не преодолеем в теории интуиции стадию «дескриптивной психологии». В «Идеях»
Гуссерль показал, что психология, понятая определенным образом, тесно связана с самой
философией
109
; и это нисколько не принижает философию до натуралистической
психологии, но несет в себе замысел новой, феноменологической психологии
110
.
Феноменологическая редукция, о которой мы еще будем говорить подробнее,
представляет собой не только очищение конкретной жизни от любых натуралистических
интерпретаций ее существования
111
, но и осознание того факта, что начало бытия лежит
в конкретной жизни сознания. Вот почему Гуссерль с полным основанием видит в
феноменологической редукции краеугольный камень своей системы, самое начало
феноменологии.
Но коль скоро начало бытия следует искать в интуитивной жизни, значит, понятие
интушдии имеет широкий смысл: оно позволяет дать отчет обо всех формах бытия и
сохранить каждую из них в ее самобытности
112
. Мы уже показали, что предмет суждения,
Sachverhalt, обладает особым модусом существования, отличным от модуса
существования чувственного восприятия. И то же самое можно сказать о разных модусах
существования объектов — материальных и психологических, идеальных и
индивидуальных, физических и бытовых
113
. Именно поэтому мы можем разглядеть новое
88
измерение в исследовании несомненно сущего — измерение, в незнании которого
Гуссерль упрекает философию Нового времени
114
. Вместо того чтобы рассматривать
существующую «объектность», мы можем обратить наш интуитивный взгляд на само ее
существование, во всей самобытности его структуры. Вместо того чтобы послушно
следовать методу наук, которые не спрашивают, что означает объективность предмета,
но без пояснений предполагают ее, философия ставит проблему познания того способа,
каким трансцендирует каждый регион объектов, — способа, каким он дан сознанию
115
.
Это и есть проблема философской интуиции, которой посвящена последняя глава нашей
книги.
Тем не менее, обобщая (обобщая, так как смысл данной ремарки полностью выявится
только в комплексе проблем, поставленных в последней главе), сразу же скажем
следующее. С одной стороны, интуиция представлена у Гуссерля как очень широкое
понятие, свободное от какой-либо предвзятости относительно модуса существования его
объекта. Но, с другой стороны, не нужно забывать, что интуиция для Гуссерля — акт
теоретический, и в той мере, в какой другие акты могут достигать бытия, «Логические
исследования» в основание их помещают представление. Мы подробно говорили об этом
в предыдущей главе. И если «Идеи» модифицируют, по сравнению с «Логическими
исследованиями», тезис о том, что представление есть основание всех прочих актов, всё
же они модифицируют его не настолько, чтобы не позволить нам заявить: всякое
полагание бытия (тезис) включает в себя репрезентативный, доксический тезис.
Следовательно, необходимо сразу же указать на то, что бытие, согласно Гуссерлю,
предстает как коррелят интуитивной теоретической жизни, коррелят очевидности
объективирующего акта. В этой точке гуссерлевское понятие интуиции граничит с
интеллектуализмом — и, может быть, слишком тесно. Ибо все попытки Гуссерля ввести в
конституиро-вание бытия категории, которые не вытекали бы из теоретической жизни, не
сумели упразднить ни примата теоретического подхода, ни его всеобщности.
Характеристики ценности, полезности и т.д. могут обладать существованием лишь
постольку, поскольку они привиты к существованию бытия, коррелирующего с
представлением.