Клейн Л.С. Время кентавров. Степная прародина греков и ариев

Подождите немного. Документ загружается.

242

Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

1 VI. Птицы, собаки и погребальные костры

249

Начало же неолита и всего этого культурного и хозяйственного комплек- -

са, давшего такой стимул европейскому развитию, можно видеть в ранненео-

литических памятниках Восточного Средиземноморья — Палестины и Малой

Азии. В Малой Азии Джеймс Меллаарт в середине и начале второй половины

XX в. раскопал несколько поселений, давших сенсационные находки. Одно из

них, названное по ближайшему населенному пункту Чатал-Хююк, относилось

к страшной древности — к VII—VI тыс. до н. э. Оно вдвое старше египетских

пирамид. Это было бы не так странно — есть ведь и гораздо более древние

памятники человеческой деятельности, скажем, палеолит. Но в Чатал-Хююке

датированными этим временем оказались типичные городские постройки:

дома, храмы с росписями и скульптурами. В храмах — алтари (ныне уже про-

славленные на весь мир) со скульптурными бычьими головами, со статуями

некой нагой богини и т. п. Жители выплавляли бусы из меди. Это второй по

древности город в мире (после Иерихона).

Среди храмовых росписей некоторые прямо относятся к нашей теме.

В одном из святилищ поражают изображения огромных хищных птиц с рас-

простертыми крыльями, откусывающих головы людям в воздухе. На другом

изображении те же птицы слетелись к обезглавленным покойникам на высо-

ких деревянных башнях с лестницами (рис. 80). Поистине башни молчания —

дахмы! Сцена как будто иллюстрирует Авесту, Видевдат. У птиц внутри видны

Рис. 80. Башни молчания (дахмы) с грифами обок покойников на фресках Чатая-Хююка

(святилище E.VIB/3, по материалам Дж. Меллаарта, 1967)

проглоченные бабочковидные души. На третьей картине такие же птицы с от-

крытыми клювами изображены по сторонам беременных женщин, у которых

внутри четко показаны те же души — уже как младенцы. По-видимому, птицы

только что их вложили. Это та самая идея птиц, не просто отнимающих жизнь,

унося душу, но делающих это, поедая человеческую плоть, и передающих

души для возрождения женщинам. Меллаарт,трактующий этих черных и крас-

ных птиц как грифов или ястребов, увидел за этими сценами практику скарм-

ливания трупов птицам. Мне представляется, что здесь можно усмотреть и на-

чало идеи сансары. Седьмое тысячелетие до н. э. — это девять тысяч лет тому

назад! Напоминаю: Киевской Руси чуть больше одной тысячи лет, Риму — ме-

нее трех, египетским пирамидам — пять.

Если так, то погребальная традиция, слабо заметная у индоариев, но хо-

рошо зафиксированная в Видевдате (Авеста) и распространившаяся по всему

иранскому миру, имела за собой ко времени Авесты не менее пяти тысяч лет.

7. Рожденные в горшках. Основная археологическая загадка проис-

хождения ариев Индии кроется в их погребальном обряде. Ведь погребаль-

ный обряд — это обычно основной этнический признак или один из главных.

У каждого народа способ погребения свой и долго остается неизменным,

а когда всё же меняется, обычно в культуре остаются следы прежнего обря-

да — вроде русского напутствия «Мир праху твоему».

Индоарии до сих пор предают своих мертвых огню. Покойника обмыва-

ют, завертывают в ткань, относят на носилках на шмашан (место сожжения).

Там возлагают на костер головой к югу. Покойному предлагают пищу, часть

раздают участникам обряда, остальное отбрасывают для духов. Жрец поет

гимны, призывая милость царя мертвых Ямы и бога огня Агни. Сын покой-

ного, обойдя с факелом три раза или семь раз костер слева направо (это

круг почтения), поджигает его. После сожжения положено побрызгать во-

дой в золу.

Шмашан расположен у реки. Родственники собирают в остывшей золе

бренные останки (несгоревшие кости и зубы) и бросают их в реку (или их от-

везут к реке, более почитаемой или предписанной для данной касты). Уходят

со шмашана по старшинству, начиная с младшего. Потом будут многократно

совершать обряды — очистительные (общение со смертью оскверняет) и по-

минальные (чтобы задобрить душу покойного, присоединившуюся к предкам,

а предки едва ли не могущественнее богов).

Этот способ погребения — кремация — зафиксирован уже Ригведой.

То есть ему не менее трех тысяч лет. Загадка заключается в том, что в той

культуре, которая по многим признакам принадлежит предкам индоариев,

245

122 Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

катакомбной культуре Северного Причерноморья, способ погребения совер-

шенно иной. В соседних с ней культурах — тоже. И в Ригведе есть его следы,

этого иного. Пока не будет выяснено, каким образом у ариев Ригведы сложил-

ся обряд кремации покойников, откуда к ним проникли его составные части,

происхождение индоариев нельзя считать установленным.

Почитание вод, выразившееся в предании праха воде, арии принесли

в Индию с прародины, поскольку соответствующее божество имелось у иран-

цев тоже (Варуну, видимо, здесь воплощал Ахура Мазда, а в узкой функции

водяного бога подменял Апам Напат — 'Отпрыск Вод'). Но, вероятно, это по-

читание усилилось у пришельцев-ариев под влиянием местного населения

в Индии, с которым они постепенно смешивались. Известно, что в древней ци-

вилизации долины Инда, в городах Мохенджо-даро и Хараппа, существовали

бассейны для культового омовения и почитались места слияния рек.

А что арии делали с прахом до того, как надумали предавать его воде?

Шатапатха-брахмана (сборник толкований ведийского ритуала I тыс. до н. э.)

предписывает собрать останки от сожжения и поместить их в глиняный со-

суд — урну, а через некоторое время возвести над ней курган. Другой вари-

ант: ссыпать прах под дерево или в реку.

Что делали с прахом после сожжения арии времен Ригведы, мы просто не

знаем. В гимнах Ригведы говорится о сожжении, но дальнейшая судьба праха

не упоминается. Вообще для ариев того времени сожжение покойников было

обычаем новым, еще не вполне приемлемым. «Не сжигай, не испепеляй его,

о Агни!» — молили бога огня арии, по Ригведе. И позже они обкладывали

покойника внутренностями коровы, окутывали ее шкурой и надеялись, что,

сжигая эту оболочку, Агни незримо унесет покойника целым и невредимым

на юг, в обитель Ямы. Другие гимны Ригведы, связанные с погребением без

сжигания, обращены к Матери-Земле с просьбой принять покойника нежно,

укрыть и не давить его.

В Ригведе и других индоарийских источниках сохранились и еще не-

которые следы других погребальных обрядов — без огня. Очень интересны

упоминания «неправильных» обрядов. Так обозначались чужие обряды, при-

нятые у соседей. Но с еще большим вероятием так могли обозначаться и свои

обряды, отвергнутые утвердившейся новой религией. В частности, асуры,

еще бывшие в ранних частях Ригведы разновидностью богов, но ставшие

в поздних частях злыми демонами, отстаивали «неправильные» похоронные

обряды. Они отвергали сожжение покойников, говоря, что душа слита с те-

лом, и если тело сжигается, то и душа погибает вместе с ним, и никакого мира

по смерти нет. Они требовали предавать одетый и украшенный труп земле

(Чандогья-упанишад, VII, 8.5). Это свидетельство того, что индоарии так

1 VI. Птицы, собаки и погребальные костры 249

249

раньше и делали. Квадратные гробницы (таковы срубы, предназначенные

к сожжению) Шатапатха-брахмана (XIII, 8,1.7) приписывает благим дэвам,

а круглые (таковы земляные курганы) — скверным асурам.

У всех ариев и родственных им народов забота о прахе проистекала

в большой мере из веры в бессмертие души, в ее перевоплощения и ее связь

с телесной материей. После смерти человека его душа (или одна из его двух

душ — та, которая связана с телесной оболочкой, а не с отлетающим дыха-

нием) входит в растения, с ними попадает к съедающим их животным и там

обретает новую жизнь. Так что в будущем человек возродится, но в качестве

нового существа — растения, благородного животного или птицы, а то и не-

чистого животного или гада. Но может воплотиться и в нового человека. Вера

в то, что с частицами телесной материи умершего можно проглотить зародыш

или дух человека, а затем родить, была широко распространена в древности.

Чтобы гарантировать будущие благие рождения, нужно было сберечь эту

материю и обеспечить ее поступление в тела людей. У одних ариев это дости-

галось обрядовым каннибализмом (Геродот сообщает о ряде скифских племен

Средней Азии, что у них лучшей могилой считался желудок сыновей). У других

плоть покойного скармливали священным животным (в прошлом, возможно,

тотемным) — собакам лучших пород или птицам. А очищенные кости захора-

нивали как материал для воскрешения в конце времен (таковы предписания

Авесты, священной книги древних иранцев). Соответственно, в птицах затем

видели души предков людей — их подкармливали и поили из специальных

культовых сосудов.

В индоарийском фольклоре сохранились представления о роли птиц

в смертный час. В джатаке об Ушинаре (Махабхарата, III, 131, 197; XII, 32;

Чария-питака и др.) герой, спасая голубя (птицу бога смерти) от сокола, стал

отрезать и скармливать соколу куски своего тела, достаточные для компенса-

ции по весу (то есть приносил себя в жертву), но голубь неизменно оказывал-

ся тяжелее, — пока на костях Ушинары не осталось плоти. Ушинара — из рода

Ану, то есть неариев.

Мясом тотемного животного некогда «причащались» — делали его своей

частью. Плотью покойного — также. Пережитком этого восприятия являет-

ся христианское причащение вином и просфорой — воображаемыми кровью

и телом Христа. Это была ритуальная пища, носитель особых качеств, пере-

датчик жизненной силы от прежних поколений новым. Вода и растения тоже

рассматривались как возможные передатчики этой субстанции — ритуаль-

ные пища и питье. Логично, что обрядовым хранилищем этой питательной

и животворящей материи на время между смертью и зачатием стал горшок.

Это и есть погребальная урна.

246

Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

В мифологии и фольклоре индоариев можно найти следы такого пред-

ставления о роли горшка в реализации продолжения жизни.

Махабхарата (индийский эпос) передает сказание о юном Качи, которому

богами-дэвами было поручено выведать у верховного жреца асуров Ушанаса,

сына Бхригу, секрет воскрешения умерших. Асуры, бывшие некогда богами, по-

добно дэвам, и правившие миром, а затем превратившиеся в злых демонов, ста-

рались предотвратить «утечку информации». Они убили Качи, но по просьбе

дочери, влюбившейся в юношу, Ушанас воскресил его. Асуры убили его снова,

тело скормили волкам, но жрец снова воскресил его. Тогда асуры, убив Качи

в третий раз, сожгли его, пепел размешали в сосуде с вином и дали выпить Уша-

насу. Пройдя через сожжение и сосуд, Качи включился в цепь закономерных

превращений, и его «простое», «обычное» воскрешение было предотвращено.

Правда, по волшебству Ушанаса, Качи снова воскрес, выйдя изнутри Ушанаса

(то есть заново родился!), но тот при этом умер (Махабхарата, I, 76).

По Вишну-пуране, царь Юванашва, из Солнечной династии, очень желал

иметь сына. Святые мудрецы поставили на алтарь сосуд с освящённой водой

для его жены. По неведению, вместо нее царь сам выпил воду и тотчас забе-

ременел. В положенное время сын вышел из правого бока царя.

По той же Вишну-пуране, святого Бхригу просил о потомстве Сагара, царь

Айодхи. Его жена Сумати, сестра божественной птицы Гаруды, с благоволения

Бхригу родила царю огромную тыкву. Разгневанный царь хотел выбросить

мерзкий плод, но Бхригу велел посадить тыквенные семечки в 60 ООО кувши-

нов с очищенным маслом. Из каждого вышло по сыну.

И Махабхарата, и Вишну-пурана сообщают о том, что славные риши (свя-

тые) Васиштха и Агастья, родоначальники жреческих родов, появились на свет

тоже в кувшинах, только с водой. В обоих случаях отцами были боги — Митра

и Варуна. Да и сам бог Рудра, согласно Каушитаки-брахамане, родился из зо-

лотого кувшина, куда попала животворная влага богов.

Линия смерть — рождение явно проходит через сосуд. В Шатапатха-

брахмане уцелели инструкции из реального периода урновых погребений —

до сбрасывания пепла в реку. Можно предположить, что в реальных урнах

прах был некогда залит упомянутыми жидкостями — водой, вином или мас-

лом. Возможно, реликтом этого обычая является брызганье водой в золу.

Нечто аналогичное было у родичей ариев — древних греков: по описанию

в «Илиаде», когда сожгли Патрокла, погребальный костер залили «вином ба-

гряным», затем собрали прах в урну, над которой возвели курган.

Любопытно, что вся эта традиция рождения из кувшина как-то связана

с великими риши — святыми родоначальниками жреческих родов. Образ одно-

го из них, Бхригу, как бы освящает действие (то Бхригу сам указует на кувшины

1 VI. Птицы, собаки и погребальные костры

249

для массовых рождений, то к смерти и возрождению через сосуд причастен его

сын Ушанас). Двое других, Васиштха и Агастья, сами родились из кувшинов.

Странно, однако, что, несмотря на такую святость традиции, она нередко

приурочена к неправедным, неправоверным, неарийским героям. Ушанас, сын

Бхригу, был верховным жрецом демонов (асуров), не богов (дэвов) у тех

был другой верховный жрец. Бог Рудра — явно неарийского происхождения:

он темнокожий, с прической узлом на манер доарийских аборигенов Индии,

и его не приглашали вкусить от жертвоприношения всем богам (он явился не-

званым на пир и от обиды устроил сущий погром). Агастья, родившийся в кув-

шине, считается патроном Южной Индии, и там, в Южной Индии, на Амаравати,

урновые захоронения дожили едва ли не до III в. до н. э.

Какая же историческая реальность с обрядом захоронения в урнах отло-

жилась в столь ранних текстах, как Шатапатха-брахмана, и в мифических био-

графиях жреческих родоначальников, которым приписывается авторство гим-

нов Ригведы?

В культуре серой расписной керамики ведических ариев, т. е. по край-

ней мере с рубежа II—I тыс. до н. э„ вряд ли было что-либо подобное. Ско-

рее всего, арии этого времени сбрасывали прах в воду или под дерево или

скармливали собакам и птицам: открыты уже сотни поселений этой культуры

и ни одного погребения. Но и принести этот обряд с собой из степей Украины

и России арии тоже не могли: в бронзовом веке на всем протяжении наших

степей урновых захоронений не было. Если верно, что индоарии вышли из

круга катакомбных культур Северного Причерноморья, то надо считать, что

они пришли в Индию с культом огня (жаровни, возможно, курильницы в моги-

лах), но вообще без обычая кремации.

8. Бессмертие и огненный круг. В арийском фольклоре плоть с костей

снимали не только животные или она снималась для животных, но отделяли

ее и для поедания людьми.

В Авесте (Видевдат) с осуждением упоминается применение в зоро-

астрийском ареале рассечение и варка трупов. Обрядовый магический и тоте-

мический каннибализм отмечался Геродотом у массагетов и исседонов, а сле-

ды его — у таджиков.

Археологически очистка костей от мяса фиксируется расчлененными

скелетами. У кафиров и дардов этот обряд дожил до современности. В Сред-

ней Азии он существовал в I тыс. до н. э„ но зафиксирован и в бронзовом

веке — в культуре Сапалли-тепе в Джаркутане (юг Узбекистана).

Более раннее проявление той же традиции улавливается в Поволжье, где

в срубной культуре на костях погребенных обнаружены нарезки. В катакомбах

124

Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

же Причерноморья встречаются человеческие скелеты, положенные кучкой

с черепом сверху — точно, как в могильниках Пакистана. Срубную культуру

связывают с иранцами, катакомбную — с индоариями.

В индоарийском фольклоре плоть отделяли от костей не только для по-

едания животными или людьми, но и для сжигания — кормления Агни. И это

расценивалось как нечто более сильное и, по-видимому, новое.

Один из подвижников, Явакри из рода Ангираса, вымогая у Индры знание

вед, угрожал ему, что станет отсекать у себя один кусок тела за другим и бро-

сать в огонь (т. е кормить Агни), чем приобретет магическую власть. Значит,

это деяние рассматривалось как святое, как способ приобретения магической

власти. Индра устрашился, но добытое таким путем знание не пошло впрок

(Махабхарата, III, 135). Срезая с себя куски тела, бросал их в огонь и Тарака,

вождь асуров, принося себя в жертву и добиваясь тем бессмертия. Он лишился

плоти, но получил не бессмертие, а только право выбора вида смерти (Матсья-

пурана). Как уже говорилось, асуры, расправляясь с Качи, жрецом, чтобы он

не мог выведать тайну воскрешения мертвых, скармливали его разрубленное

тело волкам, но не преуспели в достижении цели, и тогда его, разрубленного

вторично, сожгли, а прах размешали в вине и дали выпить Ушинасу. Умерщвле-

ние оказалось более надежным, чем в первый раз.

В описании самопожертвования Тараки есть примечательная деталь: Та-

раки разжег вокруг себя кольцо неугасимых костров и в их огонь бросал куски

своей плоти. Именно такие кольца костров обнаружены под двумя курганами

Тигровой балки в Таджикистане (вахшская культура, вторая половина II тыс.

до н. э.). А более позднее проявление той же традиции открыто в I Бесшатыр-

ском кургане саков Семиречья.

Таким образом, у индоариев огонь появляется как некий новый способ

предания смерти, более сильный и эффективный, чем предшествующие. По-

является спорадически и у ариев вне Индии — в Средней Азии. Применялась

кремация также в степных культурах бронзового века, но не сплошь и без ур-

нового погребения пепла. А в Индии утвердились на некоторое время как раз

урновые погребения, хотя и разрубание трупов как-то с огнем сочеталось. Об

этом свидетельствует индоарийский фольклор, спроецированный на археоло-

гию более широкого региона.

Именно анагнидадха — погребения без сожжения, называемые у архе-

ологов неуклюже «трупоположения», — представляют исконную арийскую

традицию в Ригведе. Откуда же в ней и в индуизме в целом агнидадха — со-

жжения? Откуда в Шатапатха-брахмане урна? Откуда вся фольклорная тради-

ция перехода от смерти к рождению через кувшин?

VI. Птицы, собаки и погребальные костры

249

9. У ворот в Индию. Как заметил Карл Маркс, Индия — это Италия ази-

атских масштабов: на месте Сицилии — Цейлон, река По заменена Гангом,

вместо Альп с севера полуостров ограждают Гиндукуш и Гималаи. Инд мож-

но приравнять к Роне, окаймляющей верх итальянского сапога с запада: как

Рона протекает по Франции, так Инд протекает в основном не по территории

Индии — почти вся его долина ныне занята Пакистаном. Несколько ниже по

течению после крутого поворота Инда с северо-запада на юго-запад в него

впадает с запада река Кабул, вытекающая из Афганистана. А самый близкий

к Инду левый приток Кабула, приходящий с севера, — это речка Сват.

Здесь можно с севера перебраться в Гиндукуш и по долине Свата спу-

ститься в Пенджаб (Пятиречье) — обширную долину на северо-западе Индо-

стана, орошаемую Индом и его восточными притоками. Этот путь и проделали

когда-то арии. Другая возможность — с запада по Хиберскому перевалу юж-

нее р. Кабул.

Пенджаб — первый очаг ариев в Индостане. Здесь во II тыс. до н. э.

была сложена Ригведа — в ней всё время упоминаются реки и местности

Пенджаба. Но археологические следы ариев Ригведы пока в Пенджабе не

найдены. Археологам удалось ухватить в Индии только ариев последующего

периода, в основном I тыс. до н. э., когда это пришлое из восточноевропей-

ских степей пастушеское население стало более оседлым. Но эти арии, арии

Атхарваведы, брахман и Махабхараты, обитали уже не столько в Пенджабе,

сколько восточнее — вплоть до Ганга. Это культура серой расписной кера-

мики (рис. 60), изучаемая с начала 1950-х гг. индийскими археологами (осо-

бенно Б. Б. Лалом).

Если не удается обнаружить индоариев Ригведы в самом Пенджабе, то

нельзя ли отыскать их следы по дороге из прародины в Индию? Учитывая,

что и прародина не была четко определена (одни помещали ее в Северном

Причерноморье, другие — в Казахстане или Средней Азии, третьи — в Ма-

лой Азии или в Передней Азии), поиски следов велись на очень обширном

пространстве, и самые разные памятники и культуры выдвигались в качестве

претендентов на роль древнейших ариев.

Но есть ведь место, через которое арии обязательно должны были прой-

ти, двигаясь в Индию, — это упомянутые ворота в Гиндукуше, Хиберский про-

ход и затем долина Свата и соседние долины в Северо-Западном Пакистане,

на пограничье с Афганистаном. Места эти, по крайней мере, известны древ-

ним ариям: река Сват, именуемая в Ригведе Сувасту, р. Куррам — Краму, р. Го-

мал — Гомати. Весь район называется в Ригведе и позже Гандхари.

Здесь-то и сосредоточили свои усилия две крупные археологические

экспедиции: с 1956 г. — итальянская во главе с Джузеппе Туччи и Джорджио

251

125 Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

Стакулем, с 1964 г. — пакистанская (Пешаварского университета) во главе

с Ахмадом Дани. Экспедициям повезло. Итальянцы раскопали несколько мо-

гильников (Лоебанр, Кателаи, Буткара и др.) и многослойные остатки обитания

под скальным навесом Гхалигаи. Пакистанские археологи раскопали большой

могильник Тимаргарха и другие памятники. В конце 1960-х и в 1970-х гг. вышли

солидные публикации этих материалов.

Естественно, что когда раскопки обнаружили в этих местах культуру

бронзового века, с кремацией (как положено по Ригведе и брахманам), со ске-

летами лошадей, да еще с некоторыми вещами, напоминающими среднеазиат-

ские и иранские, среди археологов сразу же распространилось известие, что

наконец-то арии Ригведы найдены.

Дани определил, что с середины II тыс. до н. э. по середину I тыс. в этом

районе развивалась одна культура, которую он назвал «культурой добуд-

дийских погребений Гандхары». Он установил три периода развития этой

культуры, проследив, что сначала преобладали захоронения покойников без

сожжения, затем вошла в обиход кремация, а в конце появились железные

изделия. Поскольку и Ригведе известны не только сожжения, но и захороне-

ния без предания огню (анагнидагдха), и лишь позже кремация стала почти

всеобщей у ариев Индии, Дани счел это аргументом в пользу арийской атри-

буции находок и объявил открытую культуру принадлежащей ариям Ригведы.

По хронологии она, во всяком случае, лучше подходит на эту роль, чем серая

расписная керамика.

Многие другие археологи — индийские, британские, немецкие — при-

соединились к этому мнению. Исходя из того, что прародину ариев лингвисти-

ка помещает на территории нашей страны, некоторые российские археологи

принялись отыскивать сходства в «культуре Гандхары» с памятниками Сред-

ней Азии. Е. Е. Кузьмина, специалист по происхождению ариев, увидела столь

много сходств, что сочла культуру, открытую в Пакистане, прямым продолже-

нием среднеазиатских культур с катакомбными погребениями. То есть культур

вахшской, бишкентской (с индоарийскими квадратными и круглыми очагами)

и культуры Заман-Баба: те же виды булавок, те же общие очертания керамики,

даже могила в виде катакомбы нашлась в итальянских раскопках, правда, из

многих сотен могил — одна.

Признаюсь, это и меня вдохновило: я ведь пришел к выводу, что именно

катакомбные культуры нашей страны и Украины, начиная с причерноморских,

оставлены прямыми предками индоариев. И вот — последнее промежуточное

звено в цепи культур от Причерноморья до Индии!

Последующие штудии принесли огорчение энтузиастам этого направле-

ния поисков. Могила, описанная Эдитой Кастальди как катакомбная, оказалась

1 VI. Птицы, собаки и погребальные костры 249

249

не катакомбной. Итальянские же участники раскопок Кьяра Сильви-Антонини

и Джорджио Стакуль показали, что исследовательница ошиблась: приняла

каменную плиту из соседней пустой могилы за заслонку входа в катакомбу.

Погребения лошадей есть, но они без вещей и не имеют надежной датиров-

ки. По крайней мере, некоторые из них могут относиться к более позднему,

скифскому времени — тогда ведь тоже нередко хоронили лошадей в отдель-

ных могилах возле могилы хозяина. Пакистанские археологи, приехав в СССР,

с надеждой принялись осматривать вещи из среднеазиатских памятников —

и разочаровались: при ближайшем рассмотрении сходства оказались не столь

многочисленными и не столь близкими, как виделось издали (по рисункам

и описаниям). Только общие контуры горшков, только некоторые виды вещей

(возможно, импортных)... Этого мало.

Далее, никто не отрицает, что серая расписная керамика принадлежит

ариям — по крайней мере, ариям эпохи брахман и Махабхараты. И вот вид-

нейший авторитет по этой культуре Б. Б. Лал, ознакомившись с материалами

из долины Свата, не признал в них ничего родственного с культурой серой

расписной керамики. Но ведь арии Ригведы — прямые предки ариев брахман!

Должно же хоть что-то из их ранней культуры найти продолжение в их позд-

ней культуре! А если этого нет, то кому же принадлежит культура из долины

Свата? Кто, если не арии, оставил эти древние следы у ворот в Индию?

Итальянские археологи вообще не приняли названия, данного новоот-

крытой культуре Ахмадом Дани: неизвестны ни точная локализация ведий-

ской Гандхары, ни границы Гандхары в персидской империи Ахеменидов. Не

признали они и его деления на три периода: оно сделано произвольно — по

видам погребения. Без опоры на стратиграфию, на различение и порядок сло-

ев. Одна и та же керамика оказалась во всех трех периодах Дани. Так не быва-

ет. Это способы погребений держатся долго, керамика же изменяется гораздо

быстрее, подчиняясь этакой первобытной моде. У каждого века свои идеи

и свои горшки. И главное: итальянские археологи не признали объединение

всех могил в одну культуру.

Надо признать, исследования итальянцев были сделаны гораздо про-

фессиональнее, чем пакистанские. Раскопанные итальянцами напластова-

ния под скальным навесом Гхалигаи позволили им строго разделить обита-

ние в этом месте на семь периодов, выделить типичную для каждого периода

керамику, а затем они распределили по этим семи периодам все остальные

находки из этого района и сами могилы. Могилы пришлись на периоды с IV

по VII. При таком распределении находок исчезла размытость рубежей

между периодами. Оказалось, что периоды очень четко различаются один от

другого — в районе происходила резкая смена культур, вызванная всякий

Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

раз приходом нового населения. Часть гостей проходила в ворота, часть

оставалась навсегда в привратном пространстве, примешиваясь к старым

жителям этой «прихожей».

Как ни странно, ни одна из этих культур не имеет прямого отношения

к индоариям. Возможно, те промчались сквозь «прихожую» слишком быстро,

без задержки (или их следы здесь еще не найдены).

А те могилы с кремацией, которые так вдохновили А. Дани, относятся

к V периоду — это XIII-X вв. до н. э„ судя по аналогиям с памятниками Ирана

и по радиоуглеродной датировке.

Но это не просто кремация с оставлением праха на месте костра или

ссыпная — с перенесением его кучкой на новое место. Это захоронения со-

жженных останков в урнах! Вот она, та историческая реальность, которая от-

ложилась в мифах и преданиях Индии и которая не имеет корней в собствен-

ной, исконной культурной традиции индоариев!

Между тем, эта культура оказалась сравнительно широко распространен-

ной на Северо-Западе Пакистана: долина Свата, впадающего в Кабул с севера,

поселение Харсада близ Пешавара, к югу от р. Кабул; памятники восточнее этих

(у самого Инда) и западнее (в Белуджистане). Пришельцы заняли много места

у ворот в Индию, жили здесь долго (не одно поколение) и засеяли немало полей

своими урнами с прахом. Судя по индийскому фольклору и обрядности, Инд не

был непроходимой границей ни для этих «горшечников», ни для их идей.

Откуда же этот погребальный обряд занесен сюда? Откуда прибыли эти

люди и кто они?

10. Горшки лицом к лицу. Занявшийся этой проблемой Дж. Стакуль хо-

рошо знал, что в третьей четверти II тыс. до н. э., т. е. в период, непосред-

ственно предшествующий времени урновых погребений Пакистана, нигде

в Азии ничего подобного не было — за одним исключением: только на край-

нем западе Азии — в Малой Азии — уже задолго до того хоронили прах в ур-

нах. Это район Трои. Родственная культура, баденская, была распространена

еще в IV тыс. в Европе, на Среднем Дунае. А в бронзовом веке наследие этого

комплекса оказалось в нескольких культурах Среднего Подунавья, в конце

бронзового века и начале железного обычай захоронения праха в урнах рас-

пространился по всей Центральной, Восточной и Северной Европе. Таким об-

разом, это сугубо европейский обычай.

Стакуль обратился к материалам бронзового века Дуная с опаской и не-

решительностью: очень уж далеко! У археологов Европы миграции в это время

были (и еще остаются) не в чести. Открывателям дальних переселений народов

чаще всего просто не верят, обвиняют их в подмене науки фантастикой,требуют

VI. Птицы, собаки и погребальные костры

249

обильных и детальных совпадений культуры обоих районов. В конце концов,

скажут коллеги, общее сходство обряда еще не говорит о связи. Урны применя-

лись широко и в разное время, возможно, отыщется и более близкий источник,

идея такого способа погребений возникала независимо в разных местах.

Стакуль открыл публикации венгерских археологов и, как можно судить

по тону его сообщения, не поверил своим глазам. Перед ним были не просто

общие сходства, а разительные сходства в деталях — те, за которыми архе-

ологи обычно признают ранг тождества.

Дело в том, что в пятом периоде культурной истории долины Свата были

не просто урны, каких и в самом деле много в археологии разных местностей

(хотя для этой эпохи к востоку от Малой Азии их нет), а лицевые урны — с ли-

чинами (глазами, ртом, бровями и носом). Такие появились именно в баден-

ской культуре и Трое, а затем в раннем и среднем бронзовом веке Дуная. Те,

которые относятся к раннему бронзовому веку Дуная (культуры хатван и ки-

шапоштаг) (илл. 31), являются смежными по времени с пакистанскими, только

более ранними. Как раз у них-то глаза и рот изображены отверстиями, а брови

и нос — выступами, как на урнах из долины Свата!

Другие урны из пакистанских могильников имели форму ящиков с ха-

рактерной деталью: 3-4 дырочки рядком в стенке с одной и другой сторо-

ны (рис. 81). И ящичные урны нашлись в среднем бронзовом веке Венгрии

(илл. 32) там же, где лицевые, но на ступень позже, хотя всё еще чуть рань-

ше пакистанских: в северопаннонской культуре инкрустированной керамики

(или культуре Веспрем). Инкрустированной эта керамика называется потому,

что геометрический орнамент на ней прочерчен острой палочкой и заполнен

белой пастой. В довершение аналогии такая же техника орнаментации есть на

керамике того самого, пятого, периода долины Свата.

Правда, на ящичных урнах Венгрии нет дырочек сбоку, но зато в памятни-

ках Венгрии найдены глиняные модели повозок, так вот, у тех есть в боковых

стенках (т. е. с каждой стороны) по 4 дырочки вверху. Возможно, они делались

для удобства привязывания содержимого, но, может быть, вернее другое объ-

яснение: урны, уподобленные вначале телесной оболочке человека, приобрели

форму кузова повозки, предназначенной увезти душу покойного на тот свет. При

таком переоформлении изображать лицо на урне уже не было смысла. Но не-

сколько отверстий, с которыми были связаны какие-то представления о потреб-

ностях души, заключенной в урне, по традиции надо было делать, только незачем

было располагать в виде личины. Если так, то и модели повозок — не игрушки,

а культовые сосуды схожего назначения (связанные с культом предков).

Форма простых урн долины Свата тоже представлена в Венгрии — в куль-

турах кишапоштаг и ватя (эта последняя одновременна с веспрем): стройная

254

Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

Ящичные урны из долины Свата

Ящичные урны из долины Свата и их аналоги из Европы

Рис. 81. Сопоставление погребальных лицевых урн и глиняных ящиков из долины Свата

(Пакистан) и Подунавья (по данным Дж. Стакуля в журнале «East and West», 1971,1973)

1 — Кателаи (Пакистан); 2 — Хатван (Альшовадаш-Вардомб, Венгрия);

3 — Веспрем (Чор, Венгрия)

ваза с круглым или биконическим туловом и высокой воронковидной горлови-

ной. Даже декор на этих вазах тот же: множество мелких линий под краем, от

которого спускаются вниз полукружия. Вообще керамика этих культур часто

украшается рядками выпуклостей (по 2, 3 или 4 в ряд) — так же, как посуда

из долины Свата. Повторяются и типы бронзовых булавок: с конической, дис-

ковидной или петлевидной головкой.

На поселении Годгара в долине Свата найден низкий кувшин с двумя

зонами орнамента: полоса проходит простыми меандрами (прямоугольными

VI. Птицы, собаки и погребальные костры

255

изгибами) по плечи-

кам, а ниже, по поясу

сосуда, — вторая, ши-

роко и плавно изви-

вающаяся. Сосуд иной

формы, но с точно та-

ким же орнаментом

(обе полосы такие же),

Стакуль отыскал в пу-

бликации материалов

из могильника Кырна

в Румынии. Здесь та

же полоса меандров

(но посложнее) идет

по плечикам сосуда,

а простая плавная вол-

нообразная — ниже,

по тулову (рис. 82).

Могильник принад-

лежит культуре Гырла

Маре — Кырна, про-

исходящей из культур

кишапоштаг и ватя

и датируемой XV-

XIII вв. Здесь покой-

ников тоже возлагали

на костер (вместе с оружием), а прах помещали в урну.

В то же время в самой Индии, в верховьях Ганга, появляется типично ев-

ропейский бронзовый меч — «антенный» (с навершием в виде двурогой ан-

тенны на рукояти). Кто его сюда забросил?

11. Носатые сосуды и Насатья. Среди сосудов Венгрии и Индии есть

также немало лицевых урн с носиком (рис. 83). У индийских жрецов были

свои представления о сосудах с личиной и носиком. Такой сосуд существо-

вал в ритуале и назывался «махавира» ('великий герой'). Он использовался

для горячей жертвы близнецам Ашвинам (горячая жертва — «гхарма»). Про-

исхождение этого ритуала и названия сосуда жрецы объясняли так. В спо-

ре с остальными богами бог Маха-Вишну положил свою голову на лук со

стрелой и натянул его. Боги подговорили муравьев, и те перекусили тетиву.

Рис. 82. Сочетание узоров меандрового с волнистым

в орнаментике сосудов Индостана (Годгара)

и Подунавья (Кырна). Источник тот же

254

254 Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

Носатые урны в долине Свата

(слева — из Тимаргархи, погр. 218, справа — из Зариф Коруна)

9 V

Носатые урны из Европы (Фюзеншабонь, Тисафюред)

Рис. 83. Носатые урны из Индостана (Пешавар) и Подунавья

(по данным Дж. Стакуля, 1974)

VI. Птицы, собаки и погребальные костры 259

256

Распрямившись, лук снес голову Маха-Вишну, и та стала солнцем. Боги вос-

славили Маха-Вишну и принесли его тело в жертву (погребение ведь есть

жертва), но она была безглавой и плохо действовала. Тогда боги придумали

заменить его голову сосудом гхармы и назвали его «махавира». Сосуд этот

делается со сливом («ртом») и имеет нос — nasikam (Шатапатха-брахмана

14.1, 2,17).

Семейства жрецов Атри и Канва, которым приписывается создание гим-

нов большинства мандал Ригведы (мандал II—VII), связаны с долиной Свата

и Гандхарвой, а также с культом близнецов Ашвинов. Этот культ в Ригведе счи-

тается новым (Ашвины теснят Индру). Боги-близнецы имеют и второе имя —

Насатьи. Слово Nasatyas означает 'спасители', 'охранители'. Подобно своим

греческим аналогам Диоскурам, Ашвины связаны с возвращением с того све-

та, спасением от смерти. Они спасли родоначальника семейства жрецов Атри

из могильной ямы, и за это тот обязан приносить им регулярно «горячую жерт-

ву» — горшок, который раскаляется на огне. В раскаленный докрасна гор-

шок наливается коровье и козье молоко, и эта жертва предлагается Насатьям

в ритуале праваргья.

Наливание молока в сосуд мантры приравнивают к оплодотворению се-

менем — как жидкость в фольклорных кувшинах. А ритуал праваргьи конча-

ется тем, что все орудия ритуала выложены на земле в форме человеческого

тела. Это очень похоже на ритуал кремации, когда кости сожженного вы-

кладываются на земле в должном порядке, чтобы покойный мог на том свете

ожить вновь целым.

У жрецов есть и объяснение для наличия носа на сосуде. В имени Наса-

тьев корень слова Nas- означает также и 'нос' в древнеиндийском. Миф объ-

ясняет это сходство обстоятельствами рождения Насатьев. Их мать Саранью,

обернувшись кобылицей, убегала от Вивасвата, который обернулся жереб-

цом. Он настиг ее, но от быстрого бега не совладал с ней — семя упало на

землю. Саранью только понюхала его — и тотчас забеременела близнецами

Ашвинами-Насатьями, носорожденными. Поэтому, мол, нос — существенная

деталь посвященного им сосуда. Этот сосуд — «махавира».

Финский археолог А. Парпола склонен объяснять этим мифом происхо-

ждение лицевых урн: раз Ашвины исполняют функции погребальных богов

и спасителей от смерти, то особенности «махавиры» и были перенесены на по-

гребальные урны. Однако носы имеются не на всех урнах долины Свата, а миф

носит характер этиологической легенды в «народной этимологии» — позд-

нейшего формального объяснения реалий словесным совпадением. Это как

если бы мы в русском обиходе стали происхождение функции Спасителя объ-

яснять домыслами насчет слова «пасс». Слава богу, господствующая в Европе

254

Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

Ноуа

1400

Средний

бронзовый

век

2000/

1750

Ранний

бронзовый

век

II.

кырна

sv^fes:

(ЖутобрдоИ

:•:•:•:• 8ат>

Тырла Map))

Монтеору

% %

) I

ЯШ

3300

Поздний

вучедол-зок

сабатиновская

срубная

многоваликовои

керамики

катакомбная

Рис. 84. Культуры бронзового века Среднего Подунавья (хронологическая схема).

Выделены культуры сурновым погребением

религия не обязывает нас принимать на веру придумки жрецов-индуистов

(в иудейско-христианской традиции свои жреческие придумки: имя Адам по-

древнееврейски означало 'глина', 'земля'). Происхождение самого ритуала

остается необъясненным. Ведь не можем же мы верить в обращение конями,

в зачатие через нос и т. п. Кроме того, Парпола проигнорировал потрясающие

совпадения лицевых урн и прочих находок долины Свата с такими же Среднего

Подунавья. Ясно, что все эти типы сосудов и сам обычай погребений в урнах

принесен в Индию из Европы, с Подунавья.

12. С Дуная к Инду. Все названные культуры Среднего Подунавья про-

цветали во II тыс. до н. э. (рис. 84). Они принадлежали богатым и многолюд-

ным народам. Взять, например, хатванскую культуру. Ее укрепленные поселки

расположены на возвышенностях группами, часто в нескольких километрах

друг от друга. Поселки состоят из столбовых домов с двускатной крышей.

В таком доме, площадью в 30-60, а то и 120 кв. м, могла жить семья примерно

из 8 человек. Обнаружено уже св. 500 долговременных поселков по 20-30

таких домов. Это означает общую численность населения в 100 тысяч чело-

век — внушительная сила по тому времени! Эти люди сеяли овес, ячмень,

пшеницу-эммер. В стаде их были крупный и мелкий рогатый скот, лошадь

и свинья, а пастуху помогала собака.

В хатванской культуре прах сожженного покойника лишь иногда по-

мещали в урну, в кишапоштагской, северопаннонской и ватя всегда в урнах.

VI. Птицы, собаки и погребальные костры

259

Хатванская и кишапоштагская культуры в Венгрии предшествуют северопан-

нонской и ватя.

Во время существования двух последних в Среднем Подунавье настает

очень неспокойное время. Об этом свидетельствуют две серии кладов, одна

за другой, — два горизонта кладов, по археологической терминологии. В кла-

дах собраны бронзовые украшения, оружие и т. п. Дважды люди бросались

прятать ценные вещи — и не сумели потом откопать их, раз клады этих двух

периодов в массовом количестве достались археологам. Значит, хозяева либо

погибли, либо не могли вернуться на родные места.

Изучавшая эти клады Амалия Можолич, виднейший венгерский специа-

лист по бронзовому веку, датирует второй из этих горизонтов (косидерский)

рубежом XIV—XIII вв. до н. э. После него на этих землях оказалась уже другая

свита культур.

Что здесь произошло? В XIV в. сюда вторглись с севера племена так на-

зываемой культуры курганных погребений, до того широко распространен-

ной в Центральной Европе. Появление этой культуры везде сопровождалось

пожарами и разрушениями. Не эти ли гости заставили местных жителей от-

ложить в землю первый из упомянутых горизонтов кладов (горизонт Хайду-

Шамшон — Апа)? В XIII в., после отложения второго горизонта кладов (коси-

дерского) по всей Центральной Европе, включая Среднее Подунавье, уже обо-

сновалась (и надолго) другая культурная общность — «полей погребальных

урн».

Прежние обитатели Венгрии частично влились в новую общность (в

ее местном варианте есть и их вклад), частью, возможно, погибли, а частью

были вытеснены и за кладами косидерского горизонта не вернулись. Куда

они ушли? Можолич напоминает, что как раз в это время, в XIII в. до н. э., на

Египет и Восточное Средиземноморье обрушились те, кого египтяне называли

«народами моря».

Стакуль тоже говорит о движении «народов моря», но добавляет, что

часть дунайских мигрантов могла повернуть на восток и уйти к вратам Индии.

По степям, думает он (и напрасно).

Что это был за народ, исследователь не решился гадать. И вообще все со-

ображения о миграции, выдвинутые им в очень дельных статьях 1971-1974 гг.,

°н предлагает лишь «как сугубо предварительную рабочую гипотезу, не боль-

ше». Но он, конечно, выявил нечто большее.

Затем за эти памятники долины Свата взялся немецкий археолог Герман

Мюллер-Карпе, крупнейший специалист по дунайским полям погребальных

УРн, выпустивший многотомные труды по первобытной археологии мира. Он

Дотошно разработал хронологию этих памятников и установил, что датировка

254

254 Лев Клейн. ВРЕМЯ КЕНТАВРОВ

VI. Птицы, собаки и погребальные костры 259

260

итальянцев и пакистанцев слишком широка. Пятый период должен датиро-

ваться не XIII-X вв., а более узко — XI в. до н. э.

Как мы видели, прародина фригийцев, а заодно и прародина армян, лишь

очень общо помещалась на территории Европы. Но локализовать точно эту

прародину, увязать протофригийцев и протоармян с конкретными археологи-

ческими культурами Европы не удавалось. Ни письменные источники, ни ми-

фология, ни археология не выводили нас на европейскую прародину фригий-

цев. Не выводили из Средиземноморья. Слишком вязкой и всепоглощающей

оказалась этническая почва Малой Азии и Леванта, слишком прочными и жи-

вучими — местные традиции, может быть, слишком подвижными и недоста-

точно многочисленными — обосновавшиеся здесь контингенты пришельцев.

То ли дело подступы к Индии! Там-то удалось ухватить культуру, прибыв-

шую в то же самое время из Европы, со Среднего Дуная. Там-то, у Гиндукуша,

в долине Свата, пришельцы сохранили многое из захваченного с Дуная бага-

жа. Там-то археологам удалось разобрать точный обратный адрес: Венгрия —

Хатван, Кишапоштаг, Веспрем, Ватя; Румыния — Гырла Маре, Кырна...

Так не есть ли это то самое, что мы ищем? Не пора ли разрубить Гордиев

узел?

Из Европы, предположительно из балкано-дунайского региона, в XIV-

XIII вв. до н. э. вышли полчища фригийцев и ворвались, перескочив проливы,

в Азию. Сметя Трою, сокрушив Хеттскую империю, потрясши Египет, они ис-

чезли где-то на востоке, оставив в Малой Азии свое имя, язык и небольшие

контингенты, достаточные, однако, чтобы основать Фригийское царство и чув-

ствительно обеспокоить Ассирию. Но не оставив европейской археологиче-

ской культуры.

Несколько позже, в XI в., на подступах к Индии появился европейский

народ, принесший с Дуная новый для Индии погребальный обряд — захоро-

нение остатков кремации в урнах (в том числе лицевых и ящичных), способ,

сложившийся в среднем бронзовом веке на Дунае. Археологически этот народ

хорошо ощутим, но имени его мы не знали.

Не разрубили ли мы Гордиев узел, отождествив эти два народа? Для этого

припасен и меч. Правда, не македонский и даже не фригийский, а метафори-

ческий — в индийской мифологии.

13. Предшественники Александра Македонского. Отождествить куль-

туру V периода долины Свата (культуру лицевых и ящичных урн) с фригий-

скими позволяет не только логика. Есть и необходимые факты. Факты из об-

ласти мифологии и ономастики — знания об именах. Пора припомнить, что

в мифологии Индии сведения об урнах — хранилищах душ, промежуточных

звеньев между смертью и рождением — постоянно связаны с образом Бхригу.

У индоариев эта мифическая фигура — родоначальник одного из главней-

ших жреческих родов, хотя и не принадлежавший к ариям. Это Бхригу вводит

и освящает употребление сосудов для целей продолжения рода. По имени

Бхригу горшечники в Индии называются «бхаргавами» (т. е. «происходящи-

ми от Бхригу»), хотя с чего бы это ремесленникам происходить от великого

жреца? Да, видно, культовая роль горшка в культуре стала благодаря Бхригу

достаточно высокой, чтобы оправдать такую связь.

С кремацией же связаны бхригу, потомки великого жреца, еще и тем,

что причастны к распространению огня среди людей: хотя добыл огонь у бо-

гов Матаришван (индоарийский Прометей), но именно бхригу передали от

него огонь людям и распространили его среди них. С Бхригу связан имен-

но погребальный огонь. Пожирающая функция огня навязана ему всё тем

же Бхригу: по Махабхарате (I), огонь очага выдал прежнему жениху жену

Бхригу, Пулому из рода асуров, и за это Бхригу проклял его: «Да будешь ты

всепожирающим!»

Более того, Бхригу связан именно с урновым погребением. По мифу, Чья-

вана, сын Бхригу, был накрыт холмом, муравейником, из которого выглядывал

сквозь две дырочки. Девушка, которая ткнула в них веточкой, была наказа-

на за это богами (у Эрмана и Темкина в книге 1975 г. этот миф приведен под

номером 31). В муравейнике, трактуемом как вход в подземный мир, можно

узнать курган, а именно у лицевых и «глазастых» урн глаза отмечены двумя

отверстиями, сквозь которые душа покойного могла смотреть наружу, видеть

солнечный свет и приношения. В мифе явно отражен этот способ погребе-

ния — в лицевых и «глазастых» урнах под курганом, и, таким образом, он свя-

зан с именем Бхригу.

Бхригу считается в мифологии сыном бога Варуны, а Варуна (аналоги-

чен греческому Урану) принадлежит к старейшим властителям индоарийского

пантеона и является покровителем запада. Значит, и Бхригу как-то был связан

в представлениях древних индоариев с западом.

Теперь остается привести свидетельство отца истории. Со слов македон-

цев, Геродот (VII, 73) сообщает, что когда фригийцы жили еще вместе с маке-

донцами в Европе, они назывались бригами, фригийцами же (греч. пхрюгиой)

они стали прозываться позже, уже в Малой Азии. Еще в античное время на

фригийской территории сохранялись отдельные племена, носившие имя бри-

гов. Это значит, что во фригийском языке переход в некоторых позициях «б»

в «ф» (точнее в «пх») произошел после 1200 г., возможно, под воздействием

хеттского субстрата Малой Азии (хетты плохо различали «б» и «п»). Передано

ли индийскими придыхательными «бх» фригийское раннее «б» или позднее