Миронов В.В., Иванов А.В. Онтология и теория познания

Подождите немного. Документ загружается.

324

Раздал П. Теория познания

тельное содержание, как бы наше «Я» превосходящее, представляется

нам весьма глубокой, и мы к ней еще вернемся. В целом же сознание

можно е равными основаниями исследовать и как неосознаваемую, и

как сознательную деятельность, о чем свидетельствуют и поныне ус-

пешно развивающееся психоаналитическое движение, и те традиции, в

которых существование бессознательного подвергается обстоятельной

критике. Здесь достаточно вспомнить и экзистенциалистскую (напри-

мер, Сартра) критику Фрейда, и структуралистские попытки, прежде

всего Леви-Строса, дать совершенно рационально-логическую интер-

претацию бессознательного, т.е. свести его к неявным логическим

структурам языка или даже к физическим структурам

Перейдем к следующей паре антиномических характеристик созна-

ния. Так, наше сознание свободно, и мы в творческих актах когнитивной

деятельности обладаем даром субъектного конструирования предмешос-

тей любого рода, начиная от фантастических образов и кончая идеали-

зированными абстрактными объектами теории. На конструктивный ха-

рактер человеческой субъективности и возможность ее априорного

самопознания первым обратил систематическое внимание И. Кант, о

чем мы уже упоминали выше. Но вместе с тем наше сознание и несвобод-

но, оно детерминировано извне, испытывая воздействия со стороны

внешних вещей и процессов. Фактически мы столь же отражаем мир, на

чем настаивают сторонники реалистических теорий познания, сколь и

конституируем его образ в интенционально-смысловых актах сознания,

о чем говорят последователи заложенной кенигсбергским мыслителем

трансценденталистской традиции философствования.

Наконец, можно упомянуть и о таких парах предельно противопо-

ложных ипостасей бытия сознания, как социальное —личностно-экзи-

стенциальное"материальное — идеальное. На последней, фундамен-

тальной паре категорий мы еще специально остановимся ниже, а пока

сделаем некоторые общие выводы из анализа основных онтологичес-

ких антиномий сознания.

§ 3. Определение сознания

На первый взгляд может показаться, что вскрытые выше антиномии

лишь усугубили впечатление о методологической ограниченности и

неадекватности любых подходов к изучению сознания, а все бывшие

См., например, его программные работы: Леви-СтросК. Миф, ритуал, генетика//

Природа. 1978. № 1; Levi-Strauss К. Myth and Meaning. L., 1978. P. 53.

Гнава 5. Сознание как объект гносеологических исследований 325

и будущие попытки его рассмотрения вряд ли будут способны орга-

нично осмыслить и примирить все противоположные ипостаси его

существования. Возникает даже соблазн заявить, возвращаясь к на-

шему первичному пониманию сознания, что оно представляет собой

такой род бытия, посредством которого познаются и преобразуются

все иные виды бытия (природное, культурно-социальное, телесно-

физиологическое и т.д.), но которое само принципиально непознава-

емо в своей целостности. Образно говоря, то, что ближе всего к нам

по бытию, то дальше всего от нас по степени познаваемости.

Однако внимательный взгляд на неустранимые антиномии созна-

ния позволяет все-таки воздержаться от столь пессимистического вы-

вода. В выделенных выше оппозициях присутствует и глубоко конст-

руктивный элемент.

Во-первых, эти антиномии объективны и характерны именно для

сознания, т.е. мы теперь имеем дело не с каким-то абстрактным и нео-

пределенным бьпием вообще, относительно которого только и можно

было сказать, что оно есть ближайшее и первичное для нас, а с реаль-

ностью, обладающей вполне определенными, хотя и бинарно-антино-

мическими, атрибутами.

Во-вторых, взаимодействие подобных противоположных атрибу-

тивных процессов (хотя бы имманентного и трансцендентного, отра-

жательного и конструктивного) в жизнедеятельности сознания явля-

ется источником его развития как динамической реальности, причем,

по-видимому, можно говорить об устойчивых — вневременных и

сверхличных — закономерностях такого развития, несмотря ни на

свободу конкретных носителей сознания, ни на бесконечный универ-

сум его возможных вариаций в зависимости от культурно-историчес-

кого, национального и других контекстов.

В-третьих, наличие противоположностей в сознании — это не толь-

ко движущий фактор его развития, но и условие и критерий отличия

полноценно функционирующей реальности сознания отреальности иллю-

зорной, в которой пребывает сознание психически больного субъек-

та — наркомана или личности, впавшей в состояние аффекта. Взаимо-

действие полярных ипостасей бьпия сознания уберегает человека как

от иллюзорного ухода в глубины имманентной субъективности, так и

от угрозы абсолютного трансцендирования с потерей представлений о

собственном «Я». Через базовые антиномии уравновешивается естест-

венная погруженность сознания в спонтанно-темпоральный поток пе-

реживаний со столь же естественным сверхвременным памятованием

о прошлом, творческими озарениями и надперсональным функцио-

нированием категориально-синтетических структур мышления.

326

Раздал П. Теория познания

Индивид, который все логически сознает (т.е. держит в фокусе свое-

го сознания), рискует утратить навыки «творческого забвения» (именно

этому труднее всего научить компьютер!) или превратиться в невротика,

зацикленного на какой-нибудь идее. Но вместе с тем и человек, живу-

щий лишь бессознательными телесно-эмоциональными импульсами

или ожиданиями сверхсознательных откровений, ведет не менее иллю-

зорное существование, изолирующее его и от мира, и от самого себя.

Примеры погружения сознания человека в иллюзорную реальнрсть

можно было бы и преумножить, но их общая метафизическая причина

коренится в гипертрофировании одной из противоположных сторон за

счет другой в вышеотмеченных антиномиях «здорового сознания».

Пока эти антиномические связи в сознании сохраняются и опре-

деляют своим «силовым напряжением» его общую динамику и функ-

ционирование, до той поры личность успешно живет и действует в ок-

ружающем мире, находится в гармонии с собой и окружающими

людьми. Правда, эти базовые антиномии на то и являются антиноми-

ями, а не мирным единством взаимодополнительных противополож-

ностей, что их синтез — дело совсем нелегкое ни в жизни, ни в мыс-

ли. На оселке этих предельных оппозиций проверяется и закаляется

внутренний мир личности и обретаются положительные психологи-

ческие качества. По-видимому, полностью снять фундаментальные

антиномии сознания невозможно — для этого надо бьпь или полным

идиотом, или Божественным Абсолютом, а посему в рациональном

плане речь может идти лишь о посильном разумном познании движу-

щих противоречий сознания и их действенно-живом опосредствова-

нии, гармонизации по мере восходящего развития личности.

Учитывая вышеизложенное, можно дать следующее предваритель-

ное определение сознания: сознание есть динамическая и противоречи-

вая реальность, посредством которой познаются и преобразуются все

иные виды реальности (природная, социальная, культурно-символическая

и др.), включая ее саму.

Такое понимание остается, однако, еще крайне абстрактным и

проблематичным. Непонятно, о какой конкретно реальности идет

речь и можно ли вскрыть в этой парадоксальной и неуловимой реаль-

ности сознания хотя бы какие-нибудь устойчивые структуры. Зачас-

тую, для того чтобы разобраться в природе какого-либо объекта, бы-

вает полезно обратиться к этимологии слова, которым этот объект

поименован. Дело в том, что язык оказывается подчас мудрее нас, его

суетных носителей.

Во-первых, следует обратить внимание на приставку «со» в слове

«сознание». В ней явственно зафиксировано что-то превосходящее

Глава 5. Сознание как объект гносеологических исследований 327

наше эго и органично отсылающее к некому «мы», к общности,

трансцендентной нашей имманентной и замкнутой самости. Однако

«со» подразумевает не только «горизонтальную» общность и связан-

ность с тем, что нам подобно, т.е. с другими «Я» в рамках социально-

го «мы»; но также связь с тем, что может быть и «выше», и «ниже»

нас. Имеется в виду органическая связь с природным миром и его

многообразными формами, а также связь с высшими духовными на-

чалами, а возможно, и деятельными «Я», которые могут превосхо-

дить нас по уровню своей организации. Низшее заслуживает состра-

дания и помощи, поскольку мы находимся или должны находиться с

ним в покровительственном со-общении; «высшее», наоборот, вызы-

вает благоговение, поскольку дарует нечто, позволяющее нам лично

совершенствоваться и восходить. Ницше совершенно верно обро-

нил: «Обыкновенно принимают само сознание за общий сенсоризм

и высшую инстанцию; тогда как оно есть лишь средство взаимного

общения, оно развилось из сообщения и в интересах сообщения»

Наконец, есть еще один, направленный вглубь, аспект этого крае-

угольного «со» — сопричастность собственному внутреннему миру,

который не менее таинственен и непонятен, чем предстоящее наше-

му внешнему восприятию мировое сущее. Словом, в этом русском

«со» содержится мотив принципиальной открытости человека всему,

что только есть в окружающем бытии, в том числе и неизведанным

глубинам собственного существа.

Во-вторых, подобное «со» как направленность на связь и общение

с собой и миром всегда реализуется только в знании и через знание.

Мы совершенно согласны с чеканной формулой К. Маркса: «Способ,

каким существует сознание и каким нечто существует для него, это —

знание»

. Ясно, что подобное утверждение выглядит сегодня доволь-

но спорным

, учитывая критику отождествления сознания и знания

не только в философии, но и в психологии XX в. Однако, если знание

рассматривать в предельно широком контексте, как включающее в

себя не только явное, но и неявное, не только логико-рефлексивное,

но также ценностное, практически-волевое и эмоциональное зна-

ние, тогда оппозиция сознания и знания лишается всякого смысла.

Сознание всегда существует лишь в стихии многообразного знания и

••' Ницше Ф. Воля к власти. М., 1994. С. 242.

МарксК., ЭнгельсФ. Из ранних произведений. М., 1956. С. 633.

В рамках советской марксистской психологии тезис о неправомерности сведения

сознания-к знанию в отчетливой форме первым высказал В.Н. Мясшцев (Сознание как

единство отражения действительности и отношений к ней человека // Проблемы со-

знания. М., 1966).

328

Раздел П. Теория познания

лишь посредством него реализует свои многообразные функции. Так,

например, эмоции являются знанием о глубинах собственной души и

ее возможностях, а также о том, к каким внутренним состояниям сле-

дует стремиться, а каких избегать. Даже совершенно, казалось бы,

смутные и безотчетные душевные состояния (тревога, волнение, эмо-

циональный подъем) все равно являются знанием, пусть фоновым и

латентным, но тем не менее необходимым для существования и фик-

сации форм явного знания. Известно, что многие ученые и поэты все-

гда интуитивно знают, при каких душевных переживаниях у них рож-

даются лучшие идеи и самые вдохновенные строки и, соответственно,

внимательны к подобным состояниям. Если мы рассмотрим практи-

чески-волевые акты, то и они подразумевают стремление к чему-то и

преобразование чего-то, что существует в виде знания. Другое дело,

что знания вышеприведенного типа могут не обладать свойством ис-

тинности и не быть прозрачными для рациональной рефлексии. По-

пробуй «схвати» в рефлексивном акте сознания мгновенную эмоцию

или беглое воспоминание, но не будь их, возможно, никогда не смог-

ли бы возникнуть и вполне рациональные научные открытия и худо-

жественные озарения.

Наконец, в философии, начиная с Сократа, весьма эвристичным

и глубоким является парадоксальное словосочетание «знание о не-

знании», точно фиксирующее динамичность и многомерность суще-

ствования сознания личности в стихии знания. Можно привести и

дополнительные этимологические аргументы, подтверждающие

неразрывность сознания и знания. Корень «знать» присутствует в

ключевых русских словах, описывающих не только познавательный

процесс (узнавать—осознавать—распознавать—обознаться—дозна-

ние—знак—значение—признак), но также важнейшие модусы соци-

ально-экзистенциального существования (знатный—зазнайка—при-

знание—знамя—тризна—знахарь и т.д.).

Кроме того, в русской культуре и философии сознание всегда со-

прягается с жизнью: жить — значит так или иначе, явно или неявно

со-знать; а обладать сознанием — значит универсально общаться и

жить. Еще B.C. Соловьев писал в «Оправдании добра», что «по естест-

венному значению слова сознание вообще есть определенное и пра-

вильное ... взаимоотношение внутренней психической жизни данно-

го существа с его внешнею средою»

. Буквально туже самую мысль о

принципиальной связи сознания и жизненного общения можно най-

ти у ПА Флоренского и С.Н. Трубецкого. Еще раньше на связь жиз-

, ' Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 198S. С. 269.

Diana 5. Сознание как объект гносеологических исследований 329

ни и сознания, вплоть до их слияния в одном слове — «живознание»,

указывали Г.С. Сковорода и И.В. Киреевский. Но в наиболее афорис-

тической форме эту идею, правда со ссылкой на Плотина, высказал

С.Л. Франк: «Сама жизнь есть знание»

В принципе, тенденция к отождествлению сознания и жизни

свойственна не только русской и восточной философии, но и запад-

ной. Но за немногими исключениями (П. Тейяр де Шарден, М. Ше-

лер, А.Н. Уайтхед) жизнь понимается там как преимущественно

жизнь индивидуального сознания, как человеческий «жизненный

мир». Этот «жизненный мир» может трактоваться как текучий поток

жизненных переживаний, где «на основе переживания и понимания

самого себя, в их постоянном взаимодействии друг с другом форми-

руется понимание проявлений другой жизни и других людей»

«Жизненный мир» может также пониматься как первичный челове-

ческий «образ мира», пронизанный первичными ценностными пред-

почтениями, базовыми языковыми фигурами дискурса и другими не-

явными установками. Как писал поздний Э. Гуссерль, «под...

установкой... понимается привычно устойчивый стиль волевой жиз-

ни с заданностью устремлений, интересов, конечных целей и усилий

творчества, общий стиль которого тем самым также предопреде-

лен»

. Подобные — субъективно-переживающие и конструктивно-

антропоцентристские — ракурсы рассмотрения связи между жизнью

и сознанием вполне правомерны. Можно даже дать следующее об-

разное определение сознания индивида: сознание есть поле «жизнен-

ного мира», на котором разыгрывается драма становления нашего ин-

дивидуального «Я».

Однако отечественная мысль, обращаясь к проблеме сознания,

всегда утверждала нечто принципиально большее и значимое. Буду-

чи, по меткому замечанию А.Ф. Лосева

, чуждой всякому субъекти-

визму и безоговорочно онтологичной, русская философия в лице

своих наиболее прозорливых представителей подчеркивала изна-

чальное антропокосмическое единство сознания и жизни. Актами

своего духа мы конституируем не только «образ мира» (личный и

всечеловеческий) и не только «свою жизнь», а сам мир и мировую

жизнь! Наша со-знающая связь с предметностью любого рода, в том

Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. СПб., 1995. С. 592.

Дилътей В. Наброски к критике исторического разума // Вопросы философии.

1988. №4. С. 141.

Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия / Вопросы филосо-

фии. 1986. № 3. С. 106.

См.: Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М, 1991. С. 509.

330

.Квдел П. Теория познания

числе и природной, «со» — не только сугубо идеальна, но и матери-1

альна, специфически физична в подлинном смысле этого слова. На-

ши мысли, образы и переживания — объективная вселенская сила,

поскольку мы сами — краеугольная идеально-материальная сила

мирового целого.

На этих онтологических аспектах бытия сознания мы еще остано- j

вимся ниже, при анализе проблемы идеального, а пока целесообразно I

углубиться в гносеологическую структуру индивидуального сознания,

связанного многомерным общением («со») «горизонтального», «вер-

тикального» и «глубинного» характера с миром, с другими «Я» и с са-1

мим собой.

Иными словами нас будет интересовать не онтологический во-1

прос «что есть сознание?» по самому своему существу; а гносеологи- i

ческая проблема «что есть сознание?» с точки устойчивых структур

существования индивидуального «жизненного мира». Подобная про-

блема предполагает построение модели сознания как системы позна-

вательных способностей сознания и соответствующих им видов зна-Ъ

ния. Такая модель должна, по нашему мнению, удовлетворять ряду

требований:

• отражать вскрытую ранее антиномическую противоречивость

бытия сознания, т.е. фиксировать структурное единство разнообраз-

ных, в том числе и противоположных, состояний сознания и видов

знания;

• прояснять не только структуру, но и динамику сознания;

• опираться не только на логические, но и на наглядно-метафори-

ческие средства понимания, учитывая парадоксальную предметность

сознания и наличие в нем внедискурсивных компонентов.

При построении подобной структурной модели мы абстрагируем-

ся от целого ряда проблем, достаточно хорошо исследованных и изло-

женных в современной литературе по сознанию (в том числе и учеб-

ной): во-первых, от проблем становления сознания в онто- и

филогенетическом планах

и, во-вторых, от влияния социокультур-

ных условий на жизнедеятельность сознания, в значительной мере

определяющих потребности и характер личности. К рассмотрению же

структуры сознания (или «жизненного мира») личности мы теперь и

переходим.

Подобный материал читатель может найти в упоминавшейся монографии Иванов А..

Сознание и мышление. М., 1994.

Глава 6. Структура сознания.

.331

Вопросы и задания

1. В чем заключаются методологические трудности изучения сознания?

2. Охарактеризуйте основные антиномии сознания.

3. Проведите гносеологический анализ декартовского утверждения «Я мыс-

лю — значит существую».

4. Дайте развернутое определение сознания.

Литература

ЛойА.Н. Сознание как предмет теории познания. Киев., 1988.

Мамардашвили М.К. Необходимость себя. М., 1996.

Михайлов Ф. Т. Общественное сознание и самосознание индивида. М., 1990.

Но/шмо&В.В., Спонтанность сознания. М., 1989.

Портнов А.Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования про-

блемы в философии ХГХ — XX вв. Иваново, 1994.

Фрейд 3. Будущее одной иллюзии // Вопросы философии. 1988., № 8.

Эшби У.Р. Конструкция мозга. М., 1962.

Глава 6. Структура сознания

§ 1. Основные сферы сознания

Модель сознания, предлагаемая вниманию читателя, будет строиться

через последовательное выделение и анализ его существенных частей и

компонентов. Для облегчения подобной задачи весьма полезным ока-

зывается обращение к наглядным схемам, служащим как бы исходным

образно-символическим «каркасом» развертывания такого рода теоре-

тических построений. При этом мы не собираемся изрекать о сознании

нечто принципиально новое. Большинство фактов, которыми мы будем

оперировать, достаточно хорошо известны в философской, религиозно-

мистической и научной литературе. Наша цель состоит в ином: по воз-

можности свести воедино и логически упорядочить такие эмпиричес-

кие данные о функционировании сознания человека, которые до сих

пор представлялись несовместимыми в рамках единого гносеологичес-

кого подхода. Особенно важным представляется учет фактов внерацио-

нального опыта, устойчиво воспроизводящегося в течение многих веков

332

Раздел П. Теория познания

в различных культурных традициях. Здесь важно лишь сохранить прин-

ципы рационального анализа, задаваясь вопросами, насколько религи-

озный и мистический виды опыта вообще возможны и можно ли их гар-

монично согласовать с рациональной деятельностью сознания, если

исходить не из личных верований, а из признания многомерности и це -

лостности «жизненного мира» человека.

Прежде всего представим себе сознание личности

в широком смысле (или «Поле» ее «жизненного ми-

ра») в виде круга

, куца вписан крест, делящий его на

четыре сектора. Обозначим каждый из секторов рим-

скими цифрами от I до IV и попробуем поставить им

в соответствие изученные в науке определенные сфе-

ры деятельности нашего сознания (см. рис. 1).

Важно при этом иметь в виду, что никакого бук-

вального изоморфизма междутой моделью сознания, которую мы бу-

дем разворачивать ниже, и между реальным человеческим сознанием

(учитывая к тому же его сугубую индивидуальность) нет и быть не мо-

жет, поскольку любая схема неизбежно беднее своего «живого» перво-

образа. Мы, естественно, не настаиваем и на исключительности пред-

лагаемой модели. Учитывая антиномичность бытия сознания,

закономерным представляется факт плюралистичности теоретичес-

ких построений, касающихся его структуры. И наконец, последнее

вводное замечание. Любое разделение сфер, уровней и способностей

сознания всегда носит глубоко относительный характер, ибо в его ре-

альном целостном функционировании жестко различить их не пред-

ставляется возможным. В свое время С. Аскольдов остроумно уподо-

бил сознание комнате, где все стены зеркальны и взаимно

рефлектируют друг друга

. Правда, и абсолютизировать так называе-

мую «недизъюнктивность» (нерасчлененность) сознания не следует,

ибо подобная позиция всегда внутренне противоречива.

После этих оговорок перейдем к общей характеристике основных

сфер сознания и начнем ее с сектора I. Это та сфера, которая может

быть названа сферой телесно-перцептивных способностей и получае-

мых на их основе знаний. К телесно-перцептивным способностям от-

носятся ощущения (внешние и внутренние), восприятия и конкрет-

ные представления, с помощью которых человек получает первичную

В принципе, наша модель сознания может быть легко представлена не в двухмер-

ной, а в трехмерной форме, т.е. не в виде круга, а в виде сферы. Мы выбираем «плоско-

стную» модель исключительно ради простоты и наглядности изложения материала.

Аскольдов С. (СА. Алексеев). Сознание как целое. М., 1918. С. 22.

Глава 6. Структура сознания

333

информацию о своем внешнем окружении, о процессах, происходя-

щих в его собственном теле, и о его взаимоотношениях с другими те-

лами. Посредством такого рода знания обеспечивается удовлетворе-

ние базисных телесно-витальных потребностей индивида и его

внешнепредметная деятельность. Главной целью и регулятивом бы-

тия этой сферы сознания является полезность и адаптивная целесооб-

разность поведения человеческого тела в окружающем мире.

С сектором II можно соотнести логико-понятийные компоненты

сознания. Образно эта сфера может бьпь названа сферой Логоса.

В ней коренятся способности человека к обобщенному и системати-

ческому постижению внутренних свойств и связей реальности, вклю-

чая человека как объект, рядоположенный другим объектам. С помо-

щью мышления, по меткому замечанию американского психолога

Дж. Брунера, человек выходит за пределы непосредственно чувствен-

но данного, опираясь на мощь логических категорий и понятий раз-

личного уровня, опосредованных знаковыми структурами

. Данную

сферу сознания можно назвать царством «рациональных образов»,

четких аналитико-синтетических мыслительных операций и строгих

логических доказательств. Главной целью и регулятивом логико-по-

нятийного компонента сознания является истина как объективное

соответствие наших понятийных конструктов познаваемой предмет-

ности любой природы

Сектора I и II образуют как бы «внешнепредметную» составляющую

сознания, где субъективно-личностные и ценностные компоненты на-

шего внутреннего мира носят снятый характер. Если использовать тер-

мин «жизненный мир», то можно сказать, что сквозь призму этих сфер

нам дан жизненный мир, т.е. мир скорее в его предметно-телесных фор-

мах и связях, нежели в стихии жизненных переживаний и проявлений.

Неслучайно критика гегелевского панлогизма исторически начиналась

с позиций «философии жизни». С этой «левой половинкой» нашего со-

знания связан хорошо известный феномен проекции (опредмечивания)

результатов деятельности телесно-перцептивной и логико-понятийной

составляющих сознания вовне, на внешний мир. Отсюда и проистекают

наивно сенсуалистическая (внешний мир сам по себе тождественен ми-

ру, данному мне в чувствах) и наивно-рационалистическая (рассудочно-

рациональный «образ мира» тождественен его внутренней сущности)

БрунерДж. Психология познания. М., 1977. С. 211—212.

Проблематичность подобного «классического» взгляда на истину мы еще рассмо-

трим ниже. Здесь же излагается традощионный взгляд на сущность истины, как ее по-

нимает большинство ученых.