Миронов В.В. Философия
Подождите немного. Документ загружается.
Ньютона. По мнению ряда исследователей, ее возникновение способствовало
обоснованию либеральной концепции свобод и прав человека, принципа
разделения властей, идеи свободы предпринимательства и конкуренции.
Тесно взаимодействуя, идеология и наука тем не менее не сливаются, не
перетекают друг в друга. Главное отличие науки от идеологии обычно видят
в том, что наука полностью нейтральна по отношению к ценностям и
идеалам, свободна от идеологических и политических предпочтений. Она
предоставляет людям знания о том, что есть, и не учит их тому, как им
должно поступать, к каким идеалам стремиться, какие ценности выбирать.
794
И все же о ценностной нейтральности и политической автономности науки
можно говорить лишь как о тенденции, которая в реальности никогда не
реализуется полностью. Роль науки в жизни общества настолько огромна,
социальные и политические последствия ее достижений настолько значимы,
что наука все теснее смыкается, переплетается с идеологией и политикой.
Речь идет прежде всего об острых дискуссиях вокруг социальных
последствий научно-технического прогресса. Исторически они возникли в
научной среде как политическая и моральная реакция научного сообщества
на возникновение ядерного оружия. С тех пор эти дискуссии не стихают, так
как прогресс науки и техники несет с собой как новые возможности,
перспективы экономического и социального прогресса, так и новые
серьезные опасности, угрозы — достаточно назвать проблемы, создаваемые
развитием ядерной энергетики, атомной промышленности, генетики и
биотехнологий, включая клонирование, воздействием технологической
деятельности людей на окружающую среду.
Названные и другие сходные проблемы сегодня обсуждаются не только
учеными, не только политиками, властью, но и обществом в целом. Способ
применения научных открытий, созданных на основе их технологий, подход
к решению связанных с этим проблем — это вопрос, который в решающей
степени зависит от идеологии, доминирующей в той или иной стране, группе
стран, в мировом сообществе в целом, — иными словами, в конечном итоге
определяется господствующей системой социальных, нравственных,
политических ценностей.
Другой аспект взаимовлияния идеологии и науки связан с тем, что иногда
называют сциентизмом: стремлением строить, создавать идеологии по
нормам, стандартам, принципам познавательной деятельности, сложившимся
в науке. Это стремление имеет своим источником веру в универсальность и
всемогущество того типа рациональности, разумного, доказательного,
целесообразного познания и знания, на котором зиждется современная наука.
Подобная вера характерна, например, для марксизма. Но и другие идеологии,
особенно те, что возникли как ответ на потребность в обосновании
индустриального, а затем постиндустриального типа развития, взяли науку в
качестве эталона, образца строгости и доказательности. Требование
научности, применения методов науки стало главным в любой сфере
духовной деятельности.
795
Однако научные методы изучения, мышления, обоснования не работают, не
пригодны в тех областях, где приходится иметь дело с ценностными
аспектами человеческого бытия. Н. А. Бердяев писал по этому поводу:
«Никто серьезно не сомневается в ценности науки... Но в ценности и
нужности научности можно сомневаться. Научность есть перенесение
критериев науки на другие области духовной жизни, чуждые науки.
Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей
жизни духа, что установленному ей распорядку все должны покоряться... Но
научность не есть наука, и добыта она не из науки. Никакая наука не дает
директив научности для чуждых ей сфер...» Научно ценность, полагал
Бердяев, не только нельзя исследовать, но нельзя и уловить.
Абсолютизация науки, возведение научности в обязательный везде и для
всего закон чреваты негативными для человечества последствиями, ибо,
например, нравственные, социальные, гуманистические ценности, на
которых держится общество, невозможно обосновать в рамках научной
рациональности. Для сторонников самодостаточности и абсолютности науки
такая невозможность есть показатель сомнительности и необязательности
ценностей, идеалов, желательности их замены идеями, принципами,
установками, продуцируемыми технократическим стилем мышления.
Но зададимся вопросом: во что превратилось бы общество, если бы оно
освободилось от таких «ненаучных» понятий, как добро, справедливость,
милосердие, взаимопомощь? Если бы «очистилось» от не поддающихся
научному доказательству и научной проверке принципов, норм, положений,
фиксирующих права и свободы человека, народов? Ответ очевиден: оно
впало бы в дикость, вернулось бы во времена варварства, войны всех против
всех. Справедливости ради следует сказать, что в последние десятилетия
абсолютизация научности находит все меньший отклик.
Рассмотренные главные черты идеологической формы духовной
деятельности рождают ряд особенностей идеологий.
1. Как мы видели, идеологии учитывают данные наук, но не используют их
методы при своем обосновании, ставя во главу угла обоснование и
осуществление интересов определенной социальной общности. Отсюда
присущая идеологиям иллюзорность (представление реальности не такой,
какая она есть, а такой, какой она кажется идеологам), утопичность (создание
та-
796
кой картины будущего, которая привлекательна, но не обоснована с точки
зрения практической достижимости данного состояния), иррациональность
(выдвижение положений, лежащих за пределами разума, недоступных
постижению посредством логического мышления). По этой причине К.
Маркс видел в идеологии ложную форму общественного сознания, не считал
созданную им, пожалуй, самую цельную и влиятельную в истории
человечества идеологию собственно идеологией.
Разумеется, степень выраженности, присутствия указанных черт в различных
идеологиях не одинакова. Например, в классическом марксизме
иррациональность практически отсутствовала, степень иллюзорности была
небольшой, в то же время утопизм (учение о коммунизме) играл
немаловажную роль. В индустриальных и постиндустриальных технологиях
XX в. можно отметить тенденцию к пониженной критичности в описании и
реальностей, и перспектив индустриального и постиндустриального
общества, т. е. присутствие в них элементов и иллюзорности, и утопизма.
Отчетливо выраженные иррациональные элементы характерны для
идеологий, возникающих в странах, обществах, социальных группах,
переживающих кризисную ситуацию.
2, По сравнению с наукой идеологии, как правило, консервативны, инертны,
догматичны. Создатели, сторонники идеологий неохотно идут на внесение в
них каких-либо корректив, даже тех, что с необходимостью диктуются
происходящими в мире изменениями. Напротив, верность «незыблемым
принципам», положенным в основу идеологии, возводится в добродетель,
поскольку это важнейший фактор высокой мобилизующей силы идеологии.
Поэтому факты, события рассматриваются, отбираются, оцениваются
идеологом с одной точки зрения — как подтверждение, подкрепление
идеологии. То, что в нее не вписывается, либо игнорируется, либо
истолковывается так, «как нужно».
3. Отдаленность основных положений идеологий от реальности, размытая
эмпирическая база, слабое использование научных методов ведут к тому, что
огромное, подчас первостепенное значение в идеологической сфере
приобретает «воля к вере» (формула американского философа У. Джемса).
Прослеживается вполне очевидное сходство между механизмами
религиозной веры и усвоения, распространения, функционирования
идеологии в массовом сознании.
797
3. Функции идеологии
Как мы видели, общественное предназначение идеологии в том, чтобы
способствовать осознанию общественными группами своих интересов,
определяемых условиями их жизни, формулировать ценности и идеалы,
помогающие находить пути реализации этих интересов, предлагать способы
решения конкретных проблем, встающих перед ними в экономике, политике,
в межнациональных отношениях, образовании, культуре и т. д. Эта роль
идеологии проявляется в следующих ее основных функциях.
1. Любая идеология стремится выработать определенное понимание
действительности, прежде всего действительности социальной, взирая на нее
сквозь призму интересов определенной социальной общности. Тем самым
идеологии реализуют потребность людей в выработке такого отношения к
реальности, которое помогает человеку, социальной группе лучше
представлять свое положение, сделать свою деятельность эффективной с
точки зрения осуществления своих личных и групповых интересов. Эта черта
идеологии находит свое выражение в том, что идеологическая картина мира
создается посредством особых форм общественного сознания — идеалов и
ценностей.
Ценности представляют собой такие определения предметов и явлений
окружающего мира, общественной жизни, которые выявляют их
положительное или отрицательное значение для человека, социальной
группы, общества в целом. Такие ценности, как справедливость и
несправедливость, равенство и неравенство в социальной сфере, свобода и
несвобода, тоталитаризм и демократия в политике, прекрасное и безобразное
в эстетике, добро и зло, хорошее и плохое в сфере нравственности, не
отражают свойств предметов и явлений, присущих им самим по себе. Это
определения, которые предметы, явления получают в процессе
общественного бытия. Они выражают социальные отношения, социальную
оценку природных вещей и явлений, событий и процессов общественной
жизни, состояний сознания. Тем самым ценности выступают в роли норм,
которые помогают людям ориентироваться в социальной действительности,
различать то, что имеет для них положительное значение, и то, что имеет для
них значение отрицательное.
798
Идеалы, по существу, не отличаются от ценностей, являясь разновидностью
последних. Это мысленный образ цели деятельности коллектива людей,
общественной группы, объединенной общим социальным положением и
вытекающими из него общими задачами. Притом такой образ, в рамках
которого проблемы, противоречия, конфликты, с которыми люди
сталкиваются в реальной жизни, предстают «снятыми», преодоленными.
Идеал есть мысленная конструкция будущего, новой действительности,
отвечающей надеждам и чаяниям конкретной социальной общности. Идеалы
мобилизуют и объединяют людей, стимулируют их активность, предлагая
привлекательную, вдохновляющую цель, перспективу.
И ценности, и идеалы несводимы к понятиям, суждениям, положениям,
принципам, с которыми имеет дело наука. И в то же время они неустранимы
из общественного сознания. Ибо наука не единственная форма освоения
действительности, помогающая людям решать встающие перед ними
многообразные задачи, — эту функцию выполняет также идеология. Она
дает ответ на вполне определенные вопросы, в первую очередь на те,
которые связаны с общественным бытием людей, направленностью и
мотивацией их социальной деятельности. Наука эти вопросы не
рассматривает, так как они не решаются теми методами, которыми она
пользуется.
Об идеологиях нельзя рассуждать терминами «истина» или «ложь» в том их
значении, которое бытует в науке. Но идеологии можно «ранжировать» по
степени их адекватности, понимаемой как большая или меньшая
эффективность, продуктивность, полезность той или иной идеологии в
обеспечении интересов конкретных социальных общностей, решении
связанных с этим задач. В этом смысле разные идеологии далеко не
равноценны. Есть идеологии адекватные, эффективные, которые помогают
верно определить цели, обосновать стратегию и тактику, ведущую к их
достижению. И есть идеологии неадекватные, неэффективные, которые
дезориентируют людей, подталкивают их к выбору ценностей, идеалов,
действий, не отражающих их интересов.
Причем свойство адекватности и эффективности не закрепляется за
идеологией навечно. Если идеологии не обновляются, не развиваются, они
утрачивают эти свои качества.
2. Идеологии не только вырабатывают понимание действительности. Они
обосновывают общественный порядок, устраивающий социальные группы,
чьи интересы представляют идеологии, и, наоборот, критикуют
экономические, политические,
799
социальные порядки, которые не устраивают данные группы. Короче говоря,
идеологии выполняют двуединую апологетико-критическую функцию. Упор,
как правило, делается на позитивную сторону, на обоснование ценностей,
идеалов, выдвижение привлекательных лозунгов и т. д., так как от этого,
прежде всего, зависит степень общественной поддержки идеологии. В то же
время в определенных ситуациях первостепенное значение может
приобретать критическая направленность, критический пафос идеологии.
Так, 90-е гг. прошли в России преимущественно под знаком острой идейной
борьбы вокруг рыночных реформ. Сторонникам реформ, которые
базировались на либеральной идеологии, было трудно отстаивать их в
позитивном ключе, поскольку экономические и социальные издержки
реформ в том их виде, в каком они осуществлялись, были велики и очевидны.
В результате усилия российских реформаторов того времени были
направлены не столько на обоснование своей либеральной идеологии,
сколько на критику своих идейных и политических противников. Но и те, кто
выступал против российских либеральных реформаторов, их курса, не
смогли предъявить понятную, убедительную и привлекательную для
большинства народа альтернативную программу развития России. В
результате 90-е гг., да и первые четыре года нового века, в жизни нашей
страны в основном можно охарактеризовать как период идеологической
полемики, взаимной критики при дефиците положительных, конструктивных
идей.
3. Каждая страна, каждое общество стремится к состоянию устойчивости,
стабильности, обретаемой благодаря политической и социальной
консолидации. Идеология играет в этом процессе первостепенную роль: она
может способствовать консолидации, а может, наоборот, препятствовать ей,
стимулировать разрушительные процессы.
При этом важно иметь в виду, что преодоление раздробленности, достижение
социальной и политической консолидации не требуют с необходимостью
создания и утверждения обязательной для всех и каждого идеологии,
насаждения единомыслия. В обществе действительно свободном
экономически и политически, т. е. в обществе с рыночной экономикой,
правовым государством, демократической политической системой, такой
идеологии не может быть в принципе.
800
Российское общество развивается именно в этом направлении. Оно состоит
из множества социальных групп с различными интересами, причем каждая из
них имеет право на то, чтобы эти ее интересы были представлены и в
идеологии, и в политике. Принципиально важно и то, что российское
общество — это общество, отвергающее и запрещающее насильственное
насаждение какой-либо идеологии в качестве обязательной. «В Российской
Федерации признается идеологическое многообразие. Никакая идеология не
может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Так
записано в Конституции Российской Федерации (пункты 1, 2 статьи 13).
Вместе с тем стабильности, устойчивому развитию общества не способствует
и его чрезмерная идейно-политическая раздробленность, которая
проявляется в существовании и противоборстве десятков идеологических
течений, партий, движений. Такое состояние — показатель того, что нация
утратила четкие и притягательные для большинства граждан экономические,
политические, духовные ориентиры, фрагментирована на разрозненные
группы, не способные определить общие цели и пути их достижения.
Наша страна долгое время находилась в подобной ситуации. Сейчас она
постепенно выходит из нее. Важную роль в этом сыграла Конституция РФ,
представляющая собой не только правовой, но и идеологический документ,
так как содержит систему ценностей, идеалов, базовых принципов, которые
положены в основу общественно-политического устройства нашей страны.
Следовательно, разговоры об идеологическом вакууме, в котором находится
Россия после 1991 г., не соответствуют действительности.
Вместе с тем за пределами Конституции РФ остается обширный круг
вопросов, связанных с интересами конкретных социальных групп, их
деятельностью по обеспечению этих интересов. Ответ на такие вопросы
должны давать не конституции, а идеологии, потому что именно в этом их
предназначение, для этого они создаются. Однако идеологии, которая могла
бы претендовать на роль ведущей, общенациональной, — такой идеологии в
современной России не существует. Она пока даже не просматривается на
мировоззренческом горизонте.
801
Вряд ли следует ожидать появления такой идеологии в относительно скором
времени. Главная причина заключается в том, что сегодня в России нет
ясного понимания того, что происходит со страной, куда она движется,
каково ее место в современном мире, на что она может рассчитывать в
обозримой исторической перспективе. Говоря так, мы имеем в виду
отсутствие глубоких, обоснованных ответов на эти вопросы, а не попытки
подогнать российские реальности под одну из основных идеологических
концепций, будь то марксизм, либерализм, социализм, та или иная версия
постиндустриального общества. Таких попыток хватает.
Подобное положение отнюдь не результат интеллектуального оскудения, оно
вызвано объективными обстоятельствами. Страна не завершила переход в
новое, рыночное качество, не выкристаллизовалась ее социально-классовая
структура, не до конца отлажены государственно-политические институты.
Значительная часть граждан не преодолела кризис самоидентификации, а
потому имеет смутное представление о своем месте и роли в современном
экономическом, социальном, политическом, культурном пространстве.
Выработке адекватной национальной идеологии не способствует и
распространенный в политических и интеллектуальных кругах, средствах
массовой информации взгляд на страну как на некую механическую систему,
своего рода конструктор «Лего», в котором все части легко убираются и
заменяются другими. Согласно этому подходу, достаточно устранить из
российского общества рудименты, вставить передовые, прогрессивные
элементы, механизмы, прекрасно проявившие себя в ведущих государствах
мира, и получим новую, динамичную страну. Но Россия — не машина, а
сложный социальный организм, отторгающий все, что чуждо его истории,
его природе, внутренней логике его развития. Многие трудности, проблемы в
осуществлении действительно необходимых, назревших преобразований
идут именно от этого неприятия, «сопротивления» российского общества
тому, что не органично его сущности.
Духовная почва, на которой взойдет национальная идеология России, не
может быть импортирована, завезена извне. Она должна сформироваться на
собственной, а не заемной основе, вобрав при этом из мирового и
отечественного (включая советский период) опыта все, что отвечает
современным реальностям нашей страны. Чтобы ускорить этот процесс,
нужно не просто ждать, когда «устоится» политическая, социальная,
духовная жизнь страны, а уже сейчас вести активную теоретическую работу.
Только такое движение, когда мысль и объект
802
стремятся навстречу друг другу, в состоянии привести к возникновению
идеологии, разделяемой значительной частью российского общества. Однако
вряд ли это будет нечто подобное классическому марксизму или советской
идеологии по масштабу охвата действительности и степени влияния на
людей. Такие грандиозные мыслительные конструкции, подкрепленные
мощью государства, невозможны в условиях демократии, идейной и
политической конкуренции.
Скорее, в России возникнет то, что принято называть национальной идеей:
совокупность ценностей и идеалов, отражающих современное представление
российского народа о себе, своей стране, своем месте в мире. Стержневой
идеей, обеспечивающей «связь времен», преемственность в этой сфере,
скорее всего, станет патриотизм, так как в современных условиях только он
способен сплотить российскую нацию, заставить ее поверить в себя,
пробудить в ней энергию.
Еще одно важнейшее условие стабильности общества: оно должно быть
свободно от влияния экстремистских идеологий, разжигающих ненависть,
вражду, конфликты на расовой, этнической, религиозной, социальной почве.
Даже самые толерантные государства предусматривают в своем
законодательстве правовые нормы, позволяющие стране защищать себя от
угрозы экстремизма любого толка. Такие нормы есть и в российских законах.
4. Любая идеология стремится оказывать влияние на поведение людей через
воздействие на их сознание. Иными словами, она видит свою задачу в
программировании человеческого поведения путем манипулирования
сознанием.
Чтобы идеология выполняла эту свою функцию, она должна удовлетворять
ряду условий. Назовем некоторые из них.
Первое. Идеология должна обладать определенной силой внушения. В общем
и целом эта сила тем больше, чем адекватнее идеология социальной
действительности, чем эффективнее она с точки зрения обеспечения
интересов и потребностей тех или иных общественных групп. Это означает,
что идеология должна обладать определенным минимальным уровнем
интеллектуальности, рациональности, ниже которого она не может
опуститься, чтобы не утратить свою адекватность и эффективность. В этом
смысле иногда говорят о научности, истинности идеологий, хотя, как
отмечалось выше, эти характеристики в строгом их значении к идеологиям
не применимы.
803
Однако сила внушения идеологии зависит не только от ее разумности,
доказательности. В отличие от научных теорий, идеологические системы
обращены не только к мыслям, но и к чувствам, воздействуют не только на
умы, но и на сердца людей, несут в себе не только рациональные, но и
иррациональные элементы. В определенные периоды развития общества
сознание людей оказывается восприимчивее не к идеологиям, основанным на
разуме, интеллекте, а к идеологиям, апеллирующим к иррациональному
началу в человеке.
Как правило, такое усиление значения иррационального начала имеет место в
«смутные времена»: в период затяжных экономических и политических
кризисов, войн, массовых эпидемий, крупных природных и техногенных
катастроф, других народных бедствий. В этих ситуациях тускнеют, теряют
притягательность и убедительность ценности гуманизма, разума,
просвещения, науки, демократии, прав и свобод личности. Наступает время
кризисных, «сумеречных» идеологий, обращенных ко всему темному,
тревожному, невыразимому разумно, что всегда присутствует в глубинах
человеческой психики, на бессознательном уровне. Силу таких
иррациональных идеологий образно выразил французский врач, антрополог,
социолог Г. Лебон. «Гениальные изобретатели ускоряют ход цивилизации, —
писал он, — фанатики и страдающие галлюцинациями творят историю».
Наглядная иллюстрация подобного хода событий — приход в Германии к
власти в 1933 г. фашистской партии, возглавляемой А. Гитлером. Чувство
национальной униженности, овладевшее миллионами немцев после
поражения в Первой мировой войне и подписания Версальского договора,
экономические и социальные невзгоды создали почву, на которой вырос
фашизм. Идеи деления людей и народов на полноценных и неполноценных,
подлежащих уничтожению, избранности германской нации, культ грубой
силы, слепая вера в вождя овладели миллионами немцев. Иррационализм
одержал победу над рационализмом в одной из самых просвещенных стран
Европы, имеющей вековые традиции гуманизма и культуры. Подобное, хотя
и в меньших масштабах и не в столь крайних проявлениях, имело место в
ряде других государств.
804
Деятельность экстремистских организаций, в том числе неофашистского
толка, наблюдается и сегодня. Есть приверженцы подобной идеологии и в
современной России. Как показывает исторический опыт, было бы
опрометчиво рассчитывать на то, что экстремистская идеология обречена на
поражение сама по себе. Она живуча, так как имеет глубокие корни:
иррациональные пласты наличествуют как в обществе, так и в сознании и
поведении человека.
Есть основания полагать, что в последние десятилетия иррационализм
обретает «второе дыхание». Неоднозначные последствия научно-
технического прогресса, глубокий разрыв в уровнях экономического и
социального развития Севера и Юга, международный терроризм,
экологические опасности — все это проблемы, с которыми столкнулось
современное человечество и которые оно не в состоянии ни осмыслить в
полной мере, ни успешно решить в рамках парадигмы рационализма,
базирующихся на ней идеологий. Такое положение, с одной стороны,
заметно поколебало веру во всемогущество науки, в которой мир пребывал