Лунц Л.А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве

Подождите немного. Документ загружается.

Л. А. Лунц

262

чить вопрос о публичном порядке) определяет тот закон, которому под-

чинено договорное обязательство; что, пользуясь этим правом, стороны в

данном случае сослались на законы штата Нью-Йорк; что стороны сдела-

ли эти законы условиями договора, включив их в состав своего соглаше-

ния; что эти постановления, таким образом, изменяют свой характер

и из

постановлений закона становятся условиями договора; принимая во вни-

мание, что соглашения, законно заключенные, занимают место закона для

тех, кто их заключил

», – суд пришел к заключению, что американский

закон 1933 г. об аннулировании золотой оговорки должен быть в данном

случае применен.

Изложенное учение, по которому стороны, подчинив свое правоот-

ношение иностранному закону, тем самым «освоили этот закон» так, что

иностранная правовая норма «изменила свой характер, превратившись в

соглашение», формулировано с особенной отчетливостью у Weiss’a

в его

Manuel’de droit international prive

С точки зрения такого понимания автономии воли, признающей со-

глашение сторон первичным источником разрешения коллизии, отсылка

к иностранному праву – к праву определенной страны – сама по

себе вовсе не означает, что стороны подчи-

нились всем последующим изменениям в

этом праве. Ссылка на иностранное право есть не более как форма

договорного условия,

и все зависит от его толкования. Поэтому такая

концепция вполне допускала тот вывод, что стороны, выразив обязатель-

ство в золотых долларах и подчинив его праву США, сделали это в целях

стабилизации содержания долга, а потому применение к обязательству

последующего американского законодательства, аннулировавшего золо-

тую оговорку, не может иметь места

Но в порядке буквального толкования договора возможно было прий-

ти и к прямо противоположному выводу: применить американский закон

об аннулировании золотой оговорки, как это сделал Брюссельский суд по

делу об облигациях города Антверпена в приведенном выше решении.

Огромные размеры задолженности европейских капиталистов в отно-

шении США привели к тому, что

действие американского закона от 5 июня

1933 г. в конечном счете получило признание везде за пределами США.

При этом были преодолены те правовые возражения, которые вы-

двигались представителями Международного комитета по борьбе с анну-

См. ст. 1134 Гражданского кодекса.

1925, стр. 571.

См.: D o m k e . La clause «Dollar or», стр. 12 и 32; см. также: Konrad Wolff. Clu-

net, 1936, стр. 963.

Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран

263

лированием золотой оговорки, и другие возражения, отражавшие интере-

сы держателей золотых займов.

Из массы высказанных соображений, связанных с действием золотой

оговорки, особый теоретический интерес представляют следующие.

(1) Означает ли золотая оговорка указание на способ исполнения

обязательства или она определяет содержание обязательства? Если золо-

тая оговорка предусматривает лишь модус исполнения и

не относится к

существенным условиям обязательства, то она, очевидно, будет обсуж-

даться всегда по закону фактического места платежа и применение к ней

иного закона исключается. Если же она определяет содержание обяза-

тельства, а не только модус платежа, то очевидно, что при обсуждении ее

действия не исключается применение закона иного, нежели закон

места

фактического платежа.

В отношении условия о платеже по цене золота (clause valeur or) нет

спора, что оно обсуждается по lex causae данного обязательства, ибо «что

может быть более существенным в денежном обязательстве, нежели его

сумма»

. В отношении же clause monnaie or высказывалось мнение

, что

она сводится лишь к определению средства платежа, и как таковая долж-

на обсуждаться по закону места платежа.

Эта точка зрения подробно обсуждена в решении Постоянного меж-

дународного суда в Гааге 12 июля 1929 г. по делу сербских займов и ре-

шительно отвергнута судом: условие «francs or» не может быть сведено к

одному только

указанию, какими монетами платить, оно имеет значение

гарантии кредитора против обесценения денег

Таким образом, в отношении любой золотой оговорки действует lex

causae, регулирующий вопросы содержания обязательства, а не закон

места фактического платежа, определяющий вопросы модуса исполнения,

не относящиеся к содержанию долга.

(2) Отрицание экстерриториального действия американского закона

от 5 июня 1933 г. в странах Французского гражданского кодекса базиро-

валось главным образом на концепции, выведенной из статьи 3,

абз. 1

этого кодекса. Ход мысли был таков: (а) по ст. 3, абз. 1 Ф.Г.К. «законы,

касающиеся благоустройства (police) и безопасности (sureté), обязывают

всех, кто проживает на территории Франции» (речь здесь идет о граждан-

ских правовых нормах особого рода, а не о нормах публичного права);

(б) отсюда выводится коллизионный принцип двухстороннего характера:

N u s s b a u m . Money, стр. 380.

Ibid.

См. названное издание этого решения, стр. 32; см. также британское решение по делу Feist,

приведенное выше, гл. III, § 6.

Л. А. Лунц

264

законы, касающиеся благоустройства и безопасности, не имеют экстерри-

ториального действия; (в) американский акт от 5 июня 1933 г., направ-

ленный на устройство денежного обращения в США, относится к катего-

рии таких законов, о которых говорится в абз. 1 ст. 3 Ф.Г.К. (здесь амери-

канский закон получает квалификацию на базе французского права).

Такое

именно рассуждение привело бельгийский суд города Антвер-

пена в 1935 г. к решению по делу облигаций этого города, выраженных в

золотых долларах и подчиненных законам штата Нью-Йорк, – к решению,

по которому г. Антверпен должен платить своим облигационерам «полно-

ценным» долларом, невзирая на акт 5 июня 1933 г. Но решение это, как и

вся доктрина, основанная на ст. 3 Ф.Г.К., стоит в прямом противоречии с

изложенной выше теорией договорной автономии, базирующейся на

ст. 1134 того же кодекса. Выше (стр. 261 – 262) мы уже подвергли анализу

решение Апелляционного суда в Брюсселе 1936 г. по тому же делу

, отме-

нившее данное решение Антверпенского суда: ссылка на то, что американ-

ский акт 5 июня 1933 г. относится к законам «благоустройства и безопасно-

сти», была отвергнута, так как вследствие договорного условия о подчине-

нии обязательства американским законам эти последние «изменяют свой

характер и из постановлений закона становятся условиями договора». Таким

образом, учение

о «законах благоустройства безопасности» было – в вопро-

се о золотой оговорке – поглощено доктриной о договорной автономии.

(3) В литературе высказывалось мнение

, что принудительные нор-

мы, подобные актам, аннулирующим золотую оговорку, являются норма-

ми публичного права и как таковые могут иметь лишь строго территори-

альное действие. С этой точки зрения американский закон от 5 июня

1933 г. неприменим за пределами США несмотря на отмеченную выше

его «экстерриториальную интенцию». Он неприменим, с точки зрения

этой

теории, неамериканскими судами даже в отношении таких обяза-

тельств, которые в силу прямо выраженной воли сторон подчинены дей-

ствию американского права, ибо иностранные публично-правовые нормы

не могут иметь действия вне территории издавшего их государства.

Такая правовая характеристика законов, аннулировавших золотую

оговорку, была отвергнута теорией и практикой

. Законы эти являются

нормами принудительного характера, видоизменяющими гражданские

права. То обстоятельство, что эти законы направлены на регулирование

денежного обращения, что в основе их лежат соображения экономиче-

B.I.J.I., XXXIV, 2, 1936, стр. 963.

E c k s t e i n , 1932, стр. 113 – 114.

См.: D u d e n . Die Internationale Tragweise des Amerikanischen Gesetzes ueber Aufhebung

der Goldklausel, ZAIP, 1935, стр. 622.

Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран

265

ской политики, не превращает их в нормы публичного права: подобными

же мотивами законодатель руководствуется в отношении большинства

своих актов в области гражданского права как императивных, так и дис-

позитивных.

(4) В юридической литературе

высказывалось мнение, что амери-

канский закон об аннулировании золотой оговорки не может быть приме-

нен европейскими судами по мотивам ordre public, и эта точка зрения от-

разилась в нескольких судебных решениях.

Наиболее известными в этом отношении являются два решения Вер-

ховного суда Голландии по искам Амстердамского общества по торговле

ценными бумагами к

Нидерландской королевской компании по эксплуа-

тации нефтяных источников в Нидерландской Индии (известной также

под наименованием Royal Dutch) и к Батавской нефтяной компании

. Обе

компании в 1927 – 1930 гг. выпустили облигации в долларах, снабженные

золотыми оговорками обычного американского типа, условием о том, что

местом платежа является Нью-Йорк США и что договор подчинен праву

штата Нью-Йорк. Различие заключалось в том лишь, что облигации Royal

Dutch были снабжены дополнительным указанием «collectible in Amster-

dam», т. е. могли быть представлены на

инкассо в Амстердаме с тем, что

оплата в этом случае происходит в гульденах по курсу на Нью-Йорк.

В обоих случаях истец, добиваясь уплаты в полноценных долларах,

характеризовал закон США 5 июня 1933 г. как чисто внутреннее амери-

канское мероприятие, не могущее получить действия в отношениях меж-

ду голландцами в Голландии даже тогда

, когда договор expressis verbis

отсылает к американского праву и когда такая отсылка является действи-

тельной; ибо применение этого закона противоречило бы принципу pacta

sunt servanda, означало бы «вторжение в приобретенные права» и

умаление начала неприкосновенности частной собственности. В обоих

случаях ответчики отвергали эту аргументацию, ссылаясь на то, что ан-

нулирование золотой оговорки следует рассматривать как

одно из валют-

ных ограничений, получивших после 1914 г. широкое распространение во

всех странах, повсеместно вносящих те или иные изменения в «приобре-

тенные права», так что ныне подобные мероприятия нельзя рассматри-

вать как противоречащие ordre public.

Суд в отношении облигаций Батавской компании стал на точку зре-

ния ответчика, в отношении же Royal Dutch (облигации которой

были

collectible in Amsterdam) признал, что названный закон противоречит

ordre public.

M a r t i n D o m k e . La clause «Dollar or», 1935, p. 12, 92.

B. I. J. I., 1936, XXXIV, 2, стр. 304 – 321.

Л. А. Лунц

266

При сравнении этих двух решений бросается в глаза необоснован-

ность дискриминации этих двух случаев. Как бы ни толковать условие

«collectible in Amsterdam», оно не давало оснований к тому, чтобы допус-

тить ссылку на ordre public в отношении закона, действие которого при-

знано в другом решении того же суда.

Вопрос о дополнительном месте платежа в

Амстердаме можно было

бы рассматривать лишь как основание для разрешения коллизии между

голландским и американским законами, но раз эта коллизия решена в

пользу американского закона, то можно ли после этого, исходя из того

же критерия (места платежа), разрешить вопрос о том, противоре-

чит ли действие американского закона голландскому ordre public или нет.

Иначе

поступил Рейхсгерихт в 1936 г. по делу Kreissparkasse Aachen

v. Deutscher Sparkassen und Giroverband

. Нимало не смущаясь тем, что

законы, подобные американскому акту 1933 г., действовали в Германии с

начала первой мировой войны, решение по мотивам «публичного поряд-

ка» отвергает действие американского закона 5 июня 1933 г. во взаимоот-

ношениях между немцами, ибо это, де, создало бы «неоправданное втор-

жение чужеродного фактора в германскую экономику». Но та

же облига-

ция в руках иностранца, по мнению «суда», подвержена действию амери-

канского акта об аннулировании золотой оговорки. Здесь полностью из-

вращены как понятие ценной бумаги, так и концепция ordre public.

Судьба этого решения весьма любопытна. Гитлеровские заправилы в

1936 г. опасались, что такая грубая дискриминация вызовет нежелательную

реакцию. Поэтому 27 мая 1936 г. был

принят «закон»

, провозгласивший,

что «если заем, совершенный за границей и выраженный в ценной бумаге,

гласит на иностранную валюту, независимо от того – с золотой оговоркой

или без нее, то в случае обесценения соответственной валюты обязательст-

во должно определяться этой валютой». Получилось беспрецедентное по-

ложение: в сфере внешних расчетов золотая оговорка аннулирована, если

обязательство

вытекает из займа, полученного за границей, в прочих же

случаях золотая оговорка действует. «Закон» этот не имел признания за

границей

как противоречащий публичному порядку суда.

Таким образом, ни квалификация золотой оговорки как «дополни-

тельного» условия о способе платежа, ни квалификация иностранных за-

конов об аннулировании этой оговорки как норм публичного права не

могли выдержать критики. Равным образом действию американского акта

5 июня 1933 г. не могли быть противопоставлены ни французская док-

B.I.J.I., 1936, стр. 385 – 391.

Z.A.I.P., 1936, стр. 392 – 393.

Schnitzer, стр. 302, прим. 3.

Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран

267

трина о неприменении иностранных законов «благоустройства и безопас-

ности», ни учение о публичном порядке.

Если не считать решений «случайного» характера и высказываний

авторов, отражавших интересы держателей золотых займов

, то надо

прийти к заключению, что в общем возобладала точка зрения признания

экстерриториального действия закона США от 5 июня 1933 г., аннулиро-

вавшего золотые оговорки, точнее, признания того коллизионного прин-

ципа, что вопрос о действии этой оговорки решается по lex causae.

Однако практика пошла далее этого: для того, чтобы использовать те

выгоды, которые вытекали

для должников по займам в американских зо-

лотых долларах из закона от 5 июня 1933 г., суды всемерно стремились

подчинить эти займы американскому праву даже тогда, когда для этого

приходилось отступать от установившихся коллизионных принципов.

Особенно показательными являются в этом отношении те судебные

решения, которые были вынесены в связи с расчетами по европейским

го-

сударственным облигационным займам, выраженным в золотых долларах.

До 1936 г. в отношении государственных облигационных займов по-

всеместно господствовал следующий единообразный принцип: права и

обязанности, вытекающие из подобных займов in dubio подчинены зако-

нам государства – эмитента, ибо гражданско-правовые обязательства су-

верена вообще не могут подлежать действию иностранного закона, по-

скольку на это

не выражено прямого (expressis verbis) согласия со сторо-

ны этого суверена

. На этом основании постоянный Международный суд

в Гааге в решении 12 июля 1929 г. по иску французских держателей серб-

ских государственных займов к югославскому правительству признал,

что права и обязанности по этим займам подчинены не праву Франции,

где облигации были выпущены и обслуживались, а законам Югославии,

ибо c’est dans l’espèce d’un Etat souverain, dui ne peut être présumé avoir

soumis la substance de sa dette et la validité des engagements pris par lui à ce

sujet à une loi autre que sa loi propre

Та же точка зрения выражена была в решении британского Суда коро-

левской скамьи 8 ноября 1935 г. по делу International trustee for protection of

bondhalders v. The King

. Речь шла о займе британского правительства, вы-

пущенном в 1917 г. в США на сумму всего 250 миллионов долларов; по

Jèze в Revue de Science et de Législation Financières. Clause «Dollar or», 1935; ср.: Лю-

бимов. Международный государственный кредит, 1944, стр. 71 и сл.

Cheshisre, стр. 271.

См. стр. 42 назв. издания; аналогичное указание – в решении того же дня по делу облига-

ций бразильского правительства, выпущенных на парижском рынке, ibid., стр. 121.

Am. Journal, 1936, стр. 324.

Л. А. Лунц

268

условиям займа капитал и проценты подлежали по выбору держателя опла-

те в Нью-Йорке в определенной сумме золотых долларов стандарта и веса,

и пробы, существовавших в 1917 г., либо по желанию держателя – в Лон-

доне в фунтах стерлингов по паритету 4. 86 ½ долл.= 1 фн. ст.; в обеспече-

ние займа британское правительство депонировало в

нью-йоркском банке

свои ценности. Истец требовал уплаты суммы фунтов, равной той сумме

девальвированных долларов, которая равноценна количеству «золотых

долларов», указанных в облигации, с пересчетом долларов на фунты по

указанному паритету, т. е. он требовал платежа с соблюдением золотой

оговорки и ссылался при этом на английский прецедент 1933 г. по делу

Ferst, установивший признание в Англии золотой оговорки. Перед судом

возник коллизионный вопрос: является ли заем «английским договором»

или он должен рассматриваться как «американский договор».

Суд в своем решении подчеркивает, что если бы это был договор

между частными лицами, то по всей совокупности обстоятельств дела

пришлось бы прийти к заключению, что законом,

свойственным данному

обязательственному договору (the proper law of the contract), является за-

кон США, но в данном случае речь идет «не о договоре между подданны-

ми, а о договоре между сувереном и подданным, вследствие чего… обыч-

ные критерии неприменимы». Судья приходит к заключению, что британ-

ский суд в данном деле должен руководствоваться законами Англии и что

американский

закон об аннулировании золотой оговорки неприменим. Од-

нако, стремясь защитить интересы британского фиска, суд сводит на нет

золотую оговорку путем буквального толкования текста облигации и за-

ключает, что для платежа в Лондоне оговорка эта не имеет значения, так

как здесь надо платить по одному фунту за каждые 4.86

доллара номина-

ла облигации. Такая интерпретация золотой оговорки была решительно

отвергнута во второй инстанции – апелляционном суде

, который, исходя

из того, что налицо «английский договор», полностью удовлетворил иск

(признав, что единицей расчета является количество золота, содержаще-

еся в золотом долларе 1917 г.).

Палата лордов в решении 15 марта 1937 г.

отступила от установив-

шегося принципа, согласно которому суверен in dubio подчинен лишь

собственному праву. Палата на общих основаниях разрешила коллизию в

пользу американского закона, подчинив тем самым обязательства британ-

ской казны американскому акту 1933 г. об аннулировании золотой ого-

ворки. Столь решительный отказ от общепризнанного принципа вызван

был, конечно, лишь стремлением снизить задолженность

по займу. В тех

См.: Nussbaum. Money, стр. 388.

Ibid.

Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран

269

же целях Шведский верховный суд 30 января 1937 г.

и Норвежский вер-

ховный суд 8 декабря 1937 г.

подчинили свои, выраженные в золотых

долларах, займы американскому законодательству.

В cвязи с этим швейцарский коллизионист Schnitzer в своем Hand-

buch des internationalen Handels-, Wechsel- u. Checkrechts

оспаривает док-

трину, в силу которой суверен in dubio подчиняется лишь собственному

праву, и утверждает, что для такой презумпции в международном част-

ном праве нет будто бы никаких оснований. Мы полагаем, что принцип,

выраженный в решениях Постоянного международного суда по делам

сербских и бразильских займов, остается незыблемым, так как он вытека-

ет

из идеи государственного суверенитета. <…>

___________

B.I.J.I., 1937, стр. 327.

B.I.J.I., 1938, стр. 71.

1938, стр. 295.

Л. А. Лунц

270

ГЛАВА IV

ИСПОЛНЕНИЕ ДЕНЕЖНОГО ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

В главах II и III мы рассмотрели проблемы, связанные с единицей

исчисления суммы денежного обязательства, т. е. вопросы валюты долга.

В настоящей главе мы рассмотрим вопросы, касающиеся исполнения

денежного обязательства и – в связи с этим – вопросы валюты платежа.

§ 1. Эволюция концепции законного платежного средства

Основным средством исполнения денежного обязательства являются

денежные знаки, снабженные

по закону платежной силой. Эти денежные

знаки считаются предметом всякого денежного обязательства, поскольку

не обусловлен платеж каким-либо специальным видом денег.

Общее определение понятия законного платежного средства дано

нами в первой главе. Но понятие это в законодательстве каждой из капи-

талистических стран отличается известными особенностями. Мы рас-

смотрим (1) англо-американскую доктрину

о legal tender, (2) французские

концепции: cours légal и cours forcé и (3) понятие gesetzliches Zahlungsmit-

tel в германском праве.

До XVIII в. в Англии все монеты, выпущенные в обращение коро-

левским монетным двором, тем самым получали «обязательное хожде-

ние» без какого-либо специального предписания закона: «…the being of

legal tender was an implied quality of all lawful money»

«Legal tender» понималось не только как средство исполнения де-

нежного обязательства, установленное государством, но как обязательное

для подданных орудие обращения, и отказ в принятии такого денежного

знака по номиналу рассматривался как уголовное преступление, как на-

рушение королевской монетной регалии, как «оскорбление величества».

Legal tender – это была монета, которая выпускалась монетным двором

для того,

чтобы «иметь хождение по определенной цене» (to go in pay-

ment at a certain price)

. Старая концепция о legal tender была таким обра-

зом неразрывно связана с учением о valor impositus и «представитель но-

вой буржуазии»

в XVIII в. Джон Локк, подвергая жестокой критике это

Laughlin, стр. 440.

Feavearyear, стр. 27.

Маркс, стр. 63.

Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран

271

последнее учение, тем самым подготовлял крушение и средневековому

представлению о legal tender.

Однако новое понятие о legal tender развилось только в связи с во-

просом о хождении банкноты Банка Англии, которая со второй половины

XVIII в., не будучи обязательной к приему, все же была признана денеж-

ным знаком. Судья Мансфильд (Mansfield), другой представитель новой

буржуазии,

в своих многочисленных решениях осуществил слияние

«коммерческих обычаев» с common law и вообще сыграл выдающуюся

роль в приспособлении средневекового common law к нуждам английской

торговли. В деле Miller v. Race, 1758 г., он признал, что на банкноты рас-

пространяются те же правила о защите прав добросовестного приобрета-

теля, что и на монеты, а в решении 1790 г. (по делу Wright v. Reed)

судья

Kenyon сказал, что «банкноты для многих целей рассматриваются как

деньги»

Таким образом, признание за банкнотой свойства денег при отсутст-

вии ее законной платежной силы заставило отказаться от старого пред-

ставления, что legal tender есть свойство денег вообще.

Но когда позднее качество законного платежного средства (legal ten-

der) было присвоено банкнотам, то самое понятие о legal tender совер-

шенно видоизменилось.

Акт 1811 г.

установил, что если кредитор отказывается принять бан-

ковые билеты по номиналу, то суд присуждает ему монеты, но вместе с

тем возлагает на него судебные издержки. В 1812 г. был издан новый акт

которым было предложено шерифам при исполнении судебных решений

принимать от должника банкноты по номиналу.

Далее Bank of England Act 1833 г. постановил, что банкноты Банка

Англии являются legal tender до тех пор, пока этот банк будет разме-

нивить их на золото. И, наконец, Currency and Bank Notes Act 1928 г. от-

менил обязанность Банка Англии разменивать банкноты на золото, со-

хранив их свойство legal tender

Параллельно с этим шло законодательство по регулированию

законной платежной силы монет: Coinage Act 1870 г. определил, что зо-

лотые монеты являются legal tender на любую сумму, серебряные же

монеты не должны быть предлагаемы в один платеж на сумму, бóльшую

Mann, стр. 6.

См. выше, стр. 167.

Feavearyear, стр. 192.

M a n n, стр. 27; Feavearyear, стр. 354.