Кирилюк Ф.М. Новітня політологія

Подождите немного. Документ загружается.

НОВІТНЯ ПОЛІТОЛОГІЯ

121

дяться на думці, що центральним моментом політичної боротьби є державна влада.

Пуланзас задає цілком резонне питання: «Чому основоположна концепція переходу

до соціалізму Маркса, Енгельса, Леніна і Грамші вимагає радикальних перетворень

державного устрою, руйнування старого державного апарату і запровадження дик-

татури пролетаріату? Чому, говорячи точними словами Леніна, «головним питан-

ням всілякої революції є питання державної влади»?

«Неомарксиське» розуміння держави. На задане вище питання вчений дає таку

відповідь: «Державна влада є центральним елементом тому, що виконує особливу фу-

нкцію. Ця функція полягає в об’єднанні усіх рівнів суспільної формації та створення

рівноваги між ними». Однак варто розуміти, що подібна рівновага сама по собі не ви-

никає, задля її існування потрібні відповідні умови, насамперед — економічні. Ідея со-

ціалізму дуже хороша, однак поки що вона ніде не спрацювала і зараз не працює також

ані на Кубі, ані в КНДР. Таким чином, Нікос Пуланзас намагається відвернути увагу

від абстрактного поняття «державної влади» і зосередитися на боротьбі за інші, більш

близькі для звичайної людини цілі (хоча б економічні).

Крім того, що держава виступає інтегруючим фактором суспільної формації, во-

на також є структурою, в межах якої зосереджуються протиріччя різних рівнів цієї

формації. Марксисти підкреслюють наявність особливого зв’язку між державою і

класовою кон’юнктурою. Завдяки цьому, відштовхуючись від держави як фактора

інтеграції формації в єдине ціле і держави як пункту зосередження протиріч різних

формацій, і вирішується проблема політики й історії. Тобто класова боротьба ви-

ступає «рушійною силою історії», маючи за свій об’єкт державу. Неомарксист Пу-

ланзас пише, що «політична практика повинна мати своїм об’єктом не державу, а

громадянське суспільство і його виробничі відносини». До речі, саме така схема

ефективно діє у демократичних країнах Заходу, де держава старається поменше

втручатися в життя громадянського суспільства, а в економічних відносинах висту-

пає лише їх регулятором.

Нікос Пуланзас дає оригінальне пояснення, як визначити поняття «держава».

Він пише, що в різних держав, залежно від способу виробництва, функція інтеграції

суспільної формації в єдине ціле реалізована по-різному. І саме від способу реалі-

зації цієї функції і залежить відповідь на питання «що таке держава і які інститути

входять до її складу?» у конкретному випадку. Особливо важливою функцію інтег-

рації Пуланзас вважає для капіталістичної формації, де домінуючий спосіб вироб-

ництва нав’язує іншим способам виробництва свою структуру і відносну самостій-

ність своїх складових компонентів. Грецький політолог критикує встановлені

марксистами зв’язки між державою, класовою боротьбою та політичним класовим

пануванням. Терміни, якими користувався у своїх дослідженнях Енгельс він нази-

ває парадоксальними. Справді, важко не погодитись. Така, наприклад, оригінальна

цитата: «Держава є продукт суспільства на відомому етапі його розвитку; держава

є визнанням, що це суспільство заплуталося в нерозв’язних протиріччях із самим

собою, розкололося на непримиренні протилежності, позбутися яких воно безсиле.

А щоб ці протилежності, класи із суперечливими економічними інтересами, не по-

жерли один одного і суспільство в марній боротьбі, для цього стала необхідна сила

(...), яка б зменшувала зіткнення, тримала їх в межах «порядку». І цією силою, яка

походить від суспільства, але ставить себе над ним, водночас все більше і більше

від нього віддаляючись, є держава». Цією цитатою з Енгельса Пуланзас обмежився

(за його словами — «аби не множити кількість цитат»), тобто насправді вчений міг

Ф. М. Кирилюк122

би надати куди більшу кількість висловлювань класиків марксизму, які він вважає

не до кінця продуманими. Розглянемо вище зазначену цитату детальніше.

З одного боку, Енгельс говорить про зв’язок держави та політичного класового

панування, політичної боротьби класів. Але з іншого, він виявляє, що цей зв’язок

держави і класового політичного панування відображає сукупність соціальних про-

тиріч. Держава справді пов’язана з протиріччями, які притаманні різним рівням фо-

рмацій. Однак зв’язок цей, на думку Пуланзаса, полягає в тому, що держава являє

собою центр об’єднання усіх цих рівнів і водночас пункт зосередження їх протиріч:

держава є визнанням «протиріччя суспільства із самим собою». Окремий інтерес у

Нікоса Пуланзаса також викликають самі терміни «суспільство» та «сукупність

(протиріч)».

Хоча варто визнати, що багато в чому грецький неомарксист зі своїми попере-

дниками все ж погоджується. Зокрема, із поглядами Енгельса на державу як офі-

ційний підсумок суспільства. Пуланзас зазначає, що подібна концепція була сфор-

мульована ще Марксом в гегельянському стилі у листі до Руге (вересень 1843 p.).

Цей лист пізніше повністю був процитований Леніним у його праці: «Що таке

«друзі народу» і як вони воюють проти соціал-демократів». Пуланзас підкреслює

необхідність звернути увагу на те, наскільки важливою для Леніна була концепція

держави як результату зосередження протиріч. Маркс пише (цитата за Леніним):

«... государство представляет оглавление практических битв человечества. Таким

образом, политическое государство выражает в пределах своей формы sub specie rei

pubiicae (под политическим углом зрения) все социальные битвы, потребности, ин-

тересы». В іншій роботі Ленін напише фразу про те, що політичне — це є «концен-

троване вираження економіки».

З цієї точки зору, вважає Пуланзас, для Леніна держава є пунктом виявлення ор-

ганічної єдності структур, центром, який надає смислу усій цілісності. До речі, по

це говорив і Енгельс у своїй фразі про державу як «офіційного представника» сус-

пільства. Нікос Пуланзас звертає особливу увагу на такий елемент революційної

ситуації як двовладдя державних структур. Держава, у свою чергу, до певної міри

перешкоджає загостренню політичних класових конфліктів, «пожиранню» класами

суспільства одне одного. Втім, Пуланзас переконаний, що повністю така концепція

держави марксистами так і не була розроблена. Хоча певні кроки в цьому напрямі

все ж були здійснені. Так, Енгельс уточнює державну функцію порядку як «органі-

зацію, яку створює собі буржуазне суспільство для охорони спільних зовнішніх

умов капіталістичного способу виробництва». Пуланзас не радить зосереджуватися

на слові «зовнішніх», яке, на його думку, означає механістичне розуміння «базису»

та «надбудови». Натомість він наголошує на вадливості визначення держави як ор-

ганізації для підтримки умов виробництва. Формулювання іншого марксистського

теоретика, Бухаріна, Пуланзас називає вражаючим. У його «Теорії історичного ма-

теріалізму» дано розуміння суспільної формації як системи нестійкої рівноваги, в

межах якої держава відіграє роль своєрідного регулятора. Насамкінець, ця концеп-

ція, говорить Пуланзас, слугує основою поняття організації, котрим Грамші позна-

чає функцію держави.

Політолог зазначає, що сама функція організації, або, як він ще її називає. — по-

рядку має декілька модальностей. Вони проявляються на трьох рівнях, де ця функ-

ція є найбільш відчутною: функція техніко-економічна — економічний рівень; вла-

сне політична функція — рівень політичної класової боротьби; ідеологічна функція

НОВІТНЯ ПОЛІТОЛОГІЯ

123

— ідеологічний рівень. При цьому техніко-економічна й ідеологічна функції дер-

жави є наддетермінованими політичною функцією. Так відбувається через те, що

політична функція безпосередньо зачіпає питання класової боротьби, в той час як

техніко-економічна та ідеологічна виступають різновидами прояву глобальної ролі

держави як фактора об’єднання формації в єдине ціле. Цю глобальну роль держави

Пуланзас називає політичною роллю. Він говорить, що держава перебуває у зв’язку

із суспільством, поділеним на класи, у тій мірі, у якій вона виступає інтегруючим

центром сукупності класових структур. Пуланзас іде ще далі: він пише, що, за ве-

ликим рахунком, не існує ані техніко-економічної функції, ані ідеологічної, ані

«політичної», є лише одна глобальна функція функція згуртування. Відповідно, є

модальності цієї функції, наддетерміновані суто «політичним». Стосовно цієї тези,

Пуланзас посилається на Енгельса та його фразу: «Нам важно только установить

здесь, что в основе политического господства повсюду лежало отправление какой-

либо общественной должностной функции и что политическое господство оказы-

валось длительным лишь в том случае, когда оно эту свою общественную должно-

стную функцию выполняло».

Вище описане положення дуже зацікавило Пуланзаса. Воно розвивалося і задовго

до нього в працях класиків марксизму. Пуланзас вбачає певні недоліки в судженнях

своїх попередників. Зокрема, він пише, що «... часто, однак, траплялося, що, обгово-

рюючи особливу функцію, яка прямо до політичної класової боротьби не стосується,

деякі теоретики інтерпретували її як відношення держави і «суспільства», нібито неза-

лежне від класової боротьби. Мова йде про дуже поважну і дорогу серцю соціал-

демократів тезу, яка була присутня ще у К. Реннера, у якій «соціальні функції» держа-

ви протиставляються її політичній функції». Водночас, політична функція нібито

єдина є пов’язана з класовою боротьбою і класовим гнобленням; ця теза виявляється й

у більшості сучасних досліджень соціал-демократичного спрямування, які присвячені

welfare state держава суспільного добробуту. Пуланзас зауважує, що ця теза також фі-

лігранно виписана в ряді робіт про деспотичну державу, яка функціонує в контексті

азіатського способу виробництва. Існування таких держав зводилося до різних техніко-

економічних функцій (будівництво гідроспоруджень тощо). У такій ситуації соціальні

класи в марксистському розумінні слова нібито є відсутніми.

Докладно зупинився Нікос Пуланзас і на аналізі різноманіття державних функцій.

Особливістю проведеного ним аналізу є визначення зв’язку усіх державних функцій із

політичною. Звісно ж, у даному питанні Пуланзас не перший, хто звертається до цієї

проблематики. Проте, за його словами, класики марксизму більше уваги приділяли

аналізу з точки зору історичного розвитку. У них зв’язки держави з різними рівнями

представлені як фактори зародження й утворення як самої держави, так і соціальних

класів.

При цьому Пуланзас наголошує на необхідності усвідомити, що важлива про-

блема виникнення держави — це окрема проблема. Ми ж маємо у своєму розпоря-

дженні лише поверхові дослідження вирішення цієї проблеми Марксом та Енгель-

сом, їх начерки можна використовувати тією мірою, якою у них виділені функції

держави, нерозривно пов’язані з її місцем у складній єдності розділеної на класи

формації. На друге місце за важливістю (після політичної) Пуланзас ставить еконо-

мічну функцію та сам процес виробництва, його рівень продуктивності. Тут Нікос

знову посилається на Маркса та Енгельса. Зокрема, він згадує дослідження Маркса,

які торкаються деспотичної азіатської держави та способу виробництва у ній (необ-

Ф. М. Кирилюк124

хідність існування централізованої влади для виконання меліоративних робіт). Що-

до зв’язку між панівним класом та суспільним поділом праці, то тут Пуланзас на-

водить цитату з Енгельса: «Ясно одно: пока человеческий труд был еще так мало-

производителен, что давал только ничтожный избыток над необходимыми

жизненными средствами, до тех пор рост производительных сил, расширение об-

мена, развитие государства и права, создание искусства и науки — все это было

возможно лишь при помощи усиленного разделения труда, имевшего своей осно-

вой крупное разделение труда между массой, занятой простым физическим трудом,

и немногими привилегированными, которые руководят работами, занимаются тор-

говлей, государственными делами, а позднее также искусством и наукой». Пулан-

зас відмічає наявність особливого зв’язку між державою та загальним управлінням

процесом виробництва. Зв’язок цей забезпечується за допомогою пануючого класу

і спрямований насамперед на підвищення продуктивності виробництва. Пуланзас

зауважує, що така сама проблема розподілу праці існує і в капіталістичному суспі-

льстві, де держава, як і капіталіст, виконує подвійну функцію: експлуататора і ор-

ганізатора-наглядача.

Щодо такої техніко-економічної функції держави, як облік, то тут Пуланзас по-

силається на Леніна та його праці періоду 1917—1920 pоків. Ця функція держави як

організатора процесу виробництва — лише один невеликий аспект її діяльності у

сфері економіки. Варто також згадати функцію «юридичної системи», тобто сукуп-

ності правил організації капіталістичного обміну. Функція держави по відношенню

до ідеології полягає в тому, щоб відігравати відповідну роль у вихованні, освіті і т.

д. На власне політичному рівні — рівні політичної класової боротьби — ця функція

держави полягає у підтриманні політичного порядку в політично класовому конф-

лікті.

Велику увагу приділив Нікос Пуланзас і дослідженню доктрини політичного у

фашизмі. Він навіть написав книгу «Фашизм і диктатура», у якій з немарксистської

точки зору піддав гострій критиці аналіз фашизму Комінтерном. Пуланзас справед-

ливо критикує широко представлену в Комінтерні тезу про те, що фашизм є відпо-

віддю буржуазії на революційний наступ пролетаріату. Пуланзас зауважує, що під-

йом італійського фашизму і націонал-соціалізму почався тільки тоді, коли

робітничий рух в обох країнах було вже розгромлено, про актуальність революцій-

ної ситуації у той час не могло бути й мови. Пуланзас рішуче відкидає також тезу

про підйом фашизму внаслідок рівноваги сил між «буржуазним» та «пролетарсь-

ким» табором, яку висували Грамші і Тальгеймер.

«Пролетарський» табір у момент підойму правого екстремізму значно поступав-

ся «буржуазному» як в Італії, так і в Німеччині. Хоча варто визнати, що в деяких

моментах критика Пуланзаса не є достатньо обґрунтованою. Наприклад, коли він

говорить, що Комінтерн ніколи не розумів специфічного характеру фашизму. Тут

він просто плутає погляди деяких лівих комуністів, наприклад, Амадео Бордігі, а

також сталіністів, з поглядами Комінтерну в цілому в період з 1921 по 1928 р. Такі

автори-комуністи, як Радек, Аквіла, Грамші, Тольятті та інші, неоднократно вказу-

вали на своєрідний характер фашизму. Пуланзас не бачить також, наскільки сильно

відрізняється реакція Комінтерну на перемогу італійського фашизму та націонал-

соціалізму. Масштаб поразки, яку довелося пережити робітничим партіям Італії,

був доволі швидко усвідомлений і визнаний багатьма ідеологами Комінтерну. Піс-

ля поразки в Німеччині сталініському Комінтерну знадобилося майже два роки для

НОВІТНЯ ПОЛІТОЛОГІЯ

125

подібного усвідомлення. Втім ці критичні зауваження не повинні принижувати

значення книги Пуланзаса. Їй хоча й притаманна деяка ідеологічна односторон-

ність, однак у той же час вона порушує багато цікавих питань, у тому числі й про

глибинні причини «лівого» і «правого» повороту Комінтерну, а також про специфі-

чну природу сталінізму.

Насамкінець Пуланзас робить наступні висновки:

Глобальна роль держави як фактора згуртування суспільної формації може по-

ділятися на особливі різновиди, які мають відношення до різних рівнів формації,

тобто на економічну, ідеологічну, політичну функції. Функції держави, навіть ті,

які прямо не стосуються політичного рівня, — політичного класового конфлікту,

можуть бути теоретично осмислені лише у їх зв’язку з глобальною політичною ро-

ллю держави. Ця роль справді набуває характеру політичної в тому розумінні, що

вона підтримує єдність формації, всередині котрої протиріччя різних рівнів конден-

суються в політичне класове панування. Неможливо точно встановити політичний

характер техніко-економічної функції держави чи її законодавчої функції, прямо

відносячи її до політичної функції, а саме — до особливої функції держави в полі-

тичному класовому конфлікті. Ці функції є політичними тією мірою, якою вони

спрямовані на насамперед на підтримання єдності суспільної формації, яка в кінце-

вому підсумку ґрунтується на політичному класовому пануванні.

ІЗ ПЕРШОДЖЕРЕЛ

ПУЛАНЗАС НИКОС

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ И СОЦИАЛЬНЫЕ КЛАССЫ

КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА

[...] Мы располагаем достаточным числом данных для того, чтобы попытаться воссоздать

понятие «политическое» у Маркса, Энгельса и Ленина и ее связь с проблематикой государст-

ва. Необходимо, однако, сделать два предварительных замечания.

1. В этой главе мы попытаемся поставить проблемы общей марксистской теории госу-

дарства и политической борьбы классов. Эта глава, касающаяся главным образом общей про-

блемы государства, структурно предшествует главе об общественных классах и классовой

борьбе. И не случайно: дело, конечно, не в том, что, повинуясь логике, можно приниматься за

изучение государства, абстрагируясь от вопросов классовой борьбы, или что подобный поря-

док изложения согласуется с теми взглядами, согласно которым государство возникло еще до

деления общества на классы; дело в том, что общественные классы представляют собой —

позже увидим, в каком именно смысле, — результат функционирования некоторых структур-

ных уровней, в число которых входит и государство.

2. Будет проведено различие между государственной политико-правовой надстройкой,

что можно обозначить как сферу политического, и политической практикой классов — поли-

тической классовой борьбой, что можно определить как политику. Нужно иметь в виду, что

это различие будет прояснено в следующей главе, посвященной общественным классам, в ко-

торой мы сможем обосновать различие и связь между структурами, с одной стороны, и клас-

совой практикой, даже ареной классовой борьбы — с другой.

Проблема политического и политики у Маркса, Энгельса и Ленина связана с проблемой

истории. Марксистская позиция по этому вопросу определяется двумя фундаментальными

положениями Маркса и Энгельса из «Коммунистического манифеста»: а) «Всякая классовая

борьба есть борьба политическая» и б) «Классовая борьба есть движущая сила истории». Со-

вершенно очевидно, что при первом прочтении можно историцистски истолковать связь меж-

ду этими двумя полномочиями. Такое прочтение предполагает в конечном счете гегелевский

тип «всеобщности» и «истории»: во-первых, речь идет о простом и круговом типах всеобщно-

сти, состоящей из равнозначных элементов и радикальным образом отличающейся от слож-

Ф. М. Кирилюк126

ной структуры с доминантой, характерной для марксистского типа всеобщности. Во-вторых,

речь идет о линейном типе историцизма, эволюция которого отныне и впредь составляет ос-

нову самого этого понятия, а исторический процесс отождествляется с результатом самораз-

вития Идеи. В этой «всеобщности» специфика интересующих нас различных элементов све-

дена к тому принципу простого единства, коим является Понятие, объективацию которого

они и составляют; история сводится к простому становлению, принципом развития которого

является «диалектический» переход от сущности к существованию понятия.

Можно и в самом деле историцистски интерпретировать процитированные марксистские по-

ложения. Но каков будет результат? Будут ли тогда включены в сферу политического не особый

структурный уровень и специфическая практика, но в целом «динамически-диахронический» ас-

пект любого элемента, принадлежащего к любому уровню структур или практики общественной

формации? Поскольку марксизм является для историцизма наукой, сформировавшей проблему

становления в целом, а политика — движущей силой истории, то марксизм в конечном счете может

быть представлен как наука о политике, более того, «наука о революции», отождествляемая с ним

простым однолинейным становлением. Из этого следует: а) отождествление политики и истории:

б) то, что можно обозначить как сверхполитизацию различных уровней структур и социальной

практики, специфика, относительная самостоятельность и эффективность которых были бы сведе-

ны к их динамически-исторически-политическому аспекту. В этом случае политическое предстало

бы центром или простым общим знаменателем и для их единства все общности, и для их развития;

особо впечатляющим примером такого результата является пресловутая сверхполитизированность

теоретического уровня, приведшая к схеме «буржуазная наука — пролетарская наука»; в) отказ от

всякой специфики политического, его дробление на неразличимые элементы, что нарушило бы

равновесное соотношение сил в формации. Эти следствия оборачиваются тем, что становится из-

лишним теоретическое изучение структур политического и политической практики, а это приводит

к идеологическому инварианту волюнтаризма-экономизма, различным формам ревизионизма, ре-

формизма, стихийности и т. д.

Короче, историческая трактовка марксизма отводит политическому точно такую же роль,

какую Гегель отводит Понятию. Я не буду здесь рассматривать те конкретные формы, кото-

рые приобретает данная проблематика. Приведу лишь две цитаты, дабы обозначить проблему.

Одна из цитат принадлежит Грамши, чей всегда ценный политический анализ часто за-

темнен историцизмом Кроче и Лабриолы. Эта цитата иллюстрирует отмеченные выше момен-

ты: «Вопрос, который прежде всего нужно поставить и разрешить в исследовании о Макиа-

велли, — это вопрос о политике как самостоятельной науке, т. е. о месте, которое

политическая наука занимает или должна занимать в систематизированном (цельном и после-

довательном) мировоззрении, в философии практики.

В этом смысле действительный успех, достигнутый Кроче в работах о Макиавелли и о

политической науке, заключается главным образом... в развенчании ряда фальшивых, наду-

манных или неверно поставленных проблем. Кроче исходит из своего принципа различия от-

дельных стадий в развитии духа и из признания стадии практики, стадии практического духа,

который является самостоятельным и независимым, несмотря на то, что он связан циклически

с действительностью во всей ее совокупности через диалектику различий. В философии прак-

тики принцип различия будет применен, конечно, не к ступеням Абсолютного духа, а к ступе-

ням надстройки, и поэтому речь будет идти об установлении диалектической позиции для по-

литической деятельности (и соответствующей ей науки) как определенной ступени

надстройки: можно будет сказать в порядке предварительного замечения на подступах к раз-

решению вопроса, что именно политическая деятельность является первой ступенью [...] той

ступенью, на которой надстройка находится еще в непосредственной фазе чистого, свободно-

го утверждения — первоначального и неотчетливого.

В каком смысле можно отождествлять политику и историю и, следовательно, бытие и

политику? Каким образом в силу этого всю систему надстроек можно рассматривать как

систему различий политики и, следовательно, как можно оправдать введение концепции раз-

личия в философию практики? Можно ли говорить о диалектике различий и как может быть

понята концепция круга между ступенями надстройки? С этим вопросом надо связать концеп-

цию «исторического блока», т. е. концепцию единства между природой и духом (экономиче-

ский базис и надстройка), единства противоречий и различий (...).

Мы видим, как в этих словах Грамши уже проглядывают упомянутые влияния истори-

цизма, ведущие, как и в случае с теоретическим левачеством 20-х годов, представленным Лу-

НОВІТНЯ ПОЛІТОЛОГІЯ

127

качем, Коршем и др., к волюнтаристской сверхполитизации: последняя составляет пару эко-

номизму в рамках одной и той же проблематики.

Вторую цитату я заимствую у Т. Парсонса, мэтра «функционалистского» направления в

современной социологии — направления, о котором мы еще поговорим подробно, ибо, отме-

ченное историцизмом М. Вебера, оно доминирует в анализе, осуществляемом современной

политической наукой: поразительный факт — именно в силу общности своих теоретических

принципов с марксистским историцизмом что направление приводит к аналогичным резуль-

татам в том, что касается политического и политики: «(...) невозможно приступать к изучению

политики, опираясь на зарезервированную за ней теоретическую концепцию, по той простой

причине, что политика является центром интеграции всех подлежащих анализу элементов со-

циальной системы и не может рассматриваться в качестве одной из ее составляющих».

Далее мы увидим, что в эпистемологическом плане функционализм действительно явля-

ется прямым продолжением общей историцистской концепции: четко прослеживается сле-

дующая за этим редукция политического, которое становится простым принципом социаль-

ной общности, принципом ее развития в синхронически-диахронической перспективе,

характерной для функционализма.

Антиисторицистская трактовка исконно марксистской проблематики предполагает рас-

смотрение политического в структуре общественной формации в качестве, с одной стороны,

ее специфического уровня, с другой — уровня узлового, где отражаются и сосредоточиваются

противоречия формации; это необходимо для того, чтобы точнее понять антиисторицистский

характер положения о том, что именно политическая классовая борьба является движущей си-

лой истории.

Начнем с последнего тезиса, очевидность которого выявлена Альтюссером. Алтюс-

сер, как известно, показал, что для марксизма принципом изучения процесса обществен-

ной трансформации является не применение универсального онтологического типа исто-

рического развития к разным предметам исследования, а использование теоретически

выстроенного понятия способа производства, данного как сложное целое с определенной

доминантой развития. Отталкиваясь от концепции, известной нам как исторический ма-

териализм, можно прийти к такому пониманию истории, которое не имеет ничего общего

с простым линейным развитием. В той мере, в какой уровни структур и практики пред-

ставляют внутри единого способа производства и исторически определенной обществен-

ной формации некую специфику, относительную самостоятельность и особую эффектив-

ность, они выступают как темпоральности с дифференцированными ритмами и тактами.

Различные уровни общественной формации отмечены — и это главная характеристика

соотношения этих дифференцированных временных значений в структуре — неравно-

мерностью, сдвигами в развитии, что закладывает основу для понимания формации и ее

развития. В этой связи формационные трансформации и переходы отражены в понятии

«история с дифференцированными временными значениями». [...]

Попытаемся определить в этом контексте место, отводимое для политического, в особен-

ности для политической практики. Понятие «практика» приобретает здесь значение деятель-

ности по преобразованию какого-нибудь предмета (сырья), в результате чего производится

что-то новое (продукт), часто представляющее или могущее представлять разрыв с имевши-

мися ранее элементами предмета. Какова в этом отношении специфика политической практи-

ки? Эта практика имеет в качестве специфического предмета то, что Ленин называл «теку-

щим моментом», т. е. узловой пункт, в котором сосредоточиваются противоречия разных

уровней формации, соединенных сложными связями и сверхдетерминированных собственны-

ми расхождениями и неравномерным развитием. Текущий момент есть, таким образом, конъ-

юнктура, стратегический пункт, в котором соединяются различные противоречия как отраже-

ние взаимосвязей, выражающих специфику определенной структуры с доминантой развития.

Предмет политической практики, каким он предстает в ленинской трактовке марксизма, нахо-

дится в том месте, где в конечном счете соединяются связи различных противоречий, связи,

специфически выражающие единство структуры; в этом месте в конкретной ситуации можно

обнаружить целостность структуры и воздействовать на нее с целью преобразования. Все это

значит, что предмет, на который нацелена политическая практика, принадлежит к различным

социальным уровням, — политическая практика одновременно относится к экономической,

идеологической, теоретической и политической в строгом смысле слова сферам в их взаимо-

связи, которая и составляет конъюнктуру.

Ф. М. Кирилюк128

Отсюда вытекает второе следствие, касающееся политики в ее связи с историей. Полити-

ческая практика является «движущей силой истории» в той мере, в какой ее конечным про-

дуктом является преобразование целостности общественной формации на различных стадиях

и фазах ее существования. Но не в духе историцистского политическая практика есть такая

практика, которая преобразует целостность в той мере, в какой ее предмет является узловым

пунктом сосредоточения противоречий различных уровней, имеющих собственную историч-

ность и неравномерно развитых.

Данный анализ важен для того, чтобы найти место понятию «политическое», а особенно

политической практике в оригинальной проблематике марксизма, но следует внести еще одно

дополнение. Анализ, касающийся предмета и результата политической практики, не может в

полной мере выявить специфику политического: он должен быть дополнен адекватным ос-

мыслением политической надстройки. Ибо ограничиваясь определением политического, про-

сто как практики с определенными предметом и продуктом, мы все время рискуем утратить

его специфичности и в итоге назвать политическим все то, что «преобразует» данную целост-

ность. Пренебрегая теоретическим изучением политических структур, мы также рискуем

упустить текучий момент конъюнктуры и пасть именно в тот «момент», о котором говорил,

четко ставивший проблему, Грамши. Короче, если мы хотим окончательно покончить с исто-

рицизмом в сфере политического, нельзя ограничиваться теоретическим анализом предмета

политической практики, нужно также определить в недрах общественной формации специфи-

ческое место и функцию уровня политических структур, которые являются целью анализа,

только при этих условиях сверх детерминированность политическим сможет предстать в сво-

их связях с историей различных уровней формации.

Вникнем в суть проблемы: политические структуры — то, что называется политиче-

ской надстройкой какого-либо способа производства и общественной формации, — пред-

ставлены институционализированной государственной властью. Каждый раз, когда

Маркс, Энгельс, Ленин или Грамши говорят о политической борьбе (практике), отличая

ее от экономической борьбы, они выделяют ее специфику подчеркиванием особой цели

борьбы, в качестве которой выступает государство как специфический уровень структур

общественной формации. В этом смысле мы действительно находим у классиков мар-

ксизма общее определение политики. Конкретно речь идет об упомянутой концепции по-

литической практики: последняя имеет предметом современный момент, она осуществля-

ет преобразования — как, впрочем, и поддержание — цельности формации в той

единственно точной мере, в какой она имеет в качестве точки попадания, в качестве стра-

тегической и специфической «цели» политические структуры государства.

[...] Эта тема ставит столько же проблем, сколько и решает; в самом деле, почему практи-

ка, имеющая предметом «текущий момент» и осуществляющая преобразования цельности,

настолько специфична, что ее результат может быть получен только тогда, когда ее объектом

является государственная власть! Этот вопрос далеко не очевиден, о чем свидетельствует, с

одной стороны, тенденция экономизма — тред-юнионизма (тогда объектом выступает эконо-

мика), а с другой — утопически-идеалистическая тенденция (тогда объектом выступает идео-

логия). Другими словами, почему основополагающая концепция Маркса, Энгельса, Ленина и

Грамши, касающаяся перехода к социализму, отличается от реформистской концепции своим

требованием радикальных преобразований государства и разрушения старого государственно-

го аппарата, т. е. теорией диктатуры пролетариата? Короче, почему, говоря точными словами

Ленина, главным вопросом всякой революции является вопрос о государственной власти!

Для ответа на этот вопрос нужно вернуться к научной марксистской концепции государствен-

ной надстройки и показать, что внутри структуры с многочисленными расходящимися и неодина-

ково развитыми уровнями государство выполняет особую функцию, состоящую в том, чтобы

быть фактором единства всех уровней общественной формации. Именно об этом говорит мар-

ксизм, когда он рассматривает государство в качестве фактора «порядка», «принципа организации»

формации не в общепринятом смысле политического порядка, а в смысле сплочения совокупности

уровней сложного целого и в качестве фактора регуляции ее глобального равновесия как системы.

Можно, таким образом, понять, почему политическая практика, нацеленная на государственную

власть, осуществляет преобразования целого и является «движущей силой истории», именно по-

средством анализа этой роли государства можно выявить антиисторицистский смысл данного по-

ложения. В самом деле, либо политическая практика имеет результатом поддержку целостности

формации, одной из ее стадий, или фаз, т. е. ее не преобразование, ибо в неустойчивом равновесии

НОВІТНЯ ПОЛІТОЛОГІЯ

129

соответствия/несоответствия расходящихся уровней, имеющих собственные темпы развития, это

равновесие никогда не устанавливается само по себе, только посредством экономического, но под-

держивается государством (в этом случае объектом политической практики выступает государство

в качестве фактора сохранения единства целого); либо политическая практика производит преобра-

зования, имея объектом, государство в качестве узловой структуры нарушения цельности в той ме-

ре, в какой оно является фактором ее поддержания: в этом контексте государство могло бы рас-

сматриваться и как фактор создания новой цельности, новых производственных отношений.

Признак этой функции государства можно обнаружить уже в том факте, что, будучи

фактором сплочения формации в единое целое, государство является также структурой, в

которой сосредоточиваются противоречия различных формационных уровней. Оно, та-

ким образом, представляет собой сферу, в которой отражается признак господства и

сверхдетерминированности, характеризующий формацию, одну из ее стадий, или фаз.

Государство предстает, таким образом, как центр, где можно обнаружить цельность и со-

члененность формационных структур. Это прояснится, когда мы проанализируем связь

структур с полем классовой практики и выявим особую связь государства и конъюнкту-

ры, являющейся в свою очередь центром обнаружения связи структур с полем практики.

Отталкиваясь от связи между государством как фактором сплочения формации в единое

целое и государством как пунктом сосредоточения противоречий различных структур,

можно решать проблему соотношения политики и истории. Эта связь выявляет структуру

политического, которое предстает и как специфический уровень формации, и как центр

ее преобразований, причем классовая борьба выступает «движущей силой истории», имея

в качестве объекта государство — пункт сосредоточения противоречий расходящихся

структур с собственными темпами развития.

Уточним некоторые моменты. Постановка вопроса о государстве позволяет разрешить ка-

питальную для марксистской теории политики проблему. По устоявшейся марксистской тра-

диции подобное теоретическое обоснование связи между политической борьбой и государст-

вом означало бы впадение в «макиавеллиевскую» трактовку политического. Не сам ли Маркс

в своих ранних произведениях осудил концепцию «исключительно политического», сводя-

щую политику к связи с государством? Не должна ли политическая практика иметь объектом

не государство, а «гражданское общество», его, скажем, производственные отношения? Оши-

бочным ответом на этот неверно сформулированный вопрос является экономизм, определяю-

щий в качестве специфической цели политической борьбы — экономические общественные

отношения. Именно в эту схему очень точно умещается реформистская концепция. Обраща-

ясь, однако, к проблематике государства в трактовке зрелого Маркса, мы обнаруживаем связь

политической борьбы и государства, с одной стороны, связь между ними и совокупностью

уровней социальной формации — с другой.

Пойдем дальше. Это определение политического как отношения между политической

практикой и государством является пока слишком общим. И если в целом оно подходит для

разделенных на классы общественных формаций, то совершенно очевидно, что уточнение

этого отношения возможно только в рамках конкретного способа производства и исторически

определенной общественной формации. В том особенно, что касается функции государства

как фактора сплочения формации в единое целое, ясно, что она принимает разные формы в

зависимости от конкретных способа производства и общественной формации. Место государ-

ства в этой целостности, поскольку она предписывает своей региональной структуре пределы,

выделяющие ее путем конституирования, прямо зависит от способов осуществления этой го-

сударственной функции: уточнение природы этих пределов (что такое государство?), вопрос

их расширения или сужения (какие структуры и институты входят в состав государства?) тес-

но связаны с разнообразными формами осуществления этой функции в зависимости от кон-

кретных способа производства и общественной формации. Эта функция государства стано-

вится специфической функцией, которая и делает государство государством в формациях, где

доминирует капиталистический способ производства, отличающийся специфической само-

стоятельностью своих составляющих и тем особым местом, которое в нем отводится сфере

государственного. Эта особая самостоятельность и составляет специфику политического, оп-

ределяя особую функцию государства как фактора сплочения автономизированных уровней.

Функция государства как фактора сплочения формации в единое целое, превращающая

его в средоточие разноуровневых противоречий, становится еще более явной, когда мы обра-

щаем внимание на то, что исторически определенная общественная формация характеризует-

Ф. М. Кирилюк130

ся сочетанием различных способов производства. При этом нужно помнить, что даже если

одному из способов производства и удается установить свое господство, отмечая тем самым

начало фазы расширенного воспроизводства формации и конец собственно переходной фазы,

то этим не устраняются острое соперничество между всеми наличествующими способами

производства, постоянные расстыковки компонентов формации. Роль государства как фактора

сплочения этого сложного нагромождения различных способов производства становится то-

гда решающей. Верно, что эта роль особенно очевидна в условиях переходного периода, ха-

рактеризующегося наибольшим несоответствием между собственностью и реальным при-

своением средств производства. Как правильно сказал по этому поводу Беттельгейм такое

«расхождение имеет серьезные последствия для сочленения различных уровней социальной

структуры. Это несовпадение действительно предопределяет особую эффективность полити-

ческого уровня». Тем временем эта особая эффективность государства, если речь идет о его

главной функции сплочения формации в единое целое, постоянно присутствует в любой фор-

мации, где друг на друга накладываются различные способы производства. Она исключитель-

но важна в капиталистической формации, где господствующий способ производства навязы-

вает другим способам производства свою структуру и, в частности, относительную

самостоятельность составляющих его компонентов. [...]

По всем затронутым нами вопросам, имеются многочисленные указания классиков мар-

ксизма. Известно, что марксистская теория установила наличие связи между государством и

классовой борьбой, далее политическим классовым господством. Прежде чем устанавливать

связь поля классовой борьбы, и особенно политической классовой борьбы, с формационными

структурами, следует отметить, что для марксистской теории эта связь государства и классо-

вой политической борьбы оборачивается связью государства со всей совокупностью уровней

структур, точнее говоря, связью государства с сочленением компонентов, которое характери-

зует формацию.

Это вытекает из исследований Энгельса, который установил, используя иногда доста-

точно парадоксальные термины, связь государства и «общественной совокупности». Эн-

гельс говорит нам: «Государство есть продукт общества на известной ступени развития;

государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоре-

чие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от ко-

торых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми эко-

номическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для

этого стала необходимой сила (...). которая бы умеряла столкновение, держала его в гра-

ницах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все

более и более отчуждающая себя от него, есть государство».

Ограничимся этим текстом, дабы не множить количество цитат. С одной стороны, Эн-

гельс «говорит» о связи государства и политического классового господства, политической

борьбы классов. С другой стороны, он выявляет то, что связь государства и классового поли-

тического господства отражает, даже концентрирует — в том смысле, который мы придали

этому термину, — совокупность общественных противоречий. Что означает здесь термин

«общество»? Ибо если мы не поместим эти термины в контекст оригинальной проблематики

марксизма, то рискуем впасть в гуманистическую перспективу, соединяющую институирова-

ние государства с «совокупностью жизненных потребностей» общества. Термин «совокуп-

ность» здесь, похоже, относится — так как в другом месте он может обретать другой смысл —

к совершенно определенному понятию общественной формации как сложной целостности со-

ставляющих ее компонентов. Государство связано с противоречиями, присущими различным

уровням формации; но связь эта в том, что государство представляет центр сочленения этих

уровней, равно как и пункт сосредоточения их противоречий: оно есть признание «противоре-

чия общества с самим собой».

Энгельс также указывал, что государство является официальным итогом общества. Эта

концепция государства — итога противоречий в смысле их сосредоточения или слияния —

была сформулирована Марксом, конечно, в гегельянском духе в письме к Руї с

(сентябрь

1843 г.). Я ссылаюсь здесь на это письмо, потому что Ленин полностью цитирует его в работе

«Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?». Нужно помнить о

том внимании, какое Ленин уделяет этой концепции государства как средоточия противоре-

чий. Маркс пишет (цитирую по Ленину): «... государство представляет оглавление (курсив Н.

П.) практических битв человечества. Таким образом, политическое государство выражает в