Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени

Подождите немного. Документ загружается.

УНИВЕРСИТЕТСКАЯ

БИБЛИОТЕКА

АЛЕКСАНДРА

ПОГОРЕЛЬСКОГО

OXFORD UNIVERSITY PRESS

2000

RICHARD LACHMANN

CAPITALISTS IN SPITE OF

THEMSELVES

ELITE CONFLICT AND ECONOMIC

TRANSITIONS IN EARLY MODERN

EUROPE

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ

ТЕРРИТОРИЯ БУДУЩЕГО

МОСКВА 2010

РИЧАРД ЛАХМАН

КАПИТАЛИСТЫ ПОНЕВОЛЕ

КОНФЛИКТ ЭЛИТ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ

ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

В ЕВРОПЕ РАННЕГО НОВОГО

ВРЕМЕНИ

 :

В. В. Анашвили, А. Л. Погорельский

 :

В. Л. Глазычев, Г. М. Дерлугьян, Л. Г. Ионин, Р. З. Хестанов

ББК 63.3

Л 12

Л Ричард

Капиталисты поневоле: Конфликт элит и экономические преобразования

в Европе раннего Нового времени / Перевод с английского Андрея Лазарева.

М.: Издательский дом «Территория будущего», 2010. (Серия «Университетская

библиотека Александра Погорельского»).

—

456 с.

Ричард Лахман

—

профессор сравнительной, исторической и политической социо-

логии Университета штата Нью-Йорк в Олбани (



). В настоящей книге, опира-

ясь на новый синтез идей, взятых из марксистского классового анализа и теорий

конфликта между элитами, предлагается убедительное исследование перехода от

феодализма к капитализму в Западной Европе раннего Нового времени. Сравнивая

историю регионов и городов Англии, Франции, Италии, Испании и Нидерландов

на протяжении нескольких столетий, автор показывает, как западноевропейские

феодальные элиты (землевладельцы, духовенство, короли, чиновники), стремясь

защитить свои привилегии от соперников, невольно способствовали созданию

национальных государств и капиталистических рынков в эпоху после Реформации.

isbn 978

–

91129

–

061

–

Л 12

Richard Lachmann. Capitalists in Spite of Themselves: Elite Conﬂ ict and

Economic Transitions in Early Modern Europe was originally published in

English in 2000. This translation is published by arrangement with

Oxford University Press

Впервые опубликовано на английском языке в 2000 году. Настоящий

перевод публикуется по согласованию с Oxford University Press

СОДЕРЖАНИЕ

Георгий Дерлугьян. Буржуазных революций не бывает! · · · · 

Благодарности · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · 

Глава . Что-то случилось · · · · · · · · · · · · · · · · · 

Глава . Феодальная динамика · · · · · · · · · · · · · · · 

Глава . Пределы развития городского капитализма · · · · · 

Глава . Формирование государства · · · · · · · · · · · · 

Глава . Тупик и разворот · · · · · · · · · · · · · · · · · 

Глава . Защитный механизм элиты и трансформация

классовых отношений

· · · · · · · · · · · · · · 

Глава . Религия и идеология · · · · · · · · · · · · · · · 

Глава . Выводы · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · 

Список литературы · · · · · · · · · · · · · · · · · · · 

БУРЖУАЗНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ

НЕ БЫВАЕТ!

Именно таким нетривиальным утверждением можно подвести крат-

кий итог исследованию Ричарда Лахмана. Вдумайтесь, насколько под-

рывное это отрицание. Сколько всего почтенного летит вверх тор-

машками, начиная с марксистской формационной теории и вплоть

до недавней либеральной транзитологии.

А что тогда, позвольте, творилось в испанских Нидерландах вре-

мен Тиля Уленшпигеля, кто и зачем от имени парламента отруби-

ли голову английскому королю и установили республику при лор-

де

протекторе (слово президент еще не устоялось) Оливере Кром-

веле в 1640 – 1650 гг., как прикажете понимать французскую Фронду

тех же лет, либо полтора столетия спустя жирондистов и якобинцев,

да и, ближе к нам, столь же внезапный полуразвал Российской импе-

рии в 1905 г., к которому эсеры и большевики, честно говоря, при-

писали себя только впоследствии? Как объяснить тогда возникнове-

ние и бурное распространение идей Коперника и Галилея, Ньюто-

на и Гоббса, Вольтера и Руссо, Адама Смита и Гегеля? Откуда вообще

тогда берется европейский рационализм, либеральный парламента-

ризм, технологично-рыночная цивилизация Нового времени?

Что сказать о неуловимой и для многих вожделенной модерниза-

ции? Как быть с нашими современными надеждами и страхами пе-

ред призраком «цветных» (но не буржуазных?) революций? Разве

сибирский узник Ходорковский

—

не капиталист? На это Лахман бы

тут же возразил: «Да, конечно, но не менее капиталист и сам Путин.

Он лишь институционально иначе устроен, возглавляет другой тип

властной организации, населенной в верхних эшелонах собственны-

ми элитами. В пересечении интересов по-разному устроенных элит,

по-разному преследующих свои капиталистические стратегии, и сле-

дует искать причину этого достаточно узнаваемого конфликта».

Ричард Лахман отнюдь не относится к волне до недавних пор мод-

ных текстуальных нигилистов. Он с самого начала признает: да, не-

сомненно «что-то случилось» в Западной Европе между

xviii

вв.

|}~| }|

Лахман и сам достататочно скептично настроен по отношению к по-

колению скептиков и ниспровергателей среди историков Нового

времени, которые в последние годы



в. положили столько впол-

не добросовестных усилий, развенчивая фактами и подвергая дис-

курсивной деконструкции основополагающие сюжеты либеральной

и марксистской идеологий о якобы переломном значении политиче-

ской и индустриальной революций эпохи раннего капитализма. Да,

конечно, при внимательном и придирччивом рассмотрении судьбо-

носные события как-то расползаются на мириады социальных мик-

ропроцессов, которые слишком нечетки, противоречивы, непосле-

довательны и нередко просто слишком маргинальны в общей кар-

тине своего времени. Конечно, в Англии в 1780 – 1820 гг. возникает

фабричный пролетариат. Но сколько его от основного населения?

Процентов 3 – 5, притом скученные в Манчестере. Да, конечно, по-

давали петиции и иногда бастовали

—

но не замордованные пролета-

рии, а почти исключительно более зажиточные и высококвалифици-

рованные ремесленники, которым как раз было, что терять. Или по-

читайте густо бытописательские сентиментальные романы Джейн

Остин, которыми зачитывались образованные элиты именно в те

годы. Есть там хоть намек на осознание эпохальной роли буржуазии

и механической прялки? Куда там! В этих романах не найти даже от-

голосков революции во Франции. Осознание смены эпох приходит

лишь задним числом, среди романистов уже вполне промышленого

xix

в.: Диккенса, Бальзака, Троллопа.

И все-таки, что-то случилось. Неосознанное и никем из совре-

менников не предполагавшееся, однако громадное и бесповорот-

ное, пускай и состоящее, как теперь узнаем, из великого множества

вполне локальных сюжетов. Из потрясающе эрудированного описа-

ния и логически связного анализа локальных сюжетов в основном

и состоит данная книга. Читать ее, помимо приобретения здорового

скептицизма к традиционным догматам, будет интересно и познава-

тельно. Стоит ли удивляться, что Ричард Лахман писал своих «Капи-

талистов» долгих 17 лет, в чем искренне раскаивается. Для научной

карьеры в жестко конкурентной среде современной Америки такая

затяжка с публикацией первой монографии едва ли не смертельна.

В этом, собственно, одна из главных причин почти полного исчез-

новения в последние годы крупных трудов по исторической социо-

логии. Слишком это кропотливое и долгое занятие. Куда быстрее

и надежнее делать одно за другим прикладные статистические иссле-

дования. Лахман, надо сказать, пережил немало трудностей, но в ко-

нечном счете и обрел почет. Американская социологическая ассо-

 }~ } }!

циация признала его труд лучшей монографией года. Мне же оста-

ется только пояснить, из каких теоретических дискуссий возникает

шедевр Ричарда Лахмана и каковы его дальнейшие теоретические

ходы, подводящие к анализу уже современного кризиса западных

обществ.

Отрицая капиталистический характер революций Нового време-

ни, Лахман вовсе не уподобляется конерваторам во гневе, считаю-

щих революции вообще не достойными рационального объясне-

ния. «Бунты», согласно классическому консерватизму, суть буйства

темной толпы, подстрекаемой смутьянами против нормального по-

рядка вещей. Это, конечно, эмоционально наивное представление,

отказывающееся видеть социальные механизмы за проявлениями

протестного политического насилия. Напротив, Лахман находится

в центре нового поколения (хотя стоит особняком, вне каких-либо

школ) исследователей революций, восстаний, протестной политики

и исторических демократизаций. Теоретические прорывы Барринг-

тона Мура, Стайна Роккана, Чарльза Тилли и Теды Скочпол, отно-

сящиеся к 1966

–

1979 гг., открыли целое исследовательское поле. Ре-

волюции вполне реальны (взгляните хотя бы на последствия), хотя

и не означали скачка из одной, предположительно феодальной, в со-

вершенно другую, капиталистическую формацию. Главное в новой

парадигме

—

систематичное изучение вариаций и столь же система-

тичный поиск причинно-следственных цепочек и связанных с ними

социальных сил. Кто и как сумел организоваться на конфронтацию

или не сумел и в итоге потерпел политическое поражение? Про-

тив кого реально шла борьба, какими способами, как видоизменя-

лись в ходе столкновения противоборствующие блоки его участни-

ков и какие результаты были достигнуты? Иначе говоря, исследова-

тели вместо иллюстрирования либеральных или марксистских схем

исторического процесса решили наконец разобраться с тем, что же

происходило на самом деле за завесами идеологических схем, вроде

революционного пуританства, якобинства, фашизма, всевозможных

национализмов, большевизма либо диссидентского либерализма об-

разца 1989 г.? Учтите также, в большинстве исторических ситуаций

исследователи сталкиваются не с трансформативными революция-

ми, а с патовыми и тупиковыми ситуациями (возьмите хотя бы нашу

перестройку), когда ни одной из сил не удавалось одержать убеди-

тельной победы и добиться концентрации властных ресурсов, от-

крывающей возможность для более устойчивого переустройства по-

литических и экономических институций на условиях победителей.

Многие социально-политические конфигурации возникают в исто-

|}~| }|

рии, существуют какое-то время

—

и ведут в никуда. Они держатся ка-

кое-то время, потому что соответствуют интересам и, главное, отно-

сительной силе каких-то определенных элит или блоков различных

элит (религиозных, военных, экономических, административных).

Меняется контекст, ослабевает сила прежнего блока, размывается

экономическая основа или возникает какая-то неподконтрольная

внешняя угроза

—

и локальная конфигурация приходит к очередно-

му кризису, к Фронде или перестройке, которые могут, в зависимо-

сти от вполне поддающихся исследованию обстоятельств и конкрет-

ных действий, обернуться либо простым раздраем с последующей

реставрацией в более

—

менее знакомых параметрах элитного кон-

троля, либо же привести к существенным мутациями в способе орга-

низации власти. В последнем случае и говорят о революциях.

Если анализировать самого Ричарда Лахмана в перспективе его

подхода, то он представляет собой фигуру на пересечении дальней-

ших траекторий осколков классического марксизма и либерального

веберианства. Две классические школы модернизации, веберианская

(представленная Талкоттом Парсонсом и структурно-функциона-

листской школой) и марксистская (конечно, советские академиче-

ские историки плюс западные марксисты в лице Мориса Добба или

Луи Альтюссера) достигли своего пика почти одновременно к се-

редине 1960-х

гг. Видимо, не случайно пик обеих школ приходится

на вершину успеха двух соответсвующих сверхдержав,





Обе школы подвергаются внезапной атаке изнутри в конце 1960

гг.

Для марксистов это, например, дебаты об Азиатском способе произ-

водства, о феодальном синтезе, абсолютизме или переходе от фео-

дализма к капитализму. Для официального веберианства это деба-

ты о революциях, где консервативную позицию возглавлял Сэм Хан-

тингтон, а атаку возглавил Чарльз Тилли, либо дебаты о характере

западных демократий, восходящие к «Властвующей элите» (1956)

Райт Миллса и «Происхождению диктатуры и демократии: помещи-

ки и крестьяне в создании современности» (1966) Баррингтона Мура,

наконец, дискуссия о причинах и путях преодоления отсталости не-

западных обшеств, вылившаяся в потрясающий воображение проект

миросистемного анализа Иммануила Валлерстайна.

Лахман в 1970-е гг. был еще студентом в Принстоне и, по его соб-

ственному показательному признанию, плохо тогда понимал раз-

ницу между курсами, которые читали профессора веберианского

и неомарксистского толка. Однако элитное американское образова-

ние

—

если воспользоваться его возможностями, а Лахман был спо-

собным студентом

—

отличается именно упором на сопоставление