Коэн Д.Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория
Подождите немного. Документ загружается.
660
ГЛАВА
10
Но что же это за оспариваемая социальная территория, которая не яв
ляется ни государством, ни рыночным механизмом? Конечно же, это
гражданское общество. Согласно Ту рену, гражданское общество. это ме
стоположение «светлой
стороны»
коллективных действий - социальных
движений. Действительно, они возвышаются и распадаются вместе: оба
требуют определенной автономии от государства, чтобы существовать, и
оба могут быть сокрущены тоталитарным государством. И все же соци
ал ьные движения не нацеливаются на государство; они подразумевают
конфронтации между социальными, гражданскими противниками в
рамках и по поводу институтов гражданского общества. Гр ажданское об
щество, таким образом, рассматривается в терминах теории действия как
область борьбы, публичны" площадок и политических процессов. Оно
включает социальное пространство, в котором происходит создание
норм, идентичностей, институтов и протекают социальные отношения
господства и сопротивления.
Турену известны те теории, что явно или неявно отрицают релевант
ность понятия «гражданское
общество»
для понимания нынешних соци
альных систем. Действительно, он допускает, что гарантии метасоциаль
ного порядка и возросщая способность сегодняшнего общества действо
вать самостоятельно в ущерб абсолютной государственной власти также
открывают путь для ус иления роли государства в социальной и культур
ной жизни41. Он, однако, утверждает, что усилившаяся социальная само
рефлексия связана с расширением гражданского общества и публичной
сферы. Это двойное видение показывает, по крайней мере на описатель
ном уровне, новые цели для современных нам движений. Идея Турена
относительно «расширения» гражданского общества непосредственно
связана с нынешними движениями, отстаивающими контроль над уве
личенным диапазоном социальных действий, ранее защищенных от об
щественного надзора традициями, жестко определенной частной сферой
или метасоциальными гарантиями:
«Общественное пространство - Ое пtliсhkеit, - строго ограниченное в буржу
азном обществе, в индустриальном обществе было расширено, включив в себя тру
довые проблемы, и сегодня распространяется на все области человеческого опыта.
Гл авные политические проблемы сегодня непосредственно связаны с частной жиз
нью: зачатием и рождением, воспроизводством и сексуальностью, болезнями и
смертью, а также - иным образом - с домашним использованием средств инфор
мации ... Дистанция между гражданским обшеством и государством увеличивается,
в то время как разделение'еу частной и общественной жизнью
исчезает»4
2
.
Проблемы, поднятые движениями за права женщин, за чистую окру
жаюшую среду, за мир и за местную автономию, связаны, таким образом,
СОЦИ
А
ЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ И
Г
Р
А
НСКОЕ ОБЩЕСО
661
с изменяющимися границами между общественной, личной и социаль
ной жизнью, а также с борьбой против старых и новых форм господства
в этих областях.
В странах, в которых жизненно важные институты гражданского об
щества уже гарантированы соответствующими правами, это недавно
открытое пространство является уязвимым по отношению к проникно
вению и контролю государства. Вот почему модернизирующееся госу
дарство, которое вводит экономические правила, и административное
государство, которое вмешивается в социальную и культурную сферу
так же, как и в экономическую, стали мишенями вновь ожившего ли
берального течения, которое делает упор на расширение прав человека
и автономию общества в противовес государству. И все же, в одном из
своих важных прозрений, Турен настаивает, чтобы современные кон
фликты, имеющие вид социальных движений, не ставили своей целью
просто защиту и автономию гражданского общества против государст
ва. Скорее проблема прежде всего в том, какой тип гражданского обще
ства надо защищать. Недостаточно гарантировать автономию или даже
первенство гражданского общества против государства, поскольку, как
показывает пример либерального капитализма в Англии и Соединен
ных Штатах, это могло бы просто означать первенство социально-эко
номических элит над административными43. Скорее социальные дви
жения должны стремиться защищать и демократизировать все те
институты гражданского общества, в которых дискриминация, нера
венство, и господство стали явными и начали оспариваться. Если мы
остаемся исключительно на диахронической оси, то либеральный про
ект защиты общества против государства должен в действительности
представляться как анахронический или, в лучшем случае, как удержи
вающее действие, обслуживающее прежде всего интересы элит, доми
нирующих в негосударственных институтах. Если же мы фокусируемся
исключительно на синхронической оси, то можем потерять из виду тот
факт, что современное государство всегда способно вмешаться в об
ласть социальных движений, решительно изменяя или даже отменяя
условия, которые делают возможными социальные движения и их борь
бу. Двойная перспектива, которую предлагает Тур ен, имеет, таким обра
зом, критическое значение я понимания того, почему в наиболее
гражданских из всех обществ - на Западе, - в сердцевине современных
социальных конфликтов остаются автономия и демократизация инсти
тутов современного гражданского общества:
«Но поскольку мы имели привилегию прожить несколько столетий во все бо
лее и более гражданских обществах, не является ли нашей обязанностью поиск
более крепкого союза между освободительной борьбой против государства и со-
2
Г
ЛАВА 10
циальным конфликтом с целью предотвратить ведение этой борьбы только для
выгоды лидеров гражданского
общества?»
44
Короче говоря, было бы большой ошибкой ограничиваться только
либеральным проектом защиты общества против государства, поскольку
это не затронуло бы отношения господства и неравенства в рамках граж
данского общества.
Однако вместо того чтобы последовать по этой наводящей на размыш
ления лиАии исследования и разъяснить ее, Турен сворачивает на другой
аналитический уровень и строит модель современного нам социетально
го типа, который он называет
«постиндустриальным»
или «запрограмми
рованным»,
чтобы конкретизировать цели нынешних движений и обос
новать утверждение, что они радикально отличны от прежних движений.
В то время как эта теоретическая модель может точно определить откры
тые
для конфликтов новые арены, ей присуш тот недостаток, что она
затемняет значение концепции гражданского общества, столь централь
ной для взглядов Турена, и в то же время ведет к одностороннему пред
ставлен ию о социальных движениях нашего времени.
Постиндустриальное общество - это, как утверждается, новый соци
етальный тип, характеризующийся новыми центрами власти, новыми
формами господства, новыми способами инвестиций и новой культур
ной моделью
«саморефлексии».
Власть, инвестиции и господство распо
лагаются непосредственно на уровне воспроизводства культуры. Новше
ства в производстве знаний (средства информации, компьютеры, банки
данных) преобразовывают наше представление о природе человека и
внешнем мире. «По этим причинам исследования и разработки, обра
ботка информации, биомедицинские науки и технологии, а также сред
ства массовой информации - вот четыре главных компонента постинду
стриального Общества»45. Все больше и больше областей социальной
жизни открываются для технократических проектов управления или аль
тернативных проектов поержания автономии и гарантирования внут
ренней демократической структуры этого недавно оспаривавшегося
пространства. Короче говоря, постиндустриальное общество представ
ляет себя как способное производить свое собственное знание, норма
тивные руководящие принцилы и социокультурные формы. Ставки в со
циальных конфликтах вращаются вокруг институционализации этой
культурной модели - автономные, самоуправляемые, эгалитарные ин
ституты против контролируемых элитами технократически управляемых
структур, пронизанных отношениями господства.
Ус иление саморефлексии, вызванное этими событиями, управляет
изменениями в идентификации коллективных действий и в видах дви
жений, которые развиваются на их основе. Борьба за автономные демо-
ЦЬНЫЕ ДВИЖИЯ И
СКОЕ ОБЩЕСО
кратические социальные институты и озабоченность совместными фор
мами
ассоциирования со стороны современных коллективных акторов,
являются следствием признания того факта, что и средства и цели соци
ального производства являются социальными продуктами. Вот почему
они сосредоточиваются на культурных и нормативных мерениях по
вседневной жизни и мыслят свою борьбу в терминах права населения вы
бирать свой собственный образ жизни и свою идентичность. Новым изме
рением идентичности нынешних акторов и тем, что делает их радикально
оторванными от более ранних движений, является, таким образом, не ре
пертуар их действий, а уровень саморефлексии, а также измененные
центры и цели борьбы, которые соответствуют появлению нового соци-
етального типа46.
Порочный круг этого способа аргументации очевиден. Современные
коллективные действия новы, потому что они связаны с борьбой в обла
стях, открытых постиндустриальным обществом, но постиндустриаль
ное
общество - это новый социальный тип, потому что оно вызывает
новые формы коллективных действий. Те оретическая модель Турена, од
нако,
создана не для того, чтобы оставаться нейтральной. В действитель
ности,
он надеется избежать кругообразия теоретической аргументации с
помощью
своего пристрастного метода социологического вмешательства.
Его
цель состоит в том, чтобы возбудить в существующем конфликтном
поведении
качества социального движения (в наших терминах это новая
самоограничивающаяся коллективная идентичность):
«Что мы должны теперь открыть, так это - как, в
наши
х
типа
х с
тран, защит
ные
реакции против постоянных изменений Moryr быть преобразованы в соци
ьные
конфликты и антитехнократические действия и как такая борьба расши
ряет
область политической деятельности и создает то, что мы могли бы назвать
новым Qentlichkeit [общественным пространством] ... Гл авная проблема состоит
в
том, чтобы перейти от обороны в
контрнаступление, от поисков идентичнос
ти
- к коллективным действиям, чтобы управлять процессом
изменений»47.
.Но в то время как этот метод действительно обеспечивает получение
поразительных данных относительно самоинтерпретации современных
коллективных акторов, в то время как он действительно раскрывает, в
некоторых случаях, появление новой саморефлексирующей идентично
сти он не высвобождает теорию из ее кругообразия.
Мы критиковали в другой своей работе догматические аспекты мето
дологии Ту рена и создание им иерархии форм социальной борьбы, чтобы
4
8
М
это
соответствовало его теории социетальных типов . ы также крити-
ковали
его настойчивое стремление обозначить радикальный разрыв
между
социетальными типами и социальными движениями как проти-
664
Г
ЛА
В
А 10
востояние использованию концепции гражданского общества. Под
«странами нашего типа»
Турен подразумевает страны, которые и в про
шлом, и сегодня вдохновлялись и вдохновляются борьбой за сохранение
и расширение гражданского общества. Но сама идея, что гражданское
общество существовало на Западе по крайней мере начиная с Н сто
летия, подразумевает институциональную и культурн непрерывность
с нашим собственным прошлым, - а эта идея радикально расходится с
тезисом о радикально новых социетальных типах, кул ьт урных моделях и
социальных движениях. Хотя различие между синхронической и диахро
нической осями делает нововведения сегодняшней борьбы видимыми,
хотя оно дает место для институционального анализа гражданского об
щества, сокрытая в нем эволюционная теория социальных обществ раз
ных типов не позволяет увидеть преемственность между прошлым и на
стоящим. Та ким образом, становится невозможно объяснить процессы
обучения со стороны коллективных акторов в отношении прошлых дви
жений, институциональных форм и социетальных проектов. Концепция
«социетального типа» слишком абстрактна для институционального
анализа гражданского общества. Кроме того, довольно упрощенная кон
цепция постиндустриального общества вынуждает исследователя
рассматривать те аспекты борьбы, которые не подразумевают новую са
морефлексивную коллективную идентичность, как регрессивные или
анахроничные.
В то же время, тезис о новых центрах господства, инвестиций, власти и
протеста, похоже, все же предполагает двойное понимание - и оборони
тельное и наступательное - новых параметров нынешних коллективных
действий. Первое - это защитная озабоченность вопросами идентично
сти и автономии; второе - это тенденция переходить в контрнаступле
ние и участвовать в борьбе за демократизацию социальных институтов и
контроль над ними. Для Турена, в отличие от Тилли,
«наступательное»
действие относится не к конкурентному, стратегически ориентируемому
сражению за включение в политику и власть в ней, а к борьбе за расши
рение поля политической деятельности и демократизацию нового и
существующего общественного пространства в противовес государст
венному контролю и технократической модели общества. И защитная
реакция на постоянные изменения, и наступательная борьба против тех
нократических проектов монополизации и повторной приватизации
контроля над социальными учреждениями и культурными новшества
ми - это элементы сегодняшних коллективных действий. Однако разли
чение синхронической и диахронической осей действия имеет один
главный недостаток: оно ослепляет Ту рена по отношению к одному важ
ному измерению коллективных действий, а именно к борьбе со стороны
социальных акторов за возможность демократических институтов вл u-
СОЦЬНЫЕ
ИЖИЯ И
Г
Р
СКОЕ ОБЩЕС
О
ять на политическую систему· и экономику, находясь внутри них и над
ними. Без этого измерения граанское общество осталось бы уязвимым
по отношению к политической и экономической власти, а фокус кол
лективных действий съежился бы до единственного измерения. Те орети
ческое построение Ту рена не достаточно комплексно, чте
'
бы позволить
ему создать модель, которая объединяет лучшие части теории мобилиза
ции ресурсов.
Кроме того, хотя Турен предлагает акционистскую социологию но
вых особенностей современных нам движений, он не развивает теорию
типов действий, предполагаемую тезисом об усилении саморефлексии.
Конечно, он анализирует процессы коммуникации, задействованные со
временными коллективными акторами по мере артикуляции ими новых
идентичностей и социьных проектов. Но только теоретическая саморе
флекция относительно
.
коммуникативных действий того типа, что пред
лол Хабермас, помоа бы сформулировать специфику этих процес
сов, точно определить пределы и открыть путь к пониманию взаимо
отношений между всеми типами действий в коллективных конфликтах.
Поскольку этот уровень анализа в его теории отсутствует, Ту рен делает
ложный шаг и исключает стратегическое взаимодействие из концепции
социального движения и из своего размытого образа гражданского об
щества. Он прав в утверждении, что односторонний упор на стратегию
упускает социальные и ориентированные на норму измерения
сегодняшней борьбы, которые являются центральными появления
новых коллективных идентичностеЙ. Но он не прав, ограничивая страте
гическое взаимодействие низкими уровнями конфликта или только диа
хронической осью изменений, потому что, как ясно демонстрирует теория
мобилизации ресурсов, и социальные движения, и гражданское общест
во предполагают стратегическое взаимодействие.
Недавняя переформулировка Хабермасом теории коммуникативных
действий позволяет нам видеть, как обсужденные выше парадигмы кол
лективных действий могут дополнять др друга. Его типология действий
весьма хорошо соответствует различным логикам коллективных дейст-
и� К
.
u
вии .
онцепция
«телеологического деиствия» предполагает актора, ко-
торый выбирает меу альтернативными курсами действий (средствами),
чтобы достичь конеой цели.
Э
то подразумевает существование таких от
ношений между актором и наличным миром, которые складываются или
могут сложиться в результате целеустремленного вмешательства. Степень
рациональности действий может быть оценена третьим лицом в плане их
успеха и «истины», т.е. оценена с позиции соответствия меу восприяти
ем актора и фактическим результатом5
0
. Телеологическое действие, таким
образом, соответствует концепции рациональных действий, которую мы
находим в самой сердцевине теории мобилизации ресурсов.
666
Г
А 10
«Модель политического процесса»
Тилли, Та рроу и др. предполагает
переключение от теорий рационального действия к теориям рациональ
ного взаимодействия, соответствуя расширению телеологической модели
до стратегической, в которой расчеты на успех связаны с ожидаемыми ре
шениями со стороны по крайней мере еще одного актора. Данный тип
действия все еще предполагает только лишь «объективный
мир», но те
перь включает в него и принятие решений другими. Эти другие акторы
воспринимаются как внешние факторы, которые нужно учитывать, а не
как субъекты, с которыми данное лицо разделяет одинаковое понимание.
Чистая модель идентичности отстаивает рациональность действия,
специфическую для новых социальных движений и удовлетворяющую
хабермасовской концепции драматургического действия. Этот тип дей
ствий предполагает целеустремленное и экспрессивное изображение и
раскрытие чьей-либо субъективности (чувств, желаний, опыта, идентич
ности) перед группой других лиц, составляющих публику. Здесь предпо
лагаются по крайней мере два «мировых отношения»: ориентация на
субъективный мир актора и ориентация на внешний мир. «Самопрезен
тация» требует усилий, направленных на признание субъективности и
идентичности данного лица. Но, с точки зрения актора, нормативно ре
гулируемые межличностные отношения рассматриваются только как
социальные факты. Та ким образом, драматургическое действие может
приобрести скрытые стратегические качества и стать циничным манипу
лированием, созданием впечаений. Измерение коллективного дейст
вия, которое охватывает экспрессивное утверждение идентичности,
является соответственно не вопросом спонтанной экспрессивности, а
предусматривает стилизованное и запланированное разыгрывание иден
тичности с целью завоевания признания или влияния.
Концепция нормативно ориентируемого социального двения, раз
работанная Смелсером, соответствует концеrщии нормативного действия.
Согласно Хабермасу, концепция нормативно регулируемого действия от
носится к членам группы, которые ориентируют свои действия на общие
(институционализированные) ценности, имеющие всеобщую обязываю
щую силу для межличностных отношений. Каждый вправе ожидать, что
все другие подчинятся общим нормам. Таким образом, в дополнение к
предпосьmке внешнего мира, нормативное действие предполагает отноше
ние к социальному миру и социальной ентичности - Т.е. нормативный
контекст, который определяет всю совокупность легитимных меост
Нbrx отношений. Это означает, что я оценки валидности нормативного
действия подходят познавательrе И мотивационные измерения и что обу
чение может происходить на обо этих уровнях. Действие может быть
оценено в термах его соответствия данной норме; нормы же могут быть
оцененыI в терминах того, действительно ли они заслуживают быть при-
СОЦИЬНЫЕ
ИЖЕНИЯ И
СКОЕ ОБ
Щ
ЕСО
7
знанныIи на основе прого стандарта. Следует отметить, что, по Смел
сер движения, которые не осуществляются во имя порядка норм, в конеч
ном счете доказавшего свою валидность, становятся иррациональными.
Коммуникативное взаимодействие продвигает второй уровень крити
ки
норм на шаг дальше. Эта концеrщия выходит за рамки т€ории действия
Парсонса и Смелсера. Она обращается к лингвистичес опосредованно
му, межсубъектному процессу, с помощью которого акторы устанавливают
свои меичностные отношения и координируют свои действия, включая
определение ситуации (норм) в ходе ведения переговоров и достижение
соглашения. Если нормативное действие предполагает консенсус, кото
рый просто воспроизводится с каждым актом интерпретации, то комму
никативное действие связано с неограниченной коммуникацией между
акторами, которые должны сначала прийти к консенсус что требует ре
флексивного отношения к измерениям всех трех
«миров»
- объективно
го, субъективного и социального. При этом любой аспект нашего культур
но укорененного знания, коль скоро он стал ПРОблематичным, может
быть тематизирован и испытан путем обсуждения его претензий на досто
верность. Именно эта концепция коммуникативного действия использу
ется в понятии концеrщии социального движения Турена.
Если мы применим этот абстрактный анализ действий к описанным
выше концептуальным стратегиям, станет ясно, что, хотя каая из них
имеет тенденцию исключать из рассмотрения формы действий, проана
лизированные другими, все они способны внести определенный вклад в
изучение коллективных действий. Ведь вполне Можно вообразить, что
конкретное социальное движение может использовать все формы дейст
вий. Это очевно в случае сегодняшних коллективных действий. Ключе
вые сектора новых движений, от феминистсх до экологическ, характе
ризуются саморефлексивныIM отношением к объективному, субъективному
и
социальному мирам в той мере, в какой они тематизируют проблемы
личной и социальной идентичности, защищают существующие нормы,
оспаривают социальную интерпретацию норм, коммуникативно созда
ют новые нормы и предлагают альтернативные пути отношения к наше
му окружению. Как показано выше, все коллективные действия также
связаны со стратегической, инструментальной И ориентируемой на нор
мы
деятельностью. Таким образом, нет никаких причин считать несосто
ятельным анализ различных логик коллективных действий - разве что в
случае, когда какая-то одна форма рациональности коллективныхдейст
вий рассматривается как исключительная по отношению к другим. Кро
ме того, на основе этого анализа можно видеть, что движения способны
бороться одновременно за защиту и демократизацию граанского
об
щества, а также за собственное включение в политическое сообщество
и
за расширение этого общества.
668
ГЛА
В
А 10
в то время как анализ типов действий приспосабливается к различ
ным типам логики коллективных действий, он не способен ни объяснить
специфическую конфигурацию в рамках данного движения, ни объеди
нить типы в последовательной теоретической структуре. Для этого нуж
но обратиться к анализу граанского общества. Работа Ту рена задает
правильное направление, но не предлагает теории гражданского общест
ва. Вместо этого он использует эту категорию без объяснения ее внутрен
них связей. Не объясняет он и того, какие механизмы соединяют различ
ные
сферы одну с другой, а тае с государством и экономикой. Как
следствие, дуалистическая логика современных нам движений неверно
истолковывает их как альтернативы , адресованные только гражданскому
обществу. Подход теории мобилизации ресурсов страдает от противопо
ложной слепоты, выдвигая на первый план только стратегии, нацелен
ные на политические и экономические структуры. Конкурирующие па
радигмы изучения социальных движений оставляют нас, таким образом,
с неудовлетворительным выбором: или исследователь интерпретирует
движения в терминах стратегической логики организации, вовлеченной
в давление на «большие структуры» государства и экономики, или он де
лает упор на идентичность, нормы, культурные модели и ассоциативные
формы, самостоятельно сформулированные наиболее творческими ак
торами, нацеленными на институты гражданского общества. В чем мы
нуждаемся, так это в теоретической рамке, которая может совместить
оба подхода и объяснить двойственную логику сегодняшних движений.
Дуалистическая социальная теория
и социальные движения наших дней
Мы начали с утверждения, что новые социальные движения главные
ставки в социальном конфликте делают на кулурные модели, нормы и
институты гражданского общества. Ясно, что попытки повлиять на эко
номические структуры и государственную политику тае играют важ
ную роль в этих движениях. Так, участники экологического движения
обратились к государству с требованием ограничить разграбление окру
жающей среды экономическими акторами, а активисты движений за
гражданские права и феминисты, используя различные организацион
ные стратегии, окази давление на государство с целью заставить его
принять и реализовать законы, защищающие права меньшинств и жен
щин в сфере экономики, гражданского общества и политики. Из некото
рых составляющих новых движений организовались политические пар
тии (наиболее известный при мер - Партия зеленых в ФРГ), в то время
как другие предпочли работать в рамках существующих партий или ока
зывать давление на политическое сообщество с помощью лоббирования,
СОЦИЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ
И
Г
Р
СКОЕ ОБЩЕСТВО
669
но никто из них не оборвал своих связей с активистами движения и ас
социациями, находяшимися вне политической системы. Таким образом,
нынешние движения имеют двойственный облик и характеризуются
двойственной организационной логикой. В гл. 9 мы рассмотрели соци
ально-теоретические предпосылки этого положения, повтно сформу
лировав категории гражданского об
ш
ества в терминах различий «систе
ма/жизненный
мир»,
развитые Хабермасом. Сейчас мы хотим связать
дуалистическую социальную теорию и социальные движения более
явно. Мы будем доказывать, что реконструкция различий «система/жиз
ненный мир» в терминах категорий гражданского и политического
обшества предоставляет инструменты, необходимые для объяснения и
зашитных, и наступательных аспектов сегодняшних движений.
Наиболее существенным вкладом Хабермаса в теорию современных
нам движений являются три тезиса, которые, будучи восприняты воеди
но, позволяют понять цели коллективных действий в наши дни51. Пер
вый тезис утверждает, что появление «культурной современности» - а
именно дИфференцированных сфер науки, искусства и этики, организо
ванных каждая вокруг своих собственных внутренних критериев валид
ности, - несет с собой потенциал усиленной саморефлексии (и децент
рализованной субъективности) относительно всех измерений в сфере
действий и мировых отношений. Это открывает возможность пост
традиционного, постконвенционального отношения к ключевым изме
рениям социальной, политической и культурной жизни и для коорди
нации с помощью автономных процессов коммуникативной интеракции.
Это формирует основание для дальнейшей модернизации жизненного ми
ра путем встраивания достигнутых потенциов «культурной современно
сти»
В повседневную жизнь и сопровождается заменой координации
об
ш
инного (gemeinschaftliche) типа потенциально саморефлексивными
формами.
Второй тезис состоит в «выборочной
институционализации»
потен
циалов современности (саморефлексии, автономии, свободы, равенства,
смысла). В центре этого тезиса лежит дуалистическая модель общества, в
которой различаются система и жизненный мир. В этой модели процес
сы, связанные с модернизацией экономики и государства, оказываются
отличными от тех, что связаны с «рационизацией» жизненного мира.
С одной стороны, мы имеем развитие направляемых средствами массо
вой информации структур, в которых высвобождается и распространяет
ся стратегическая и инструментальная рациональность; с другой - раз
витие коммуникативно скоординированных и эгалитарных культурных,
социальных и социизирующих институтов, соответствующих новым
формам децентризованной субъективности, возможность которой
возникла благодаря культурной модернизации. Но над социальной мо-
670
ГА 10
дернизацией доминируют, однако, императивы подсистем, Т. е. требова
ния капиталистического развития и административного регулирования
берут верх над проблемами жизненного мира. «Выборочная институцио
нализация» потенциалов современности, таким образом, вызвала сверх
усл ожнение и новые формы власти, принадлежащие системе, а тае об
нищание и недоразвитость институциональных ожиданий жизненного
мира. «Порабощение жизненного
мира», связанное с капиталистичес
ким развитием и технократическими проектами административных
эл ит, блокировало и продолжает блокировать эти потенциалы.
Тре тий тезис настаивает на двустороннем характере институтов на
шего нынешнего жизненного мира, Т. е. на идее, что социальная рацио
нализация повлекла за собоЙ институциональные изменения в граждан
ском обществе, предполагающие не только господство, но и возникно
вение основы для эмансипации. Дуалистическая теория общества, таким
образом, помещает в центр обсуждения основные элементы гражданско
го общества - законность, гласность, гражданские ассоциации, массо
вую культуру, семью. Именно измерение институционального анализа
отсутствует в теории социальных типов Турена. Важный момент для нас
состоит в том, что выполненный Хабермасом беглый анализ развития в
рамках (хотя не полностью), но уже современного гр ажданского общества
обеспечивает подход к пониманию двойственного характера современ
ных движений, а тае их связи с прошлым или отсутствия таковой.
Идея относительно двойного характера институционального устройства
гражданского общества является реальным шагом вперед, потому что
преодолевает одностороннюю ориентацию на отчуждение или господст
во (Маркс, Фуко) и столь же одностороннюю ориентацию на интегра
цию (Дюркгейм, Парсонс). Таким образом, мы обретаем теоретические
средства для отхода от абсолютной альтернативы меу апологетикой и
тотальной революцией. Если современные гражданские общества еще не
полностью реифицированы, если наши институты не полностью прони
заны неэгалитарными отношениями власти, можно рассуждать в терми
нах положительных потенциалов современности, которые стоят того,
чтобы защищать и расширять их с помощью радикальной, но самоогра
ничивающейся политики. Вместе с тезисом о порабощении, это позво
ляет нам объяснить, почему гражданское общество - это и цель, и про
странство современного нам коллективного действия.
В совокупности эти тезисы раскрывают интересы сегодняшних дви
жений в борьбе за детрадиционализацию и демократизацию социальных
отношений в граанском обществе. Пересмотр культурных норм, ин
дивидуальной и коллективной идентичности, подходящих социальных
ролей, способов интерпретации, а тае форм и содержания дискурсов
(все то, что мы назвали «политикой идентичности») - суть составные
СО
Ц
И
Ь
Н
ЫЕ ДВИЖЕНИ
Я И НСКОЕ ОБЩЕСТВО
671
части этого проекта. Однако поскольку авторитарные институты часто
опираются на неравноправный контроль над деньгами и властью и по
скольку порабощение институтов гражданского общества этими средст
вами препятствует их дальнейшей модернизации, нынешние коллектив
ные акторы должны также обращаться и к политическом.У обществу.
«Политика включения» нацеливается на политические институты, с тем
чтобы новые политические акторы могли получить признание в качест
ве членов политического сообщества и добиться выгод для тех, кого они
«представляют» .
Столь же незаменима и «политика
влияния»,
направ
ленная на изменение универсума политического дискурса с целью учесть
новые интерпретации потребностей, новые идентичности и новые нор
мы. Тол ько с помощью такой комбинации усилий можно ограничить и
контролировать административное и экономическое порабощение
гражданского общества, которое имеет тенденцию замораживать соци
альные отношения господства и создавать новые зависимости. Наконец,
дальнейшая демократизация политических и экономических институтов
«<политика реформ»)
также является центральной для этого проекта. Без
этого усилия любое достижение в рамках гражданского общества оказа
лось бы поистине несущественным. В то время как демократизация
гражданского общества и защита его автономии от экономического или
административного
«порабощения»
может рассматриваться как цель но
вых движений, средствами для обеспечения этой цели являются созда
ние «сенсоров» В рамках политических и экономических институтов
(институциональная реформа) и демократизация политического сооб
щества (политика влияния и включения), которые открыли бы эти ин
ституты для новых идентичностей и эгалитарных норм, четко сформули
рованных в сфере гражданского общества52.
Мы не утвераем, что сам Хабермас разработал синтетическую теоре
тическую парадигму социальных движений, построить которую ему
удалось с помощью собственного категориального аппарата. Хотя сущест
вующие теории социальных движений могут многое почерпнуть из этого
подхода, сама социальная теория Хабермаса могла бы выиграть, если бы в
ней, в свою очередь, исполъзовались результаты друг новейших исследо
ваний. Ведь последнее из его рассмотрений новых социальных движений
вводит в заблуждение, потому что оно основано на им самим введенной
односторонней интерпретации дуалистической концепции общества.
Подход Хабермаса к социальным движениям с течением времени ме
нялся. В начале он бьm близок к подходу Алена Ту рена5З. Как и послед
ний, Хабермас видел в «новых левых» и особенно в студенческом движе
нии потенциальных агентов социальной демократизации, действующих в
противовес технократическим проектам функционализации социальных
учреждений и существующей публичной сферы. Казалось, что эти движе-
672
ГА 10
ния оправдают надежды на реализацию новых, рациональных социаль
ных идентичностей и восстановление демократической политической
льтуры в той степени, в какой они стремились расширить и демократи
зировать публичную сферу от университетов до политической системы.
В более теоретическом аспекте Хабермас приписал социальным дви
жениям две взаимосвязанные роли. Во-первых, эти движения виделись
ему как динамический элемент социальных процессов обучения и фор
мирования идентичности. Пользуясь потенциалом, заложенным в куль
турных традициях и новых формах социализации, социальные движения
переносят неявно доступные структуры рациональности в социальную
практику, благодаря чему они могут находить воплощение в новых иден
тичностях и нормах. Во-вторых, движения за демократические проекты
обладают способностью инициировать процессы ревитализации обще
ственной сферы, институционализации, дискурсов в рамках широкого
диапазона социальных институтов. Однако эти роли были крайне абст
рактно соотнесены с современными институциональными событиями,
потому что старый тезис Франкфуртской школы об «одномерности» все
еще незримо присутствовал в оценках Хабермасом существующих соци
альных, экономических и политических институтов. Таким образом, в то
время как он (подобно Ту рену) критиковал революционную риторику
движений 1960-х г за ослабление внимания к проекту демократизации
политических и социальных институтов и замену его проектом их полно
го ниспровержения, он не мог предложить никакой алернативы раз
вернутой этими движениями всеохватывающей критики современного
общества54. Мы критиковали более раннюю версию теории Хабермаса за
ее «институциональный
дефицит»,
а именно за отнесение эмансипирую
щего потенциала к абстрактному уровню культурной современности и к
процессам социализации, а не к институциональной артикуляции граж
данского общества55.
Хабермас преодолел эту трудность, предложив в качестве основания
для анализа двухстороннего характера наличных институтов дуалистиче
скую концепцию общества5
6
. Он интерпретирует амбивалентные потен
циалы наших социальных институтов в терминах столкновения
системных императивов и независимых коммуникативных структур.
Подразумевается, что эти институты готовы к действиям по защите и де
мократизации коммуникативной инфраструктуры повседневной жизни
и к осуществлению наступательных проектов радикальной институцио
нальной реформы. Вся ирония состоит в том, что и в этой недавней рабо
те он предложил крайне одностороннюю, по нашему мнению, интерпре
тацию новых социальных движений, поскольку в соответствии с данной
концепцией эти движения представляются прежде всего как защитные
реакции против порабощения жизненного мира57.
СОЦЬНЫЕ
Д
ВИЖ
ИЯ И
Г
Р
АН
СКОЕ ОБЩЕСО
673
Хабермас утверждает, что целью новых форм сопротивления и кон
фликта является защита не традиционного (общинного, аскриптивного,
диффузного) социокультурного жизненного мира, а уже частично модер
низированного мира. Он также про водит различие меу защитой собст
венности и статуса, приобретенных в сфере модернtшрованного
жизненного мира, и
«защитными»
действиями, связанными с экспери
ментами в области новых форм сотрудничества и общности. Последнее
как раз и формирует ядро нового конфликтного потенциала. В то же время
новые движения видятся только как формы сопротимения и отступления,
стремящиеся перенаправить напор формально организованных систем
действия в сторону коммуникатных суктур. Хотя они и знаменуют со
хранившуюся способность жизненного мира сопротивляться реификации,
и, таким образом, имеют положительное значение, Хабермас сомневает
ся в их «эмансипирующем
потенциале»
и подозрительно относится к
природе - судя по всему, антиинституциональной, защитной, антире
формистскоЙ. Короче говоря, он не видит в новых движениях носителей
новых (рациональных) социальных идентичностей, а считает их увязши
ми в партикуляризме. Та е не видит он в них ни ориентации на инсти
туционализацию положительных потенциалов современности или пре
одоление экспрессивной политики ухода, ни способности к этому.
Те м не менее Хабермас пытается сказать что-то еще, доказывая,
что новые конфликты возникают на «стыке между системой и жиз
ненным
миром»
- В отношении именно тех ролей, которые институ
ционализируют деньги и власть как посредников и создают опосредо
вания между публичной и частной сферами, а также экономическими
и административными подсистемами. Многое в современных коллек
тивных действиях определенно характеризуется сопротивлением
функционализированным ролям служащего и потребителя, гражда
нина и клиента:
«Именно эти роли являются мишенями протеста. Альтернативная практика
направлена против ... рыночнозависимой мобилизации рабочей силы, против
усиления давления конкуренции и результативности на всех уровнях - вплоть до
начальной школы. Объектами критики являются также монетаризация услут,
личных отношений и времени, потребительские переопределения всех сфер лич
ной жизни и личных жизненных стилей. Кроме того, отношения клиентов с
общественными службами должны стать открытыми и быть реорганизованы в
плане участия ... Наконец, определенные формы протеста являются отрицанием
определения роли гражданина»5
8
.
Однако, по мнению Хабермаса, критика социальным движением
этих ролей есть не что иное, как его защитная реакция. Он рассматрива-
22. Заказ N,
8
32.
674
Г
А 10
ет попытки коллективных акторов контринституционализировать жиз
ненный мир с целью ограниИ внутреннюю динамику экономической и
политико-административной систем не только как «реактивные», но И как
тенденциозно антисовременные проекты коммуналистской дедифферен
циации и ухода59. Единственное исключение он видит в движении за пра
ва женщин. Тол ько оно одно отличается двойственной логикой и имеет
четкий освободительный потенциал: здесь есть наступательная, универса
листская составляющая (направленная на включение в политику и завое
вание равных прав), а также оборонительная, партикуляристкая состав
ляющая, утверждающая идентичность, альтернативные ценности и не
обходимость уничтожения конкретных форм жизни, отмеченных моно
полией мужчин и односторонне рационализированной повседневной
v60 П
практикои . ервое измерение связывает феминизм с традицией бур-
жуазно-социалистических освободительных движений и с универса
листскими моральными принципами. Второе связывает его с новыми
социальными движениями. Однако, как показано выще, новые движе
ния сопротивления, включая второе измерение феминизма, характери
зуются исключительно защитными реакциями на порабощение. Этим и
объясняется ярлык
«партикуляристские»,
используемый для описания
их сосредоточенности на идентификации, нормах и альтернативных
ценностях, и отсюда же обвинение в «отступлении» К аскриптивным или
биологическим гендерным категориям. Согласно Хабермасу, именно по
этому эмансипирующее измерение феминизма не содержит ничего но
вого, в то время как новое измерение феминизма страдает от тех же
самых недостатков, что и другие новые движения.
Мы полагаем, что такой анализ новых движен вообще, и феминизма
в особенности, вводит в заблуждение. В действительности, интерпрета
ция Хабермаса, в соответствии с которой новое в этих движениях трак
туется как партикуляристские и защитные реакции на пронизывание со
циальной жизни такими символическими средствами, как деньги и
власть, связано с возрождением классического тезиса о кризисе
6
1. Это, в
свою очередь, является результатом односторонней интерпретации его
же собственной дуалистической социальной теории. Та ким образом,
проведенный Хабермасом анализ социальных движений не использует
потенциала его же собственной теории по двум причинам. Первая связа
на с неспособностью перевести категории жизненного мира в разверну
тую концептуализацию граанского и политического общества. В мно
гообещающих пассажах по поводу общественных и частных институтов
жизненного мира упущено одно ключевое измерение, которое позволи
ло бы ему избежать тезиса о кризисе, а именно - ассоциации. Несмотря
на признание им утверения, согласно которому современная борьба
ведется вокруг таких измерений, как культурное воспроизводство, соци-
СО
Ц
И
Ь
Н
Ы
Е
Д
ВИЖЕНИЯ И
СКОЕ ОБЩЕСТВО
675
альная интеграция и социализация, он не в состоянии связать их с поло
жительной стороной институтов гражданского и политического об
ществ
6
2. Вместо признания, что новые движения играют свою роль в
дальнейщей модернизации этих сфер, он воспринимает только их обо
ронительный настрой в отнощении расширения упраВЛщих механиз
мов. В лучшем случае он рассматривает новые движения как способные
вносить вклад в обучение в плане передачи культуры и социализации, но
не в изменение институтов граанского общества.
Хабермас не прав, когда, исходя из собственной интерпретации но
выми движениями традиций и солидарности, приходит к выводу, что
эти движения связаны только с антиинституциональной культурной
политикой. Эти движения также генерируют новые солидарности, из
меняют структуру ассоциаций гражданского общества и создают мно
жество новых публичных площадок, расщиряя и заново оживляя
площадки, которые уже институционализированы. Это предполагает
оспаривание ролей, которые служат посредниками между системой и
жизненным миром. Однако другая сторона нынешних коллективных
действий, влечет за собой институциональное изменение по линии со
циальной интеграции. Она связана с конфликтом по поводу социаль
ных отношений в гражданских институтах, начиная с семьи и кончая
публичными сферами.
Тенденция Хабермаса рассматривать подсистемы как «замкнутые на
себя
самих»
не позволяет нащупать пути институциональной реформы
тае и в этих сферах. Чрезмерно жесткое разделение им системных сфер
и сфер жизненного мира, поскольку оно делает успех тавтологически не
возможным,
не позволяет ему по достоинству оценить наступательные
стратегии сеГОДЮШlНихдвижений, нацеленных на создание демокра
тизацию ВОСПРИИМИвых слоеВ, принадлежащих подсистемам. Следова
тельно, его описание движений не отдает долого упоминавшемуся вы
ше тезису об институциональной двойственности, реакцией на которую
является двойная логика двений. Та ким образом, вся его концепция
сводится к попытке свести воедино экологические двения, двения
«зеленых», гражданской инициативы и молодежные движения, к невер
ным толкованиям двойной логики, когда он все же фиксирует ее наличие,
как в случае с феминистсм двением.
Наша реконструкция различения «система/жизненный мир» с точки
зрения теории гражданского общества уничтожает эти белые пятна. С
одной стороны, мы переводим концепцию зненного мира на институ
циональный язык гражданского общества, защищенного правами. С
другой стороны, мы доказываем, что в политическом (и экономическом)
сообществах имеются рецепторы для восприятия влияния тражданского
общества и что они могут быть, в определенных пределах, умножены и
22*
676
ГЛА
В
А 10
демократизированы. Следовательно, наша версия дуалистической кон
цепции общества позволяет поставить в центр рассмотрения двойную
логику всех новых движений. Наш подход позволяет нам видеть, что
движения распространяются на обе стороны разделения «система/жиз
ненный мир>} , и мы, таким образом, способны воспользоваться достиже
ниями обеих парадигм коллективного действия.
Наша теоретическая схема тае дает более синтетическую интерпре
тацию смысла «защитных>} И «наступательных>} коллективных действий
по сравнению с тем, что может быть предложена любым из подходов, об
сужденных выше. По нашему мнению, «защитный>} аспект движений
связан с сохранением и развитием коммуникативной инфраструктуры
жизненного мира. Эта формулировка учитывает двойной аспект движе
ний, описанный Туреном, так же как и догадку Хабермаса, что движения
могут быть носителями возможностей, заложенных в кулурной совре
менности. Это - непременное условие успешного пересмотра иден
тичностей, реинтерпретации норм и развития эгалитарных, демократи
ческих форм ассоциаций. Здесь находят свое место и экспрессивные,
нормативные, коммуникативные способы коллективных действий; но
это измерение коллективных действий тае требует усилий, коль скоро
с его помощью хотят гарантировать такие институциональные изменения
в граанском обществе, которые соответствовали бы создаваемым но
вым смыслам, идентичностям и нормам.
«Наступательный>} аспект коллективных действий нацелен на полити
ческое и экономическое сообщества - сферы «опосредования>} меу
гражданским обществом с подсистемами административного государства
и экономики. Конечно, это требует развития таких организаций, которые
смогут оказывать давление с целью включения в эти сферы и извлечения
из выгоды. реализации таких проектов необходимы стратегичес
кие/инструментальные способы коллективных действий. Но наступатель
ная политика новых движений связана не только с борьбой за деньги или
политическое признание, но тае и за политику влияния, нацеленную на
политических (и, возможно, экономических) инсайдеров и на (самоогра
ничивающиеся) проекты институциональной реформы. Как еще можно
понять попытки сделать подсистемы более восприимчивыми к новым
проблемам и заботам, более отзывчивыми на потребности акторов в граж
данском обществе, более внимательныIии к их самосознанию и более вну
тренне демократическими, чем они являются сегодня? Другими словами,
те элементы нов движений, которые нацелены на политическое сооб
щество (а однаы, возможно, целью их станет и экономическое сообще
ство), артикулируют проект самоограниченной, демократической инсти
туциональной реформы, нацеленной на расширение и демократизацию
уже существуют в этих сферах структур дискурса и компромиссов.
СОЦИ
ЬНЫЕ ИЖЕНИЯ И СКОЕ ОБЩЕСО
6П
Критика дуалистической социальной теории
с п
о
зиций феминизма
Хотя мы полагаем, что с данной точки зрения можно п
р
оанализиро
вать все современные социальные движения, я доказательства нашей
собственной точки зрения мы собираемся сосредоточиться на феми
нистском движении. Уж е опубликовано несколько интересных обсужде
ний релевантности дуалистической социальной теории Хабермаса
современному женскому движению63. Нэнси Фрейзер в статье, наиболее
полно отразившей этот предмет, доказывает, что, будучи далекой от того,
чтобы способствовать пониманию феминизма, дуалистическая социаль
ная теория Хабермаса, и особенно его различение меу системой и
жизненным миром, «слепы» не только «в гендерном отношении>}, но
также и в других «важных отношениях андроцентричны и идеологич
ны»64. Фрейзер предлагает гораздо более радикальный критический ана
лиз дуалистической социальной теории, чем тот, который мы описали
выше. Поскольку эта критика нацелена на сам концептуальный аппарат
дуалистической социальной теории, уже подвергнутый нами ревизии,
мы рассмотрим ее в деталях. Эта критика содержит пять основных ут
верждений:
1. Фрейзер считает, что различие «система/жизненный мир>} ведет к
тому, что семья рассматривается как социально интегрированный ин
ститут, имеющий только постороннее, случайное отношение к деньгам
и власти65. Размещать современную семью и официальную капиталис
тическую экономику на противоположных сторонах разделения «систе
ма/жизненный мир» - значит отрицать факт, что нынешние семьи
являются экономическими системами, в коих имеет место труд, при
нуждение, обмен, эксплуатация и насилие. Помимо этого, данное
различение узаконивает современное институциональное разделение
семьи и официальной экономики, воспитания детей и оплачиваемой ра
боты, а также публичной и частной сфер, что является анафемой для се
годняшнего феминизма66. Хабермас, таким образом, как утверждается,
не способен увидеть тот факт, что восание детей является неоплачи
ваемой работой по контролю за воспроизводством соответствующим
образом социализированной рабочей силы, которую семья обменивает
на заработную плат7.
2. Несколько отличная аргументация выдвигается против различения
Хабермасом нормативно защищенных, конвенциональньrx форм социаль
ной интеграи и коммуникативно установленньrх, саморефлексивньrx,
постконвенциональных форм. Фрейзер допускает, что это различение да
ет вrй критический ресурс для анализа межсемейньrx отношений,
высвечивая тот факт, что «консенсус» относительно семейньrx норм и ро-
678
ГА 10
лей тем менее надежен, чем более дорефлексивным является его проис
хождение; он ненадежен и тогда, коа достигнут путем диалога, иска
женного несправедливостью, принуждением или неравенством. Те м не
менее Фрейзер утверждает, что здесь недостаточно внимания уделяется
тому факту, что действия, координируемые в патриархальной неарной
семье нормативно скрепленным согласием, являются действиями, регу
лируемыми властью. Ошибка здесь лежит в очевидном ограничении
Хабермасом использования термина «власть» применительно только к
бюрократическому контексту. По умолчанию отношения власти в рамках
семьи рассматриваются как результат внешних давлений на нее (эконо
мические давления в случае классического капитализма; бюрократичес
кие давления в случае государства всеобшего благосостояния)68.
3. Согласно Фрейзер, следствие этого подхода состоит в том, что гос
подство мужчин принимается за признак недостаточной модернизации
социальных отношений. Таким образом, затеняется факт, что патриархат
выражает сущность капитализма, а не является его случайным побочным
продуктом69.
4. Хотя Фрейзер (несколько непоследовательно) хвалит Хабермаса за
развертывание классического двухчастного различения «публичное/ча
стное» в четырехчастную схему - «семья, публичная сфера, экономика и
государство>, (явно базирующуюся на различении «система/жизненный
мир>,), она доказывает, что критический потенциал этой модели блоки
рован невосприимчивостью общего подхода к гендерной проблематике.
Хабермасовская концептуализация ролей, вокруг которых формируются
отношения обмена меу четырьмя частями его модели (рабочий, по
требитель, клиент, граанин), ошибочна в том, что она гендерно нейт
ральна. Более того, он нигде не упоминает о том факте, что эти po��
дополнены принципиально важной пятой ролью воспитателя детей .
Аргумент Фрейзер сводится к тому, что связи между обоими наборам�
публичной и частной сфер гендерный подход проясняет в не меньшеи
7
1
степени, чем опосредование через деньги и власть .
5. Наконец, Фрейзер доказывает, что тезис порабощения ведет Хабер
маса к искажению причин и неверному истолкованию вызова капитали
cTичecKoMy государству всеобщего благосостояния со стороны феми
нистского движения. Согласно этому тезису, частные и публичные
сферы гражданского общества перестают подчинять эконом�еские и
административные системы нормам и ценностям повседневнои жизни, а
вместо этого сами все более и более подчиняются императивам этих сис
тем. Фрейзер указывает, однако, что патриархальные нормы продолжают
структурировать регулируемую государством капиталистическую эконо
мику и государственную администрацию, на что указывает продолжаю
щаяся сегментация рабочей сы и структура систем социального обес-
СОЦЬНЫЕ
Д
ВИЖ
ИЯ И СКОЕ ОБЩЕСО
679
печения. Та ким образом, каналы влияния между системой и жизненным
миром характеризуются многонаправленностью. Анализ Хабермасом
двойственности реформ государства всеобщего благосостояния, однако,
не в состоянии уловить гендерный подтекст этих событи. Остается не
замеченным, что именно женщины и являются в массе ноыми клиента
ми «амбивалентных>, реформ системы социального обеспечения. Тезис о
порабощении государства всеобщего благосостояния, таким образом,
усугубляет ошибки и пробелы, возникшие из первоначальной теоретиче
ской концептуализации, построенной на различении «система/жизнен
ный мир>,. Этот тезис глух к гендерным отношениям и андроцентричен.
Подобный критический анализ поднимает проблемы, которые не мо
гут игнорироваться, особенно если исследователь хочет доказать, что ду
алистическая социальная теория, как мы ее реконструировали, вносит
вклад в понимание современных нам движений. Вполне очевидно, что
Хабермас не уделил особого внимания гендерным вопросам, и эта ген
дерная слепота его модели действительно затемняет важные особеннос
ти институциональных устройств, которые он хочет понять. Однако ут
верждение, что различение «система/жизненный мир>, и тезис о порабо
щении противоречат такого рода проблематике, неубедительно. Мы
полагаем, что можно продемонстрировать критический потенциал этой
теории и ее релевантность анализу феминистского движения. В действи
тельности, большинство трудностей, приводимых госпожой Фрейзер,
вытекают не из общей теоретической модели, а из ее интерпретации Ха
бермасом72. Таким образом, мы собираемся продемонстрировать, что ос
новная часть убедительной критики Фрейзер может быть встроена в на
шу пересмотренную версию хабермасовской модели, которая, в свою
очередь, способна пролить свет на некоторые из форм господства и кон
фликта, специфических для нынешнего феминизма7
3
.
1. Как мы видели, Фрейзер отклоняет различение «система/жизнен
ный мир», утверждая, что нет содержательных способов категориально
дифференцировать сферы оплачиваемой и неоплачиваемой рабочей си
лы, семью и «официальную>, экономику
7
4. Фактически она доказывает,
что нет никаких оснований для предположения, что системно интегри
рованная организация воспитания детей была бы более уязвимой, чем
такая же организация любой другой работы. В этих ее возражениях, од
нако, упущен подлинный глубокий смысл различения между системой и
социальной интеграцией, что и делает их неубедительными.
В то время как Хабермас, в моменты увлеченности марксизмом, пыта
ется все же выявить различие меу символичесми и материальными
воспроизводительными процессами, стержнем его теор ется гораздо
более вое различие между способами координации действия, а отнюдь
не субстантивные элементы самого действия. Короче говоря, утверение,