Кислов Б.А., Туев В.А., Ткачева М.П. Философия

Подождите немного. Документ загружается.

– 301 –

В. П. Кузьмин в книге «Принцип системности в теории и мето-

дологии К. Маркса» пишет: «Метасистемное знание предполагает

переход от моноцентрического взгляда на действительность к вос-

произведению объекта в знании целиком, т.е. во всем многообразии

его реальных форм и взаимодействий с другими объектами. Иными

словами, эта форма оперирует со сложным объектом — полисинте-

тическим комплексом, совокупной многосистемной действительно-

стью со всеми ее разнопорядковыми и многомерными отношения-

ми». В качестве методологических посылок познания такого объекта

В. П. Кузьмин предлагает следующие: «Первая методологическая

предпосылка этой формы — переход от моноцентризма к полицен-

тризму, к изучению разносистемных единств и совокупностей. Вто-

рая — концентрация внимания на разнотипных связях, отношениях

и взаимодействиях явлений. Третья — переход от преимущественно

статического видения явлений к их процессуальному, конкретно-

историческому рассмотрению. Четвертая особенность — преоб-

ладание синтеза, достижение высших степеней теоретической кон-

кретности». Со всеми этими положениями мы можем согласиться.

Правильное определение и выделение объекта исследования позво-

ляет оформить программу его исследования, дело касается конкрет-

ных методологических установок с целью получения общего целост-

ного знания, ведь объект выражается и как конкретная общность,

и как конкретное ее знание.

Б. Г. Юдин в книге «Методологический анализ как направление

изучения науки» выделяет онтологический, гносеологический и ме-

тодологический подходы как последовательные стадии развития ме-

тодологического сознания науки. Мы соглашаемся с этим, но из ука-

занной методологической установки можно вывести и иной смысл.

Система исследования может подразумевать единство онтологиче-

ских, гносеологических и методологических установок, которые по-

зволяют выразить знание об объекте исследования в междисциплинар-

ной форме метасистемного знания. Онтология в нашем исследовании

определяется через хаос, взятый как основание процесса, категория

«длительность» выражает характер непосредственно происходящего

процесса. Экономисты до появления теории хаоса и самоорганиза-

ции считали, что цены и экономическая конъюнктура варьируются

как предсказуемым, так и случайным образом. При применении ме-

тодологии, связанной с хаосом, в построенном графике гауссовского

– 302 –

распределения точки, не ложившиеся в кривую нормального распре-

деления, обнаруживали странную симметрию, которая не зависела

от масштаба. Вариативность выборки оставалась прежней, не завися-

щей от временной определенности. Это касается всех кривых эконо-

мической конъюнктуры за длительный период. В хаосе скрывался по-

рядок. Хаос по своей природе оказался структурным, а не системным.

Характер самих процессов, а не их протекание, требует выражения

их сущностных оснований, для чего необходимо введение иных мето-

дологических установок.

Когда мы ведем речь об экономике, возникает целый ряд сложно-

стей, касающихся разграничения поля экономической действительно-

сти. Классическая политическая экономия западных стран являет тому

пример, иногда она выступает в весьма странном для традиционного

восприятия качестве, это, в частности, определено используемой тер-

минологией. Поэтому отделить поле собственно экономики от смыс-

ловой определенности, возникающей вне поля экономических струк-

тур, практически невозможно. В большинстве западноевропейских

языков понятия стоимости и ценности выражаются одним термином:

в английском — value, в немецком — wert, во французском — valeur.

Возникает множество сложностей истолкования, так как единство

терминологии и соответствующих терминологии явлений экономиче-

ской действительности позволяет говорить о смысловой связи между

понятиями: 1) ценность как значимость; 2) стоимость как онтологи-

ческая определенность экономического качества. При таком подходе

в экономике западных стран одновременно оказываются выражены

как реальные экономические отношения, так и отношения аксиоло-

гической направленности, по своей сути не всегда связанные с про-

исходящим экономическим процессом. Это прямое указание на при-

сутствующее в экономике знаковое и ценностное содержание, вне

которого невозможно выразить сущность экономических процессов.

В экономических процессах в латентном состоянии мы можем наблю-

дать двойственную определенность: 1) определенность значимости;

2) определенность конкретного экономического действия в системе

экономической реальности. Создается единство между конкретной

экономикой и хозяйством, которое является общностью более высо-

кого порядка, реконструкция конкретных экономических связей про-

изводится в системе определенного типа хозяйства.

– 303 –

Такая методология весьма продуктивна, однако исследование эко-

номики здесь подразумевает использование политэкономической ме-

тодологии, но не все явления экономической действительности могут

быть определены политэкономически, так как происходит смешива-

ние понятий относимых: 1) к хозяйству; 2) с другой стороны к эконо-

мике, которые образуют единство данности, а это далеко не очевид-

но. В нашем исследовании мы не можем объять необъятное, поэтому

областью действительности и действия, к которой будут относиться

наши выводы, будет единственная — экономика. Мы получаем об-

ласть смысла, смысл этот связан с экономическими дисциплинами,

но реконструируется в системе философского знания и методологии.

Для начала определим отличия между понятиями «хозяйство», «тип

хозяйства» и «экономика», чтобы выявить понятийные основания

исследования.

В истории мысли были весьма успешные примеры построения

философии хозяйства, достаточно назвать К. Маркса, М. Вебера, С.

Н. Булгакова. Эти исследователи стремились объяснить все возмож-

ные явления экономической действительности в системах четко от-

работанной методологии, но действительность всегда сложнее пред-

ставлений о ней, поэтому выводы этих исследователей, выраженные

в обобщенной форме, оказались весьма противоречащими друг другу.

Это не плохо, но и не хорошо. Еще одна проблема объем исследо-

вания, если мы следуем за данностью и стремимся ее отразить. Об-

ласти смысла и значений весьма ограничены по сравнению с данно-

стью, а если мы при этом будем делать акцент на определение трендов

экономики и экономического развития, а не заниматься множеством

связанных с полем экономики дисциплин и проблем, то получим са-

мобытную область знания, которая ничего собой подменять не будет.

Ведь даже изучение таких прикладных экономических дисциплин,

как бухгалтерский учет и аудит, способно поглотить все силы иссле-

дователей. При этом область самой экономической данности раскры-

вается только через присущие этим научным дисциплинам способы

и методы, это не экономика в целом, а лишь то, что и как видят в эко-

номике бухгалтерский учет и аудит.

С. Н. Булгаков в книге «Философия хозяйства» в качестве субъ-

екта хозяйства рассматривает человечество как таковое, не коллектив

или собирательное целое, но живое единство духовных сил и потен-

ций, к которому причастны все люди, умопостигаемый человек, кото-

– 304 –

рый обнаруживается эмпирически в отдельных личностях. Переходя

к определению хозяйства, С. Н. Булгаков указывает, что хозяйство

— это творческая деятельность разумных существ, необходимо осу-

ществляющих в ней свои индивидуальные начала, индивидуальности

же присуща свобода. В хозяйстве творится культура, вся она имеет

экономическую подоснову. Булгаков дает предельно широкое опреде-

ление хозяйства. Назвать при таком подходе хозяйство экономикой

просто невозможно. Хозяйство, по С. Н. Булгакову, связано с творче-

ством, свободой и культурой. И то, и другое, и третье не экономика.

Конечно, связь этих явлений с экономической действительностью на-

лицо, но не экономика определяет их сущность. Вместе с тем С. Н.

Булгаков прав в том, что действительность экономики связана с реа-

лизацией творчества, свободы и культуры. Об этом свидетельствуют

разные способы экономической организации в различные историче-

ские периоды и в различных государствах. Мы можем сделать вывод,

что экономика и хозяйство не одно и то же. Хозяйство — общность

более высокого порядка, включающая в себя экономику.

С. Н. Булгаков совершенно прав, когда говорит об умопостигае-

мом человеке, который является субъектом хозяйства. В экономике

субъект конкретизирован, привязан к конкретному типу производ-

ства и четко определен исходя из типа деятельности. Собственник,

наемный работник, менеджер, государство, отношения между госу-

дарством и предприятием четко определены в экономике — они об-

разуют ее данность. Общность, которая при этом возникает, регули-

руется экономическими, политическими и правовыми институтами,

избирательными по своему воздействию, говорить об общности

и определенности возможно только при четкой выделенности субъек-

тов экономической деятельности и ее объекта. Можно говорить толь-

ко об общем и об общности, а не о всеобщем, ни один из критериев,

по которым определяется всеобщее, здесь не работает.

Хозяйство — единство экономических, политических, идеологи-

ческих и духовных институтов. Если мы выделяем конкретный тип

хозяйства, то происходит выделение и обобщение конкретных ин-

ститутов данности. Типы хозяйства можно определить исторически;

географически; по конкретному типу производства, связанному с ор-

ганизацией хозяйства (западная, мусульманская, китайская и другие

модели) и т. д. Организация хозяйства невозможна вне идеологиче-

ских, политических и духовных институтов, которые отнесены к тому

– 305 –

или иному типу общества. Поэтому тип хозяйства не можем рассма-

триваться как универсальное понятие, в нем фиксируется слишком

много индивидуальных особенностей. Совершенно очевидно, что

американское общество организовано по-другому, чем китайское или

российское, поэтому тип хозяйства будет определен не только эконо-

мически, но и посредством всей системы имеющихся общественных

связей. Противоречие может быть «снято» единственным способом —

признанием того, что должно быть построено общее для всего мира

«общество потребления». Построение общества потребления должно

происходить в общемировых масштабах, что приведет к отмиранию

индивидуальных особенностей различных стран и к построению пла-

нетарной экономической системы. Осуществить это возможно только

при построении новой системы мирового порядка, либо через искус-

ственное обособление группы государств, которые избрали для себя

в качестве идеала «общество потребления», от всех других государств

мира.

Сейчас побеждает второй путь, идеи глобализма приводят к до-

минированию западных стран и обнищанию стран третьего мира.

В 1960 году доходы самых богатых стран были в 37 раз больше, чем

самых бедных, сегодня — в 74 раза. За 1985 – 1989 годы среднеду-

шевое производство продовольствия упало в 94 странах. В развиваю-

щихся странах от 30 до 80% населения живут менее чем на доллар

в день (в паритетных ценах). В Зимбабве около 90% бюджетных по-

ступлений направляется на выплату процентов по внешнему долгу,

на жалованье правительственным чиновникам и содержание аппарата

правительства. Проблема заключается и в том, что страны третьего

мира стремятся заимствовать как внешние формы, то, что состав-

ляет сущность западных стран, глубинная трансформация при этом

не происходит. Даже государство, преследующее свои интересы,

не может стать источником успешной капиталистической трансфор-

мации. Нужно «экспортировать» не только принципы, но и носителей

принципов (особый тип индивидуальности (уважение к себе и к дру-

гому), социальные институты, мораль), а это требует не только време-

ни, но и существенно иных мировоззренческих установок. Отследить

и осуществить трансформацию такого плана можно в теоретической

форме, главное не слепое заимствование, а стремление к новому ка-

честву экономики и социальных институтов — правовому государ-

– 306 –

ству, демократии и т. д., а не к их фантомам, существующих только

в названиях.

Анализировать хозяйство можно различными способами, но ре-

зультат будет определен выделяемой общностью, через которую рас-

сматривается хозяйство. При рассмотрении хозяйства посредством

политики получается одно, идеологии — другое, экономики — тре-

тье, культуры — четвертое и т. д. При таком анализе не может быть

получено универсального результата и не может быть выделена уни-

версальная общность. Структура (в структуралистском значении это-

го понятия) есть всегда движение, изменение, игра, в то время как

хозяйство берется в определенности не становления, а ставшего.

Структурный подход при анализе хозяйства может оказаться продук-

тивным, но слишком уж разного порядка общности связаны в системе

хозяйственной данности.

Если же мы займемся анализом экономики, то окажемся в обла-

сти, которая определена через ситуацию «здесь и сейчас». Экономика

слишком реалистична, чтобы в качестве основания своего функцио-

нирования рассматривать политические и идеологические институты.

Формализация такого рода воздействий на экономическую действи-

тельность может быть рассмотрена как сопряженность воздействий,

соответствующих или не соответствующих ситуации «здесь и сейчас»

в отношении функционирования экономики в настоящем или в про-

гнозируемом будущем. Акцентировать внимание на политических

и идеологических институтах можно только в ситуации экономиче-

ской неопределенности, которая соотносится с основаниями самой

социальной действительности. Экономика в системе экономической

науки — это анализ особых фактов. Фактом экономики является ре-

альная обособленность и определенность данности вещи в системе

ресурсов. Реальность в экономике носит абсолютный характер, имен-

но через нее закладывается сама экономическая данность. Реальность

в экономике есть неразрывное единство субъективного и объектив-

ного, но единство, привязанное к конкретной экономической моде-

ли, в которой ресурсная составляющая носит вариативный характер.

Примеры этому: доиндустриальное общество, индустриальное обще-

ство, постиндустриальное общество. Возникает единство экономиче-

ской системы, но субъект, объект и ресурсы связаны совершенно иной

системой экономической реальности. Будущее любой экономической

системы при такой определенности фактов легко может быть опреде-

– 307 –

лено благодаря анализу ресурсной составляющей, которая выступает

в качестве основы объективных и субъективных факторов, данных

в системе значений и значимостей, то есть определенности смысла.

Смысл здесь является единством актуального и потенциального в от-

ношении трендов развития, определенность смысла в таком контексте

не субъективная, а факторно-фактологическая. Поэтому анализ будет

весьма конкретным, но определенность основания в отношении буду-

щего связано со смысловой определенностью трендов экономическо-

го развития, поэтому конкретность экономики определена теоретиче-

ской моделью развития, факты экономики даны в отношении трендов

развития, а не замкнуты на основание своей данности.

Основание экономической действительности подвижно и измен-

чиво, что подразумевает применение субъектного факторного анализа.

Возникает классическая философская дихотомия подвижного покоя.

Характерным типом организации хозяйственной жизни для западных

стран сейчас является глобализм. Если в качестве особенного рассма-

тривать глобализм и общество потребления, как же тогда относиться

к антиглобализму, который образует единство противоположностей

с глобализмом? Глобализм связан с такими явлениями, как информа-

ционная и научно-техническая революция. Считать их особенным или

единичным можно только для общественных и экономических структур,

которые не были затронуты индустриализацией и научно-технической

революцией. На практике страны, оказавшиеся на периферии этих про-

цессов, экономически безнадежно отстали.

Необходимо также учитывать значение термина «глобализация»,

который Д. Стиглиц определяет, как «все более тесную интегра-

цию стран и народов, порожденную гигантским снижением издер-

жек транспорта и связи и устранением искусственных препятствий

на пути движения товаров, услуг, капитала, знаний и (в меньшей сте-

пени) людей через национальные границы». Глобализация как про-

цесс ослабляет изоляцию, в этом и заключается ее положительный

смысл. Поэтому тип хозяйства любой конкретной страны, находя-

щейся в глобальном мире, оказывается под воздействием общемиро-

вых тенденций, которые не могут быть рассмотрены как особенное,

они особенное для каждого типа хозяйства, но являются общим при

организации эффективного хозяйства в целом и как целого.

Л. Туроу считает, что на протяжении последних двухсот-трехсот

лет произошли три промышленные революции: 1) XVIII – XIX веков

– 308 –

положила конец господству аграрного сектора, экономический рост

достигается средствами машинного производства; 2) XIX – XX веков

— это освоение электричества, процесс технологических изменений

и нововведений становится системным и управляемым; 3) третья про-

исходит в настоящее время и связана с развитием микроэлектрони-

ки и компьютерной техники. Л. Туроу видит в этих революциях два

аспекта. Первый из них касается итогов первой и второй революции —

это машинная система и прогнозируемый технологический прогресс,

все указанное связано с социальной организацией производства. Вто-

рой аспект касается отличий между второй и третьей революцией —

это пространственно-количественные параметры: третья революция

— это переход национальных экономических систем к глобальным;

вторая революция — это переход и смена локальных хозяйственных

систем национальными. В любом случае, если мы выделяем факт эко-

номики, система его истолкования будет зависеть от того, в системе

какой данности существует именно этот факт экономики. Вне про-

цесса становления экономики установить его значение невозможно,

о чем и говорит концепция Л. Туроу.

В процессе экономического развития изменяется не только эконо-

мика, но и ее основания, которые проходят путь от социальной органи-

зации производства к его пространственно-количественной данности.

В качестве первичного положения мы отметили, что факт экономики

весьма конкретен. Это так и не так. Экономические науки всегда счи-

тали, что они исследуют область реального. Смысл действительности

здесь оказывается полностью сопряженным с фактами. Факт, выделя-

емый в экономической действительности, детерминирован как систе-

мой представлений о действительности, так и системой его данности,

но представления здесь не всегда гипотезы. Гипотетическая данность

в данном случае всегда приведена в соответствие с эмпирической

данностью экономических процессов, которые выступают как поле

действительности. Факт науки всегда нуждается в интерпретации, ко-

торая возникает в соответствующей научной теории. Факт экономики

резко отличается от факта науки. Экономика как наука не возникает

в системе представлений и в теории, на ней всегда лежит инерция

и прошлого, и ее конкретной данности. Ведь экономическую действи-

тельность каждое последующее поколение получает как данность.

Самой консервативной частью любой культуры являются ее осно-

вания, связанные с функционированием ее устойчивых парадигм. Из-

– 309 –

менения легче всего заметить в языковом строе культуры и в типах

рациональности присущих той или иной культуре. А. М. Панченко

в книге «Русская культура в канун петровских реформ» пишет: «Куль-

тура, с точки зрения средневековья, — это сумма вечных идей, не-

кий феномен, имеющий вневременной вселенский смысл. Культура

не стареет, у нее нет срока давности… Если прежде история опреде-

ляла судьбу человека, то в канун петровских времен человек предъя-

вил свои права на историю, попытался овладеть ею». В европейской

культуре человек к тому времени уже не воспринимается как эхо. Из-

менилось и отношение к настоящему. Если прежде настоящее вос-

принималось как эхо прошедшего, сейчас оно зародыш будущего.

Значение начинает приобретать понятие обновление. Постиндустри-

альные тенденции полностью отрицают историческую преемствен-

ность, человек уже не ощущает себя связанным с историей, он уже

вне ее. Почему это происходит? Одна из основных причин — быстрое

устаревание знаний; чтобы соответствовать будущему, человек дол-

жен постоянно учиться. Времени на прошлое не остается. Возника-

ет взаимодействие не с прошлым, а с будущим. Обновление и есть

определенность будущего.

У С. Матхаузеровой в книге «Древнерусские теории искусства

слова» читаем: «В Древней Руси разделяли временные формы на те,

которые выражают бытие, и те, которые выражают предбытие… Если

выразить эти мысли современной терминологией, то… формы пер-

фекта и будущего времени выражают действие, ограниченное во вре-

мени, в то время как формы аориста и настоящего времени выражают

действие без отношения к границе во времени, и поэтому они одни

способны выражать действия, имеющие по теоретическим пред-

ставлениям христианской религии атрибут вечности». Такая язы-

ковая данность является возможной в действительности, связанной

с обратным ходом движения времени из будущего в прошедшее, или

же с перевернутостью восприятия, в рамках которого устанавливает-

ся определенность действительности. Примерно так воспринимают

время грешники у Данте, для них раскрыто быстро сокращающееся

будущее, прошлое и настоящее, находящиеся вне их личного опы-

та, ими не воспринимаются. Чтобы развивалась экономика, нужно

думать в системе временных процессов, связанных с жизнью в на-

стоящем, а не в прошлой вечности. Акцент делается на бытие, а не

на предбытие, прошлое оказывается исключенным из временной

– 310 –

последовательности, вечное не имеет никакого значения. Изменяет-

ся не понимание действительности, а мировоззренческая установка,

поэтому адекватная методология должна включать в себя в качестве

основания и мировоззренческие установки, безотносительного в от-

ношении мировоззрения явления не существует ни в какой системе

социальности.

Часто делают акцент на том, что экономические системы ориен-

тированы на удовлетворение прежде всего физических потребностей

людей, а следовательно, их «чтение» должно происходить в поня-

тиях, связанных с осознанием необходимости. Но тогда невозмож-

но будет фиксировать новации, происходящие не только в характере

удовлетворяемых потребностей, но и в характере системы и способа

производства, так как экономика по преимуществу есть способ орга-

низации, возникающий в отношении потребности, а не потребность,

взятая в отношении способа ее удовлетворения через производство.

Новация как смысловая данность нового порядка дает нам структур-

ную определенность, которая выражается не только в необходимости,

но и в понимании и истолковании происходящих процессов. Необхо-

димость оказывается осмысленной.

Экономические системы можно рассматривать в двух основных

проявлениях. 1. Экономические системы, как соотнесенные с дей-

ствительностью по способу функционирования. Обобщенная модель

этой экономической системы возникает при взаимодействии структур

действительности со структурами, которые определены экономиче-

ской наукой как действительные. Это модель, обладающая устойчи-

востью формы. 2. Экономические системы связанные с экономиче-

ской наукой по способу выражения реально происходящего процесса,

но в системе понимания, связанной с системами понятий и категорий

той или иной экономической научной дисциплины. Возникает форма-

лизованная экономическая система, реальность которой определена

только на уровне методологических установок и зависит от их пра-

вильности или неправильности. Здесь мы имеем ситуацию подмены

реального смыслового поля экономики конструируемым заместите-

лем реального центра структуры, который связан не со структурно-

стью структуры, а с формализацией смысла понятийной базы эко-

номической науки; мы отображаем не «становление», а «ставшее»,

определенное, возможно, устаревшей парадигмой конкретной эконо-

мической дисциплины.