Кислов Б.А., Туев В.А., Ткачева М.П. Философия

Подождите немного. Документ загружается.

– 281 –

состояния органов чувств. В этом случае субъект вообще не может

сказать, что он видит (например, в случае дальтонизма).

В восприятии, отражающем предмет в целом на основе единства

различных ощущений, эти моменты в определенной мере снимают-

ся, ибо ощущения здесь взаимно дополняют и координируют друг

друга. Однако имеются предпосылки, способствующие ограниче-

нию и его очевидности. Во-первых, восприятие всегда неполно. Для

него существует предел, обусловленный устройством органов чувств.

Во-вторых, оно несвободно от иллюзий, связанных с тем, что ор-

ганы чувств не отделяют воспринимаемый предмет от условий его

существования, влияние которых может видоизменить характер воз-

действия предмета на субъект. В-третьих, степень адекватности вос-

приятия определяется характером деятельности субъекта и, следова-

тельно, степенью его включенности в эту деятельность.

С пределами очевидности представления дело обстоит следую-

щим образом. Если представление складывается под воздействием

прошлого опыта и памяти, то эти пределы в целом совпадают с пре-

делами очевидности восприятия при условии способности памяти

к полному воспроизведению того, что было в прошлом. Отсутствие

такой памяти прибавляет к предпосылкам, ограничивающим оче-

видность, еще одну, вытекающую из несовершенства памяти. Если

же представление складывается на основе воображения, то степень

его очевидности ограничивается пределами возможности восприя-

тия представляемого. То, что выходит за эти пределы, не может быть

на уровне представления очевидным. Для обнаружения его очевид-

ности или неочевидности требуется способность. Эту функцию вы-

полняет мышление.

Итак, существует ряд объективных моментов, накладывающих

отпечатки на очевидность содержания чувственных образов и огра-

ничивающих ее. Эта очевидность выступает как очевидность факта

воздействия на субъект определенного фрагмента мира, как очевид-

ность наличия в его сознании соответствующего образа, а также как

очевидность констатации в этом образе некоторой нерасчлененно-

сти в отображаемом фрагменте существенного и несущественного.

Отсюда следует, что очевидность чувственного образа соотносится

не столько с его содержанием, столько с тем, что находится за преде-

лами последнего.

– 282 –

Специфика очевидности чувственных образов определяет и спец-

ифику очевидности образов, основанных на суждении. Очевидность

их содержания также следует рассматривать как ограниченную. По-

мимо элементов, чья истинность обладает для субъекта достаточной

несомненностью, в этом содержании необходимо признать наличие

элементов, не обладающих ею. Они должны быть приняты субъек-

том на веру. Вера выступает здесь продолжением и дополнением

очевидности.

Обратимся теперь к особенностям очевидности суждений, чье

содержание субъект получает на логической ступени познания. Оно

отражает внутренние, существенные моменты объекта. Поэтому

очевидность такого содержания — если она для субъекта существу-

ет — непосредственно ему не дана. Она достигается на основе сово-

купности логических действий, направленных на то, чтобы наделить

содержание суждения смыслом. Эти действия выступают в виде ин-

терпретаций и ведут к пониманию. Поскольку интерпретация, в ко-

нечном счете, обеспечивает для субъекта очевидность содержания

суждения, постольку именно понимание следует считать выражением

очевидности на логической ступени познания.

Обычно под пониманием имеют в виду контекст. Им выступает упо-

рядоченный на основе соответствующей категориальной системы фраг-

мент знания (или того, что субъект воспринимает в качестве знания),

который отображает ту же сферу объективной реальности, что и осваи-

ваемое суждение. Именно с ним последнее и соотносится. Если такой

контекст отсутствует или является недостаточным, субъект оказывается

неспособным достичь понимания суждения. Чтобы на его основе осуще-

ствить определенные действия, субъекту необходимо поверить в него.

Необходимо отметить, что очевидность определенным образом

соотносится с достоверностью. И очевидность, и достоверность пред-

полагают доказательство. Но достоверность выражает доказанность

истины, а очевидность — доказанность того, что в результате интер-

претации приобретает смысл и соответствует логическому контексту

понимания субъекта. Веру следует рассматривать не как убеждение

в недостаточно достоверном, а в недостаточно очевидном. Сложив-

шаяся и уже обнаруженная субъектом очевидность содержания неко-

торого суждения исключает веру в него.

Итак, можно подвести некоторые итоги наших рассуждений. Вера

есть признание истинным такого суждения, чья истинность не являет-

– 283 –

ся для субъекта достаточно очевидной. Существование веры как эле-

мента познания определяет наличие дефицита очевидных сведений,

основываясь на которых субъект мог бы действовать. Данное положе-

ние нуждается в более подробном раскрытии. Первое, что необходи-

мо учитывать в рассматриваемом случае — своеобразие субъектно-

объектного отношения. Дефицит очевидных сведений, порождающих

у субъекта веру, связан, во-первых, с неопределенностью объекта, во-

вторых, с неоднородностью отражения субъектом объекта.

Неопределенность объекта и неоднородность отражения субъек-

том объекта наиболее адекватно выражает понятие «правдоподобие».

Оно-то и может служить исходным элементом веры. Соотношение

правдоподобия и противоречивости явления можно назвать объектом

веры. Выражая единство этих тенденций, вера содержит в себе эле-

мент сомнения. Вера близка также к понятиям «уверенность» и «до-

верие». В чем их сходство и различие? Вера не существует в чистом

виде. В зависимости от того, каким путем суждение, признаваемое

субъектом истинным без достаточного субъективно-объективного

обоснования, оказывается в его сознании (посредством творческого

акта или через общение), она выступает в соответствующей разно-

видности. В первом случае такой разновидностью оказывается уве-

ренность, во втором — доверие. В уверенности доминирует субъек-

тивный момент (к ней субъект приходит самостоятельно). Доверие

же отражает некоторую общезначимость: доверяют не только сведе-

ниям, полученным от других, но и тем, кто их высказал.

Поскольку вера не воспринимается в чистом виде, то судить

о ней можно лишь на основе уверенности и доверия. Но последние,

в силу своей субъективной направленности и переплетения в них

познавательного аспекта с психологическим, могут по-разному вос-

приниматься различными людьми. Поэтому случается, что наличие

веры констатируют там, где она отсутствует, и игнорируют ее там,

где она существует.

Определенный интерес представляют некоторые моменты веры,

обнаруживающиеся в свете единства субъекта и объекта и связан-

ные с тем, кто верит. В зависимости от этого вера подразделяется

на индивидуальную и общественную. Индивидуальная вера огра-

ничивается сознанием отдельного человека. Общественная выходит

за эти пределы и охватывает сознание группы, порождает единство

общественной воли.

– 284 –

Поскольку веру мы рассматриваем как элемент познания, то од-

ним из вопросов, касающихся ее субъекта, является вопрос о ее соот-

ношении с субъектом познания. То, что понятие «субъект веры» более

ограничено по содержанию, нежели «субъект познания», не вызывает

сомнения: ведь познание не сводится к использованию веры, подоб-

но тому, как и вера имеет место всего лишь на некоторых его этапах.

Субъект веры выступает субъектом познания лишь в той мере, в какой

вера вплетается в познание. Соответственно, объектом веры предмет

или явление выступают тогда, когда для их познания используется

вера. Отсюда следует, что в большинстве случаев объект веры не яв-

ляется чем-то сверхъестественным. Чаще всего это такое же реальное

явление, как и всякое другое. Но в отличие от последнего, оно пока

полностью не обнаружено в опыте, равно как и полностью не выведено

из имеющихся фактов. Познание такого явления сопряжено, как прави-

ло, со значительными затруднениями. Выход из затруднений осущест-

вляется с помощью опредмечивания объекта веры: субъект мысленно

наделяет его некоторыми дополнительными свойствами, для призна-

ния наличия которых нет пока достаточных субъективно-объективных

оснований, а есть достаточные субъективные. В итоге возникает пред-

мет веры, который в той или иной мере отображает объект в сознании

субъекта. Отсутствие у веры предмета сделало бы ее ненужной.

Однако необходимо заметить, что предмет веры весьма условен.

Его условность определяется стремлением субъекта придать выраже-

ние тому, что, хотя и возможно, но не может быть установлено досто-

верно, а его содержание не может быть непосредственно проверено

на истинность или ложность. Условность предмета веры ориентирует

субъекта на недопустимость его абсолютизации. Правда, условность

эта должна осознаваться. Степень такого осознания зависит от сло-

жившейся ситуации и не может быть постоянной. В одних случаях

она более глубокая, в других — менее. Итак, в познании между объ-

ектом и предметом веры обнаруживается взаимосвязь. В частности,

предмет веры замещает и представляет объект в процессе познания

более общей группы явлений, куда тот входит в качестве элемента.

Тем самым заполняется пробел в очевидном знании об одном из эле-

ментов этой группы, и субъект получает возможность сосредоточить-

ся на других ее элементах.

В процессе этого поиска истинность предмета веры либо под-

тверждается, что достигается путем обнаружения объекта, либо опро-

– 285 –

вергается вследствие того, что такое обнаружение оказывается невоз-

можным. Но, отбрасывая один предмет веры, субъект заменяет его

другим, который выполняет те же функции, что и предыдущий. В ка-

честве ориентира познавательной деятельности предмет веры часто

оказывается многовариантным.

Как следует из соотношения образа и оригинала, познание объ-

екта через предмет веры предполагает определенную адекватность

последнего первому. Такая адекватность детерминируется наличием

у субъекта соответствующих средств познания. Они, в свою очередь,

определяются и духовным развитием личности и состоянием обще-

ства в целом.

4. Вера, предвидение и интуиция

Исследуя далее феномен веры, мы убеждаемся, что вера обяза-

тельно связана с предвидением и интуицией. С верой связаны предви-

дения, основанные на вероятностных законах и на законах однознач-

ной детерминации. При этом вера оказывается способом освоения

исследователем содержания предметов его предвидения. Вера имеет

в данном случае абсолютный характер. В то же время для исследо-

вателя вера приобретает смысл лишь постольку, поскольку связана

с предвидением. Вне этой связи она не нужна.

Следует отметить, что вера и предвидение в процессе исследова-

ния одновременно предполагают и исключают друг друга. Это хорошо

видно на примере гипотетического предсказания. С одной стороны,

не имея достаточной субъективно-объективного основания для при-

знания своей истинности, оно предполагает веру. С другой, выступая

средством интерпретации новых фактов, способствует преодолению

веры на последующих этапах исследования, ибо в результате этого

достигается понимание.

Если говорить об интуиции, то она выступает как способ непо-

средственного постижения истинности и противостоит ее детерми-

нированному постижению. Предмет интуиции, как и предмет веры,

не имеет достаточной субъективно-объективной обоснованности для

признания своей истины и содержит в себе определенную предпо-

сылку ложности. Однако отсюда не следует, что вера и интуиция тож-

дественны. С одной стороны, вера есть отношение субъекта к опре-

деленной информации (суждению), а интуиция является способом

– 286 –

ее постижения. С другой — вера складывается по отношению к све-

дениям, постигаемым не только интуитивно, но и детерминированно,

что имеет, например, место при отображении явлений, основанных

на вероятностных законах. Поэтому при соотнесении веры с интуи-

цией должны быть взяты не все её случаи, а лишь те, которые касают-

ся сведений, получаемых субъектом недетерминированным путём.

Итак, соотношение веры и интуиции можно представить следую-

щим образом:

интуиция оказывается одной из предпосылок предвидения и, 

как следствие, соотносится с верой: вера и интуиция взаимос-

вязаны через предвидение;

вера выступает способом освоения исследователем содержа- 

ния предметов его предвидения, если последние получены

интуитивным способом.

Интуитивная вера — это внутреннее состояние человека, при

котором он убежден в достоверности без посредства органов чувств

и логического хода мыслей. Русский философ С. Н. Булгаков прямо

отождествляет веру и интуицию, философ-экзистенциалист К. Ясперс

определяет ее как «прорыв своего естества посредством собственной

сущности». В этом порыве он «схватывает бытие и самого себя». Это

смысл, «присущий бытию истины». А. Бергсон считает, что истоки

веры восходят не к рациональным спекуляциям, а к интуитивным

прозрениям гениев и пророков. Такое духовное знание, свойствен-

ное и малограмотным, и образованным. Это переживание, считает А.

Бергсон, связано с чувством реального присутствия в нашей жизни,

в бытии всех людей и всей Вселенной некоего Высшего начала, кото-

рое направляет и делает осмысленным как существование Вселенной,

так и наше собственное. Это ощущение дается в акте «непосредствен-

ного «видения», исполненного такой же внутренней достоверности,

какую имеет видение собственного «Я».

Вера связана также и с сомнением. Сомнение подлежит в процес-

се исследования преодолению. Вера же, ориентированная на содер-

жание догадок, предположений и предсказаний, представляет собой

один из необходимых элементов, этапов такого преодоления. Преодо-

ление сомнения предполагает веру. Но вера сама включает сомнение

в качестве элемента. Это не означает, конечно, что одно сомнение

преодолевается с помощью другого сомнения. Во-первых, сомнение

является лишь одним из элементов веры; помимо него, вера включает

– 287 –

и другие элементы — убеждение и правдоподобие, которые противо-

положны сомнению. Во-вторых, как средство преодоления сомнения,

вера сочетается с дальнейшим наблюдением фактов, их обобщением,

анализом структуры предположения и т. д. Такое сочетание также

ограничивает в ней роль сомнения.

Как видно из рассматриваемого соотношения веры с предвидени-

ем, интуицией и сомнением, вера может выступать одним из средств

освоения субъектом объективно истинных положений, которые не об-

ладают достаточной очевидностью. Если в результате исследования

обнаруживается, что содержание предмета истинно, то последний

приобретает статус элемента знания. Поэтому, ориентируясь на до-

стижение истины, вера оказывается также одним из средств увели-

чения объема знания. Поскольку исследование неотделимо от ин-

терпретации, то полученные истинные сведения — элементы знания

— выступают для исследования как очевидные. Поэтому, будучи од-

ним из средств достижения истины и развития знания, вера оказыва-

ется для него также одним из средств достижения очевидности. Если

же подходить к исследованию как к процессу, в котором очевидность

подлежит углублению благодаря переходу от уже очевидного к тому,

что стало очевидным теперь, то можно обнаружить наличие между

верой и очевидностью (в пределах отношения веры с истиной и зна-

нием) некоторого самостоятельного отношения.

Вера возникает, когда с помощью очевидных данных невозможно

объяснить новые факты, играя роль и некоего средства для преодо-

ления такой познавательной трудности. Она выступает и в качестве

одной из предпосылок возникновения новой системы очевидных све-

дений, позволяющей объяснить более общую систему фактов.

Вера связана и с заблуждением, которое на определенном эта-

пе познания неотделимо от истины и выступает одним из условий

ее достижения; такая связь характеризует этап на пути к достижению

истины.

Таким образом, в соотношение между верой и истиной оказыва-

ется вплетенными знание, очевидность и заблуждение. В то же время

вера в какой-то степени противоположна знанию. Вера — это иная,

чем знание, форма установления отношений с истиной. Она предпо-

лагает личное отношение к предмету исследования, т. е. свободно-

волящее, именно «мое» отношение к истине.

– 288 –

Установление отношения веры предполагает сущностную пере-

мену «меня» как субъекта веры. Поэтому результат познания не может

рассматриваться только как описывающий реальность «саму по себе»,

только как объективная истина. Грань между субъектом и объектом,

познающим и познаваемым является достаточно расплывчатой. Вера

является неотъемлемой характеристикой нашего опыта, через кото-

рый мы постигаем реальность.

Наши представления о Вселенной и нашем месте в ней рассма-

триваются в нашем, человеческом опыте с точки зрения сознания,

в которое входит вера. Это высокое сознание. Такое сознание пости-

гает действительность не только с позиций «концептуального» по-

знания, но и через символы веры, надежды, любви, доверия к миру.

Вера поэтому категория мировоззренческая. Она связана со смыслом,

ценностью, с тем, что можно назвать внелогическим в знании. Вера

— это открытие смысла в мире. Познание скрытой гармонии, которое

пытается осуществить наука, оказывается, в конце концов, чем-то по-

хожим на духовное познание; гармония открывается в ответ на изна-

чальное доверие человека, в ответ на веру в осмысленность нашего

пребывания в мире.

Вера обнаруживает, что в мире нет нейтральных по отношению

к человеку вещей. Она совершает откровение Смысла. Ею совер-

шается феноменологическая эволюция: во внешнем мире вроде ни-

чего не произошло, нет никаких новых событий, но все сместилось

в «моем» восприятии мира, все обрело смысл и цену. Так происходит,

когда есть вера.

Вера объемлет субъект и объект. Вера не есть ни только содержа-

ние, ни только акт субъекта, а коренится в том, что служит основой

явленности (по Канту, это такое бытие, каким мы его знаем). В таком

случае она может быть представлена ни как объект, ни как субъект

по отдельности, но лишь оба в едином (в бытии).

Под бытием здесь понимается не предметная реальность, а идея:

то, что мы познаем, есть в мире, но никогда не есть мир. Вера находит-

ся где-то в этой области. Она принадлежит не только сознанию, рас-

судку; в самом широком смысле она принадлежит той стороне наше-

го существования, которую можно назвать духом, духовной жизнью,

экзистенцией. В простом сознании реальности нет тайны, есть лишь

вещи, рассеянные предметы. Мир же есть нечто целое, не распадаю-

щееся. И человек «осуществляет прорыв своего естества посредством

– 289 –

собственной сущности. В этом прорыве он охватывает бытие и само-

го себя» (К. Ясперс). Через переживание, понимание бытия человек

обретает и уверенность в бытии. Это как раз тот смысл, который при-

сущ бытию истины. Таким образом, благодаря своей экзистенции,

у человека появляется уверенность в реальности, очевидности ее су-

ществования. Это и есть вера в широком смысле слова.

Анализируя веру, необходимо отметить и ее связь со свободой.

Она проявляется в том, что вера не представляет чего-то окончатель-

ного, носит неустойчивый характер. На границе неверия вера сходит

к минимуму, тогда пребывание человека в мире обессмысливается.

Если же вера достигает максимума, тогда человек доверяет миру «во

что бы то ни стало» («пусть все рушится, но вера остается»).

Итак, вера — это мировоззренческое понятие, отражающее лич-

ностное самоопределение человека по отношению к миру и к имею-

щемуся у человека знанию.

Литература

Бубер М. Два образа веры. М., 1995.1.

Далмайер Ф. Н. Кузанский о вере, знании и ученом познании. 2.

// Вопр. философии. – 2007. – №2. – 2007.

Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993.3.

Кант И. Сочинения: в 6 т. М., 1964. Т. 3.4.

Лекторский В. А. Вера и знание в современной культуре. // 5.

Вопр. философии. – 2007. – № 2.

Степанянц М. Т. Знание и вера: многообразие культурных 6.

подходов. // Вопр. философии. – 2007. – № 2.

– 290 –

ГЛАВА XI. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ

1. Базовые концепции экономического познания

Применение элементов философской методологии позволяет по-

лучить в области теории новые смыслы и значения, которые могут

выступить в качестве новой модели познания, объединяющей фило-

софию и экономическую теорию. И. Лакатос, формулируя положения

методологии научных исследовательских программ в книге «Фальси-

фикация и методология научно-исследовательских программ», отме-

чает: «Даже наука как таковая может рассматриваться как гигантская

исследовательская программа, подчиняющаяся основному эвристиче-

скому правилу К. Поппера: «выдвигай гипотезы, имеющие большее

эмпирическое содержание, чем у предшествующих». Такие методо-

логические правила, как заметил К. Поппер, могут формулироваться

как метафизические принципы».

И. Лакатос рассматривает программу через отрицательную и по-

ложительную эвристику. «У всех исследовательских программ есть

«твердое ядро»... Мы должны напрягать нашу изобретательность, что-

бы прояснить, развивать уже имеющиеся или выдвигать новые «вспо-

могательные гипотезы», которые образуют защитный пояс вокруг это-

го ядра». Все это позволяет способствовать увеличению содержания

исследовательской программы, содействуя последовательно прогрес-

сивному теоретическому сдвигу проблем. «Положительная эвристика

складывается из ряда доводов, более или менее ясных, и предполо-

жений, более или менее вероятных, направленных на то, чтобы изме-

нять и развивать «опровержимые варианты» исследовательской про-

граммы, как модифицировать, уточнять «опровержимый» защитный

пояс». Сюда же входит понятие «модель». «Модель» — это множе-

ство граничных условий, о которых известно, что они должны быть

заменены в ходе дальнейшего развития программы. Более или менее

известно даже каким способом». «Положительная эвристика» иссле-

довательской программы также может быть сформулирована как «ме-

тафизический принцип»». «Мы можем оценивать исследовательские

программы даже после их «элиминации» по их эвристической силе:

сколько новых фактов они дают, насколько велика их способность

«объяснить опровержения в процессе роста». «...Методология науч-

ных исследовательских программ объясняет относительную автоно-