности вовсе не соответствует особеннос-

тям его органических свойств"

, человек проектирует ее сам, пере-

шагивая за пределы этих свойств.

Эта самоинтерпретативная, самотворящая форма активности

осуществляется через определенные стадии. Первая стадия — это

создание, в силу творческого воображения, некоего проекта или

установки по отношению к миру, которые данная личность стре-

мится реализовать. Вторая стадия — материальная реализация этого

проекта: раз уж личность в своем творческом воображении реши-

ла кем и чем она хотела бы стать, во что намерена себя "превра-

тить": это или джентльмен, или бодисатва, или идальго (я здесь

использую приводимые самим Ортегой исторические иллюстра-

ции из VI и VII глав книги). В зависимости от этого формируются

соответствующие технические потребности для этих трех типов

личностей. И, разумеется, поскольку эти потребности должны быть

разными в соответствии с тремя типами "проектов", то джентльмен

нуждается в современном туалете, в отличие от бодисатвы и идальго.

Существует столько различных "техник", сколько существует че-

ловеческих проектов.

Согласно концепции Ортеги, человека можно определить как

Homofaber, считая при этом, что значение термина "faber"'не сво-

дится лишь к фабрикации, изготовлению материальных объектов,

но заключает в себе также и духовное творчество. "Эта изобретен-

ная самим человеком жизнь, творимая им так же, как создают

роман или пьесу для театрального представления, и есть то, что

человек называет человеческой жизнью... Человек сам творит себя,

начиная с такого "изобретения" своей жизни"

. Внутреннее тво-

рение, изобретение предшествует, и тем самым оно создает базу для

внешнего изобретения. Техника, следовательно, может рассматри-

ваться как известный вид человеческого проектирования, но только

не на строго естественных или органических основах (как у Эрнста

Каппа или Арнольда Гелена). Орте га считает, что существует опре-

деленный разрыв между человеческим началом и миром.

На закате жизни, на конференции, организованной Союзом

немецких инженеров в 1951 году в Дармштате, Ортега-и-Гассет

вернулся к этой теме в анализе сюжета "Миф о человечестве без

техники". Свое выступление Орте га начинает с утверждения о том,

что если основываться на внешних наблюдениях, то можно ска-

зать, что ^человек действительно является "техническим сущест-

вом"

. Но какое существует на это основание? Оно заключается в

том, рассуждает Ортега, что человек является не частью природы,

а обладателем определенной идеи, способности интерпретировать,

объяснять природу. Несмотря на то что нет научной концепции о

происхождении человека, так как наука в состоянии объяснить

лишь то, каким образом возникают вещи в лоне природы в каче-

стве ее части, то вполне возможно сконструировать миф о том,

как человек мог просто существовать в природных условиях, не

обладая никакой техникой, и каким образом он затем трансфор-

мировался в существо как бы вне природы, обладающее техникой.

Ортега создал воображаемый образ некого дочеловеческого вида

животного, который просто брал в готовом виде то, что было дано

ему природой. Представители этого вида не мыслили ничего более

того, что происходило на их глазах, и потому были довольны и

счастливы. Позднее, в результате какой-то неизвестной генети-

ческой мутации, это животное стало развивать внутри себя мно-

жество "фантазий", вследствие чего отдельные особи этого нового

вида "приобрели возможность выбирать, отбирать" между различ-

ными фантастическими возможностями

. Это новое живое суще-

ство латиняне называли eligens, термин, из которого образовано

слово entellegans и intellegentia (соответственно: "интеллигент", т.е.

знающий, и сведущий, и рассудок, способность понимания). Воз-

никший таким образом интеллект порождает неудовлетворенность

миром, что, в свою очередь, рождает желание создать некий но-

вый мир, следовательно, и технику.

В начале "Рассуждений о технике" Ортега дает анализ метафи-

зического доказательства, далее он приводит некоторые истори-

ческие иллюстрации к своему тезису со ссылками на различные

технические устройства более или менее одинакового порядка по

своему техническому замыслу и исполнению. В связи с этим мож-

но утверждать, что миф о существовании человеческих существ

вне техники и без техники все же содержит тонкий намек на то,

что есть доля правды в распространенном мнении, согласно кото-

рому современная техника есть видимое воплощение технологии.

И действительно, в заключение своих исторических иллюстраций

.Ортега признает нечто подобное.

Для выяснения смысла этого понятия Ортега дает обобщен-

ную картину эволюции техники, разделяя ее историю на три глав-

ных периода, напоминающие описанную выше классификацию,

данную Мэмфордом. Эти периоды следующие: а) техника, свя-

занная с отдельными случаями; б) техника ремесленника; в) тех-

ника, создаваемая техниками и инженерами. Различие между эти-

ми тремя видами техники состоит в способе, открываемом и вы-

бираемом человеком для реализации созданного им проекта того,

кем он хотел бы стать, "делать себя". Таким образом, дело в тех-

ницизме или техническом характере самого технического мышле-

ния. В первый период истории техники она — техника — может

быть изобретена только случайно, по обстоятельствам. Во второй

период некоторые достижения техники, изобретения осознаются

как таковые, сохраняются и передаются от поколения к поколе-

нию ремесленниками, т.е. специальным классом общества. Одна-

ко и в этот период еще отсутствует сознательное изучение техни-

ки, то, что мы называем технологией. Техника является лишь мас-

терством и умением, но не наукой. И только в третий период, с

развитием указанного аналитического способа мышления, исто-

рически связанного с возникновением науки Нового времени,

появляется техника техников и инженеров, научная техника, "тех-

нология" в буквальном ее понимании.

Открытие технических средств реализации той или иной цели

само становится самоосознаваемым научным методом или техни-

кой. "Техницизм современной техники радикально отличается от

всего того, что давали все предыдущие виды техники", она дейст-

вительно представляет собой "новый путь, дающий человеческо-

му духу возможность независимой деятельности, что проявляется

как в самой технике, пожалуй, в еще большей мере, в чистой (или

научной) теории"

. В наше время, считает Ортега, человечество

прежде всего обладает la tecnica, техникой в существенном смысле

этого термина, т.е. технологией, и лишь затем — техникой в смысле

технических устройств. Люди теперь хорошо знают, как реализо-

вать любой проект, который они могли бы выбрать'даже до того,

как они выберут тот или иной конкретный проект.

Усовершенствование научной техники ведет, согласно Ортеге,

к возникновению уникальной современной проблемы: отмиранию

и иссяканию способности человека воображать и желать — этого

•-.; •';' , [ ' •••'. : .. .7 7

,....•

первичного и врожденного качества, ставящего на первое место

объяснение того, как создаются человеческие идеалы. В прошлом

в большинстве случаев люди осознавали, что есть вещи, которые

они не в состоянии делать, т.е. они сознавали пределы своих уме-

ний. После того как человек желал и выбирал себе определенный

проект, он должен был в течение многих лет тратить свою энер-

гию на решение технических проблем, Нужных для реализации

этого проекта. В наши дни, имея в своем распоряжении общий

метод создания технических средств для реализации любого за-

проектированного идеала, люди, кажется, утратили всякую спо-

собность желать ту или иную цель и стремиться к ней. "Если до-

зволено все, то тогда ничего не дозволено", говорит Достоевский

устами Кирилова в "Бесах". Человек вложил в новую технику столь-

ко веры, что просто забыл: "Быть техником и только техником

означает способность быть всем, а следовательно, быть ничем". В

руках одних лишь техников, т.е. личностей, лишенных способнос-

ти воображения, техника "есть лишь пустая форма — подобно всем

формализованным логикам; такая техника неспособна определять

содержание и смысл жизни"

. Основывающийся на науке техник

зависит от источника, с которым он не в состоянии справиться.

Исходя из этих суждений, Ортега прямо-таки интригующе пред-

сказывает, что Запад, по всей вероятности, будет вынужден обра-

титься к техникам Азии.

Мартин Хайдеггер: вопрос о технике

Философию техники Хайдеггера не так легко выразить обоб-

щенно, хотя она, несомненно, имеет схожие черты с философией

техники Мэмфорда и, более углубленно, с воззрениями Ортеги-и-

Гассета. Как и Мэмфорд, Хайдеггер применяет стратегию разви-

тия, проводимого им между двумя видами техники, и не отбрасы-

вая технику в любом смысле, пытается "включить" современную

технику в более широкий контекст. Так же как и Ортега, Хайдег-

гер подходит к проблеме техники в рамках некой фундаменталь-

ной онтологической перспективы и в конечном счете приходит к

вопросу об исторических судьбах техники.

Вместе с тем, взявшись за анализ хайдеггеровских суждений

относительно техники, мы обязаны учесть два важных обстоятель-

ства. Во-первых, Хайдеггер, является, в известном смысле, фило-

софом сократических традиций: он, скорее, ставит вопросы, чем

отвечает на них. Он полагает, что вопросы, головоломки, или про-

блемы, их выдвижение являются в большей степени истинным

занятием философии, чем что-либо другое. У него не видно ника-

. 7 '

: '•':•• "•.'•' ••.-..- • ' • • 39