Миронов В.В., Иванов А.В. Онтология и теория познания

Подождите немного. Документ загружается.

304 Раздел П. Теория познания ]

ненных конкретными целями и общими интересами, нет необходимо-Я

сти использовать творческие потенции языка. Наоборот, их использо- I

вание может существенно затруднить общение как бьповое, так и про- I

фессиональное. Стремление избегать неясных (непривычных) I

терминов и выражений является поэтому нормой в тех областях чело-1

веческого взаимодействия, где главной целью общения служит обмен I

необходимой информацией. Языковые штампы обыденного слово-1

употребления, а также формализованные языки и терминологические I

системы в научных и профессиональных сообществах являются свое- I

образным олицетворением этой сознательной установки наунифика-1

цию выразительных средств.

Познавательная, или. как ее называют некоторые ученые, чнщ

теллектуальная, функция языка необходимо связана с установкой h

на духовный и культурный рост общающихся сторон (мыслящихИ

субъектов) в процессе их со-творческого диалога друг с другом, с I

миром и с языком. Сказать здесь — значит показать ранее невиди- I

мое, непривычное. Такой творческий диалог с языком обогащает!

всех его участников, включая, конечно, и сам язык как несущее ос-Я

нование смыслового взаимодействия. Олицетворением со-творче- I

ского диалога с языком является национальная литература (вклю- I

чая философию). Здесь, с одной стороны, обогащается новыми I

смыслами сам язык под творческим воздействием человеческого I

духа, с другой — такой обновленный и обогащенный новыми твор- I

ческими гранями язык способен расширять и обогащать духовную I

жизнь нации в целом.

В научной и философской литературе помимо двух указанных I

функций обычно выделяют еще как минимум одну, причем у разных I

мыслителей — единых во мнении относительно первых двух функ-1

ций — она всегда разная, что, на наш взгляд, уже говорит об ее избы-1

точности. Например, Р.И. Павиленис помимо «кодирующей» (в на- I

шем определении — утилитарно-коммуникативной) и «генеративной» I

(познавательной) выделяет «манипулятивную» функцию

, которая, поЯ

нашему мнению, является одним из функциональных проявлений I

(модальностей) утилитарно-коммуникативной функции, на чем мы I

остановимся ниже. АА Ветров в книге «Семиотика и ее основные •

проблемы» выделяет «экспрессивную» функцию языка, смысл кото- I

рой — в выражении чувств говорящего

. Однако, отмечая ее «вторич- I

ный характер», поскольку большинство лингвистов не относят выра- I

Павиленис Р.И. Проблема смысла. М, 1983. С. 115.

Петров А.А. Семиотика и ее основные проблемы. М., 1968. С. 136.

1лава 4. Язык и познание

305

жение эмоций к существенному аспекту языка, он этим сам же при-

знает ее избыточность

. Идейный вдохновитель тартуско-московской

семиотической школы Ю.М. Лотман помимо «информационной» и

«творческой» функций выделяет «функцию памяти», подразумевая

под ней способность текста сохранять память о своих предшествую-

щих контекстах

. Текст создает вокруг себя некое «смысловое прост-

ранство», лишь в нем обретая осмысленность. На наш взгляд, знание

культурного контекста, необходимое для адекватного понимания ис-

торического памятника, равно как и знание социальных контекстов

обыденного общения, относится к коммуникативной функции языка,

но лишь в разных аспектах (модусах) ее проявления — в духовном и

утилитарном. Также обстоит дело и с популярной у современных оте-

чественных лингвистов и семиотиковякобсоновской классификацией

функций языка. Каждая из шести выделенных Р. Якобсоном функций

соответствует какому-то одному — акцентируемому в зависимости от

контекста выражения — конкретному элементу речевого взаимодейст-

вия

, но все вместе они выражают различные аспекты коммуникатив-

ной функции языка.

Необходимо заметить, что две выделенные нами функции нахо-

дятся в тесном диалектическом взаимодействии, что может иногда со-

здавать обманчивую видимость их тождественности. Действительно,

познавательная функция может почти совпадать с коммуникативной,

например в сфере межличностных взаимодействий внутри научного

сообщества (тем более в упоминавшемся нами виртуальном компью-

терном взаимодействии), в ситуациях межкультурного диалога, в эк-

зистенциально значимой беседе двух творческих личностей и т.д.; но

В книге В.Н. Волошинова «Марксизм и философия языка» (Л., 1929. С. 126), ко-

торая принадлежит М.М. Бахтину, подчеркивается важность «в живом высказывании»

не только «значащих элементов», но и «оценивающей ориентации». Однако этот цен-

ностный акцент, выраженный в экспрессивной интонации высказывания, не полагает-

ся в качестве отдельной функции языка, поскольку «в абстрактньж элементах системы

языка» оценок нет (там же).

См.: Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. М., 1996. С. 21—22.

Эти функции: 1) реферептивная (выражает направленность на контекст);

2) эмотивная, или экспрессивная (на адресата); 3) конативная, или апеллятивная (на

адресата); 4) поэтическая (на сообщение); 5) фактическая (на контакт); 6) метаязыко-

вая (на код). См. знаменитую статью Р. Якобсона «Лингвистика и поэтика» (в кн.:

Структурализм; «за» и «против». М., 1975). Отметим также, что для Р. Якобсона, ра-

ботавшего в функционалистской парадигме пражского лингвистического структура-

лизма, коммуникативная функция языка являлась преимущественным объектом

рассмотрения.

20-7712

306

Раздел П. Теория познания

она также мЬжет выступать и в «чистом» виде, например в поэтичес

ком и философском творчестве

Также неверно утверждать большую или меньшую значимость од- j

ной из выделенных функций языка, например коммуникативной j

вследствие ее непосредственной связи с каждодневным существова- j

нием людей или, наоборот, когнитивной в силу ее ярко выраженного,

творческого характера. Обе функции языка — и познавательная,

и коммуникативная — равно важны для нормального существования

и развития языкового сознания как отдельных индивидов, так и на- ]

ции в целом. Среди них трудно выделить наиболее значимую, ибо

критерии значимости в данном случае разные. В одном случае крите-

риальными являются такие свойства речи, как общедоступность, про-;

стота и информативность (актуализация однозначного смысла), в

другом же, наоборот, — ориентация на индивидуальный опыт пони-

мания, смысловая неоднозначность (сложность) выразительных

средств и наличие множества потенциальных смысловых измерений.

Таким образом, в диалектическом сосуществовании двух основных

функций языка (познавательной и коммуникативной) находят свое

отражение два основных онтологических свойства языка, о которых

уже упоминалось выше — его посредническая природа как проводни-

ка смыслового содержания (в единстве сущих и несущих характерис-

тик), а также его имманентная укорененность в человеческом (смыс-

лопорождающем и смыслопонимающем) бытии, на чем мы еще

остановимся ниже.

§ 4. Функциональные модальности языка

Высший полюс реализации творческого потенциала языка являет со-

бой национальная литература, а в ней в первую очередь философия,

проявляющая базовые рациональные возможности понимания чело-

века и мира, и поэзия, углубляющая и утончающая чувственно-эмо-

циональное восприятие мира. Этот высший уровень конкретно-исто-

Непосредственный акт поэтического творчества находится целиком вне сферы

коммуникации и не может бьпь постигнут в категориях коммуникативного взаимодей-1

ствия. Даже «диалог», с языком — единственным собеседником и орудием поэта — по

сравнению с коммуникативным смыслом диалога является метафорой, ибо язык гово-

рит поэту только то, что сам поэт жаждет от него услышать. Интенсивный поиск слова

В поэтическом творчестве — это, по суш, не диалоге языком, а диалог-монолог души с

самой собой, цель которого — найти слова-намеки, обнажающие сущность сказывае-

мого содержания.

Глава 4. Язык и познание

307

рического бытия языка мы именуем креативной функциональной мо-

дальностью.

Термин «модальность» означает здесь качественную характеристи-

ку функциональных проявлений языка (коммуникативных и позна-

вательных), выражающуюся в их способности оказывать креативное

(творческое), стабилизирующее или подавляющее (репрессивное) воз-

действие на языковое сознание индивидов, на их мировосприятие.

Творческое воздействие языка на сознание его конкретных носи-

телей связано со способностью национальной словесности открывать

новые горизонты бытия и стимулировать духовный рост личности.

В свете этого главная культурная задача и социальная «польза» наци-

ональной литературы состоят в том, чтобы возделывать, «обживать»

поле сокрытых (до поры) смыслов, которое потенциально доступно

языковому обнаружению (выражению), но актуально не реализовано

в языковом сознании конкретной национально-языковой общности

людей. Яркий, точный и насыщенный смыслами язык может не толь-

ко стимулировать развитие интеллектуальных творческих способнос-

тей, но и оказывать позитивное воздействие на нравственное созна-

ние и эстетические качества личности. Недаром с давних времен

известна поговорка: «Доброе слово и злых делает добрыми, а злое сло-

во и добрых делает злыми».

Не вызывает сомнений, что конкретно-историческое языковое со-

знание нации всегда относительно устойчиво, особенно в одном

поколении людей, где наиболее четко прорисовывается единство

культурных доминант и предпочтений (значимых акцентов в мирови-

дении). Этот относительно статичный, типизированный смысловой

образ реальности организуется адаптивно-стабилизирующей функцио-

нальной модальностью языка, суть которой заключается в обеспечении

устойчивости иэкономности коммуникативной и познавательной де-

ятельности в социуме. Непосредственным проявлением адаптивной

модальности языка служит сознательное или, что случается чаще,

бессознательное пользование заведомо ограниченным набором тер-

минов и стилистических фигур речи как рационально истолкованных

(например, научные и профессиональные терминологические систе-

мы), так и не определенных, но интуитивно ясных (слова обыденной

речи). Изучение адаптивно-стабилизирующего аспекта бытия языко-

вой реальности, наиболее зримо воплощенного в повседневной ком-

муникации, тесно связано с такими группами проблем, как сосущест-

вование коммуникативных стилей; возникновение и организация

дискурсивных мифологем; существование внутри общенационально-

го языкового сознания разнообразных специфических «коммуника-

XJ*

308

Раздел И. Теория познания

тивных обычаев», задающих бессознательно действующие пропорции

говоримого и умалчиваемого; наличие языковых «предрассудков»,

«дирижирующих пониманием»

, и т.д.

Вне стабилизирующего адаптивного фактора общение и познание

в обществе были бы серьезно затруднены. Однако последнее отнюдь

не свидетельствует о необходимости доминирования данной модаль-

ности в языковом сознании вообще. Когда «цели легкости истолкова-

ния предпочитаются остальным положительным моментам языка»,

тогда «уменьшается необходимость в напряжении ума», — писал еще

В. Гумбольдт

. В результате значение отдельных элементов языка (как

правило, наиболее творческих) все более затемняется, и на место во-'

ображения и фантазии встает привычность употребления, приводя-

щая «к неизбежному отвлечению от деталей языкового устройства»

Формирование языковых стереотипов приводит не только к обедне-

нию языка, но и к подавленности языкового сознания, поскольку язык

начинает выполнять роль «социального фильтра» (Э. Фромм)

, тор-

мозящего осознание множества размышлений и переживаний, выхо-

дящих за рамки общепризнанного.

Такова репрессивная модальность языка, проявляющаяся равно и в

актах коммуникации, и в познавательной деятельности. Ее суть в том,

что привычность словесных формулировок постепенно приводит к ог-

раниченности и зашоренности сознания людей. Более того, этот язык

будней — привычный и простой — начинает воспитывать сознание

своих реципиентов, навязывая им посредством расхожих языковых

штампов определенную «схему дозволенных мыслей». Так формирует-

ся, по меткому определению английского поэта и литературного кри-

тика Т.С. Элиота, «коллективное неосознанное чувство здравого смыс-

ла»

. На вышеозначенной способности языка подавлять сознание

своих носителей, создавая иллюзию понимания в обход творческого

осмысления происходящего, базируются технологии идеологического

манипулирования массовым сознанием.

Современная массовая культура почти целиком построена на

принципах репрессивного дискурса, ибо ориентирована не столько

Тема языковых предрассудков специфична для герменевтической традиции

(Ф. Кюммель, Г. Миш, X. Липпс, М. Хайдеггер, Г.Г Шпёти др.).

Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С. 219.

Там же.

«Наш язык, — пишет Э. Фромм в работе «Из плена шипозий», — не обеспечивает

нас словами, необходимыми для описания многих внугренш-гх переживаний, не соот-

ветствующих схеме наших мыслей» (см. вкл.: Фромм Э. Душа человека. М., 1992. С. 346).

Элиот Т.С. Назначение поэзии. М., 1997. С. 55.

Глава 4. Язык и познание 309

на удовлетворение «культурных»

потребностей, сколько на целена-

правленное формирование этих потребностей, причем с несомнен-

ной тенденцией к их примитивизации и унификации. В рамках этой

«культурной» стратегии весьма удобным средством формирования

общественного мнения и потребительского спроса является языковой

по своей сути феномен искусственной стимуляции «пред-ожидания».

Суть его в том, что посредством определенных риторических приемов

сначала ненавязчиво создается «ситуация ожидания», т.е. интерес по-

требителя культурной информации с самого начала направляется к

какой-то одной (идеологически выгодной) стороне проблемы. Затем

эта искусственно созданная познавательная неопределенность (а по

существу, интрига) «благополучно» разрешается. Современный гол-

ландский исследователь «макростратегий» понимания ТА. ван Дейк,

анализируя структуру новостей в периодических изданиях на базе

большого количества материала, замечает, что в начале идеологичес-

ки особенно важных информационных сообщений всегда дается ре-

зюме. Оно содержит общую оценку событий (включая мнения «спе-

циалистов») и задает тему (обычно разворачивая предысторию

происходящего), занимая как минимум половину, а то и

/з объема

информационного выпуска. И лишь в конце с выборочным умолча-

нием излагается сама информация, восприятие и оценка которой

большинством читателей уже вряд ли будут существенно разниться от

того, что им хотели внушить

. Этот риторический прием использо-

вался еще греческими софистами. Например, Сократ, разбирая вмес-

те с Федром в одноименном диалоге Платона софистические уловки

ритора Лисия, отмечает, что тот начинает свою речь с конца, давая на-

водящее определение того предмета, о котором еще только будет ид-

ти речь

. Суть такого красноречия Сократ справедливо усмотрел в об-

мане и добавил дальше, что для большей эффективности такого

обмана ритор должен изучить природу человеческой души — ее

склонности и предубеждения, — чтобы с наибольшей легкостью об-

манывать там, где люди «блуждают без дороги»

. Этот ироничный (да-

же саркастичный) совет Сократа относительно того, как лучше мани-

пулировать сознанием реципиентов, нашел «адекватное» воплощение

в информационных стратегиях с самого начала их возникновения.

Риторическим приемам, наиболее распространенным в современ-

ной общественно-политической речи, посвящены многие научные

См. об этом небольшую работу Ван Дейка «Анализ новостей как дискурса». Ван

Дейк ТА. Язык. Познание. Коммуникация. М, 1989.

Платон. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1993. С. 173-174.

Там же.

310

Раздал П. Теория познания

исследования в лингвистике, семиотике, психологии, философии и

политологии. Ученых интересует, главным образом сущность тех язы-

ковых выразительных средств и приемов (фонологических, синтакси-

ческих, семантических, стилистических), которые являют в действии

репрессивную силу языка, зачастую не просто навязывая реципиен-

там правильное мнение, но последовательно внушая его. Цель такого

суггестивно-репрессивного воздействия отмечается всеми исследова-

телями. Она состоит в том, чтобы «воспитать» массовое сознание в

рамках системы социальных мифологем, удобной для политики пра-

вящей «верхушки». Первостепенная задача такого «воспитания» щ

усыпить (а в перспективе — убить) критическую мысль, что осуществ-

ляется вышеописанным древним риторическим приемом «настраива-

ния» восприятия.

Из вышесказанного следует, что репрессивная функциональная

модальность языка прямо противоположна креативной его модально-

сти. Тем не менее их нельзя однозначно соотносить с отрицательны-

ми и положительными оценками. Оценочное разделение здесь пре-

имущественное, но не абсолютное, поскольку репрессивность может

иметь в определенных контекстах положительное значение в качестве

стабилизирующего, адаптивного фактора. Во-первых, она является

необходимым моментом коммуникативного взаимодействия, обус-

ловливая саму возможность наличия устойчивых языковых норм. Во-

вторых, нормативность значений создает устойчивость «жизненного

мира» индивида, что является важным фактором психологического

равновесия. В-третьих, использование репрессивного потенциала

языка может быть полезным в плане подавления агрессии отдельных

преступных индивидов или маргинальных социальных групп, разру-

шающих социальный мир и согласие в обществе.

Креативный потенциал языка, в свою очередь, может выступать

отрицательным, дестабилизирующим фактором, препятствующим

взаимопониманию. Ярким примером здесь могут служить некоторые

произведения современной художественной литературы (типа «По-

минок по Финнегану» Дж. Джойса), а также некоторые философские

тексты, трудные для понимания в силу того, что их авторы в поисках

адекватных выразительных средств слишком увлекались «игрой» с

языком. В последнем случае иллюстративным является феномен «за-

разности» стиля, когда язык такого «мастера слова» вызывает лавину

дилетантских подражаний.

Традиция противопоставления двух модальностей (сил, потен-

ций) языка, связанных со способностью слова оказывать воздейст-

вие — творческое или авторитарное — надушу воспринимающего,

Глава 4. Язык и познание

311

уходит корнями в глубокую древность. Уже первые античные рито-

ры — софисты, способные, как известно, с равной убедительностью

доказывать противоречащие друг другу утверждения, — основывали

это свое умение на неоднозначности слов языка. Последующая тра-

диция европейской риторики продолжала изучать «средства вер-

бального влияния на психику и поведение человека»

. Цели всех

этих риторик были однозначно манипуляторские, в результате чего

воздействующие силы языка в риторике и близких к ней дисципли-

нах исследовались односторонне — лишь в репрессивном аспекте.

Способность же языка оказывать творчески-стимулирующее воз-

действие на сознание слушающего чаще всего даже не замечалась,

поскольку большинство ученых придерживалось утилитаристских

взглядов на сущность языка.

§ 5. Онтологический философский подход к языку

В противовес этой традиции, ориентированной на доминанту языковой

произвольности и производности от нужд человеческой коммуникации,

в истории филологии и философии сложилась и иная традиция, веду-

щая свое начало еще от Платона. Ее можно назвать «онтологической» —

в пику утилитаризму и функционализму в исследованиях языка; «мета-

физической» — в противоположность конвенционалистской позити-

вистской установке; «динамической» или «диалектической» — в проти-

вовес статике структурных методов. Все эти названия адекватны и

приемлемы. Однако во избежание терминологической путаницы мы да-

лее будем именовать ее «онтологической» традицией. Ее представители

(Цж. Вико, В. Гумбольдт и неогумбольдтианцы, А.С. Хомяков, АА По-

тебня, ПА Флоренский, АФ. Лосев, М. Хайдегтер, М.М. Бахтин, атак-

же многие писатели и поэты) не отрицают наличие сильного репрессив-

ного начала в языке, использование которого (особенно в устах

демагога) может стать «смертным приговором» для многих людей

(Г. Бёлль)

. Однако проявление этого потенциально присущего языку

смертоносного начала целиком и полностью зависит от волеизъявления

мыслящего субъекта, от его совести.

Сущность «онтологического» подхода к языку как явной оппози-

ции инструменталистски-утилитаристскому подходу может быть

сформулирована в нескольких основных положениях.

Жоль К.К. Мысль. Слово. Метафора. Киев, 1984. С. 106.

2 Бёлль Г. Язык как оплот свободы // Философские науки. 1990. № 4. С. 93.

312

Ваздел П. Теория познания

1. За материально-несущим «телом» языка (его фонематическим

строем, грамматикой и т.д.) полагается наличие некой универсальной и

надперсональной смысловой реальности. Это или идеально-эйдетическая

в духе Платона, или информационная, или семантическая действи-

тельность, которая обнаруживается (объявляется) «материей» языка.

2. Имена и языковые символы являются, по выражению П.А. Фло-

ренского, «отверстиями, пробитыми в нашей субъективности», они

связывают нас с этой объективной смысловой реальностью. И хотя

раскрываются и созидаются они лишь в творческих индивидуальных

актах, однако не творятся людьми произвольно, не изобретаются,

«как предполагает замкнутие в субъективность»

. Человек, следуя

«онтологическому подходу» к языку, представляется не самовольным

творцом, а скорее послушным субъектом обнаружения его идеально-

смысловой реальности «в» и «через» несущие структуры языка.

3. Эта универсальная смысловая реальность, в свою очередь, «нуж-

дается» в человеке как носителе языка, дабы осуществиться (про-

явиться) в человеческом мире, обретя благодаря его свободному и

творческому участию бесконечную вариативность и, стало быть, пол-

ноту воплощения.

4. Все сугубо научно-рационалистические и утилитарно-ориенти-

рованные подходы к сущности языка неадекватны, так как, выступая

в качестве оторванного от человека предмета научного исследования,

язык теряет самое существенное — свою целостность и подлинную

онтологичность. «Позитивисты, — по выражению П.А. Флоренского,

— расстригли Слово Божие на строчки и слова, язык растолкли в зву-

ки, организм измельчили до молекул, душу разложили в пучок ассо-

циаций и поток психических состояний»

Таким образом, «онтологическая парадигма» понимания сущности

языка, представленная в трудах русских философов-«имяславцев», а

также в рамках западной онтологической герменевтики (М. Хайдеггер

и его последователи), постулирует имманентно-трансцендентную при-

роду языковых смыслов, что и отличает «онтологический» подход от

всех иных — филологических, аналитических и семиотических —

концепций и парадигм исследования языка.

Подытожим сказанное. В языке как целостной и динамической

смысловой реальности в единстве ее сущих и несущих компонентов

можно выделить две основные функции — коммуникативную и по-

знавательную. Они могут приобретать специфическую функциональ-

Флоренский П.А. У водоразделов мысли // Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 344.

Флоренский П.А. Имена. Кострома, 1993. С. 32—33.

Глава 4. Язык и познание

313

ную модальность: креативную, адаптивную и репрессивную. Весьма

перспективным в плане исследования этой противоречивой и много-

мерной динамики языка как важнейшего условия гармоничного и

восходящего человеческого бытия-в-мире является онтологический

подход, вновь выходящий на первый план после стольких лет доми-

нирования инструменталистско-утилитаристских моделей.

Однако о каких бы проявлениях языка мы ни говорили, важней-

шим условием его бытия служит наличие человеческого сознания, ко-

торое может иметь не только языковую, но и вневербальную форму

существования. К проблематике сознания мы теперь и переходим.

Эта тема особенно важна, если учесть, что именно сознание выдвига-

ется сегодня на первый план в метафизических и научных исследова-

ниях и именно здесь, по-видимому, следует ожидать в ближайшее вре-

мя самых важных научных открытий.

Вопросы и задания

1. В чем заключается специфика осмысления роли языка в познании?

2. Охарактеризуйте язык как целостную систему.

3. Расскажите об особенностях «онтологического» подхода к языку.

Перечислите важнейшие функции языка.

Литература

Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

Лотман 10.М. Внутри мыслящих миров. М., 1996.

ПавиленисР.И. Проблема смысла. М., 1983.

Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

Флоренский П.А. Имена. Кострома, 1993.

Хайдеггер М. Путь к языку//Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.