Левит С.Я. (сост.) Антология исследований культуры. Т 1. Интерпретации культуры

Подождите немного. Документ загружается.

крестьян и купит десять гусей всего за день, сэкономив четыре человекодня

общественного времени.

Здесь мы подошли к самому интересному и важному. Торговец обслуживает общество,

экономя его рабочее время. Но реальную выгоду от такой экономии получает не все

общество, а лишь сам торговец, и именно это главнейшее обстоятельство часто

упускается из виду. В самом деле, торговец может обслуживать общество лишь при

определенном типе социальной организации. Он не создает этот тип социальной системы,

поскольку он не причина, а ее порождение. С точки зрения общества, торговец — всего

лишь инструмент экономии его времени и сил. По существу, эта экономия — заслуга не

столько торговца, сколько самой общественной системы. Выгоды же из нее, как мы

сказали, извлекает не общество вообще, а торговец в частности. Одним словом, здесь

перед нами общественная функция, материальная выгода от которой принадлежит

немногим. Итак, торговец достигает того, на что он не уполномочен общественной

системой в целом.

Поясним эту мысль следующим примером. Допустим, общество назначило Х нести вахту

на месте пересечения автомагистрали и железнодорожных путей, чтобы предупреждать

водителей автомобилей о приближении поездов. Этот Х — специалист в полном и

буквальном значении данного термина: он выполняет особую социальную функцию,

будучи живым выражением разделения труда в обществе. Он сберегает время шоферов,

избавляя их от необходимости замедлять ход или хотя бы останавливаться, чтобы узнать,

насколько безопасен переезд через рельсы. Более того, он сберегает людям жизнь и

имущество. На подготовку и целесообразное использование этого специалиста общество

затратило много времени, материальных средств и усилий других людей. В настоящем

случае экономию и выгоды от услуг специалиста извлекает не он один, а

==334

Л. Уайт. Экономическая структура высоких культур

__________

общество в целом. Но окажись этот стрелочник в состоянии присвоить преимущества,

извлекаемые из его услуг, он займет положение торговца, наживающегося на

общественной функции.

В чем же смысл этого особого положения торговца? Ответ ясен: он достигает своего

частного благосостояния за счет общества. Утверждая это, мы не отрицаем, а, напротив,

подчеркиваем общественный

характер его функции. Не намерены мы и приуменьшать

важность этой функции, — напротив, считаем ее ценной и очень весомой. Мы хотим лишь

сказать, что с точки зрения общественной системы, торговец — не более чем орудие

общественного процесса, а достигаемая с его помощью экономия обеспечивается

определенным типом социальной структуры. Но экономия и выгоды, получаемые

благодаря особой форме разделения труда и специализации функций, не возвращаются к

своему источнику, т.е. к обществу, а уплывают в карман торговца. Следует оговориться:

это не моральная оценка. Общество развивалось так, как оно развивалось, и не могло

развиваться иначе. Мы не превозносим торговца за его услуги обществу, не порицаем его

за присвоение плодов экономии и выгод, достигаемых всем обществом, а пытаемся лишь

проанализировать торговый процесс и сделать его понятным.

Функцию торговца в обществе можно сравнить и противопоставить другим

общественным услугам — например, водоснабжению и ирригации, средствам связи,

муниципальным и национальным железным дорогам и пр. Все это — общественные

услуги; все это — средства, обеспечивающие жизнедеятельность общества, его

кровеносные сосуды. Система водоснабжения и ирригации обычно (однако не всегда)

действует как находящаяся в собственности всего общества. То же можно сказать и о

почтовой системе. Телефон и телеграф могут быть и в общественной, и в частной

собственности. Железные дороги нередко находятся в частной собственности, хотя и они

могут быть собственностью государства и действовать как муниципальные и

национальные. Как и все перечисленное, торговля есть общественная функция, но ее

особенность в том, что торговец продает не столько услуги, сколько вещи. Обладание

благами — непременное условие системы частной собственности. Поэтому за ним

признается «право» продавать то, что находится в его собственности, и присваивать

прибыль, извлекаемую из этой продажи. Почтовая служба доставляет корреспонденцию, и

чтобы выполнить эту функцию, использует наемный труд. Но почтовые служащие и

почтальоны не вправе присваивать выгоду, извлекаемую обществом из их услуг, — и не

вправе потому, что они продали свой труд покупателю, предъявляющему вследствие

этого все права на результат их труда. Наметившаяся кое-где

==335

Типология культуры

тенденция к превращению железных дорог в частную собственность связана с тем, что их

оборудование требует крупных капиталовложений, которые во многих случаях могут

обеспечить лишь частные предприниматели. Купец всегда является на рынок с товаром,

составляющим его собственность, и потому за ним признается право на всю прибыль. В

настоящее время преобладает тенденция

к общественно-государственному, а не частному

регулированию и контролю все большего числа общесоциальных процессов, и полная

реализация этой тенденции — вероятно, лишь вопрос времени.

Присваивая выгоду от сбережения общественного времени и сил, купечество постепенно

превращается в богатый класс. Конечно, то был удел далеко не каждого купца. Как и

всякое ремесло, торговля сопряжена

с риском. Товары могут быть отняты грабителями,

уничтожены пожаром или морской бурей. Речь идет об общей тенденции, вследствие

которой торговый класс как таковой, продолжая извлекать частную прибыль из своих

услуг обществу, прибирает к рукам все большие богатства. Со временем к тем случайным

рискам, которым подвергается всякий купец, добавляется риск лишиться своего достояния

из-за конкуренции. Торговцы втягиваются в безжалостную борьбу, где сильный

поглощает более слабых. Поэтому наряду с ростом богатств торгового класса мы

наблюдаем и процесс их концентрации. Конкуренция в торговле неизбежно ведет к

монополии.

У торговцев был и другой путь к богатству, связанный с эксплуатацией рабского или

наемного труда. На определенной стадии культурного развития крупный торговец мог

нанять помощников или купить рабов, переложив на них все физические усилия по

распространению товара. Труд рабов и наемников создавал стоимость, превышающую как

расходы по их содержанию, так и денежное жалованье. Поскольку торговцу принадлежал

и труд рабов, купленных в вечную собственность, и труд наемников, купленный за

жалованье, он приобретал все права на результаты их труда, а так как результаты эти

превышали возвращаемое рабам и наемникам в виде натурального довольства и денежной

платы, то он вдобавок и наживался за их

счет. Мелкий торговец, не имевший ни рабов, ни

наемников, ни помощников, делал всю работу сам и никого не эксплуатировал. Напротив,

крупный торговец, в прошлом использовавший рабский труд, а ныне имеющий в своем

распоряжении сотни и тысячи более или менее низкооплачиваемых работников, является

эксплуататором куда большого масштаба.

Подытоживая все наши замечания об

общественной роли торговца, надо выделить

следующее: 1) торговец извлекает частную прибыль из общественной функции и, таким

образом, на-

==336

Л. Уайт. Экономическая структура высоких культур__________

живает богатство за счет общества; 2) он наживает богатство и за счет эксплуатации

рабского или наемного труда; 3) конкурентная борьба рождает тенденцию к концентрации

торговли и торговых прибылей в руках постоянно сужающегося слоя монополистов. Вот

почему торговля как социальный процесс имела двоякие последствия: концентрацию

богатств, с одной стороны, и тенденцию к монополизации богатства и власти — с другой.

Мы говорили уже, что оба вида торговли — внутри- и межплеменная — почти так же

стары, как и сама культура. И потому естественно предположить, что та и другая растут и

расширяются по мере общего развития культуры в целом и что в неолитическую эпоху,

например, они имеют большее

значение, чем в палеолитическую. Безусловно, есть

множество свидетельств стремительного расширения объема и географии торговли в

период аграрной революции. Великие караванные пути связывают Восточную,

Центральную и Юго-Западную Азию; прокладываются торговые маршруты в

средиземноморских, черноморских и даже североатлантических (у берегов Британии)

водах, а сухопутная торговля, идущая по берегам Дуная, связывает Скандинавию с

Левантом и Причерноморьем. Согласно Чайлду, в это время «бусы из восточно-

средиземноморского фаянса, подобные тем, что были в моде около 1400 г. до н.э.,

достигают берегов Южной Англии», и «весьма вероятно, что к берегам Греции

отправились взамен корнуэльское олово и ирландское золото. Датский янтарь наверняка

попадал в Грецию и на

Крит хорошо известным путем через Центральную Европу ...»

. В

ханьскую эпоху китайский шелк достигал Средиземноморья и морская торговля

связывала Китай с Индией. Торговые суда египтян заходили на Крит и в сирийские

гавани. В государствах Двуречья купцы стали очень влиятельной прослойкой еще до

эпохи Хаммурапи. Обширную торговлю вели греки и римляне (между прочим, последние

к I в. н.э. достигли Британских островов). Но самыми выдающимися купцами древнего

мира были скорее всего финикийцы, усердно осваивавшие Эгейское и

Средиземноморское побережье и основавшие свои колонии всюду, куда проникли —

например, в Галлии и Испании и даже по ту сторону Геркулесовых столпов — на берегу

Западной Африки.

Из-за преобладания царской власти и жрецов купечество не играло заметной роли в

Египте, но в других регионах оно добивалось значительного влияния. Последнее особенно

верно в отношении Двуречья — преимущественно Вавилона, где уже в III тысячелетии до

н.э. сложилась мощная торговая олигархия, соперничающая с военной знатью и

жречеством. Купеческая верхушка господствовала и в таких торговых центрах

финикийцев, как Тир, Сидон и Библ.

==337

Типология культуры

Как мы уже говорили, в крупных торговых регионах активно использовались многие

юридические механизмы — например, контракты, заемные письма, арендные соглашения,

лицензии и т.п. Купцы Средиземноморского региона практиковали отношения

партнерства, позволявшие расширить сферу торгового влияния и обеспечить личную

безопасность компаньонов. Компании с совместным капиталом были распространены в

важнейших портовых городах Средиземноморья, а возможно и в Индии. В Китае

предприниматели создавали ассоциации — как промышленные, так и торговые — под

надзором властей.

Распад родоплеменного общества сопровождался усобицами и насилиями. Разгоралась

борьба за естественные ресурсы (особенно за плодородные земли) и за присвоение

богатств, созданных чужим трудом. В атмосфере общественного хаоса и конкурентной

борьбы к власти приходят военно-политические лидеры и жрецы: одни — благодаря

физической силе, другие — используя свое религиозное влияние. Результатом этого

процесса стало социальное расслоение и возникновение такого общества, где правящий

класс имел монополию контроля над естественными ресурсами и средствами

производства и монополию военно-политической власти, а на долю подчиненного класса

оставался нескончаемый производительный труд, лишения и политическое бесправие.

В эпоху расцвета великих городских культур древности сельское хозяйство было главной

отраслью экономики; с завершением же аграрной революции возрастает роль

промышленного производства. Первыми предпринимателями — как в сельском хозяйстве,

так и в промышленности — оказались государство и жречество, но аграрная революция

вызвала к жизни новый слой предпринимателей — гражданский и светский, быстро

увеличивавший свое влияние. Постепенно права частной собственности

распространяются и на землю, оказавшуюся объектом купли-продажи.

Итогом промышленного роста стало развитие рынков и денежного обращения и

колоссальное распространение торговли. Видное место в жизни заняли торговцы и

банкиры, которые выделились в особый общественный слой и явились социальной

проекцией специализации, присущей коммерческому процессу (первые — проекцией

товаров, вторые — проекцией денег). В некоторых поздних культурах бронзы и железа

они достигли громадного влияния и политического могущества.

Расцвет великих культур эпохи аграрной революции был ознаменован войнами, захватами

и империалистическими тенденциями. Социально-экономический рост при

неравномерном распределении и ограниченности природных ресурсов усиливал

==338

Л. Уайт. Экономическая структура высоких культур__________

международное соперничество и военное противостояние. Развал хозяйства, который

несли с собой бесконечные войны и безжалостная эксплуатация населения завоеванных

территорий, которое обращали в рабство и душили налогами и контрибуциями, неизбежно

вел большинство древних культур к прогрессирующему упадку и гибели.

Технологический прогресс в промышленности и военном деле, безусловно, способствовал

созданию великих наций и империй. Однако политические системы, в которых находило

выражение это культурное развитие, не были приспособлены к длительным периодам

покоя, стабильности и мирного созидательного труда. Ориентированные на порабощение

и эксплуатацию у себя дома и на завоевание и ограбление соседей, они истощали свою

экономическую базу и разрушались. Последним этапом этого процесса стало падение

Римской империи; оно завершило эру великих культур, рожденных аграрной революцией.

Примечания

' Блюститель закона, находясь при исполнении служебных обязанностей, имеет право

открыть огонь и убить человека, забравшегося ночью в лавку, чтобы украсть еды для

своих голодных детей. И это вполне согласуется с имущественными основами

гражданского общества: если общественный порядок зиждется

на частной собственности,

то вор посягает на его незыблемость, чего ни одно общество не может и не станет терпеть.

По данным «Statistical Abstract of the United States»(1953), 93,5% всех преступлений,

совершенных в 1951 г., составили преступления против собственности, т.е. грабеж,

воровство, растраты и т.п. В эту цифру не включены убийства, совершенные во время

грабежей или ради получения страховки, равно как и продажа наркотиков подросткам.

Rostovtzev, M. I. The Foundations of Social and Economic Life in Egypt in Hellenistic Times.

//Journal of Egyptian Archaeology. Vol.6 (1920), p. 164.

Turner, R. The Great Cultural Traditions. Vol. 1, N.-Y., 1920, p. 280. «Следует помнить,

однако, — добавляет автор,— что не всякое владение основывалось на таком частном

праве. В особенности же это касается земельных угодий, значительная часть которых

принадлежала царю, храмам и знати...».

-' Такое различие в экономических системах эпохи бронзы и железа находит параллель в

истории современной Западной Европы. Феодализм был государственно контролируемой

системой, где подчинение и эксплуатация определялись фиксированным классовым

статусом. На смену феодализму явился капитализм, в котором возможность подчинять и

эксплуатировать достигается властью денег, выраженной в свободном частном

предпринимательстве. Это и есть знаменательный «переход от статуса к контракту», столь

ярко описанный сэром Генри Мэйном в его «Древнем праве» (1861).

==339

1929, P.67.

ilSnond^T'Com^c?^ Encyclopaedia of the Social Sciences. ^оТо^.. Robinson, Ch. A. Jr. Hellemc

History, 3th ed. N.-Y.,

^^^ в обратном переводе с англ. - П^.

"ьТ^есь бьет ключом торговля - выгодная мена ^ Всего что создается людей искусством

иль природой. Торгашество! В его тени, отравленной дыханьем ядовитым, Ю.С.

Терентьева). , .„. " Childe, G. What Happened in History. ^^^\^^

White, L.A. The Acoma Indians // Bureau of American Ethnology, 47th Annual Report,

1932.

Примером могут служить игорот Бонтока и ифугао Лусона. Это простейшие,

примитивные общества, где фактически отсутствует специализированный механизм

политической интеграции и контроля. Тем не менее они используют вязанки риса в

качестве денег и ссужают рис под проценты. Ср.: Jenks, A.E. The Bontoc Igorot // Philippine

Islands Ethnological Survey. Vol. 1 (1905); Barton, R.F. Ifugao Economics // Univ. of California

Papers in Amer. Archaeology and Ethnology. Vol. 15 (1922). N5, p.385-446. Но эти народы

испытали сильное воздействие — прямое и косвенное, — испанской культуры, и такое

внутриобщинное использование риса в функции денег вполне может быть его

результатом. По словам Дженкса, «влияние испанцев на пуэбло игорот Бонтока, пожалуй,

ни в чем не сказалось так явно, как в уяснении последними ценности денег» (Jenks, A.E.,

Op. cit., p. 153). Этот вывод можно применить и к некоторым аборигенным культурам

Меланезии.

По наблюдению многих этнографов и путешественников, даже самые примитивные

народы быстро осваивают основы коммерции — сопоставление стоимостей, установление

цен путем торга и соотнесение их с естественным изобилием или скудостью товара.

Направляясь к пуэбло Нью-Мексико, автор настоящих строк захватил с собой

великолепные перья голубой цапли, но их не приняли там даже в подарок. Напротив,

перья попугая и орла получили самую высокую оценку, и индейцы готовы были щедро за

них заплатить. То же повторилось и с морскими раковинами: одни оценивались очень

дорого, другие не вызывали ни малейшего интереса. "' Barton, R.F. Op.cit., p. 427 :

«Ифугао, у которого был" три или четыре савана [death blankets]... и который хотел отдать

их за банку, повидимому, потратил уйму времени на поиски владельца банки, готового

выменять ее на три-четыре савана». " Mantz, E. Banks, History of// Encyclopaedia Britannica.

14th ed., 1929, p.67.

Ibid.

Turner, R. Op.cit. Vol.1, p.295.

Hammond, J. L. Commerce // Encyclopaedia of the Social Sciences. Vol.4, 1931,p.3.

Botsford, G. W., Robinson, Ch. A. Jr. Hellenic History, 3th ed. N.-Y., 1948, p. 36.

"' Hammond, J. L. Loc.cit.

Текст Ф.Ницше приводится в обратном переводе с англ. — Прим. персе.

«Здесь бьет ключом торговля — выгодная мена

Всего, что создается людей искусством иль природой.

Торгашество! В его тени, отравленной дыханьем ядовитым, Добродетель ни одна восстать

уж не решается, А нищета с богатством в равной мере бессильные проклятья

изрыгают».

(П. Б. Шелли. Королева Мэб. Песнь V,!. Подстрочный перевод

Ю.С. Терентьева).

" Childe, G. What Happened in History. N.-Y., 1946, p.164.

Перевод Ю.С. Терентьева

К оглавлению

==340

Типология культуры

Динамика культуры

==341

==342

00.htm - glava15

Франц Боас. Эволюция или диффузия?'

В статье Элси Клью Парсонс о родстве, клане и дуальной половине [moiety] у народа тева'

и в моей заметке о социальной организации племен Северотихоокеанского побережья

шла речь о территориальном распространении кланов и прочих явлений, связанных с

клановым делением общества При этом было установлено, что на окраинах упомянутых

нами регионов встречаются ясно очерченные формы социальной организации, в то время

как для территорий, занимающих срединное положение, характерны переходные типы

Эта закономерность вовсе не ограничена указанными регионами и социальной

организацией, но в большей или меньшей степени может быть перенесена и на все

остальные культурные явления, равно как и на другие районы мира Общие сказочные

мотивы, например, фиксируются тем реже, чем дальше отстоят друг от друга регионы их

распространения, и если на промежуточных территориях встречается много такого, что

напоминает периферийные типы, эти последние при ближайшем рассмотрении нередко

оказываются совершенно иными К подобному заключению приводит сравнительный

анализ фольклора Северотихоокеанского побережья — например, населения Аляски и

Орегона, береговых и удаленных от берега племен или индейцев плато и пуэбло То же

замечается и в сфере материальной культуры при сравнении искусства населения плато и

равнин или эскимосов и аборигенов Северо-западного побережья Тихого океана, о чем

свидетельствует, в частности, и география художественных стилей

Все сказанное не исключает возникновения в промежуточных регионах стилистического

единообразия и не означает, что

" F Boas Evolution or Duffusion'V/Amencan Anthropologist N S Vol 26 (1924) P 340-344

==343

Динамика культуры

все периферийные формы непременно самобытны, а промежуточные — непременно

эклектичны. В то же время это, как мы думаем, доказывает, что все специфические

культурные формы — результат исторического развития и что нет никаких доводов

(кроме тех, которые пренебрегают географией признаков) в пользу большей древности

периферийных форм.

Приняв мнение, что матрилинейные кланы древнее патрилинейных

или билатеральной

организации, мы можем прийти к рискованному выводу, что на юге Британской

Колумбии и у восточных пуэбло клановая организация распалась и что этот распад

должен более резко проявляться по мере удаления от центров, где данный тип социальной

организации все еще процветает. Между тем, географические данные не

благоприятствуют такому заключению; напротив, перед нами — смешение двух разных

типов, комбинация которых рождает новые формы и новые представления.

Изучение материальной культуры, обрядов, искусства и мифологии Америки, различных

форм африканской культуры и доисторической Европы с такой убедительностью

раскрыли роль диффузии, что мы не вправе отрицать ее присутствия в формировании

любого локального культурного типа. Следы диффузии выявляются не только методом

сравнительного изучения; на нее указывает и обширный полевой материал. Известны

случаи, когда индивид выступает как носитель важных мифологических сюжетов. В

качестве примера сошлемся на повесть о рождении Ворона, записанный в одном племени

на севере о-ва Ванкувер. Несколько его членов еще помнили, что ее принес человек,

проведший много лет в рабстве на Аляске, откуда его выкупили друзья. Этот миф

регулярно пересказывался как часть Воронова цикла, хотя все соседние племена отрицают

его принадлежность к последнему. Другой пример — учреждение клана Барсука в Лагуне

женщиной из племени зуни. Муж ее, также принадлежащий к этому племени, принес в

Лагуну культ качинов и мифы, обретшие в новой среде свою вторую жизнь. В более

отдаленные времена носителями новых

представлений могли оказаться женщины,

захваченные при военных набегах, принятые в племя чужаки и т.д., и чем малочисленное

было племя, тем сильнее могло быть такого рода индивидуальное влияние. Итак,

проникновение новых идей — это не автоматическое приложение к некоему типу

культуры, но мощный стимул развития.

Чисто индуктивное изучение этнических феноменов приводит

к заключению, что

смешанные культурные типы, занимающие географически или исторически

промежуточное положение между двумя крайними, служат доказательством диффузии. В

таком случае возникает вопрос: как рассматривать крайние и

==344

ф. Боас. Эволюция или диффузия?

максимально различные формы? Описанную нами [автором и Э.К.Парсонс. — Прим.

перев.} социальную организацию Северотихоокеанского побережья, с

немногочисленными кланами и множеством локальных групп, обладающих

определенными привилегиями, следует сопоставить с билатеральной организацией Юга,

насчитывающей ряд независимых локальных единиц без всяких привилегий. А

матрилинейную клановую организацию западных пуэбло Юго-Запада, в которой

почти

целиком отсутствуют дуальные половины (moieties), нужно сравнить с патернальными

долями Востока без кланов. Если индуктивно устанавливается, что один из этих типов

древнее, что сложились необходимые условия для перехода от старой ситуации к новой и

что эффективность этих условий снижается от центра к периферии, то впору согласиться с

теорией единообразного развития.

Для этого необходимы три исторических

доказательства: 1) что один тип древнее другого; 2) что более поздний тип всегда

развивается из предшествующего — или, другими словами, что динамические условия

для перемен в этом направлении всякий раз налицо; 3) что эффективность этих условий

значительно возрастает от периферии к центру. Диффузионисты, напротив, исходят из

двух различных типов и доказывают наличие диффузии.

Надо иметь в виду, что предположение о древности того или иного культурного типа

основано, главным образом, на классификации, считающей более простые по своим

проявлениям формы вместе с тем и более древними. Ненадежность такого подхода яснее

всех видел Тайлор, который старался утвердить свой главный тезис на анализе

пережиточных явлений, проливающих свет на более ранние этапы культурного развития.

Но мы и поныне не видим ни одной убедительной реконструкции, выполненной на такой

основе. Пережитки более ранних форм должны существовать и могут быть обнаружены,

— вот все, что мы вправе утверждать. И, пожалуй, лучше всего подтверждает это пример

матрилинейных институтов. Там, где эти институты связаны с закреплением социальных

прерогатив за мужчиной и где семья в нынешнем ее понимании тем не менее остается

важным социальным признаком, существует постоянная почва для

конфликта, ибо

матрилинейный счет потомства предполагает переход имущества или [общественного]

статуса в другую семейную группу, индивид же колеблется в своих привязанностях

между двумя конфликтующими сторонами. Поэтому весьма вероятно, что такое

матрилинейное общество, имеющее в себе элементы нестабильности, под влиянием

внутренних динамических условий преобразуется в патрилинейную или билатеральную

систему (чем и можно объяснить остатки матрилинейных

==345

Динамика культуры

форм в патрилинейных обществах). С другой стороны, отсюда вовсе не следует, что

матрилинейное общество везде предшествовало патрилинейному. Речь идет лишь о

нестабильности матрилинейного общества определенного типа.

Предположение о едином типе происхождения культуры кажется нам маловероятным.

Оставляя в стороне вопрос, какие формы социальной жизни существовали в ту пору,

когда у наших предков возникла речь и первые орудия труда, мы, тем не менее, находим

всюду примеры очень ранней дифференциации, из которой вышли и самые элементарные

формы. И, может быть, наиболее убедительными доказательствами в этом споре служат

язык и искусство. Даже допустив, вслед за Тромбетти, единство происхождения

человеческой речи или, вслед за Марта, нарочитое

изобретение языка в коммуникативных

целях, мы должны будем признать, что и самые ранние этапы языкового развития дают

примеры таких грамматико-лексикографических категорий, которые нельзя свести к

элементарным принципам, за исключением общих форм, обусловленных логикой или

коммуникативным назначением языка. Это в полной мере относится и к художественным

стилям, невозводимым к общему

истоку. Но то, что справедливо в отношении языка и

искусства, не могущих служить материалом ретроспективного доказательства, кажется

нам столь же справедливым и относительно тех аспектов жизни, которые подверглись

преобразующему воздействию рационализированных процессов. К этим аспектам

принадлежат и формы социальной организации. Теория старшинства матрилинейной

организации всегда предполагает, что первоначальную экономическую и социальную

ячейку составляло первое поколение — матери и их братья и второе поколение — дети, а

отцы и внуки были там лишь временными гостями. Такое устройство якобы обеспечивало

сплоченность группы и после того, как дети становились взрослыми, и такое групповое

сознание, в котором не находила отражения связь отцов с детьми. Но сохранение столь

прочных связей между матерью и взрослыми детьми, по меньшей мере, сомнительно.

Учитывая традиционное разделение труда, можно сказать, что такая организация, с