Купина Н.А., Хомяков М.Б. Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная монография

Подождите немного. Документ загружается.

предельный учет интересов партнера и предоставление ему пре*

имущественных прав принимать решение в возникающих ситуа*

циях выбора);

в) в процессе работы пользователь обычно имеет возможность

отменять не удовлетворившие его собственные решения, действия,

возвращаться при желании к предшествующим состояниям и ини*

циировать новые (система, говоря бытовым языком, «не вреднича*

ет», она очень покладиста);

г) в ситуациях, когда пользователь совершает операции необра*

тимого характера (например, окончательно удаляет из машинной

памяти какую*то информацию, прекращает работу какой*либо про*

граммы и т. п.), система обычно обращает внимание пользователя

на возможность нежелательных для него последствий, просит под*

твердить, что именно такое действие он собирается осуществить

(это, конечно, предупредительность, забота об интересах собесед*

ника);

д) обладая огромной собственной скоростью действий, система

не торопит пользователя, она готова ждать очередного его комму*

никативного хода столько времени, сколько ему требуется для при*

нятия решения (переводя на язык человеческих отношений, мож*

но сказать: система помнит, что она существует для пользователя,

а не он для нее);

е) система строится так, чтобы быть максимально понятной

пользователю, она сообщает, чем она занята в данный момент, ка*

кие совершает операции, почему та или иная команда пользовате*

ля временно не может быть выполнена и т. п. (это непрерывность

и открытость общения);

ж) обладая возможностью сообщать пользователю огромные

объемы самой разной информации, имеющей отношение к выпол*

няемой пользователем работе, система тем не менее стремится не

перегружать его лишними сведениями (один из постулатов коопе*

ративного общения между людьми гласит: не сообщай партнеру

больше информации, чем ему требуется, но и не будь излишне эко*

номным, не сообщай меньше, чем ему требуется);

з) в систему встраиваются справки, справочники, подсказки об*

щего и ситуативного (привязанного к особенностям текущего мо*

мента общения) характера, однако обращение к ним регулируется

Раздел 5. Язык — культура — толерантность 521

самим пользователям (система, скажем так, предупредительна,

но ненавязчива);

и) системе можно доверять тайны, она готова поддерживать

конфиденциальность общения, если этого желает пользователь.

Здесь перечислены, конечно, не все проявления содержатель*

ной стороны вежливости в человеко*машинном и, видимо, в про*

сто человеческом общении. Но и то, что названо, уже позволяет

сказать, что существует большое сходство между человеко*машин*

ным и собственно человеческим общением (иначе и не может быть,

поскольку человеко*машинное общение является по своей сути

особым образом опосредованным общением между людьми) и что

доброжелательность коммуникации заключается прежде всего в ее

ориентации на интересы адресата и в предоставлении ему преиму*

щественных прав выбора, когда возникает возможность и/или не*

обходимость выбирать.

Ориентация говорящего (пишущего) на интересы, коммуника*

тивные возможности, культурную специфику адресата соответству*

ет основному содержанию толерантности как принципа действий,

ведущих к миру и согласию. Каковы, однако, лингвокультурные

пределы этой ориентации? Не случайно, говоря об истории куль*

туры речи как лингвистической дисциплины, Е. Н. Ширяев спра*

ведливо отмечает, что процессы демократизации речи связаны

с расшатыванием нормы и обязательно сменяются перемещением

центра тяжести на нормализаторское направление работы [Ширя*

ев 1991]. Не вступает ли принцип толерантности в противоречие

с самой идеей нормированности литературной речи, не ведет ли

к размыванию ее правильности и тем самым к ослаблению комму*

никативных возможностей?

По*видимому, не ведет, если рассматривать языковые страты ис*

торически конкретно, исходить из реального, а не воображаемого

соотношения литературной речи с другими социально*функцио*

нальными компонентами языка и соответственно этому строить

языковую политику в области культуры речи.

К сожалению, русистика в значительной мере остается одно*

сторонне «литературноцентричной», то есть недостаточно учиты*

вает реальности социально*функциональной стратификации со*

временного русского языка: литературный язык рассматривается

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности522

как безусловно высшая форма существования языка, ему припи*

сывается свойство универсальности, якобы делающее ненужными

другие варианты русской речи (прежде всего диалекты и жарго*

ны); современное обучение в российских школах ориентировано

только на литературный язык и игнорирует жизненную необходи*

мость и ценность других разновидностей языка (отдельные факуль*

тативы и спецкурсы, посвященные другим вариантам русской ре*

чи, издание популярных работ о языковых особенностях различ*

ных регионов, редкие теле* и радиопередачи популярного

характера о народной речи не меняют ситуации в целом); город*

ская культура образованных людей объявляется самодостаточной,

а незнание богатств народной речи (этому можно только удивлять*

ся) не считается сейчас недостатком общей культуры человека.

Вместе с тем опыт стран (Великобритания, Германия, Япония

и др.), где речь на диалекте во многих ситуациях рассматривается

прежде всего как выражение патриотизма, подчеркнутой народно*

сти и близости к слушателям, где организовано вещание на диа*

лектах и приняты другие формы их поддержки, свидетельствует

о том, что данное положение, сколь привычным ни является оно

для россиян и каким естественным на первый взгляд ни кажется,

не может считаться ни единственно возможным, ни функциональ*

но оправданным, ни, конечно, в достаточной мере демократиче*

ским и толерантным.

Исследования последних лет показывают, что в России усили*

лись различия между некоторыми внутринациональными вариан*

тами русской культуры. В частности, выявилось гораздо большее,

чем это было раньше, расхождение между ее возрастными подти*

пами: если до «перестройки» состав прецедентных текстов молоде*

жи и старшего поколения был единым в своей основе и прецедент*

ные тексты молодежи по большей мере являлись частью множест*

ва прецедентных текстов старшего поколения, если такое

положение представлялось тогда нормальным и даже необходимым,

то сегодня по всем известным причинам оно перестало существо*

вать. Сделалось более заметным и естественное в таких условиях

несовпадение речевой практики с рекомендациями языковедов.

Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить язык значительного

числа современных российских СМИ с оценками, которые даются

Раздел 5. Язык — культура — толерантность 523

ему лингвистами и с рекомендациями последних. Развился сленг —

«общий жаргон», к которому неприменимы известные сущностные

характеристики жаргонов в силу того, что он действительно ока*

зывается «общим» — не групповым, не корпоративным [Ермакова

и др. 1999]. Не случайно именно сейчас приобрела особую актуаль*

ность теория речевых культур в составе национального языка и об*

суждается не только соотношение элитарной, «третьей», народной,

традиционно*профессиональной речевых культур, по Н. И. Толсто*

му [1991], но и существование полнофункционального, неполно*

функционального, среднелитературного, литературно*жаргонизи*

рующего и обиходного типов речевых культур в г р а н и ц а х

р е ч е в о й к у л ь т у р ы, о р и е н т и р о в а н н о й на

л и т е р а т у р н ы й я з ы к, — в границах культуры, рассмат*

риваемой обычно как единое целое [Гольдин и др. 2001: 103—11].

Можно спорить о том, по каким признакам они различаются, на*

сколько четки различия между ними, но само их существование ед*

ва ли способно вызывать сомнения.

В такой речевой ситуации наряду с традиционными пробле*

мами науки о культуре речи все более явно обнаруживает себя

проблема направленности и способов осуществления культурно*

языковой политики: эти способы должны быть точно ориен*

тированными, эффективными и одновременно, конечно, толе*

рантными. Найти пути согласования точной ориентирован*

ности, эффективности и толерантности в культурно*языковой

политике означает придать ей по*настоящему практический ха*

рактер.

Точно направлять работу в области культуры русской речи при

общей ее (работы) толерантности, с нашей точки зрения, в первую

очередь означает сегодня требовать соблюдения норм литературной

речи там и только там, где литературный язык на самом деле ока*

зывается единственно возможным средством речевой коммуника*

ции (сфера официальных форм общественно*политического и де*

лового общения, сфера науки, сфера образования), допуская в иных

сферах использование и других типов речи. Иными словами,

не следует отождествлять культуру литературной речи с культурой

русской речи в целом, как не следует отождествлять русский язык

с его литературным вариантом.

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности524

Современная культурно*языковая политика будет в большей ме*

ре приближаться к идеальному сочетанию эффективности и толе*

рантности, если поставит себе главными целями, во*первых, давать

обществу предельно объективную и полную картину его текущего

языкового (речевого) состояния, включая все сферы общения, и,

во*вторых, демонстрировать функциональные достоинства и функ*

ционально слабые стороны в с е х сосуществующих вариантов рус*

ской речи, а не только литературного языка.

Если прилагать данное понимание толерантности культурно*

языковой политики к оценке, например, русских народных гово*

ров, то, во*первых, приходится учитывать, что около 27% населе*

ния России продолжает жить в сельской местности. Это означает,

что не менее четверти россиян, говорящих по*русски, и сегодня

постоянно использует диалект или региолект. При этом необходи*

мо принимать во внимание и то, что преобладание городского на*

селения над сельским сложилось в России относительно недавно,

в послевоенные годы, и не за счет возросшей рождаемости в го*

родах, а в результате переселения туда массы сельских жителей.

Следовательно, некоторая часть городских жителей также продол*

жает пользоваться диалектом. В совокупности это немалая часть

россиян, языковые интересы и возможности которых нельзя иг*

норировать.

Во*вторых, для правильной ориентации работы в области куль*

туры речи чрезвычайно важен учет того, что для значительной ча*

сти наших соотечественников диалект той или иной местности —

это р о д н а я речь, то есть заложенный в раннем детстве первич*

ный, исходный образ русского слова и первичное же воплощение

речевой картины мира, в наибольшей мере обогащенное образны*

ми, эмоциональными, оценочными компонентами и коннотация*

ми (утрата родной речи, замена ее вторичной, «выученной», как

известно, всегда обедняет интеллектуальную и эмоциональную

сферы человека). Существенно, что сегодня, как и раньше, многие

из россиян, по*настоящему владея только диалектом (или регио*

лектом), не имели / не имеют возможности в полной мере освоить

литературную речь и, по*видимому, — это особенно необходимо

учитывать! — не всегда даже испытывают потребность в освоении

литературной речи, поскольку диалекты лучше, чем литературный

Раздел 5. Язык — культура — толерантность 525

язык и другие разновидности русского языка, приспособлены к об*

служиванию традиционной деревенской коммуникации.

Безусловно, не только принцип толерантного поведения, ком*

муникативно направленного на «других», но и забота о самом ли*

тературном языке требуют помнить, что разнообразие русской ди*

алектной речи — отнюдь не беда, а живительная сила и великое

языковое богатство. Значит, дело науки о культуре речи, кроме все*

го прочего, показывать, в чем именно состоит ценность говоров

д л я в с е х, г о в о р я щ и х п о*р у с с к и, а не только за*

щищать литературный язык от влияния этих «функционально

и территориально ограниченных вариантов русской речи».

С другой стороны, говоря о современном русском литературном

языке, доказывая его необходимость и, несомненно, высочайшее

развитие, нельзя не отмечать и его недостатков, хотя бы и являю*

щихся продолжением его достоинств (сохранение большого коли*

чества «исключений» как следствие необходимой традиционности,

относительно большая доля в текстах отвлеченной лексики при об*

щей ослабленности образности литературного слова, за пределами,

конечно, художественных и отчасти публицистических текстов), от*

сутствие в словаре многих конкретных обозначений природных яв*

лений, событий и свойств, особенностей быта, родственных связей

и т. д.

Степень общности литературного и диалектного словарей,

на которую постоянно ссылаются, когда требуется подчеркнуть

единство русской речи, по*видимому, сильно преувеличена. Так,

специальное исследование Н. Г. Ильинской, посвященное глаголам

современных архангельских говоров, показало, что не более 20%

изученной лексики полностью совпадает по содержанию с глаго*

лами литературного языка. Знаменательно при этом, что около 70%

глаголов имеют в своей семантической структуре больше значений,

чем соответствующие глаголы литературного языка [Ильинская

2001]. Разработка понятия толерантности в аспекте культуры речи

заставляет лингвистов вернуться, как мы видим, к обсуждению то*

го, что же стоит реально за номинацией «русский общенародный

язык».

Нельзя не отметить, что в сознании «пишущих россиян» (наши

журналисты, писатели) высшим образцом и самым полным и точ*

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности526

ным собранием русских народных слов продолжает оставаться сло*

варь В. И. Даля. Забывается время его создания, игнорируются бо*

гатейшие собрания более позднего времени, оказываются неведо*

мыми и потому неиспользуемыми многочисленные специальные

областные словари. Собранные в них проявления народной мыс*

ли, чувств, народного опыта остаются достоянием лишь ученых.

Между тем лексические богатства диалектной речи неисчислимы.

Так, уже одиннадцатый выпуск «Архангельского областного слова*

ря» содержит около 3000 словарных статей и при этом посвящен

еще только массиву Деловатой — Доработаться [АС 2001]!

Отметим в заключение, что специалист в области культуры ре*

чи и нормализатор едва ли имеют право смотреть на русский язык

лишь с точки зрения некоторых групп населения (например, с по*

зиции говорящих на литературном языке) или учитывать языковые

потребности лишь некоторых, хотя бы и очень важных коммуни*

кативных сфер русского общества, ущемляя тем самым языковые

права части населения. Толерантность в вопросах культуры речи

требует более полного анализа реальных коммуникативных ситуа*

ций и более всестороннего рассмотрения проблемы. Проблема то*

лерантности как одного из ключевых понятий науки о культуре ре*

чи, по*видимому, сегодня уже может быть поставлена, но ее реше*

ние — дело будущего.

ЛИТЕРАТУРА

Апресян Ю. Д. Коннотация как часть прагматики слова // Апресян

Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. М., 1995.

Бауман З. Мыслить социологически. М., 1996.

Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества // М. М. Бахтин. Че*

ловек в мире слов. М., 1995.

Бахтин М. М. Собрание сочинений. Т. 5. М., 1997.

Бердяев Н. А. Самопознание. М., 1990.

Брагина А. А. Лексика языка и культура страны: изучение лексики

в лингвокультурологическом аспекте. М., 1981.

Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики

и грамматики. М., 2001.

Раздел 5. Язык — культура — толерантность 527

Винокур Т. Г. Информативная и фатическая речь как обнаружение

разных коммуникативных намерений говорящего и слушающего //

Русский язык в его функционировании: Коммуникативно*прагматиче*

ский аспект. М., 1993.

Винский Т. Е. Мое время. СПб., 1914.

Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. М., 1994.

Герцен А. И. Былое и думы // Герцен А. И. Сочинения: В 9 т. Т. 5.

М., 1956.

Гинзбург Л. Я. Записки блокадного человека // Литература в поис*

ках реальности. Л., 1987.

Голев Н. Д. Конфликтность и толерантность как универсальные

лингвистические категории // Лингвокультурологические проблемы

толерантности: Тез. докл. междунар. конф. Екатеринбург, 24—26 окт.

2001 г. Екатеринбург, 2001.

Голлербах Э. Встречи и впечатления. СПб., 1998.

Головин Б. Н. Основы культуры речи. М., 1988.

Гольдин В. Е. Языковая норма и функции языка // Язык и общест*

во. Саратов, 1974.

Гольдин В. Е. Этикет и речь. Саратов, 1978.

Гольдин В. Е., Сиротинина О. Б., Ягубова М. А. Русский язык и куль*

тура речи. Саратов, 2001.

Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной линг*

вистике. М., 1985. Вып. 16.

Гумилев Л. Н. От Руси до России: очерки этнической истории. СПб.,

1992.

Данилов С. Ю. Власть и бессилие политдискурса // Политический

дискурс в России*4: Материалы раб. совещ. Москва, 22 апр. 2000 г. М.,

2000.

Добренко Е. Формовка советского читателя: Социальные и эстети*

ческие предпосылки рецепции советской литературы. СПб., 1997.

Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.

Ильинская Н. Г. Общерусское слово в лексикологическом аспекте.

М., 2001.

Ионин Л. Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.,

2000.

Иорданская Л. Н., Мельчук И. А. Коннотация в лингвистической се*

мантике // Wiener slawistischer Almanach. Wien, 1980. Bd. 6.

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности528

Карасев Л. В. Онтология и поэтика // Вопр. философии. 1996. № 7.

Караулов Ю. Н. Роль прецедентных текстов в структуре и функци*

онировании языковой личности // Научные традиции и новые направ*

ления в преподавании русского языка и литературы. М., 1986.

Костомаров В. Г. Американская версия лингвострановедения (обзор

концепции «культурной грамотности»)// Рус. яз. за рубежом. 1989.

№6.

Красных В. В. Этнолингвистика и лингвокультурология: Курс лек*

ций. М., 2002.

Крейдлин Г. Е. Стереотипы возраста// Wiener slawistischer Almanach.

Wien, 1996. Bd. 37.

Кронгауз М. А. Речевые клише: энергия разрыва // Лики языка:

К 45*летию научной деятельности Е. А. Земской. М., 1998.

Крысин Л. П. Гипербола в русской разговорной речи// Проблемы

структурной лингвистики. 1984. М., 1988.

Культура русской речи и эффективность общения. М., 1996.

Купина Н. А. Смысл художественного текста и аспекты лингвосмыс*

лового анализа. Красноярск, 1983.

Купина Н. А. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции. Ека*

теринбург; Пермь, 1995.

Купина Н. А. Лингвоидеологические аспекты разговорного текста //

Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатерин*

бург, 1996.

Купина Н. А. Языковое сопротивление в контексте тоталитарной

культуры. Екатеринбург, 1999.

Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М., 1999.

Леонтьев А. А. Россия: многокультурность, многоязычие, толерант*

ность // Школа*2100. М., 2002. Вып. 6.

Леонтьев К. Н. Моя литературная судьба. М., 2002.

Ли Найкунь. Сопоставительное изучение китайской и зарубежной

этнографии. Цзинань, 1992.

Лингвокультурологические проблемы толерантности: Тез. докл.

междунар. конф. Екатеринбург, 24—26 окт. 2001 г. Екатеринбург,

2001.

Лихачев Д. С. Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных

лет. Л., 1989.

Лосев А. Ф. Проблема художественного стиля. Киев, 1994.

Раздел 5. Язык — культура — толерантность 529

Мид М. Культура и мир детства // Мид М. Избранные работы. М.,

1988.

Михайлова О. А. Толерантность как лингвокультурологическая ка*

тегория// Лингвокультурологические проблемы толерантности: Тез.

докл. междунар. конф. Екатеринбург, 24—26 окт. 2001 г. Екатеринбург,

2001.

Михальская А. К. Основы риторики. М., 1996.

Мокиенко В. М. В глубь поговорки. М., 1975.

Муравьева Н. В. Речевые механизмы коммуникативных конфликтов:

Автореф. дис. … д*ра филол. наук. М., 2002.

Муратова К. В. О вербальных очагах напряжения // Лингвокульту*

рологические проблемы толерантности: Тез. докл. междунар. конф.

Екатеринбург, 24—26 окт. 2001 г. Екатеринбург, 2001.

Невзглядова Е. Разговор с Л. Я. Гинзбург // Звезда. 2002. № 3.

Потебня А. А. Язык и народность // Потебня А. А. Мысль и язык.

Киев, 1993.

Русская литература ХХ века в зеркале пародии. М., 1993.

Сандомирская И. Книга о Родине: Опыт анализа дискурсивных

практик // Wiener slawistischer Almanach. Wien, 2001. S.*Bd. 50.

Седов К. Ф. Риторика бытового общения и речевая субкультура //

Риторика: Специализированный проблемный журнал о человеческой

речи. М., 1996. № 1 (3).

Сендерович С. О чеховской глубине, или Юдофобский рассказ Че*

хова в свете иудаистической экзегезы // Маркович В. М., Шмид В. Ав*

тор и текст. СПб., 1996.

Соллогуб В. Повести. Воспоминания. Л., 1988.

Сорокин Ю. А. Роль этнопсихолингвистических факторов в процес*

се перевода// Национально*культурная специфика речевого поведе*

ния. М., 1977.

Сорокин Ю. Н., Морковина Н. Ю. Опыт систематизации лингвисти*

ческих и культурологических лакун (методологические и методические

аспекты) // Лексические единицы и организация структуры литератур*

ного текста. Калинин, 1983.

Стариков В. С. Материальная культура китайцев. М., 1967.

Стернин И. А. Толерантность: слово и концепт// Лингвокультуроло*

гические проблемы толерантности: Тез. докл. междунар. конф. Екате*

ринбург, 24—26 окт. 2001 г. Екатеринбург, 2001.

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности530