Коэн Д.Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория
Подождите немного. Документ загружается.
720
ГЛА
В
А 10
Сагоl McClurg Mueller, eds., Wo men s Mo vements о/ fhe Un ited Sfates and Еигоре
(Philadelphia: Te mple Uпivегsitу Press, 1987), посвящены анализу структур полити
ческих возможностей и публичной политике; а работа: Ethel Юеiп, Gender Po litics
(Cambridge: Harvard University Press, 1984) сосредоточивается на роли сознания в
феминистских движениях. Н есмотря на различия в ракурсах, все эти работы под
TBepждaюT наш тезис, что дуалистическая логика всегда была действенным фак
тором в феминистских движениях.
111 Хотя акценты в них меняются, большинство обсуждений происхождения
«второй волны'> феминизма подчервает следующие «суктурные,> изменения и
технические новшества, которые преобразовали роль женщин в хх столетии:
успехи в медицинской науке, понизившие коэффициент рождаемости и сократив
шие время, посвящаемое воспитанию детей; повышение числа разводов; распро
странение трудосберегающих устройств, которые ди женщинам больше времени
для занятий помимо работы по дому; расширение образовательных возможностей;
интеграция женщин в рабочую силу; формальная интеграция женщин в политиче
скую жизнь благодаря обретению права голоса; массовое вступление женщин в
университеты; выход женских функций за пределы дома через урбанизацию и ин
дустриализацию; а также усиление участия правительства в социальном обеспече
нии. Но сами по себе, однако, структурные изменения не могут объяснить проис
хождение или логику феминистского движения, см.: Юеiп, Gender Po !itics, J -32.
1
12
Юеiп, Gender Po /ities, 32-81.
11
3 Общенациональная организационная основа, ресурсы и лидерство в форме
традиционных женских добровольных организаций (которые первоначально не
были феминистскими по идеологии, а сосредоточивались на проблемах женщин)
были зожены в период между 1890 и 1925 гг. , и эти ассоциации использовали
свои ресурсы я расширения прав женщин вплоть до 1960-х П. Как и в случае с
женсм движением XIX столетия, нынешнее феминистское движение появилось
в контексте других жизненно важных социальных движений. Кроме того, женское
движение воспользовалось преимуществом общей ориентации на реформы эпохи
Кеннеди и Джонсона. В 1961 президент США Дж. Кеннеди учредил Президент
скую комиссию по статусу женщин, первую из комиссий такого рода, и вскоре
были созданы государственные организации по женскому статусу. См.: Evans,
Personal Po lities и Юеiп, Gender Po litics.
114
Как точно отмечает Этель Клейн, «это традиционное лобби не могло само
по себе преуспеть в пробивании широкого спектра законов в сфере женских прав.
Ус илия специфически феминистских организаций типа NOW (Национальная
организация женщин), W L, NWPC (Национальное политическое собрание
женщин), а также радикальных женских групп были крайне важны для сплочения
рядов и формирования социального движения, необходимого, чтобы превратить
обеспокоенность проблемами женщин в действие,> (Gender Po lities, 5). См. тае:
Freeman, Th e Po lities о/ Wo men s Liberation, 28-29; Joyce Gelb, Marian L. Раllеу,
Wo men and Publie Polieies (Princeton: Princeton Univeгsity Press, 1982), 18.
СОЦЬНЫЕ ДВИЖ
ИЯ И
СКОЕ ОБЩЕСО
721
1
15
Сравнение форм, принятых женскими движениями в различных странах, да
но в: Joyce Gelb, Soeial Моуеmеn! 'Su ceess ': А Comparative Analysis о/ Feminism in fhe
Un ited Sfates and the Un ited Кingdom в: Katzenstein, Mueller, eds., Wo men s Movements о/
the Un ited States and Еире, 267-289; Equality and Autonomy: Fem inist Politics in flle
United Sfafes and We sf Germany, ibid., 172-195; Кагеп Beckwith, Res
nse (о Fe minism in
the Jtalian Pa rliamenf: Divoe, Abortion, and Sexual olence Legis/afion, ibid., 153-171.
116
Гл авными исключениями в этом отношении являются Швеция и Норве
гия. Здесь существование мощных социал-демократических партий предоставило
другую «структуру политических возможностей,> по сравнению с Соединенными
Штатами, Францией и Италией. Многие выгоды для женщин были достигнуты
благодаря давлению в рамках этих партий, а не благодаря действиям автономных
феминистских движений. Однако сегодня в этих странах также начались дебаты
относительно желательности более автономного гражданского общества и более
автономного феминистского движения. См.: Sylvia Hewlett, А Lesser Le (New
Yo rk: William Morrow, 1986), 841-388; Helga Hernes, We a re Sfafe and Wo man Po wer
(Oslo: Norwegian University Press, 1987).
117
См.: Freeman, Th e Po lities o/ Wo men s Liberation, 48-50; Юеiп, nder Politics,
9-81; Celb, Palley, Wo men and Publie Po lieies, 2-61; Апп N. Costain, W. Douglas
Costain, Strategy and Ta efies o/ the Wo men 's Моуеmеn! in the Un ited Sfates: Th e Ro/e о/
Po !itica/ Pa rties в: Katzenstein, Mueller, eds., Th e Wo men s Mo vements о/ the Un ifed
Sfafes and Weste Еuгоре, 196-214.
118
Описание появления этого направления феминистского движения см.:
Evans, Personal Po /ities.
1
19
В то время как первые сначала сторонились драматических прямых дейст
вий низовых групп, а последние были сильно заинтересованы в лоббирующих
усилиях инсайде ров из NOW, острые различия между защитниками прав жен
щин (либеральные Феминистки,» и группами за освобождение женщин (ради
кальные феминистки») после 1968 г. исчезли. NOW оказалась вовлеченной в под
держку массовых акций протеста; и когда значительное число воинствующих
феминисток присоединилось к местным отделениям движения, оно также заня
лось многими из проблем ранних радикалов (например, проблемой абортов), а
также переняло их идеологию и их упор на самоопределение и автономию наряду
с требованием равных прав. В то же время сам факт присоединения к организа
циям типа NOW показал активисткам движения важность политики влияния.
Детальное исследование этой траектории американского феминизма см. в:
Costain, Costain, Strafe and Ta efics о/ the Wo men s Movemenf in the Un ifed Stafes;
Gelb, Раllеу, Wo men and Publie Po lieies.
1
2
0
Costain
and Costain, Strate and Ta eties o/ the Wo men s Movemenf in the Un ifed
Sfates, 20 1.
12
1
Как изложила это Вильма Скотт Хейде (Wilma Scott Heide), возглавлявшая
NOW в 1972 г. : «NOvV действовала в рамках и вне рамок системы, чтобы иници
ировать изменения и включить в число общественных соглашений права жен-
722
ГЛАВА
10
щин, законы и правительственные распоряжения ... Наша тактика и стратегия
включает в себя вежливые письма, прерывание конференций и заседаний коми
тетов Сената, демонстрации и консультации, призывы и координацию забасто
вок 26 августа за равные права, риторические и положительные программы,
развитие сестринского и братского сознания, эксперименты с новыми организа
ционными формами и стилями лидерства». (Цит. по: Costain and Costain, Strate
and Ta eties o/ /he Wo men � Movement in the Un ited S/ates, 200.)
122
Сегодня феминистское движение состоит по меньшей мере из пяти типов
групп: организации с массовым членством; специализированные организации фе
министок, включая юридичесе и исследовательские группы; профессиональные
лоббистские группы; группы по решению конкретных проблем; традиционные
женские группы; и сектор предвыборных иирательных кампаний, который вклю
чает Комитеты политичесх действий, а тае группы, работающие в рамках
струуры Демократической партии. Ассоциации феминисток продоают про
цветать в гражданском обществе и организовывать бесчисленные газеты, журналы,
информационные бюллетени, прямые выступления, убежища женщин, под
вергающихся насилию, центры по уходу за детьми, группы развития сознания и т.д.
Несмотря на очевидное снижение масштабов впечатляющих коллективных вы
ступлений, движение феминисток продолжает нацеливаться на публичную сферу,
чтобы повлиять на сознание и изменить нормы гендерных отношений. Та кже сто
ит отметить поразительное распространение женсх исследований в университе
тах и на юридичесх факультетах. См .: Gelb, PalJey, Wo men and Риbliе Po !ieies, 26-
27; 10 Fгееmап, Whom Уо и Kn ow vs. om Уо u Repsent: Fe minist Influenee in the
Demoeratie and Republiean Par/ies в: Каtzепstеiл, MuelJer, eds., Wo men � Mo vements of the
Un i/ed S/a/es and Еигоре, 215-246.
1
23 Gelb, PalJey, Wo men and Publie Po !ieies, 26-27; Freeman, Wh om Уо и Kn ow;
Кlein, Gender Po lities, 29-33.
1
2
4
Соstаiп and Costain, Strate and Ta cties o/ the Wo men � Мо уеmеn! in /he Un ited
S/ates, 203.
1
2
5 Gelb, PaLley, Wo men and Риbliе Po !ieies, 26-27; Freeman, Whom Уо и Kn ow.
1
26
Reed
v. Reed, 404 U.S. 71 (197 1); Roe У. Wa de, 410 U.S. 113 (1973). Ус пехи
иногда оказывались ограниченными или сопровождались существенными от
ступлениями. Что касается гендерной дискриминации, то феминистки не суме
ли включить [в законодательство] пол в качестве сомнительной квалификации
согласно четырнадцатой поправке [к Конституции США] или обеспечить про
хождение поправки о равных правах. Что касается абортов, то после слушаний
по делу Roe У. Wa de суды и законодательные органы урезали права женщин при
нимать решение об аборте, и возникло широкое движение против абортов.
Более того, в самом феминистском движении вознии дебаты относительно
каого достигнутого
«успеха», как только стала заметной ограниченность за
конодательных реформ по линии равных прав. Все это не перечеркивает нашей
общей точки зрения.
СОЦИ
Ь
Н
ЫЕ Д
ВИЖЕНИЯ И
Г
РНСКОЕ ОБЩЕСТВО
723
1
2
7
Мы не утверждаем, что упомянутые реформы инициировали участники
феминистского движения или вообще женщины. Во многих случаях, процессы
реформ были запущены другими группами интересов по причинам, не имеющим
ничего общего с интересами женщин или феминистскими проблемами. В пользу
этого свидетельствуют принятие разводов «без установления BIHbl» В Калифор
нии и даже инициирование реформы законов об абортах. Однако динамика этих
реформ была подготовлена обсуждениями феминистских проблем, а затем также
испытала влияние феминистского движения. См.: We itzman, Th e Divoree Revo!u
tion, Кristin Luker, Abortion and /he Po lities о/ Mo therhood (Berkeley: University оГ
California Press, 1984).
1
28 Пока женщины не стали восприниматься как индивы, политика равно
правия не имела никаких шансов на успех. И до тех пор пока патриархальная
структура ведения домашнего хозяйства и ее отрицательное влияние на другие
области общества не были тематизированы и оспорены, равные или эквивалент
ные права не могли стать равными и для женщин.
1
29
Gelb,
Раllеу, Wo men and Publie Po !ieies, 45.
1
30
Кl
ein, Gender Po lities, 92.
13
1
Ibid.
1
32 Но на практике все выглядит по-другому. Обсуждение гендерных разли
чий домашнего труда и на работе, а также трудностей, которые они продолжают
налагать на женщин, см.: Gerson, Hard Choiees. Статистику по сохраняющемуся
разрыву в заработной плате между женщинами и мужчинами и по феминизации
нищеты в Соединенных Штатах см.: Hewlett, А Lesser Le, 51-138.
1
33 Katzenstein, Миеllег, eds., Wo men � Mo vemen/s О/ //l е Un iled S/ates and Еигоре,
passim.
134
1апе 1епsоп, Changing Diseourse, Changing Agendas: Po litieal Rights and Repro
duetive Po !ieies in Ега nсе в: Katzenstein, Миеllег, eds., Wo men 's Movements о/ the
Un ited States and Еuгоре, 64-65. Под «универсумом политических дискурсов»
Дженсон подразумевает набор убеждений относительно того, как должна про
водиться политика, границы политических дискурсов, а также виды конфлик
тов, разрешаемые путем политических процессов. Универсум политических
дискурсов функционирует как стражник на пути политических действий, выби
рая или отстраняя акторов, проблемы, политические альтернативы, стратегии
альянсов, а также коллективные идентичности, имеющиеся в наличии и доступ
ные для изменений.
1
35 Ibid., 68-80. Во Франции женщины получили право голоса в 1945 г. как
награду за участие в Сопротивлении, в то самое время когда феминистское дви
жение умирало. Законом Нёвирта от 1968 г. были легализованы контрацептивы
для замужних женщин, но также ограничена реама контрацептивов и их ис
пользования незамужними женщинами. Первичное намерение закона состояло
в том, чтобы помочь семьям в планировании семьи, для того чтобы достичь це
лей семьи по материальному благосостоянию и эмоциональной поддержке де-
724
ГА 10
тей, а не для того чтобы дать женщинам право выбора, иметь или не иметь детей.
Женщины все еще рассматривались в рамках семейной системы координат.
13
6
Ibid.,
80-86.
137 Gelb, Раllеу, Wo men and РиМе Polieies, 30. Феминистки также бросили вы
зов мужским концепциям стандартов справедливости.
138 Дебаты относительно абортов также оказались вызовом для мужских
представлений о правах, или, скорее, личности, на которую эти права распрост
раняются. Не должно вызывать удивление, что эти дебаты бросили фундамен
тальный вызов самой концепции прав, так как общеизвестно, насколько трудно
сформулировать право на аборт в соответствии с традиционным правом каого
на свое тело как свою собственность, когда этом теле имеется другая потенци
альная личность, которая со в�ей очевидностью не «принадлежит,> первой как ее
собственность. Но в соответствии с несобственнической, индивидуалистской
моделью прав становится ясно, что на кону стоят юридическая индивидуаль
ность, моральная субъектность и специфическая идентичность женщин и что
они перевешивают интерес государства к жизни эмбриона в первые 90 дней его
существования.
1
39 См.: Апitа Лllеп, Un easy Aeeess: Privaey /о г Wo men in а Free Soeie (Totowa,
NJ: Rowman and Littleeld, 1988).
140
Jепsоп, Changing Discourse, Changing Agendas, 82-83. Проницательный ана
лиз феминистского подхода к абортам и его конфликта с традиционным подхо
дом см.: Luker, Abortion and the Po !ities о/ Mo therhood.
141
Настаивая на том, что женщины должны быть пр из наны как индивиды,
личности и граждане, равно как собственно женщины, нынешнее феминистское
движение объединяет ценности универсализма, плюрализма и различия. Косвен
но изменяется и концепция равенства перед законом, поскольку она больше не
может подразумевать, что равные права и запрет на дискриминацию применяют
ся только к тем, кто находится в одинаковом положении. Это вытекает из того,
что женщины и мужчины никогда не могут быть в одинаковом положении, коль
скоро речь идет об абортах или правах, касающихся рождения детей вообще.
14
2
См.: Jenns, Eckert, Ch annelling Вlaek Insurgeney; Pizzorno, Po litiea! ehange
and Colleetive Identi in Industria! Confliet.
143
Pizzorno, Po litieal ehange and Colleetive Identi in Industrial Confliet, 293.
144 Анализ «модели стадий,> феминистского движения, см.: Соstаiп and
Costain, Strate and Ta ctics o/ the Wo men 's Movement in the Un ited Sta tes. См. также:
Claus Offe , Reflections оп the Institutional Se-Trans/ormation о/ Mo vement Po litics: А
Te ntative Stage Model в: Russell Dalton, Manfred КисЫег, eds., Challenging the Po litical
Order: Ne w So cial and Political Movements in We ste Democracies (Oxford: Oxford
University Press, 1990). Оффе дает интересный анализ противоречий, встающих
перед новыми социальными движениями на различных стадиях их развития. Он
также доказывает, однако, что даже на последней стадии, а именно на стадии ин
ституционализации, у этих движений будут иметься серьезные основания для
СОЦЬНЫЕ
ДВИ
Ж
ИЯ И НСКОЕ
ОБЩЕС
О
725
того, чтобы сохранить важные аспекты «защитной» политики, ориентированной
на гражданское общество.
1
45
Offe, Reflections оп the lnstilutiona! Se- Tra ns/ormation о/ Movement Po !ities, 15.
146
Широкое участие в избирательной и лоббистской политике Соеди ненных
Штатов со стороны организованных представителей свободнQtх профессий в
1980-х гг. было признаком институционализации женского движения. Однако
сохраняющаяся мощь демонстраций за право выбора решения и сила групп са
мосовершенствования указывают, что ориентированная на идентификацию по
литика все еще стоит в повестке дня.
1
47
Jane Mansbridge, y We Lost the ERA (Chicago: University of Chicago Press,
1986); Luker, Aborfion and the Po !itics о/ Motherhood. Гл авная оппозиция поправке о
равных правах возникла не из экономических факторов, а из опасения, что изме
нится роль женщины в семье.
148
Цели феминистского движения состоят прежде всего в институционализа
ции постконвенциональной интерпретации гендерной идентификации и неиерар
хических отношений полов в гр ажданском об
щ
ес
тв
е. Действительно, если бы
женщины «преуспели» В завоевании признания просто как еще одна «другая И спе
цифическая,> группа интереса, как еще одно лобби, избирательная когорта для
политических партий, то универсальное и трансформирующее давление «проблем
женщин,> исчео бы с горизонта. С другой стороны, если бы феминизм рассмат
ривался всего лишь как борьба за включение и равноправие, то проблемы гендер
ной идентификации, телесной цельности, природы семьи, а тае структуры
институтов и социальных отношений в рамках публичной и частной сфер граж
данского общества были бы смазаны.
149
См.: Е. Thompson, Th e Making о/ the English Wo rking Class (New Yo rk:
Random House, 1963).
150
См.: Cohen, Rethinking Social Movements.
15] То есть уязвимость по отношению к капиталистической экономике, с од
ной стороны, и к административному контролю со стороны органов государства
всеобщего благосостояния, с другой.
11
Граанское неповиновение
и
граанское
общест
в
о
Мы утверждаем, что представленная здесь новая теория гражданского об
щества позволяет примирить между собой либеральную и демократическую
адиц нормативной политической теории. В гл: 8 нами бьша обоснова
на совместимость, а тоее сказать, тесная взаимосвязь между правами и
демократией и показано, что взаимосвязь эта имеет не просто инструмен
тальный характер. Наша позиция состоит в том, что легитимность совре
менных конституционных режимов, претендующих на демократизм и ува
жение прав, опирается в конечном счете на сверхправовые нормативные
положения, присущие как демократической, так и либеральной теории,
т. е. на еи демократической легитимности и моральных правl.
Существует много режимов, считающихся либеральными демократи
ями; проблема в том, что наиболее распространенные модели (и теории)
либеральной демократии, на наш взгляд, недостаточно демократичны. С
точки зрения стандартной либеральной модели, исходящей из противо
поставления граанского общества и государства, демократия мыслит
ся в целом инструментальн02, но такое воззрение не совместимо с нашей
концепцией. Мы, наоборот, мыслим гражданское общество как место
совпадения демократической легитимности и прав, состояшее не только
из частной, но тае и из политически релевантных публичной и соци
альной сфер, в рамках которых индивиды выражают свои мысли, прово
дят собрания, объединяются, вместе рассуждают по поводу общественно
значимых дел и согласованно действуют с целью влиять на политическое
общество и, косвенным образом, на процессы принятия решений. Та кое
представление разрущает дихотомические рамки публичного - частно
го, свойственные классическому либерализму, и поднимает демократию
на уровень фундаментальной ценности, одновременно отбрасывая лю-
Г
РСКОЕ НЕПОВИНОВЕНИЕ И
Г
РНСКОЕ ОБЩЕСТВО
727
бые монистические утверждения относительно возможных форм и кон
кретных воплощений демократии.
Почему же в таком случае книга о гражданском обществе заканчива
ется обсуждением вопроса о гражданском неповиновении? Мы заявляли,
что политика революционного фундаментализма идет вразрез с проекта
ми демократизации современного гражданского общества. В поддержку
этого тезиса были выдвинуты нормативные и структурные аргументы. В
то же время мы настаивали на возможности и желательности радикаль
ных институциональных реформ и именно в этом русле рассматривали
новые социальные движения. И все же может показаться, что нами была
принесена в жертву реализму утопическая сущность радикального демо
кратического проекта, а именно цель достижения подлинного участия
граждан в общественной жизни. Реалистические модели элитарной де
мократии в политическом обществе оставляют политику профессиона
лам, а членам гражданского общества предписывают «гражданский при
ватизм». Надеемся, что обсуждение роли гражданского 'неповиновения в
современных гражданских обществах развеет подобные толкования. К
тому же в контексте кончины марксизма, самого важного в этом столетии
утопического проекта эмансипации, необходимо разобраться в том, как
соотносится наша теория гражданского общества вообще с проектами
эмансипации. Можно ли вообразить какую-либо радикальную политику
в гражданском обществе? Мы уверены, что размышления по поводу
гражданского неповиновения могут дать ответ на этот вопрос, предоста
вив альтернативу выбору между «бездушным реформизмом» и револю
ционным фундаментализмом, между гражданским приватизмом и то
тальной политизацией общества.
Социальные движения в современных граждансх обществах - это
нормальный, хотя и внеконституционный вид политического действия.
Мы трактуем содержащийся в них проект самоограничивающегося ра
дикализма как попытку добиться расширения прав и демократизации
институтов. Политика гражданского общества, таким образом, является
и оборонительной, и наступательной: социальные движения стремятся
демократизировать гражданское общество, защищать его от экономиче
ского и политического «порабощения» и оказывать влияние на полити
ческое общество. Все это подразумевает проведение политики, ориенти
рованное на идентичность, включение все новых движений в системы
власти, реформы и влияние; но нас здесь будет интересовать главным об
разом последнее, поскольку речь идет о связи между гражданским и по
литичесм сообществами.
Наш подход к социальным движениям ставит перед �мократической
(и либеральной) теорией ряд новых вопросов. Социальные движения не
всегда бывают внутренне демократичными и часто склонны действовать
728
Г
Л 11
в обход существующих политических каналов оказания влияния. Действи
тельно, коллективные авторы нередко становятся участниками граждан
ского неповиновения3. Стоящий перед нами вопрос звучит следующим
образом: что дает социальным движениям, участвующим в гражданском
неповиновении, право претендовать на легитимность в обществах, чьи
конституционные режимы «почти справедливы», «почти демократич
ны»4? Существует ли оправдание нарушениям закона, надлежащим об
разом утвержденного демократическими законодательными органами,
или политической деятельности, которая для выражения своих требова
ний идет в обход сествующих процедур и институтов? Не нарушают
ли акции гражданского неповиновения права большинства на принятие
общеобязательных законов5, бросая тем самым вызов и либеральным, и
демократическим принципам? Как можно примирить незаконное поли
тическое действие, каковым бы ни бьmа его цель, с принципами либераль
но-демократической политической системы - тами, как принципы
господства права правления большинства и уважения к правам каждого?
И почему вообще должна нормативная политическая теория заниматься
вопросом гражданского неповиновения?
Наш тезис состоит в том, что правьно понятое граанское непови
новение представляет собой ключевую форму, в которую в современных
гражданских обществах облекается утопическая составляющая полити
ки. Мы отправляемся от той посылки, что права и демократия, в нашей
интерпретации этих явлений, частично содержат в себе утопические по
литические принципы (в кантианском смысле регулятивных принци
пов), лежащие в основе конституционных демократий. Нам предстоит
доказать, что гражданское неповиновение как форма неинституцио
нального политического действия, специфически при сущая гражданам
современных гражданских обществ, теснейшим образом связано с этими
утопическими принципами.
Особенность коллективного действия, включающего в себя граждан
ское неповиновение, состоит в том, что в своих проявлениях оно варьиру
ется от восстания до институционализированной политической деятель
ности, ему есть место и в гражданской войне, и граанском обществе.
Оно внеинституционально по определению: законное право на граждан
ское неповиновение представляет собой внутреннее противоречие. Но из
этого не следует, что оно нарушает принципы гражданского общества.
Скорее, прямое политическое действие в форме гражданского неповино
вения позволяет сохранить утопический горизонт, имеющийся у любого
демократического и справедливого гражданского общества, и этому есть
два обоснования. Во-первых, гражданское неповиновение - это принци
пиальное коллективное действие, отправляющееся от (по крайней мере)
частиой институционализации прав и демократии (т.е. оно предполага-
С
КОЕ НЕПОВИНОВЕНИЕ И Н
С
КОЕ ОБЩТВО
729
ет существование прав, конституирующих и охраняющих гражданско� об
щество), и представительной политической системы, претендующей на
демократическую легитимность (в том смысле, что она репрезентирует
интересы граждан и сделанный ими выбор и откликается на то и другое) и
допускающей хоть какое-то политическое участие. Bo-BTopыI,' полностью
демокраТИ'lеское и справедливое гражданское общество - это, конечно
же, утопия в классическом смысле; она никогда не может быть полностью
реализована или завершена, но действует как регулятивный идеал, одухо
творяющий политические проекты. Гражданские общества всегда имеют
возможность стать более демократичными и более справедливыми. Кол
лективные авторы относятся к этой утопии со всей серьезностью и надеют
ся воплотить ее в жизнь. В самом деле, без такого рода мощной мотивации
не существовало бы социальных движений. И все же акции гражданского
неповиновения раг ехсеПеnсе * являют собой пример самоограничивающе
гося радикализма. С одной стороны, его участники раздвигают пределы
легитимной, хотя в начале, может быть, и внелегальной, гражданской ак
тивности, принятой в данной политической кул ьтуре. Сегодня мало кого
шокируют стачки, сидячие забастовки, бойкоты или массовые демонстра
ции. Эти формы коллективного действия стали восприниматься как нор
мальные, хотя все они бьmи когда-то нелегальными или внелегальныlии и
снова могут стать таковыми при определенных условиях. Та ким образом,
гражданское неповиновение слит толчком процессу обучения, в резуль
тате которого расширяются границы и формы участия, доступные част
ным лицам в рамках зрелой политической культуры. Хорошо известно к
тому же 'что исторически гражданское неповиновение бьmо двигателем
процесс� созидания и расширения как прав, так и демократии. С другой
стороны, гражданское неповиновение определяет внешние границы ради
кальной политики во всеобъемлющих рамках гражданских обществ. Оно
приемлет базовые принципы конституционного правления. В то же время
мы утверждаем, что целостность конституционализма зависит от того, на
сколько данная политическая культура признает нормативность и важ
ность нелегального коллективного действия в форме гражданского непо
виновения. Соответственно мы оцениваем гражданское неповиновение
не просто как тактику, а как выражение легитимного действия граждан.
Гражданское неповиновение представляется нам одним из средств, с по
мощью которых рядовые граане могут оказывать влияние на членов по
литического общества и заставлять профессиональных политиков прислу
шиваться к общественному мнению. Мы постараемся, там образом,
доказать на концептуальном и нормативном уровне, что «любая уверенная
в себе конституционная демократия считает гражданское неповиновение
*
П
о
преим
ущ
ес
тву
(лат.).
730
ГЛАВА
11
необходимым и потому нормализованным, компонентом своей политиче
ской культуры»6.
С целью такого доказательства мы рассматриваем роль гражданского
неповиновения и вопрос о его приемлемости в несколько идеализиро
ванных условиях - в рамках «почти» справедливой и демократичной
конституционной демократии7. Проблема гражданского неповинове
ния - это фактически, как заявляет Джон Роулз, «тот оселок, на кото
ром держится любая теория моральных основ демократии»8. Однако
«моральные основы демоатии» по-разному трактуются в либеральной
и в демократической традициях политической философии. В первой мо
ральная основа демокраТИ заключена в принципе прав, во второй она
выводится из принципа демократической легитимности. Соответствен
но и вопрос о граанском неповиновении ставится в них несколько
отличным образом. В первом случае подход к проблеме идет от потенци
ального конфликта между решениями (законами, политикой), принима
емыми легитимной демократической властью, и принципом индивиду
ьных прав (или автономии). Во втором случае речь идет о качестве
демократических процедур. Другими словами, для демократа вопрос о
гражданском неповиновении ставится в плоскости степени репрезента
тивности и всеохватности данной процедуры, возможностей астия и
полномочий верховной власти. Каждый из этих подходов стремится не
допустить к рассмотрению точку зрения другого.
Рассматриваемый нами вопрос касается роли двух контрфактических,
даже утопических концепций прав и демократии в современных граждан
ских обществах, базирующихся на принципе конституционализма. Дей
ствительно, идея гражданского общества, обеспечиваемого правами и
живущего за счет гражданского участия и коллективных действий, спо
собных влиять на «представителей»
В политическом сообществе, сама по
себе есть утопия, хотя и самоограничивающаяся. Она соединяет меу
собой преемственность с институциональными и культурными досте
ниями ПрОlого и радикальные перемены. Мы рассмотрим, как тракту
ют проблематику гражданского неповиновения либеральное и демокра
тическое направления в современной политической теории, и покажем,
что внутренне непротиворечивым каждое из них может быть, только
включив в себя точку зрения другого, и более того, это может быть сдела
но на основе предлагаемой нами модели гражданского общества9.
Современная либерально
-
демократическая теория и
г
раанское неповиновение
Не следует удивляться тому, что два самых влиятельных совремеых тео
ретика либеральной традиции - Джон Роулз И Роналд Дворкин - посвя-
Г
РНСКОЕ НЕПОВИНОВЕНИЕ
И
Г
РНСКОЕ ОБЩЕСТВО
731
тили вопросу гражданского неповиновения целый рЯд работ1О. Хотя неко
торые из этих работ бьmи написаны по следам конкретных политических
событий!!, они теМ не менее дают ясное представление о сильных сторо
нах и о границах современной либеральной политической теории, какой
она является в наши дни. И Роулз, и Дворн понимают ажданское не
повиновение как противоречащее закону действие, происходящее в рам
ках приверженности праву!2. Оба стремятся установить легитимность
граанского неповиновения и пределы терпимости к нему в условиях
«почти справедливой»
(Роулз) конституционной демократии. Более того,
во всей совокупности их теоретических построений эти работы представ
ляют собой наиболее «демократическую» их часть. Как будет показано ни
же, именно здесь гражданин заменяет собой законодателя, исполнитель
ную власть и судью, выступая в роли решающей политической фигуры и
последней апелляционной инстанции. И все же неправильно считать, что
эти теоретики видят в граанском неповиновении «лакмусовую пробу на
демократию» 13. В каждом из этих случаев гражданское неповиновение
служит испытанием того, насколько либеральна конституционная демо
кратия, т. е. насколько серьезно ее отношение к правам. Сама природа
гражданского неповиновения заключает в себе вопрос о степени и видах
легитимного гражданского астия в политической жизни - вопрос, на
ходящийся в самом центре демократической теории. Однако ни Роулз, ни
Дворкин не толкуют граанское неповиновение в том ане, что оно яв
ляется реакцией на видимые недостатки в объеме и качестве демократиче
сх процедур в данной политической системе. Если законодательная
власть действует в соответствии с освященными конституцией процедура
ми и принципами справедливости, а тае если не нарушаются политиче
се и граждансе права членов общества, то гражданское неповиновение
не является подходящим способом решения подобного рода проблем; в
этом случае у либерального демократа данные вопросы даже не возникают.
Вопросы демократии переводятся на язык прав. Более того, предполагает
ся, что принцип демократической легитимности может быть полностью
институционализирован в политической системе представительного
правления, будучи обеспечен правом голоса, правом на замещение долж
ностей, правами подавать петиции, устраивать собрания, пользоваться
свободами слова и образования ассоциациЙ!4.
Вместо этого гранское неповиновение рассматривается как леги
тимный ответ только на нарушения справедлости, т. е. на ущемление прав
личности или меньщинства со стороны должныlM образом учрежденного
демократического большинства (в законодательном органе). Конечно,
для каого теоретика принципы справедливости составляют «мораль
ный
базис демократии». Но этот базис превращается в концепцию основ
ных свобод, в соответствии с которыми должны устанавливаться и
Ф
унк-
732
ГЛАВА
11
ционировать конституционные режимы и демократические процедуры.
Предполагается, что гражданин в таких обществах обязан хранить лояль
ность установленным институтам. Долг послушания варьируется в зависи
мости от того, насколько власти уважают права, а не от того, какая степень
участия обеспечена гражданам.
Другими словами, мера обязанности послушания индивида закону
определяется в понятиях того, что ему легитимно позволено или не поз
волено делать в случаях, когда нарушена справедливость, при условии что
в принципе он верен конституционной демократии 15. Каый из теоре
тиков несколько по-разному толкует основные свободы и права, но оба
они полагают, что справеивость конституционного государства может
оцениваться соответственно его способности обеспечивать самую широ
кую фундаментальную свободу, совместимую со свободой других (Роулз),
или равное отношение и уважение (Дворкин), а значит, основные права
для Bcexl6. Проблема легитимного несогласия или гражданского непови
новения тем самым определяет линию водораздела между государством и
гражданским обществом, устанавливая ту зону, в которой группы демо
кратического большинства в конституционных государствах должны
прибегать к самоограничению. Законодательная власть, нарушающая ос
новные права, преступает положенные ей границы. Роулз пишет:
«Проблема граанского неповиновения
в
том виде, как я ее собираюсь ин
терпретировать, возникает только в относительно справеивом демократичес
ком государстве у тех граждан, которые признают и принимают легитимность
конституции. Осложнения возникают при конфликте обязательств. В какой точ
ке обязанность соблюдать законы, приняты е законодательным большинством
(или акты исполнительной власти, поддерживаемые этим большинством), пере
стает быть таковой ввиду права на зашиту собственных свобод и обязанности со
противляться несправедливости? Этот вопрос касается природы правления
большинства и его границ,>
17
.
и у Роулза, и у Дворкина гражданское неповиновение играет роль за
щиты индивидуальных прав от демократической политической системы.
Для либерала моральное основание конституционной демократии за
ключено в принципе прав 18. Либеральная политическая теория исходит из
посьmки плюрализма. В ней предполагается наличие современного граж
данского общества, состоящего из групп и индивидов, ведущ различ
ные, порой даже противоположные образы зни и имеющих столь же
несхожие предстаения о благе, но могущих тем не менее найти общее в
пони мании политической справедливостиl9. Однако ни Роулз, ни Двор
кин не настаивают на абсолютном приоритете нравственного сознания
индивида перед публичным правом. Это даже и не является для них цент-
Г
РСКОЕ НЕП
О
ВИНОВЕНИЕ И
Г
РСКОЕ ОБЩЕС
733
ральной проблемой в рассмотрении вопроса о гражданском неповинове
нии. Наоборот, оба теоретика проводят тщательное разграничение между
отказом по соображениям совести и гражданским неповиновением, под
черкивая аполитичный характер первого и политический - второго.
Роулз определяет гражданское неповиновение как «пуичный, нена
сильственный, основанный на личных убеждениях и одновременно поли
тический акт, противоречащий закону и обычно совершаемый с целью
добиться изменения в законах или в полите правительства»20. Граждан
ское неповиновение -это акт политичесй в том смысле, что он получает
оправдание в моральных принципах, определяющих понятие гражданско
го общества и общественного блага. Это политичесй акт не только по
тому, что он адресован находящемуся у власти большинств но также и
потому, что он направляется и оправдывается политическими принципа
ми справедЛИВОСТИ, заложенными в конституции. «Участвующий в граж
данском неповиновении апеллирует к чувству справедливости большин
ства сообщества и объявляет, что, по его твердому убеению, проявлено
неуважение к принципам социального сотрудничества свободных и рав
ных людей»21. Гр аанское неповиновение отличается от отказа по сооб
ражениям совести тем, что оно публично в двойном смысле; во-первых, в
смысле открытости, незатаенности, во-вторых, в смысле обращенности к
общим политическим принципам справедливости, предположительно
разделяемым всеми, живущими при конституционном режиме, а не к лич
ным моральным или религиозным убеениям или к частным или груп
повым интересам22. Отказ по соображениям совести, т.е. отказ подчинить
ся прямому судебному запрету или административному приказу, может
быть и публичным, т.е. нетайным, но основывается он на неполитичесх
соображениях в том смысле, что он не апеллирует к чувству справедливо
сти большинства и, по определению, не нацелен на то, чтобы убеждать
других менять закон политику. Фактически в таких случаях Роулз
настаивает на приоритете политического начала. С позиций политической
теории справедливости степень толерантности к отказу по соображениям
совести может быть установлена с точки зрения того, что необходимо для
поддержания и укрепления справедливых институтов, но не с точ зрея
абсолютного уважения со стороны закона к велениям личной совести23.
Последнее явно недостмо в плюралистическом обществе.
Если общественные институты основаны на общем понимании спра
ведливости, то почему вообще в «справедливой,> конституционной демо
кратии возникает гражданское неповиновение? Ответ, даваемый и Роул
зом, И Дворкиным, отмечается прежде всего, простотой. Законодательное
большинство может ошибаться или, хуже того, действовать под влиянием
предубеждений и, как следствие, нарушить моральные принципы, зало
женные в конституции24. Есть, однако, существенное различие в том, как
734
ГЛАВА 11
два теоретика понимают статус таких моральных принципов. Поскольку
соответственно этому меняются представления о масштабах и даже функ
циях допустимого гражданского неповиновения, это различие стоит рас
смотреть поподробнее.
Роулз определяет справедливую конституционную демократию как
такую, где конституция есть результат согласия, достигнутого на консти
туционном собрании рационально мыслящими делегатами, руководст
вующимися двумя принципами справедливости. Справедливыми зако
нами и справедливой политикой могут считаться те, что принимаются
рационально мыслящими законодателями, действующими в рамках
справедливой конституции и, в свою очередь, руководствующимися
данными двумя принципами справедливости. Последние - это принци
пы, которые избираются изначально справедливой позиции25. И дейст
вительно, по мнению Роулза, эти два принципа представляют собой мо
ральную подкладку принципа правления большинства, без чего такое
правление было бы просто процедурным приемом, освящающим власть
преобладающей массы. К тому же, поскольку никакая политическая
процедура не может гарантировать справедливости утверждаемых зако
нов, при том что даже в наилучших политических системах неизбежно
присутствует «несовершенство процедурной справедливости», очевид
но, что те, кто обладают конституционным правом законотворчества,
могут принять и несправедливые законы26. В той или иной форме прин
цип правления большинства необходим, но в своих законодательных ре
шениях большинство может более или менее сознательно ошибаться27.
Таким образом, когда большинство нарушает представления о справед
ливости, разделяемые всем сообществом и воплощенные в конституции,
оно создает арену для оправданных акций гражданского неповиновения.
Роулз не утверает, что несправедливость закона является достаточ
ным основанием для таких акций. Напротив, он настаивает на том, что мы
обязаны следовать несправедливым законам, пока эта несправеивость
не выходит за определенные пределы. При правлении большинства неиз
бежно возникают результаты, кажушиеся меньшинству несправедливы
ми, но пока подобная ситуация не выходит из определенных границ, долг
поддервать справедливые институты включает в себя и обязанность по
слушания несправедливым законам. То чно так же и соответствие закона
двум принципам справедливости не является достаточным условием по
литического обязательства. Ведь, понятие «политическое о
б
язатьство» ,
в строгом смысле этого слова, имеет в виду только определенные катего
рии лиц - тех, кто добровольно принял преимущества, даваемые инсти
туциональным устройством, или воспользовался этими преимушествами
для продвения своих интересов28. Для остальных по мнению Роулза,
существует «естественный
долг»
послушания законам и политике в почти
Г
Р
СКОЕ
НЕПОВИНОВЕНИЕ И Г
Р
НСКОЕ
ОБЩЕСТВО
735
справедливой политической системе. Более того, естественные обязанно
сти лежат на нас безотносительно к нашим волевым актам: «Каждый име
ет обязательства перед этими институтами, независимо от своих
сознательных действий, перформативных или
иных»29.
Роулз доказывает,
что естественный долг справедливости следует понимать как итог гипоте
тического соглашения или контракта, а следовательно, он подразумевает
наличие гипотетического согласия. Он настаивает, однако, что долг спра
ведливости не нуается ни в каких предшествующих актах согласия, вы
раженного или молчаливого, и ни в каких сознательных действиях -
следование ему обладает качеством безусловности. Роулз отвергает необ
ходимость сознательного действия как основы долга подчинения справед
ливым институтам, заявляя, что оно просто излишне. Если даны два прин
ципа справедливости и приоритет свободы, то уже гарантирован полный
набор равных свобод и нет необходимости в каком-то дальнейшем их
обеспечении. Более того, признание естественного долга справедливости
создает стабильность и предохраняет от самочинстваЗО.
Гр аанское неповиновение предполагает конфликт между естест
венной обязанностью подчинения законам, учрежденным легитимным
большинством, и правом защищать собственные свободы и сопротив
ляться несправедливости. Но в каких случаях можно пренебречь обязан
ностью подчинения? Каковы те границы, которые не может преступать
большинство в законодательном органе? Роулз упоминает два варианта
возникновения такой предельной ситуации несправедливости. Либо за
коны или институциональные установления могут отклониться от при
нятых В обществе представлений о справедливости, или же сами эти
представления могут оказаться неразумными или несправедливымиЗ1.
Он считает, что термином «гражданское неповиновение»
следует
пользоваться только применительно к первой из этих возможностей, и
то лишь при определенных обстоятельствахЗ2. Естественным долгом
подчинения можно пренебречь и оправдать гражданское неповиновение
в случаях явной и значительной несправедливости: «Сушествуют пред
посылки в пользу ограничения граанского неповиновения случаями
серьезного попрания первого принципа справедливости, принципа рав
ной свободы, и вопиющих нарушений второй части второго принципа,
принципа честного равенства возможностеЙ»ЗЗ. Согласно Роулзу, обыч
но бывает ясно, в каком случае нарушаются политические и гражданские
права, потому что эти последние накладывают строгие требования,
зримым воплощением которых служат определенные институты. Несо
блюдение первой части второго принципа справедливости, требования,
чтобы неравенства допускались в пользу наименее обеспеченных, носит
не столь отчетливый характер, поскольку здесь речь идет об экономиче
ских и социально-политических материях, о спекулятивных рассуе-
736
ГЛА
В
А 11
ниях, О социальной статистике и т. п. И потому разрешение этих вопро
сов лучше оставить за политическим процессом.
В рамках этих представлений гражданское неповиновение есть фор
ма апеллирующего большинству публичного обращения, выражающего
глубокое и сознательное политическое убеждение в том, что политичес
кое большинство нарушило общепринятое представление о справедли
вости и моральные основы общественного сотрудничества34. Оно дейст
вует как корректирующий и стабилизирующий механизм. Оно приводит
в чувство потерявшие ориентацию группы большинства и возвращают
законодательную систему в исходное положение. На уровне политичес
кой культуры готовность. включиться В оправданное гражданское непо
виновение служит профилактическим средством против потенциальных
отступлений от справедливости и тем самым вносит стабильность в хо
рошо упорядоченное общество35.
Предъявляя, таким образом, важные обоснования гражданского непо
виновения, Роулз вместе с тем сужает представления о его пределах и его ле
гитимности. Он исходит из того, что политическое общество способно реа
гировать на озабоченность ажданского общества, связанные с правами, и
что последнее может оказывать некоторое влияние на первое посредсmом
коллективного дейсmия (понимаем ого, скорее, как дискурсивный про
цесс, а не как совая итра). Политический пафос гражданского неповино
вения и сооmетсmующ форм коллективного дейсmия оаничивается,
однако, чисто о
б
ор онительно
й
позицией со стороны тех, чьи права были на
рушены. К тому же тил «ошибки», которую большинство может совершить,
принимая несправедл ивый закон, ограничивается нарушением отдельных
сторон двух приипов справедливости. Роулз полагает, что существует по
следовательное представление о справедлости, в принципе принимаемое
всеми членами общества, и к нему можно апеллировать, когда большинст
во совершает просчет. Та кие ошибки касаются только иивидуальных
прав, но не таких случаев, как например, не неправильное помание кол
лективной воли, неадеатное следование общественному ению не
достаточно публичное рассмотрение определенных проблем. Получается,
что Роулза понимание справедливости в конституционной демократии
дано «раз и навсег
д
а», и это значит, что не существует легитимн внелегаль
ных пугей испытывать и расширять это понимае, не подвергая риску сам
инстит общества. Знат, те, и права не нарушены, но кто увере, на
пример, что существующие институты и процедуры в обществе и его поли
тической системе хоть и справедливы и отчасти демократич, но все же
этого недостаточно, - эти ЛЮ стоят перед трудным выбором: либо они
действуют через те самые институты, которые представляются им неадек
ватными, либо они включаются в действия, которые надо квалифицировать
как бунт, либо они примают господсmующие представления о справед-
Г
Р
С
К
ОЕ НЕ
П
ОВИНОВЕНИЕ И Г
РС
К
ОЕ ОБЩО
737
ливости И воплощающие их инстугы, либо становятся борцами36 Это до
вольно статичное представление о функции гражданского неповиновения:
оно может исправлять нарушения существующих прав, стабилизировать
правление большинства или, самое большее, расширять сферу действия
прав, следя за тем, чтобы они распространялись на всех, ЧТ9бы концепция
справедливости равно и честно применялась к каждому. Вопросом же о са
мой концепц справедливости, о новых разновидностях новых интер
претациях прав, о новых типах участия нет места в хорошо упорядоченном
обществе; они MO вести только к его замене.
Ограничение Роулзом гражданского неповиновения только защитой
прав вытекает из принятой им либеральной модели гражданского общества,
государства и взаимоотношений между ними37. В тах координах граж
данское общество предстает как частная сфера; это место, е помещаются
индивидуальная автономия, ожество групп с различми образами жиз
ни и представлениями о благе, добровольные объединения таких группиро
вок неполитического характера и публиые проявления, защищенные
правами. Политическая жизнь спокойно пребывает в политическом
обществе; она протекает на территории государства в ве законодател ьной
деятельности, дополненной обычными механизмами выборов, партий,
групп с общими интересами и конституционно оформленных процедур.
Все это образует единсmенное легитимное пространство политической
деятельности и единственно возмое формы политического участия, от
крытые гражданам при нормальных обстоятельсmах (когда не нарушены ни
права, ни политичесй нейтралитет). Более того, предусматриваемая
теорией Роулза чисто оборонительная фуния гражданского неповинове
ния - защита уже обретенных прав или расрение их во четко инсти
туционализированных принципов справедливости - покоится на статич
ном представлении о границах между публичным и частным, между госу
дарством и гражданским обществом и вообще о политической культуре.
Но даже при этих ограничениях рассуждения Роулза о гражданском
неповиновении ведут к подрыву этого жесткого дуализма. С одной сто
роны, определение гражданского неповиновения как публичного воз
звания, апеллирующего к имеющемуся у политического большинства в
законо
д
ательном ор гане nре
д
ставлению о справедливости, как будто бы
сводит его к модели морального увещевания, тем самым распространяет
классическую либеральную защиту свободы совести и призывы к терпи
мости на узко очерченный круг коллективных действий38. С другой сто
роны, Роулз также полагает, что гражданское неповиновение апеллирует
к чувству справедливости большинства соо
б
щества, т. е. к общественно
му мнению самого гражданского общества. Именно это он имеет в виду,
когда пишет, что конечной судебной инстанцией должен быть не зако
нодательный орган и не Верховный суд, а в целом электорат39. И это
24. Заказ NQ 832.
738
ГЛА
В
А 11
единственный случай, когда он говорит о суверенном народе - конеч
ном носителе авторитета как о ключевой демократической идее. Здесь он
доказывает, что демократическая легитимность вместе с идеей прав об
разуют моральную основу для чисто юридического оформления консти
туционной демократии4О.
К тому же Роулз понимает законодательный процесс в парламент
ской публичной сфере как дискурсивный процесс, нацеленный на со
здание для общества лучших законов и проведение лучшей политики,
при которых законодатели голосуют в соответствии со своими личными
убеждениями, а не сообразуясь с интересами только своего особого элек
тората. Но эти убеждения не просто личные, они должны быть взвешен
ной интерпретацией господствующих в обществе принципов и его поли
тической культуры. Из этого следует, что общественное мнение должно
обладать возможностью влиять на законодательное большинство.
тивные члены гражданского общества должны иметь возможность вли
ять на деятелей политического общества. Роулз убежден, что часто так и
бывает41. Если же все-таки именно чувство справедливости у всего соо
б
щества является той инстанцией, к которой апеллирует гражданское не
повиновение, если совокупность гр аж
д
ан является последней судебной
инстанцией, если идея демократической легитимности, а не только
принцип прав, образуют моральную основу конституционализма, тогда
область легитимного (хотя и противозаконного) коллективного действия
не может быть ограничена только законами, вступающими в конфликт с
nре
д
ставленuямu о справедливости, разделяемыми законодательным
большинством, с нарушениями этим большинством прав меньшинства
или только теми сторонами моральных оснований демократических об
ществ, которые относятся к сфере прав42. Соответственно само граждан
ское общество тогда надо понимать как имеющее активный, политичес
ки значимый параметр: нормальным следует считать коллективное
действие в рамках гражданского общества, но не по институционализи
рованным каналам политической системы. Другими словами, к полити
ческой значимости прав свободы слова, собраний и объединений следует
относится более серьезно - как к гарантии легитимности действий
граждан, направленных на то, чтобы повлиять на политическое общест
во и, косвенным образом, на политические и правовые решения4З.
Роулз, однако, отступает от выводов, вытекающих из этих идей. Нде
он не сообщает нам, кае в грданском обществе существуют или долж
ны существовать каналы влияния общественности на законодателей. И нет
у него признания того, что, при отсутствии нарушения прав, гражданское
неповиновение может иметь своей легитимной цею создание рас
ширение таких каналов. Он вообще считает, что принципы демократичес
кой легитимности полностью ституонализирова в выборах, парла-
Г
Р
А
НСКОЕ НЕПОВИНОВЕНИЕ И
Г
Р
А
СКОЕ ОБЩЕСО
739
ментах и других конституционных формах44. После решения конституци
онного собрания - ил и, вернее, после ратификации конституци - пред
ставления общества о справеДилости становятся институционализиро
ванными раз и навсегда, и люди при нормальных обстоятельствах остаются
субъектами политики только в качестве избирателей. Во .всех остальных
отношениях политика продолжает быть монополией политического обще
ства. Воорвщись этой теорией, Роулз, кажется, получает возможность
ограничить внеституциональную «суверенность» или авторитет «наро
да»,
выражаемый в акциях ажданского неповиновения, узкими рамками
защиты тех прав, которые, в принципе, и так имеются у каого.
Но что, если представления общества о справедливости, освященные,
как утверждается, конституцией и служащие я нее руководством при
принятии законов и критерием, по которому судят о легитимности самой
конституции, не ясны и не самоочевидны? Что если выраженные в кон
ституции моральные принципы, лежащие в самой сердцевине идеи фун
даментальных прав, открыты различным толкованиям; а значит, и приме
нениям? В самом деле, согласно Дворкин именно из-за того, что в любой
конституции валu
д
ность закона зависит от ответа на сложные моральные
вопросы и потому в ней смешаны моральные и юридические понятия, во
прос о том, какие моральные права имеются у граан, всегда открыт для
новых истолкований45. Более того, даже если большинство оставит кон
ституцию в покое, даже если она получит долую трактовку в Верховном
суде, все равно никакая конституция не может институционализировать
все моральные права, имеющиеся у граждан. Иначе говоря, не существует
такого момента, когда моо было бы сказать, что все фундаментальные
права учреждены и защищены, поскольку само значение, толкование и
объем фундаментальных прав со временем меняются. Что может устано
вить конституц, так это признание фундаментальных моральных прав
личности в ее отношениях с государством. В ней даже могут быть перечис
лены, в самом общем виде, какие-то из этих прав, но не могут быть запе
чатлены все права, - и не потому, что список бьm бы слишком длинен, а
потому, что меняется трактовка прав и завоевываются новые права, созвуч
ные идее существования моральных прав перед лицом государства, но вряд
ли непосредственно выводимые из этой идеи. Так что при истолковании
прав должна быть задействована комплексная герменевтика, включающая
рассуждея о конституционных прципах, традиях, прецедентах и су
ществующей в данный момент политической морали.
Дворкин, таким образом, дает более сложный, чем Роулз, ответ на то,
почему в почти справедливой конституционной демократии, признаю
щей права, может легитимно возникать гражданское неповиновение, и
почему к нему надо относиться не как к преступному действию или от
крытому мятежу. По сути, как мы увидим, он расширяет либеральную те-
2
4
*