Кортунов С.В. Национальная идентичность: Постижение смысла
Подождите немного. Документ загружается.
401
Инновационная модернизация как национальный проект
с переходом к инновационной стратегии. Хотелось бы верить, что это
не конъюнктурное, а глубоко осознанное стратегическое решение.
При этом следует иметь в виду, что инновационная экономика и
мобилизационный тип развития категорически несовместимы. В отли
чие от мобилизационного инновационный тип развития предполагает
высвобождение творческого потенциала личности, что в свою очередь
означает, что личность должна быть свободной. Креативная энергия, как
правило, не проявляется в условиях неволи. Правда, русский человек
творил и в таких условиях, но только тогда, когда под угрозой оказыва
лось выживание Отечества. Например, в годы Великой Отечественной
войны. Сегодня же он не будет работать изпод палки, так же как и рус
ская женщина не будет рожать по приказу из Кремля.
Поэтому, если всерьез говорить о переходе к инновационному типу
развития, то в первую очередь следует задуматься не о мобилизации, а о
том, что мешает такому переходу. А мешает известно что: бедность, расту
щий разрыв в доходах населения, низкая социальная обеспеченность, в
частности, недоступность жилья, некачественное здравоохранение, невоз
можность дать сносное образование детям, а также — не в последнюю
очередь — неразвитость отечественных демократических институтов, а
в последние восемь лет их свертывание. И социальная инфраструктура,
и развитые институты демократии — составные части инновационного
типа развития, что доказывает опыт всех без исключения стран, успеш
но идущих по этому пути уже не одну сотню лет.
Поэтому те чиновники и эксперты, которые науськивают президен
та на очередную мобилизацию, либо просто не понимают, о чем говорят,
либо делают это с неким злым умыслом. В современной России моби
лизация просто невозможна. И у Президента РФ нет никаких механиз
мов запуска мобилизационного развития. К тому же он не представляет
собой мобилизационный тип личности.
В своей истории Россия по крайней мере трижды осуществляла мо
билизацию: при Петре Великом, Александре II и Сталине. Эти три мо
билизации были связаны с тремя технологическими модернизациями,
для своего времени вполне успешными. Однако все эти три модерниза
ции носили экстенсивный и подражательный характер. Ценой неимо
верных усилий на русскую национальную почву переносилась европей
ская модель развития, а вернее — достигнутый на тот момент уровень
технологического развития Европы. Однако подобная операция, осу
ществляемая государством, т.е. сверху, не могла создать внутренних на
циональных стимулов инновационного развития. Экономика перево
дилась на новый, более передовой технологический уровень, однако это
была «догоняющая» модернизация, и через некоторое время Россия все
402
Глава 8. Модернизационный проект
равно отставала от Европы, которая без всяких мобилизаций, развива
ясь не экстенсивно, а интенсивно, стимулируя свою экономику не за
счет внешних технологических заимствований, а за счет внутренних ин
новационных импульсов, двигалась, ни на минуту не останавливаясь,
вперед и вперед.
Уже в 50е–60е годы XX в. наша страна встала перед необходимос
тью осуществления четвертой в своей истории технологической модер
низации. Однако существующая в то время модель экономического раз
вития оказалась неадекватной этому вызову именно по причине своей
неспособности перейти на инновационный, интенсивный тип развития.
Одна из причин неконкурентоспособности и последующего развала
СССР была именно в этом.
И сегодня проблема России состоит именно в том, чтобы отойти от
прежней, не раз доказавшей свою порочность государственной модер
низации, от мобилизационной модели развития. Исторический опыт
неопровержимо показал: государство не способно создавать инноваци
онную среду, поскольку оно редко не идет на инновационные риски. Эту
функцию в успешных обществах берет на себя частный бизнес, пред
принимательский класс. Вот почему инновационный тип развития —
это интеллектуальный вызов и для предпринимательского, и для поли
тического класса России.
Неоэкономическая цивилизационная модель
Российское научное сообщество уже давно пытается осмыслить воз
можные сценарии экономического развития страны. Разброс мнений ог
ромен: от сугубо самобытной, национальной, российской модели до ко
пирования простых слепков с западных моделей. Что выберет Россия?
Будет ли она слепо копировать западный техногенный путь развития
(по которому шел и СССР) или, разгадав новые тенденции в мировых
процессах, своевременно и с опережением отреагирует на них? Какие
для этого существуют возможности?
По мнению российского экономиста Э. Кочетова, непрерывная цепь
технологических революций может втянуть национальную экономику
в полосу экономического изматывания. Россия пока не может позво
лить себе постоянный слом жизнеспособных хозяйственных инфра
структур в угоду новейшим технологическим идеям, как это происхо
дит, например, в США. В отличие от американского хозяйственного
образа жизни с его эволюционным подъемом российская экономика
взращена на принципах прорывного развития: гигантская концентра
ция усилий способна решить любую научнотехническую или произ
водственную задачу. Только в результате такого развития страна и рас
403
Неоэкономическая цивилизационная модель
полагает сегодня постиндустриальными центрами (система российских
технополисов), где вызревали и воплощались в жизнь программы в об
ласти энергетики, транспортной инфраструктуры и телекоммуникаций,
аэрокосмические, биоинжиниринговые системы и т.п.
Слепое, автоматическое следование России в русле техногенной
модели может поставить ее в хвост глобальных закономерностей разви
тия. Более того, инерция ее самовоспроизводства становится опасной.
Причем дело не только в трудностях освоения постиндустриальной
модели. Сама техногенная модель вступила в свой завершающий этап.
Угасают ее движущие силы. Во все ускоряющемся темпе идет пожира
ние интеллектуальных, производственных и природных ресурсов.
В недрах техногенной модели произошел кризис центральных ее
атрибутов: резкое сокращение цикла жизни товара потянуло за собой
сокращение цикла жизни организационных структур, а их симбиоз
(товаров и структур) привел к слому целых мировых вполне жизнеспо
собных экономических инфраструктур. Жажда постоянных технологи
ческих революций приводит к «срезанию» первоклассных жизнеспо
собных инфраструктур ради нарождения новейших.
Предвестником агонии и угасания «классической» техногенной
модели является и ее насаждение вовне, т.е. делегирование ее основных
атрибутов другим странам, трансплантация основополагающих техно
генных систем в различные точки мирового сообщества. Так возникают
новые квазипостиндустриальные зоны (примером могут служить ин
дустриальные «карлики» в АТР). При этом, однако, Запад, поддержи
вая свое лидерство, тщательно соблюдает дистанцию по уровню разви
тия в рамках техногенных моделей.
Мировое сообщество постепенно понимает, что выдержать такую
изматывающую нагрузку оно не может. Начался мучительный процесс
избавления от подобной глобальной техногенной машины. На базе
техногенной вызревает новейшая, неоэкономическая модель. Россия еще
не успела, к счастью, войти в последнюю стадию техногенного разви
тия. Завершая индустриальный цикл своего развития, обладая сформи
ровавшимися производственными анклавами (очагами), интеллектуаль
ными заделами и способностью к воспроизводству научнотехнического
потенциала, Россия имеет исторический шанс: необремененная после
дней стадией техногенной модели, она готова не только гармонично вой
ти в новую неоэкономическую модель цивилизационного развития, но
и при определенных условиях стать лидером этого процесса.
По мнению Э. Кочетова, к центральным моментам, определяющим
характер неоэкономической модели, относятся: перекомпоновка различ
ных систем, их сращивание в единую экономическую систему, прорыв
404
Глава 8. Модернизационный проект
межсистемных оболочек, «диффузионное» сращивание различных сфер
в единые формационные ячейки, сращивание экономики с экологичес
кими, национальноэтническими и культурологическими системами,
вплетение в современные стратегические разработки реликтовых сис
тем для достижения стратегических целей, формирование интеграци
онных союзов не в монохромной полосе, а в смешанной, создание субъек
тов мирохозяйственного общения на принципиально новой основе.
В неоэкономической системе экономические стимулы, в частности ка
тегория «прибыль» (доход), перестают быть главными. В глобальной
экономике в рамках неоэкономической модели все явственнее просмат
ривается новая категория — стратегический эффект, имеющая более вы
сокий ранг, нежели прибыль. Эта категория создает новые условия для
функционирования закона стоимости.
Историческая ситуация, по мнению Э. Кочетова, такова, что имен
но Россия может стать локомотивом формирования глобальной неоэко
номической модели. Для неоэкономической модели характерны новые
субъекты развития, их новая организационнофункциональная форма.
На место корпораций, функционирующих на относительно постоянной
основе, приходят временно действующие структуры (консорциумы) в
рамках интернационализированных воспроизводственных ядер. Воспро
изводственные ядра, перешагнув национальные границы, создают ус
ловия для формирования правительств, функционирующих на межго
сударственной основе, но в рамках этих ядер
5
.
Первый предвестник этого процесса — стремление Европы к нео
экономическому симбиозу. Высокими темпами идет наращивание ев
ропейского интернационализированного воспроизводственного ядра
(ЕИВЯ). Североатлантический альянс становится его составной час
тью, милитаризированным компонентом ЕИВЯ. В силу этого такое ядро
будет иметь тенденцию очищения от «инородной» военной машины, в
частности, американской, которая имеет тяготение к своим воспроиз
водственным ядрам. В этой ситуации стремление ряда восточноевро
пейских стран включиться в ЕИВЯ только по форме принимает воен
ный подтекст. Просматривается тенденция ослабления, размывания и
в итоге разрыва любых альянсов на военнополитической основе.
Как полагает Э. Кочетов, система внешнеэкономических связей
(ВЭС), будучи одной из важнейших составных частей национальных
экономик и в то же время мостом к внешнему миру, не может не реаги
ровать на глубинные изменения, происходящие в недрах постиндуст
риальной модели, где зарождается новая неоэкономическая модель раз
вития. Национальные экономики переходят на новую парадигму
взаимодействия: не торговую, а воспроизводственную (геоэкономичес
405
Неоэкономическая цивилизационная модель
кую). Национальная система внешнеэкономических институтов России
не соответствует мировым тенденциям. Она базируется на устаревшей
торговопосреднической (с рудиментами снабженческосбытовой) док
трине, в силу чего не способна решать стратегические задачи в процессе
встречного движения к мировому равновесию. Здесь нужны новые, гео
экономические подходы. В частности, помимо создания своего мирово
го воспроизводственного ядра и перехода национальной экономики на
геоэкономическую (воспроизводственную, производственноинвести
ционную) модель внешнеэкономических связей требуется вхождение в
мировые интернационализированные воспроизводственные ядра, обес
печивающие доступ к формированию и перераспределению мирового
дохода, оперирование не на мировом рынке, а на геоэкономическом ат
ласе мира, в том числе национальном геоэкономическом атласе.
Глобализация перекроила политическую карту мира. Возникло но
вое, геоэкономическое поле, на котором национальные экономики ра
зыгрывают свои стратегические карты, реализуют стратегические цели
с ясно очерченными международными и экономическими границами,
национальными интересами, контурами стратегических альянсов, гео
экономических плацдармов. Оперирование на геоэкономическом атла
се требует активной наступательной позиции в отличие от выжидатель
ной (конъюнктурной) торговой тактики и соответствующих новейших
приемов: использования высоких геоэкономических технологий, век
торной стратегии, целенаправленного формирования геоэкономических
ситуаций, отложенной внешнеэкономической контрибуции, стратеги
ческого зачета взаимных требований.
Торговая модель, расширяя и культивируя структурно перекошен
ный товарооборот, в нарастающем темпе вгоняет экономику в струк
турный кризис, втягивая в него тяжелое машиностроение, транспорт,
экологию. Подрывается ресурсная база национального машинострои
тельного комплекса, в том числе ВПК; идет деиндустриализация стра
ны; мировые интернационализированные воспроизводственные ядра,
подпитываемые через внешнюю торговлю и утечку финансов россий
скими ресурсами, не допускают Россию в свои транснационализирован
ные блоки, тем самым перекрывая доступ к мировому доходу. В силу
этого Россия вынуждена считать внешние кредиты заемными средства
ми. Растет внешний долг, его покрытие требует наращивания сырьево
го экспорта. А следовательно, экономика попадает в порочный круг.
Россия может прийти к новому геоэкономическому равновесию в
качестве сильного партнера, четко сформулировать свои национальные
экономические интересы, спроецировать на геоэкономическом атласе
мира стратегические цели, интеграционные альянсы, наметить геоэко
406
Глава 8. Модернизационный проект
номические плацдармы, не позволить стереть геоэкономическую память.
Ей необходимо в сжатые сроки разработать и принять новую нацио
нальную внешнеэкономическую доктрину и оценить стратегический
арсенал ее реализации. В основе этой доктрины — врастание националь
ной экономики в мировую геоэкономическую систему с целью прорыва
к полноправному участию в формировании и распределении мирового
дохода с опорой на высокие геоэкономические технологии в мировом
геоэкономическом пространстве.
Неоэкономическая модель диктует необходимость изменять подход
к некоторым устоявшимся экономическим категориям, например, к та
кой, как мировой рынок. Мировой рынок опосредует мировые воспро
изводственные процессы. И не более того. Продукция, произведенная в
рамках интернационализированных воспроизводственных ядер, приоб
ретает товарную форму только при ее реализации в секторах обраще
ния, встроенных в глобальные производственноинвестиционные цепи.
В сумме эти сектора и составляют мировой рынок, где через мировые
цены формируется мировой доход.
В таком понимании Россия никогда не выходила на мировой рынок,
ибо никогда не стремилась быть участницей интернационализированных
воспроизводственных ядер, идеологически побаиваясь такого атрибута,
как транснационализация экономики. Тенденция эта сохраняется и сей
час. Слабые зачатки транснационализации ощущаются в постсоветском
пространстве СНГ, где ряду финансовопромышленных групп придается
транснациональный статус в целях восстановления разорванных произ
водственных, кредитнофинансовых и платежнорасчетных связей. Рос
сия выходила и выходит сегодня не на мировой рынок, а на рынок, фор
мируемый в рамках огромного вспомогательного «двора» для мировых
воспроизводственных ядер, поставляя сырьевые, энергетические ресур
сы и отчасти полуфабрикаты не по мировым, а по снабженческосбыто
вым ценам, конкурируя со странами подобного типа. Эти страны также
не входят в мировые воспроизводственные ядра, не участвуют в распре
делении мирового дохода, а довольствуются биржевыми котировками.
Они не претендуют на перераспределение мирового дохода (хотя косвенно
обеспечивают его формирование) и считают кредиты мировых финансо
вых институтов заемными средствами. Здесь обнаруживается канал утеч
ки национального дохода через устаревшую внешнеторговую модель.
В рамках неоэкономической модели Россия не может мириться с подоб
ной ситуацией. Новая национальная внешнеэкономическая доктрина обя
зана поставить эту проблему в центр внимания.
И такое положение следует учитывать при выстраивании системы
национальной обороны и безопасности. Для этого важно знать техно
407
На пути к постэкономической цивилизации
логию и методы ведения геоэкономических войн. Назовем лишь неко
торые, реально просматриваемые: тщательно завуалированный меха
низм перелива национального и мирового дохода; разрушение конку
рентных экономических инфраструктур; «кредитный удар»; деформация
и необратимая трансформация социальноэкономической системы со
перника. Неоэкономика не оставляет безнаказанной ни одну нацио
нальную экономику, которая не ведает о приемах геоэкономической
борьбы, в которой любой шаг возвращается экономическим бумеран
гом с соответствующим положительным или отрицательным знаком.
Основой геоэкономических войн выступает вживление милитаризи
рованного элемента в национальные экономики. Приемы этих войн из
вестны и были тщательнейшим образом отработаны в годы холодной вой
ны: искусственно нагнеталась военная угроза, неоправданно часто
снимались с вооружения первоклассные образцы военной техники, фор
мировались крупномасштабные глобальные «инициативы» (классичес
ким примером может служить американская «стратегическая оборонная
инициатива» (СОИ). Тогда был запущен механизм оперирования высо
кими геоэкономическими технологиями на геоэкономическом атласе
мира. Под их влияние попали в той или иной степени практически все
страны мира. Неоэкономическая модель, постепенно вытесняя военный
фактор, формирует более изощренные приемы геоэкономических войн.
При разработке новой национальной военной доктрины Россия дол
жна безусловно учесть эти тенденции, переосмыслить спектр новейших
геоэкономических угроз. Обладая необходимыми интеллектуальными
ресурсами и умением быстро овладевать инновационными прорывами,
Россия способна на такое. При этом «свинчивание» внешнеэкономи
ческой доктрины с военной доктриной является первостепенным стра
тегически значащим условием перехода России на новую неоэкономи
ческую модель. Этот принцип неоэкономики диктует необходимость
соединения внешнеэкономической и военной реформы в один блок, дает
принципиально новые ориентиры внешней политики, которая должна
затронуть геоэкономические национальные интересы России. Влияние
России как великой державы на ход мировых процессов, ее политичес
кий и военностратегический вес будут предопределяться местом и ро
лью в мировом геоэкономическом пространстве
6
.
На пути к постэкономической цивилизации
Проблему гармоничного («устойчивого») развития можно понасто
ящему решить только в глобальном масштабе. Однако для этого необ
ходимо как ее осознание на национальном уровне, так и достижение
планетарного консенсуса, каким бы утопичным он ни представлялся.
408
Глава 8. Модернизационный проект
Рост нагрузки на природную среду в той мере, в какой его не удастся
самортизировать внедрением новых технологий, можно остановить дву
мя способами — ограничением потребления каждого человека и огра
ничением численности человечества. Оба способа будут неизбежно ис
пользоваться, вопрос в их соотношении. И это соотношение будет
зависеть не только от политических решений, но и от стереотипа пове
дения, который будет преобладать на Земле в грядущие десятилетия.
Угроза экологической катастрофы и исчерпания природных ресур
сов вызвала интерес к опыту незападных цивилизаций в отношении
поддержания равновесия между человеком и природной средой. Идея
самоограничения рассматривается как важный инструмент сохранения
и восстановления такого равновесия. В частности, ограничение инди
видуального потребления является более приемлемым средством ста
билизации экологической ситуации, чем сокращение численности на
селения, с точки зрения моральных ценностей любой цивилизации.
С другой стороны, экономическая и культурная экспансия запад
ной цивилизации (хотя и в превращенной форме) требует увеличения
производства, а для этого — стимулирования потребления. Причем со
временные формы такого стимулирования имеют в ряде случаев пря
мой разрушительный эффект. В то время как потребности глобальной
цивилизации настойчиво диктуют необходимость самоограничения и
ответственного отношения к окружающей среде, современная западная
цивилизация в значительной степени помогает формированию не ра
циональнопрагматического потребителя, а импульсивного гедониста,
потребляющего не столько ради пользы, сколько в силу сиюминутного
желания, личности, не способной ответственно относиться к будущим
поколениям, т.е. своим детям и внукам.
Очевидный кризис техногенной цивилизации и общества «всеоб
щего потребления», которое не может быть взято за универсальную
модель развития уже в силу ресурсных ограничений, актуализировал
вопрос о «постэкономической» формации. Как и неоэкономическая
модель развития, эта концепция в значительной мере альтернативна
«обществу всеобщего потребления».
Что касается России, то ее включение в «техногенную гонку» означа
ло бы выбор в пользу «догоняющей модернизации», т.е. вариант разви
тия, при котором она вставала бы «в хвост» развитым странам Запада со
всеми вытекающими из этого последствиями. Напротив, врастание сна
чала в неоэкономическую, а в перспективе (вероятно, уже во второй по
ловине XXI в.) — в постэкономическую модель развития позволило бы
выбрать «опережающую модернизацию», осуществить новый скачок в
парадигме не эволюционного, а прорывного развития. Культурной спе
409
На пути к постэкономической цивилизации
цифике России, русскому менталитету, как представляется, в гораздо боль
шей степени отвечала бы модель развития именно такого типа.
В американской политэкономической литературе нарождение пост
экономического общества связывается с результатами «третьей промыш
ленной революции» — термин, который ввел американский социолог
Дж. Рифкин в книге «Конец работы». Согласно приведенной в книге
периодизации, первая промышленная революция, или первый ее этап,
связанный с применением паровых машин, имел место с конца XVIII в.
до 1860 г. Второй этап, обусловленный внедрением электроэнергии,
механизацией производства и распространением двигателей внутрен
него сгорания на основе использования нефтепродуктов, проходил с
1860 г. до окончания Первой мировой войны. Завершение этого этапа
можно отнести к периоду «великого экономического кризиса» (1929–
1933 гг.), который действительно приобрел характер заметного рубежа
в экономическом развитии всего мира. Третий этап начался после Вто
рой мировой войны и будет продолжаться в первые десятилетия XXI в.
Он вызван такими факторами, как автоматизация и роботизация про
мышленного производства, внедрение вычислительной техники как в
производство, так и в сферу услуг, особенно сферу управления (компь
ютеризация и кибернетизация).
К середине ХХI в. предсказывается исчезновение производственного
рабочего класса («синих воротничков»), который станет жертвой третьей
промышленной революции. Подобная же судьба чуть позже ожидает и
«белых воротничков», т.е. работников сферы услуг, торговли и банковско
го дела. (До самого последнего времени считалось, что рабочие места, по
терянные в материальном производстве, будут компенсированы ростом
занятости в торговле и банковском деле, в области оказания услуг.)
В этой сфере многие прогнозируют новый классовый конфликт меж
ду двумя доминирующими социальными группами в посткапиталисти
ческом обществе: аристократией знаний и основной массой «белых во
ротничков». Указывают также на возрастающую интернационализацию
новой элиты, поскольку ее интересы связаны прежде всего с деятельно
стью транснациональных корпораций, что ведет к резкому ослаблению
у нее чувства гражданственности, заметно отчуждает ее от интересов и
забот основной массы сограждан или граждан любой страны, где пред
ставители этой элиты живут и работают. Экономика «почти без рабо
чих», которую К. Маркс называл «последней метаморфозой труда», та
ким образом, не за горами, она последует за «третьей промышленной
революцией». Первые ее предвестники уже просматриваются во вто
рой половине ХХI столетия. Тогда неоэкономическая цивилизация нач
нет преобразовываться в постэкономическую, или послерыночную.
410
Глава 8. Модернизационный проект
Контуры грядущей постэкономической цивилизации описывает
известный российский экономист В. Иноземцев. По его мнению, мес
то постэкономической общественной формации в системе категорий
формационной теории может быть определено на основе понимания
ее как синтетического элемента диалектической триады, тезисом и ан
титезисом которой выступают архаическая и экономическая форма
ции. Экономическая общественная формация представляется таким
периодом в развитии человеческого общества, в рамках которого люди
при всех существующих между ними классовых, религиозных, профес
сиональных и прочих различиях оказывались равны между собой как
индивиды, включенные в единую систему удовлетворения своих ма
териальных интересов. В силу этого она может быть определена как
такая форма организации социума, которая основана на труде, т.е. со
знательной, но порожденной внешней материальной необходимостью
деятельности человека. Эта организация характеризуется частной соб
ственностью, эксплуатацией человека человеком или группы лиц дру
гой группой лиц, а также активным обменом продуктами труда между
членами общества.
Важнейшей чертой постэкономической общественной формации,
вопервых, является кардинальное изменение характера и форм чело
веческой деятельности. Вовторых, постэкономическая общественная
формация отрицает такую фундаментальную черту своей предшествен
ницы, как товарное производство, базирующееся на труде и законе сто
имости. С переходом к постэкономической формации утрачивают силу
традиционные закономерности возмездного обмена, регулируемого сто
имостными принципами.
Втретьих, становление постэкономической общественной форма
ции предполагает преодоление важнейшей характеристики формации
экономической — отчуждения человека от других людей и от обществен
ного целого. Последнее может произойти только при условии, что бу
дет покончено с эксплуатацией человека человеком — феноменом, име
ющим помимо объективных еще и субъективные стороны и являющимся
неотъемлемой чертой экономической общественной формации.
Постэкономическая общественная формация представляет собой ис
торическое состояние, становление которого происходит начиная с до
стижения экономической общественной формацией наивысших форм
своего развития. Это состояние характеризуется устранением труда как
основного вида человеческой активности, преодолением базирующего
ся на стоимостных закономерностях товарного производства и ликви
дацией эксплуатации как существенно влияющего на общественную
жизнь фактора.