Миронов В.В., Иванов А.В. Онтология и теория познания

Подождите немного. Документ загружается.

334

. Раздел П. Теория познания

разновидности общей наивно-реалистической познавательной установ

ки. Будучи целесообразными в определенных областях человеческо

опыта, они обнаруживают свою явную ограниченность и ошибочность ]

в общегносеологическом плане. Обратимся теперь к анализу «правой

половинки» сознания.

Начнем с сектора III. Его можно связать с эмоционально-аффек-

тивным компонентом сознания. Он лишен непосредственной связи с

внешним предметным миром. Это скорее сфера глубоко субъектив-

ных состояний, переживаний и предчувствий, а также эмоционально-

жизненного отношения к другим человеческим «Я» и ситуациям, с J

которыми сталкивался, сталкивается или может столкнуться человек.

В психологии эмоций выделяют различные элементы, относящиеся к

этой сфере душевной жизни, но чаще всего указывают на бессозна-

тельно-аффективные состояния или «органические чувствования»

(стрессовые состояния в виде ужаса и восторга, предчувствия, смут-

ные переживания, галлюцинации); эмоции (гнев, страх, радость);

чувства, носящие социальный характер и отличающиеся большей

осознанностью (любовь, ненависть, симпатия, антипатия); а также

настроения (тревога, усталость, грусть, душевный подъем и т.д.). Еще

Б. Спиноза отметил, что главным регулятивом и целью бытия этой

сферы сознания является «принцип удовольствия» и, соответственно,

избегание неудовольствия

И наконец, сектор IV может бьпь соотнесен с ценностным компо-

нентом единого «поля» нашего сознания. Его правомерно также на-

звать сферой Духа. Здесь укоренены высшие духовные стимулы и иде-

алы культурного творчества человека, а также способности к их

воплощению и пониманию в виде фантазии, продуктивного воображе-

ния, интуиции различных видов. Целью и регулятивом бытия этой сфе-

ры сознания выступают красота, правда и справедливость, т.е. не исти-

на как форма согласования мысли с предметной действительностью, а

ценности как формы согласования действительности с нашими духов-

ными смыслами и целями, носящими идеально-модельный характер.

На определенную оппозицию истины и ценности указывал еще

М. Шелер

, в современной западной литературе, например, Э. Агац-

ци

^ нас — АА Ивин

. К соотношению истины и ценности мы еще не

раз обратимся на последующих страницах нашего учебника.

Спиноза Б. Этика. М.; Л., 1933. С. 91.

Шелер М. Избранные произведения. М., 1994. С. 337.

Агацци Э. Человек как предмет философии // Вопросы философии. 1989. № 2. С. 27.

ИвинА.А. Ценности и понимание // Вопросы философии. 1987. № 8. С. 132.

Глава 6. Структура сознания

335

Сектора III и ГУ образуют ценностно-эмоциональную составляю-

щую сознания, где упор должен быть сделан на жизненном мире, в ко-

торый погружена личность и где предметом познания выступают вну-

тренние переживания своего «Я», других «Я», а также продукты их

творческой самореализации. Предметно-телесные формы и связи ми-

ра, в свою очередь, оказываются здесь снятыми и подчиненными

«правой половинке» сознания. При этом возможно как аффективное,

так и культурно-смысловое искажение реального образа мира проек-

циями ценностно-эмоциональной жизни сознания. Так, еще

Ж.П. Сартр не без тонкости отметил специфическую «магию эмо-

ций», посредством которой строится иллюзорный мир и иллюзорно

решаются проблемы, когда их реальное решение нам не подвластно.

Типичный пример такого рода — это когда нам весь мир кажется бе-

зобразным из-за больного зуба или когда в злобе пинают камень, о

который только что споткнулись

. Примером же ценностной аберра-

ции «жизненного мира» может служить «витание» в мире художест-

венных грез и фантазий без реального учета окружающей обстановки

или без здравой оценки своих собственных дарований.

Предложенную нами, пока еще довольно абстрактную, схему созна-

ния можно интерпретировать с точки зрения человеческих потребнос-

тей, удовлетворение которых нуждается в знании и, соответственно, в

доставляющих это знание познавательных способностях. На такую воз-

можность указывал в западной психологии А. Маслоу

, а у нас —

М.С. Каган

. В самом деле, телесно-перцептивная сфера сознания удов-

летворяет потребность в нормальном функционировании собственного

тела и во внешних впечатлениях; эмоционально-аффективная сфера —

потребность в любви, душевной укрытости и эмоциональном общении;

логико-понятийная сфера — в достоверном знании, обеспечивающем

эффективную практическую и познавательную деятельность; ценност-

ная — в общезначимых смыслах и идеалах гуманитарного бытия. «Пра-

вая половинка» сознания выражает потребность в собственно человече-

ском жизненном содержании, опосредованную предметным образом

мира; а «левая половинка», в свою очередь, — потребность в адекватном

«телесном» образе мира, опосредованном человеческим переживанием.

По-видимому, будет вполне правомерно соотнести нашу схему с

фактом межполушарной асимметрии мозга, где «внешнепредметной»

См.: Сартр Ж.П. Очерк теории эмоций// Психология эмоций: Тексты. М., 1984.

См. о его концепции в работе: ХьеллЛ., ЗиглерД. Теории личности. СПб., 1997.

С. 479-527.

Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. С. 152.

336

Раздел П. Теория познания

составляющей сознания будет соответствовать деятельность левого, I

аналитико-дискурсивного полушария; а ценностно-эмоциональному I

компоненту сознания — интуитивно-интегративная «работа» правого I

полушария. Возможно также сопоставление двух «половинок» наше- I

го сознания с древнекитайским учением о бинарных силах «инь» и I

«ян», управляющих жизнью Вселенной. Привлекая также идеи I

К.Г. Юнга, можно связать доминанту «левой, янской половинки» с I

экстравертивной установкой сознания; а доминирование «правой, I

иньской» — с преобладанием интровертивной психологической уста- I

новки в существовании личности.

Телесно-перцептивная и эмоционально-аффективная сферы об-Я

разуют «нижнюю половинку» поля нашего «жизненного мира», зада- I

вая повседневный чувственно-телесный образ реальности; а логико- I

понятийная и ценностная сферы образуют его «верхнюю половинку», I

формируя идеально-смысловую картину бытия, лежащую за предела- I

ми непосредственно переживаемого и воспринимаемого. Иными ело- I

вами, «нижняя» и «верхняя» сферы сознания отвечают, соответствен- I

но, за чувственное и рациональное познание.

Более того, взаимоотношения четырех выделенных сфер созна- I

ния будут подчиняться четырем типам универсальных отношений, I

которые характеризуют взаимодействия элементов в любой системе I

(отношения тождества, корреляции, субординации и оппозиции). I

С этой точки зрения сектора Ни IV (ценностно-гуманитарные и ло- I

гико-понятийные компоненты), I и III (телесно-перцептивные и I

эмоционально-аффективные компоненты) будут находиться в отно- I

шениях коррелятивной взаимодополнительности. Сектора I и II, III I

и IV — в отношениях субординации, где более высокие сферы созна- I

ния (сектора II и IV) онто- и филогенетически возникают из генети- I

чески предшествующих им (I и III), но, раз возникнув, подчиняют I

себе деятельность нижестоящих уровней. И наконец, между сфера- I

ми II и III, I и IVсуществуют отношения оппозиции. Так, духовно- I

смысловые (теургические) способности сознания противостоят

телесно-перцептивным (теллургическим), а рационально-понятий-

ные структуры противоположны субъективно-эмоциональным и I

спонтанно-аффективным движениям человеческой души. Если жеш

обратиться к архаическим и раннефилософским представлениям об I

универсальных классифицирующих возможностях четырех перво-1

элементов Космоса (огонь, земля, вода, воздух), тотелесно-перцеп-1

тивной сфере сознания можно поставить в соответствие землю, I

логико-понятийной — огонь, эмоционально-аффективной — воду, а!

ценностной — воздух.

Глава 6. Структура сознания

337

О всеобщности четырехчастного понимания мира во всех архаиче-

ских традициях подробно писали М. Элиаде

и В.Н. Топоров

. По

свидетельству же неоплатоника Порфирия, пифагорейцы владели

тайным приемом «тетрактиды», «изящным и приложимым ко многим

физическим вопросам»

. На эвристичность четверичного метода мо-

делирования в связи с современной интерпретацией платоновского

учения о первоэлементах Космоса указывал И Д. Рожанский

§ 2. Уровни сознания. Феномены бессознательного

и сверхсознательного

Если пьпаться углублять и конкретизировать предложенную схему, то

возникает соблазн позаимствовать из архаических мифопоэтических

моделей мира и другой важнейший классификационный принцип, а

именно трехчленное вертикальное деление мира (небесный мир —

земной мир — подземный мир). Тогда, памятуя о существовании в

психологии и философии троичной вертикальной схемы сознания

(бессознательное — осознаваемое — сверхсознательное), верхний сег-

мент «поля» нашего сознания (небо) может быть связан с уровнем

сверхсознания; нижний сегмент (подземный мир) — с бессознатель-

ным; а то, что располагается между бессознательным и сверхсозна-

тельным уровнями, — это область сознательной души (или область

осознаваемого), т.е. такие части «жизненного мира», которые контро-

лируются нашим «Я» или потенциально могут быть им контролируе-

мы за счет волевых усилий. Учитывая то общее понимание сознания,

которое было дано в рамках предыдущей главы, отождествление со-

знания исключительно с осознаваемым представляется неверным, а

выделение в «жизненном мире» бессознательного и сверхсознатель-

ного уровней, напротив, вполне правомерным.

Подобное трехчленное «вертикальное» деление сознания является

широко распространенным в философских системах как на Западе,

так и на Востоке. Неоплатоники, следуя традиции платоновского «Ти-

мея», выделяли уровни ума, души и тела, определяющие как онтоло-

гическую развертку Космоса, так и развитие индивидуального созна-

См.: Элиаде М. Космос и история. М., 1987.

Топоров В.Н. О космологических Источниках раннеисторических описаний// Тру-

ды по знаковым системам. Вып. 6. Тарту, 1973.

Порфирий. Жизнь Пифагора//Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях

знаменитых философов. М., 1979. С. 452.

Рожанский И.Д. Платон и совремегшая наука//Платон и его эпоха. М., 1979.

22-7712

338

Раздал П. Теория незнания

ния. В христианской богословской традиции также существуют ука-

зания, на три уровня сознания: дух—душа—тело. Позднее Николай

Кузанский писал о трех иерархически связанных сферах сознания:

интеллектуальной (разумно-божественной), рациональной (рассу-

дочно-душевной) и чувственной (неразумно-телесной). Гегелевская

модель субъективного духа в первом разделе третьего тома «Энцикло-

педии философских наук» включает в себя три последовательно сме-

няющих друг друга уровня индивидуального сознания: природно-не-

посредственная душа—сознание—дух. 3. Фрейд уже в XX в. вводит

понятия об Оно (сфере эмоционально-аффективных побуждений

личности, «кипящем котле инстинктов»), Я и Сверх-Я (области над-

личностных социальных регулятивов деятельности). В отечественной

религиозно-философской традиции на троичную структуру сознания

указывал НА. Бердяев в работе «О назначении человека»: греховно-

бессознательное — сознательное — божественно-сверхсознательное.

Таким образом, есть все историко-философские основания допол-

нить нашу исходную четырехчленную схему сфер сознания выделени-

ем трех его «вертикальных» уровней (рис. 2).

Сверхсоз1 ютельное

Осознаваемое

Бессознательное

Рис. 2

Дадим хотя бы краткую качественную характеристику сверхсозна-

тельного и бессознательного уровней сознания. Их противополож-

ность, по нашему мнению, связана со следующими основаниями.

Во-первых, это касается типа детерминации нашей сознательной

жизни. Бессознательное оказывает на него в основном причинно-

следственное воздействие со стороны врожденных инстинктов, вытес-

ненных аффектов и комплексов, сформировавшихся автоматизмов

поведения и т.д. Сверхсознательное подразумевает преимущественно

целевую детерминацию, связанную с духовными императивами суще-

ствования в виде творческих озарений и движущих идеалов деятельно-

сти. Бессознательное коренится в нашем прошлом опыте; сверхсозна- i

тельное открывает горизонты будущего.

Во-вторых, в бессознательном таятся определенные угрозы наше-,

му «Я» со стороны телесных вожделений, страстей и болезненных

/Г

I "

Ч.

)

Глава 6. Структура сознания

339

воспоминаний, грозящих засосать нас в черную воронку безвременья

и хаоса. Акты же сверхсознания всегда возвышают наше «Я», давая

ему возможность пережить сверхвременную радость творчества.

В-третьих, повышение удельного веса бессознательной детерми-

нации психики сопровождается сужением горизонта «жизненного

мира». Бессознательное — всегда ниже уровня моего сегодняшнего

сознательного «Я». Еще 3. Фрейд и К.Г. Юнг, занимавшиеся изучени-

ем психологии толпы, заметили, что ее нравственность в целом всегда

ниже уровня нравственности составляющих ее членов. Сверхсозна-

ние как целевой тип детерминации высшим всегда, напротив, расши-

ряет творческие и ценностные горизонты нашего «жизненного мира».

Оно — выше уровня нашего повседневного сознательного «Я»; и бла-

годаря сверхсознательному опьпу человек может контролировать и

просветлять как витально-хтонические импульсы тела, так и свои аф-

фективные состояния.

Переходя к содержательному анализу, констатируем следующее: к

бессознательному можно отнести совокупность телесных ощущений

и влечений (низ сектора I), а также инстинктивно-аффективных пе-

реживаний, воспоминаний и комплексов (низ сектора III), которые

находятся вне поля осознания и контроля со стороны нашего «Я».

Учитывая обширную литературу, существующую по проблемам бес-

сознательного, укажем лишь на некоторые научные результаты, про-

ливающие дополнительный свет на содержание бессознательного

уровня психики. В трансперсональной психологии доказано сущест-

вование перинатальных матриц памяти, т.е. человек не только ничего

не забывает из своего прошлого телесного и душевного опыта в пост-

натальный период существования, но при определенных условиях

способен вспомнить свои ощущения в утробе матери и в период ро-

дов

. Все более многочисленные подтверждения получает и гипотеза

К. Г. Юнга о существовании архетипов коллективного бессознатель-

ного, т.е. относительно инвариантных образно-символических струк-

тур, определяющих и канализирующих протекание наших бессозна-

тельных процессов.

Кстати, и графический символ, который используется нами, —

крест в круге является важнейшим объектом концентрации в ряде пси-

хотехнических традиций и носит название мандалы. Мандата, деталь-

но проанализированная швейцарским психоаналитиком, трактуется

им как архетип целостности сознания, имеющий важное терапевтиче-

См. статью К.Г. Юнга «О символизме мандалы» (Jung C.G. Collected Works. Vol. 9.

Part; I.L., 1959).

22-

340

Раздел П. Теория познания

ское значение и выступающий средством примирения бинарных (со- '

знательных и бессознательных) начал психического существования

индивида. Тот же К.Г. Юнг высказал в свое время смелую гипотезу о

возможности сохранения на самом «дне» эмоционально-аффективной

«половинки» бессознательного уровня психики так назьшаемых реин-1

карнационных переживаний. Индийская карма, с его точки зрения, и

есть не что иное, как бессознательно-аффективный «груз прошлых

жизней», который каждый из нас несет в тайниках собственной души

и который помимо нашей воли определяет многие реакции, ценност- |

ные предрасположенности и пристрастия

Эти, казалось бы, совершенно фантастические спекуляции Юнга

получают сегодня любопытное подтверждение со стороны клиничес- j

кой медицины. Упомянем здесь лишь знаменитые обследования

Р, Моуди больных, бывших в состоянии клинической смерти, а также

работу К.Г. Короткова

. Интересные наблюдения и обобщения, каса-

ющиеся феномена ксеноглоссии и измененных состояний сознания,

имеются в работах В.В. Налимова

и Ч. Тарта

. В последнее время

достоянием научной общественности стали также поразительные фе-

номены, происходящие с сознанием космонавтов, находящихся на

околоземной орбите в условиях невесомости

. Рациональное и систе-

матическое объяснение подобных фактов науке только еще предстоит

дать, однако и игнорировать их она больше не может, ибо это чревато

иррационалистическими последствиями для нее самой.

Что же касается содержательной интерпретации феномена сверх-

сознания, то к нему могут быть отнесены объективно-сверхвремен-

ные предметные содержания и акты сознания в виде: а) категориаль-

ных структур различного уровня, обеспечивающих возможность

порождения и понимания любых смыслов, а также рефлексии над ос-

нованиями человеческой деятельности; б) содержательного объек-

тивного знания в виде математических истин, логических правил, за-

конов природы, всеобщих нравственных, эстетических и социальных

ценностей; в) творческих озарений и инсайтов; г) базовых черт харак-

Jung С. G. Memories, Dreams, Reflections. Glasgow, 1967. P. 343—357.

Короткое К. Г. Экспериментальные исследования активности сознания человека

после смерти // Сознание и физическая реальность. 1996. Т. 1. № 1—2

См.: Налимов В.В. Спонтанность сознания. М., 1989. С.

См.: Тарт Ч. Состояния сознания // Магический кристалл: магия глазами ученых

и чародеев. М., 1992.

Кричевский СВ. Необычные фантастические сновидения-состояния космонавтов

в полетах на околоземной орбите: новый космический феномен// Сознание и физиче-

ская реальность. 1996. Т. 1. № 4.

Глава 6. Структура сознания

341

тера и чувства творческого призвания, которые проявляются у ода-

ренных личностей уже с младенчества.

В существовании сверхсознательного компонента «жизненного

мира» наиболее зримо проявляется свойство знания существовать от-

носительно автономно от человека и приобретать как бы собственную

логику развития, независимую от его предпочтений и пристрастий.

В этом, как мы отмечали, коренятся истоки платонического взгляда

на познавательный процесс и основания введения в гносеологию по-

нятия «коллективного субъекта». Однако взгляд на феномен сверхсо-

знания и существование «коллективного субъекта» может быть и

вполне реалистическим, даже материалистическим.

Реалистические программы, особенно марксистский вариант, свя-

зывают бытие сверхсознания с той частью имеющейся в обществе ин-

формации, которая закодирована в символическом «теле» культуры,

отвечает критерию всеобщности и общезначимости и не зависит ни от

каких субъективно-психологических особенностей индивидуальных

носителей этой информации. Вместе с тем подобная объективная ин-

формация вне живого сознания индивида — неважно, творца или ре-

ципиента, — актуально существовать не может. Нет никакого мира

идей и никаких сознаний, превосходящих человеческий уровень.

При всей справедливости взгляда, что без материальных символов

культуры (текстов, чертежей, формул) земное сознание (включая и

его сверхсознательные слои) не может ни сформироваться, ни успеш-

но действовать, данная позиция представляется неудовлетворитель-

ной по нескольким причинам.

Во-первых, никакие базовые категориальные структуры сознания

не могут быть индуктивно извлечены из индивидуального опыта и ус-

воены из символического мира культуры за счет предметной деятель-

ности и социального научения. Мы уже отмечали выше, что их нали-

чие в сознании a priori предшествует опыту и научению, а тем более

любым реконструкциям их генезиса. После И. Канта эту позицию

разделяли и Н. Гартман, и А. Бергсон, и Э. Гуссерль, и С.Н. Булгаков,

и И.О. Лосский, и М. Шелер. Глубокую современную аргументацию

такой позиции можно найти в работе виднейшего католического фи-

лософа XX в. Д. фон Гильдебранда

. В то время вряд ли можно объяс-

нить наличие категориальной структуры мышления и существенных

черт характера личности, основываясь и на идее их генетической

врожденности. Об этом мы также уже упоминали при разборе натура-

листической программы анализа познавательного процесса. В свор

См.: Гильдебранд Д. Что такое философия? СПб., 1997.

342

Раздел И. Теория познания

время Ж. Пиаже подверг убедительной критике гипертрофированный

нативизм и Н. Хомского, и К. Лоренца, заметив, что «невозможно го-

ворить о врожденных идеях в каком-то конструктивном смысле»

ибо вся проблема в том и состоит, чтобы уяснить, как генотип связан

с психикой, а первичные категориальные установки последней соот-

ветствуют структурам внешнего мира. По Пиаже, все объяснения по-

знавательного процесса с позиций генетической врожденности есть

типичная логическая ошибка объяснения неизвестного через неизве-

стное. Можно добавить к критике Пиаже, что тем более невозможно

объяснить, например, художественную гениальность Моцарта или

Пушкина, а также существенные черты их характеров, проявляющие-

ся уже с младенчества, исходя из того или иного сочетания четырех

азотистых оснований ДНК в их генотипах. Тогда сам ген придется на-

делить духовностью и разумностью! С учетом данной критики, гипо-

теза духовной врожденности какого-то объективно-сверхсознательного

содержания вовсе не представляется сегодня чем-то мистическим и

экзотическим, возвращая нас на новом уровне к традициям отечест-

венной гносеологии, предпринявшей на рубеже веков новую попытку

синтеза платонизма и имманентизма, не игнорируя при этом и силь-

ных сторон реализма.

Во-вторых, и это самое главное, с позиций реалистического мате-

риалистического подхода совершенно непонятным и необъяснимым

остается факт существования надперсональных истин и ценностей,

когда они находятся вне «поля» какого-либо индивидуального созна-

ния. Если эти истины и смыслы обретаются в книгах и нарисованных

формулах самих по себе, то тогда они существуют в них (или связаны

с последними) каким-то явно нематериальным образом. Если же они

(эти всеобщие идеальные смыслы и ценности) возникают лишь в ин-

дивидуальном живом сознании при «соприкосновении» с материаль-

но звучащим словом, печатным текстом или нарисованной фигурой

(где их идеально нет), тогда поневоле придется предположить духов-

но-врожденный (предзаданный) характер этих идеальных смыслов и

истин.

PiagetJ. Biology and Knowledge. Chicago, 1967. P. 269.

Глава 6. Структура сознания.

343

§ 3. Системообразующая «ось» сознания.

Понятия о глубинном и эмпирическом «Я»

Применительно к развиваемой здесь модели сознания естественно

предположить наличие динамической «оси Z» (и, соответственно,

«оси» самосознания) — своеобразной «вертикали» индивидуального

жизнеустроения, которая разворачивается в особом «биографическом»

или «экзистенциальном» времени в результате многообразных взаимо-

отношений человека с внешним миром, с другими «Я» и, наконец, с

тайниками собственной души. Это как бы стержень «жизненного ми-

ра», где многообразные поступки «Я» определяют развертывание (или,

наоборот, свертывание) «поля» сознания. Иными словами, наше «Я»

есть нечто деятельно-конструктивное и само-стоятельное, жизненная

«ось» становления которого «сшивает» воедино все сферы и уровни со-

знания. При этом «Я» оказывается удивительно многомерной и слож-

ной реальностью.

Вместе с тем «Я» представляется чрезвычайно устойчивым — сверх-

временным и сверхсознательным — образованием. Во-первых, оно

должно гармонично объединять различные и даже противоположные

сферы сознания, но при этом оставаться автономным и не сводиться

ни к одной из них; иначе его подстерегают опасности, на чем мы еще

остановимся ниже. Во-вторых, «Я» должно оставаться чем-то относи-

тельно неизменным от рождения до старости, т.е. обусловливать един-

ство нашего биографического времени. «Ось» самосознания не может

быть дискретной. В-третьих, наше «Я» призвано обеспечивать непре-

рывность личного существования даже в тех случаях, когда мы не ведем

сознательной жизни.

В западной классической философской традиции, помимо Канта с его

четкой дихотомией эмпирического и трансцендентального «Я», наличие

первичного дорефлексивного «центра» нашей душевной жизни отмечает

Гегель. Он же — отдадим должное его гениальной проницательности —

четко фиксирует и внутреннее противоречие, свойственное этому устой-

чивому сверхсознательному «ядру» нашей личности. «Душа, — отмечает

Гегель, — уже в себе есть противоречие, состоящее в том, что, представляя

собой нечто индивидуальное, единичное, она в то же время все же непосред-

ственно тождественна с всеобщей душой природы, с ее субстанцией»

В самом деле, это глубинное «Я» должно, с одной стороны, быть

одинаковым для всех индивидуальных эмпирических «Я», обеспечи-

Гегель Т.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М., 1977.

С. 178.