Кин Морис. Рыцарство

Подождите немного. Документ загружается.

340 Глава III

говорит о своей готовности создать для него некий «круглый стол»,

который вместе со столом, за которым Христос сидел во время «тай-

ной вечери», и Столом Грааля составит полную символическую «три-

аду столов». За этим столом, говорит Мерлин, хватит места для пяти-

десяти одного рыцаря.

' Пятьдесят человек Мерлин называет сам -

это самые благородные, родовитые и отважные из рыцарей, собрав-

шихся при дворе Артура, которые впредь станут жить как братья.

Пятьдесят первое же место за столом останется, разумеется, свобод-

ным, ибо оно предназначено для некоего, пока что неизвестного рыца-

ря «без страха и упрека», истинного Рыцаря Грааля, который в свое

время явится ко двору Артура, сына Утера Пендрагона. Такова была

история, предлагавшая некий архетип рыцарского ордена и имевшая

невероятный резонанс в обществе. Альтернативный (хотя и родствен-

ный) архетип был предложен в истории о создании ордена рыцарей

Вольного Чертога в романе XIV века «Персефорест». В этом рома-

не, посвященном приключениям Персефореста, сопровождавшего Алек-

сандра Македонского во время его мифической экспедиции в Брита-

нию, есть описание Вольного Чертога, чудесной круглой башни, пост-

роенной самим Господом Богом; в этой башне Персефорест и его

товарищи обнаруживают огромный круглый стол из слоновой кости, за

которым одновременно могут усесться триста избранных рыцарей.

Место каждого рыцаря за этим столом отмечено его гербовым щитом,

который укреплен сзади на стене, и Господь сам называет герою рома-

на первых шестьдесят три рыцаря.

Хроники отчетливо свидетельствуют о том, что Эдуард III явно

имел на уме образец артурова Круглого Стола, когда впервые поду-

мал о создании некого рыцарского ордена (хотя в хрониках на сей

счет много путаницы, и в результате оказываются как бы «сплавлен-

ными» воедино момент создания ордена Подвязки и проведение Боль-

шого турнира Круглого Стола в Виндзоре, что имело место за не-

сколько лет до того). «Король,- говорит хронист Жан ле Бель,

- в благородстве сердца своего решил, что заново отстроит замок

Виндзор, который некогда построил Артур и где впервые был установ-

Светские рыцарские ордена 341

лен Круглый Стол, в честь своих доблестных рыцарей, бывших тогда при

нем и так хорошо ему служивших, что король наш чрезвычайно высоко

оценил их службу и счел их настолько благородными, что, но его словам,

подобных им не сыскать было ни в одном другом королевстве; и ему

показалось, что какие бы почести он ни оказал им, они не могут быть

чрезмерными - так сильно он их (этих рыцарей) полюбил. И наш

король объявил по всему королевству, что будет устроен великий празд-

ник и большой прием по случаю учреждения этого Круглого Стола, и

пригласил отовсюду благородных дам и девиц, рыцарей и оруженосцев

прибыть на этот великий праздник в Виндзор.»

Впоследствии орден Подвязки стали считать чуть ли не «прямым

потомком» артурова Круглого Стола. «Я читал и слышал, - писал в

1408 г. Генриху IV Жан Вершен из Геннегау,

- что в те времена, когда благородный и могущественный Артур

правил землями, которыми ныне правишь ты, там был создан орден, и в

него вступили многие рыцари, называвшие себя рыцарями Круглого Стола,

и рыцари эти превосходили всех в благочестии и истинной рыцарствен-

ности... а теперь я узнал, что кто-то из самых знатных людей твоего

королевства в память о том ордене учредил новый и назвал его орденом

Подвязки.»

Король Франции Иоанн Добрый, который в 1350 г. создал орден

Звезды как бы в пику Эдуарду III, учредившему орден Подвязки, похо-

же, тоже имел в виду рыцарей Вольного Чертога. Устав ордена Звез-

ды следует этому литературному образцу неукоснительно - в том числе

и изображая гербовой щит и шлемовую эмблему над креслом каждого

из членов ордена в зале «Благородного Дома» в Сент-Уане.

Орден

Узла, Устав которого во многих отношениях оказался списан с Устава

ордена Звезды, был замыслен как союз трехсот воинов - ровно столько

было и рыцарей Вольного Чертога.

Во всех трех случаях - при

создании орденов Подвязки, Узла и Звезды - литературная модель,

похоже, была использована сознательно вполне успешно.

Влияние этих двух архетипов - Круглого Стола и Вольного Чер-

тога - было исключительно сильным, но существовало также множе-

ство других литературных образцов, которые различные рыцарские

342

Глава III

ордена стремились использовать при составлении своих уставов. Воз-

растающий интерес к античной истории и использование соответству-

ющих литературных аллюзий несомненно послужили причиной того,

что Людовик Неаполитанский включил в Устав ордена Узла требова-

ние увенчивать особо отличившихся членов братства лавровым вен-

ком - в точности как героев римской античности; и он же напомнил

членам ордена о легендарной связи штаб-квартиры этого ордена в

Кастельнуово (замке Oeuf enchante du merveilleux peril, как он назы-

вал его) с пещерой, где Вергилий, согласно легенде, работал над своими

дивными произведениями.

«Роман о Трое»

"' и изложенная в нем

история о суде Париса явно послужили основой для выбора членами

ордена Золотого Яблока своей эмблемы и девиза: La plus belle me

devoit avoir («Меня должна получить красивейшая»)

История Ясо-

на и аргонавтов, по всей очевидности, обусловила выбор своей эмбле-

мы членами ордена Золотого Руна - знаменитого и могущественного

ордена, основанного Филиппом Добрым (этот герцог с самого наачла

своего правления владел богато расшитым гобеленом, на котором изоб-

ражались все приключения аргонавтов). Однако поведение самого

Ясона не было столь уж безупречным - ведь он нарушил слово, дан-

ное им Медее! - и Жан Жермен, канцлер ордена, по-иному интерпре-

тировал смысл орденского знака, утверждая, что это совсем не то

золотое руно, не колхидское, а стриженая шерсть Гедеона

*, в которую,

согласно Книге Судей, упала с небес роса в знак того, что Гедеон

победит мидийцев.

Литературные влияния на устав орденов не были ограничены

выбором эмблемы и внешнего оформления. Они давали значительно

более серьезную и возвышенную основу законам этих братств; так,

например, в Уставе ордена Звезды было указано, что на ежегодном

празднике следует накрыть отдельно Стол Чести для трех правителей

(принцев), трех баннеретов и трех рыцарей, которым, по общему мне-

нию, в этом году удалось совершить самые выдающиеся ратные подви-

ги.

Культ Девяти Героев (Девяти Бесстрашных) явно послужил

вдохновляющим моментом для подобного чествования воинской доб-

Светские рыцарские ордена

343

лести. Аналогично, хотя, возможно, это представляется еще более по-

разительным, в уставах нескольких орденов - Звезды, Узла, Золотого

('уча и Полумесяца - предусмотрено ведение специальной «книги

приключений», куда записывались наиболее выдающиеся ратные под-

миги членов ордена.

' Ни одной подобной книги, к сожалению, не

сохранилось, но мы знаем, что Король герольдов при дворе Рене Ан-

жуйского начал собирать материал, намереваясь создать подобную «книгу

приключений» для ордена Полумесяца

; а Никколо Аккьяиволи со-

вершенно определенно начал писать книгу о приключениях членов

ордена Узла, ибо Бокаччо высмеивал его за это: «он писал по-фран-

цузски о подвигах рыцарей Святого Духа (другое название ордена

Узла) и в том же стиле, в каком некоторые авторы прошлых лет

писали о Круглом Столе. Насколько смешные и совершенно лживые

материи были там использованы, он прекрасно понимает и сам.»

Неизвестно, так ли уж сильно преувеличивал Никколо славу - свою

собственную и своих братьев по ордену, - но вот об отношении Бокач-

чо к артуровой модели рыцарских орденов догадаться нетрудно. Со-

здание подобных «книг приключений» - дабы лишний раз отдать

должное тому или иному ордену - было явно инспирировано тем эпи-

зодом из романа «Мерлин», где рассказывается, что каждый из рыца-

рей Круглого Стола, покидая артуров двор, должен был поклясться,

что «непременно по возвращении расскажет все, что с ним случи-

лось... будь то ему во славу или во вред. И таким вот образом можно

было судить о доблести каждого.»

Рассказы возвращавшихся до-

мой рыцарей Круглого Стола о самих себе записывались писцами

короля Артура (или, как позднее считали некоторые, его герольдами),

что в целом предположительно и составило основу тех историй, из

которых Уолтер Man по приказу Генриха II Английского сплел целый

цикл о рыцарях Круглого Стола.

Литературные влияния были особенно сильны при создании «во-

тальных» орденов. Великий обет рыцарей Круглого Стола, данный

ими на Пятидесятницу - непременно найти священный Грааль, - пред-

лагал прямо-таки идеальный образец подобного союза. Впрочем, ли-

344

Глава III

тературная концепция куртуазной любви оказывала на рыцарские круги

еще более очевидное влияние. Безусловно именно она вдохновила

Бусико на создание ордена Белой Дамы на Зеленом Поле.

Сам

Бусико всю свою жизнь загнал в рамки преувеличенной куртуазности

и уважения по отношению к дамам, как о том чересчур старательно,

даже назойливо, напоминает нам его биограф. Прибыв в Геную, мар-

шал Бусико как-то раз учтиво поклонился на улице двум дамам, а

когда его оруженосец заметил, что это обычные проститутки, Бусико в

ответ заявил: «Да лучше я поклонюсь десяти публичным девкам, чем

не отвечу на приветствие хотя бы одной достойной женщины.»

Чле-

ны ордена Оков Узника считались, как и члены ордена Бусико, при-

верженцами подобных воззрений - готовы были защищать честь

любой благородной дамы или девицы и прийти ей на помощь, если она

сама их об этом попросит.

Граф де Фуа допускал в свой орден

Дракона не только рыцарей, но и благородных дам и девиц, а в конце

года, если кем-то из этих женщин были совершены какие-либо подви-

ги из упомянутых в Уставе, то и им тоже (а не только рыцарям)

разрешалось украшать свои орденские эмблемы с изображением дра-

кона изумрудами, сапфирами и бирюзой в память об этих подвигах и

подвигах братьев по ордену

(здесь стоит отметить, что довольно

многие ордена допускали в свои ряды женщин наравне с мужчинами;

например, орден Св.Антония в Геннегау; на раннем этапе были жен-

щины и среди членов ордена Подвязки, и им даже вручалось орденс-

кое облачение).

Естественно, этос куртуазной любви оставил наибо-

лее отчетливый след среди «вотальных» орденов, ибо основная их де-

ятельность была связана с рыцарскими поединками и турнирами -

то есть с такой областью, где усилия по расцвечиванию подобных

военно-спортивных состязаний красками, позаимствованными в рома-

нах, имели уже достаточно долгую историю.

Романтический акцент на силе любви и стремлении к почестям,

желании выглядеть героем в глазах женской половины человечества, а

также - на способности прекрасной дамы вдохновить героя на подви-

ги был, однако, воспринят некоторыми из основателей могущественных

Светские рыцарские ордена

345

«куриальных» орденов вполне серьезно. Мы уже видели следы по-

добного воздействия, весьма заметные в предисловии к Уставу ордена

Ленты, где верность возлюбленной ставится вровень с верностью вас-

сала сюзерену, и оба вида верности воспринимаются как два столпа,

как два основных источника верности и преданности вообще. Людо-

вик де Бурбон имел в виду то же самое, когда включил в Устав своего

Ордена Золотого Щита требование не позволять никому ни об одной

женщине говорить дурно, «ибо по воле Господа большая часть всех

мирских почестей происходит именно от них (женщин)».

Истории с

оттенком куртуазной любви также циркулировали среди прочих об-

стоятельств, связанных с учреждением некоторых «куриальных»

орденов, например, ордена Подвязки и ордена Локона. История о том,

как Эдуард III во время бала в Кале подобрал подвязку графини

Солсберийской и повязал ее под собственное колено со словами: «Пусть

будет стыдно тому, кто об этом плохо подумает»(Honi soit quoi mal у

pense), - история, безусловно, апокрифическая, однако подобные слухи

начали циркулировать практически с самого начала существования

ордена.

Эмблема баварского ордена Локона, как это и было задума-

но, представляла собой локон (на иллюстрациях он, правда, больше

похож на полноценную длинную косу), который якобы срезал на па-

мять герцог, основатель этого ордена, с головы своей возлюбленной, и

» 63

эта история действительно представляется вполне достоверной.

Влияние литературы, прямое и косвенное, на концепцию рыцарс-

ких орденов было безусловно очень сильно. Весьма много места в

уставах орденов и братств (и особенно тех, что имели отношение к

орденам престижным) занимают пункты, касающиеся организации

празднеств, собраний и процессий, а также ношения знаков отличия и

орденских знаков; здесь также весьма заметно воздействие тогдаш-

них эрудитов - и прежде всего герольдов с их любовью к символике

и повышенным вниманием к скрупулезному соблюдению ритуалов и

всех тонкостей церемоний и соблюдения старшинства. Рукописные

сборники орденских уставов и эмблем, а также записи о подвигах,

запечатленных в гербах членов орденов, - это наиболее красиво деко-

346

Глава III

рированные произведения геральдического искусства. В них влияние

геральдики соединяется с литературным влиянием и наделяет общее

стремление позднего средневековья к украшательству конкретными

чертами, свойственными тому или иному рыцарскому ордену как орга-

низации. Внимание к декоративным деталям не должно, впрочем, вос-

приниматься как направленное само на себя; в нем заключается

нечто существенно большее. Это один из способов проявить особое

уважение к тем целям и задачам рыцарства, которых члены рыцарс-

ких орденов поклялись добиваться.

Если более внимательно приглядеться к тому, что же это были за

цели и задачи - по мере того как их проясняют для нас уставы и

история различных орденов, - то более всего поражает верность рыца-

рей установленной системе рыцарских идеалов. Еще в первых главах

данной книги мы определили три составляющих элемента, как бы

вплетенных в ткань этих идеалов - религиозный, общественный и

военный. Те же самые три составляющие положены в основу структу-

ры рыцарских орденов, и как раз в этом-то и заключена причина того,

что в позднее средневековье рыцарские идеалы остались теми же, что

и в самом начале, несмотря на все гримасы времени.

Сюзерены и прочие могущественные покровители крупных «ку-

риальных» орденов, желая достигнуть поставленной цели, прекрасно

понимали всю необходимость того, чтобы учрежденные ими союзы

воспринимались как некие элитные сообщества внутри современного

им рыцарства, и ясно видели, что для этого требуется особый акцент на

христианское предназначение орденов. Именно это лежало в основе

тех религиозных церемоний, которые предшествовали общим собрани-

ям братств, а также в основе той финансовой поддержки, которую

ордена оказывали церкви, и их весьма щедрых пожертвований на за-

упокойные мессы. Во многих уставах также уделялось особое внима-

ние религиозному значению Священной войны. Некоторые рыцарс-

кие союзы можно было, пожалуй, назвать даже светскими орденами

крестоносцев; король Кипра Пьер де Аузиньян, например, и создан-

ный им орден Меча стремились реализовать потенциал таких рыцар-

Светские рыцарские ордена

347

ских объединений и узаконить энтузиазм крестоносцев - способом,

весьма схожим с учреждением рыцарями Тевтонского ордена Столов

Чести. Сильный привкус идеологии крестоносцев имела и история

создания испанских светских орденов, особенно арагонского ордена

Столы и Кувшина.

Возможно, были и какие-то исключения, но кре-

стовые походы безусловно играли первостепенную роль и в умах со-

здателей практически всех других орденов. Карл ди Дураццо

* в

уставе своего ордена Корабля явно предвосхищал новое завоевание

Иерусалима, а потому и велел записать там, что каждого члена ордена,

который будет участвовать в отвоевании этого города у неверных, нуж-

но будет наградить и разрешить добавить к своему орденскому знаку

изображение золотого румпеля.

Он также позаботился о том, чтобы

и те члены ордена, которые также будут сражаться с сарацинами, но

при иных обстоятельствах, получили разрешение украсить свои орден-

ские эмблемы - хотя и несколько иначе - в зависимости от тех сраже-

ний, в которых они принимали участие. Уставы ордена Дракона и

Сокола также разрешали тем, кто сражался с язычниками, делать до-

полнения к своим орденским эмблемам.

И вряд ли могут возник-

нуть сомнения в том, что столь решительный перенос акцентов в ры-

царской мифологии ордена Золотого Руна, сказавшийся в отступле-

нии от классической истории о мифологическом искателе приключений

Ясоне и связавший тему овечьей шерсти с библейским Гедеоном, был

вызван планами Филиппа Доброго насчет очередного крестового по-

хода, в котором бургундское рыцарство - и особенно его собственный

орден - играло бы ключевую роль.

Еще более поразительным, чем обращение к идеологии крестовых

походов, представляется подчеркнуто значительная роль, отведенная в

уставах многих орденов, повседневному соблюдению религиозных за-

конов и обрядов. Членам ордена Полумесяца, например, предписыва-

лось непременно хотя бы раз в день ходить к мессе, а если это невоз-

можно, то платить за богослужение и воздерживаться от вина в тече-

ние одного дня. Им также полагалось каждый день молиться Пресвятой

Деве Марии. Члены ордена Корабля также каждый день должны

348

Глава III

были ходить к мессе и каждый день произносить десять покаянных

молитв; а по пятницам обязаны были поститься и одеваться в черное

в память о Страстях Господних.

Устав неаполитанского ордена Гор-

ностая напоминал братьям об их обязанности поститься и ходить к

исповеди, а также непременно присутствовать на торжественной обед-

не 29 сентября, в праздник Св.Михаила, покровителя ордена.

Эти и

подобные им положения различных уставов как бы подчеркивали

традиционный долг рыцарства чтить Господа и неукоснительно со-

блюдать религиозные законы и ритуалы; на этом же настаивали и

первые настольные книги рыцарей - например, произведения Рамона

Луллия.

Практически все ордена, как мы видели, выделяли средства на

заупокойные службы в случае кончины членов братства (в этом отно-

шении особенно щедрым был орден Подвязки).

Во многих случаях

прием в орден новичков также связывался с тем или иным конкрет-

ным религиозным праздником. Например, в неаполитанском ордене

Горностая этот обряд осуществлялся во время торжественной обедни

в день Св.Михаила (29 сентября); прямо во время богослужения

орденский знак - особый воротник - брали с алтаря и надевали на

шею неофиту.

Пышная литургия имела место во время приема но-

вичков в орден Св.Антония в Геннегау - с длинным перечнем молитв

и антифонами. Священнослужитель торжественно благословлял во-

ротник неофита и окроплял его святой водой, а затем передавал руко-

водителю ордена, который и завершал церемонию приема. Но сначала

каждый кандидат должен был дать клятву соблюдать христианский

долг рыцаря - защищать церковь, поддерживать справедливость, забо-

титься о вдовах и сиротах, помогать бедным.

Все это старые и зна-

комые обязанности, которые и в раннее средневековье особо выделя-

лись в торжественных литургиях по случаю посвящения в рыцари.

Таким образом, общее требование соблюдать правила рыцарского об-

раза жизни и при условии, что любое нарушение основных правил и

обязанностей сделает членство нарушителя в ордене недопустимым,

было характерным для уставов многих орденов.

В позднее средне-

Светские рыцарские ордена

349

нековье, когда представители знати все меньше стремились пройти

официальный обряд посвящения в рыцари, такие торжественные обеты,

связывавшие клятвой всех членов ордена, считавшегося в обществе

неким элитарным рыцарским союзом, служили способом сохранить у

мнати представление о высоком предназначении рыцарства и его дол-

ге? перед своим сословием. Эти клятвы и обеты отчасти выполняли ту

же дидактическую функцию, что и обряд посвящения в рыцари - в те

времена, когда еще практически каждый рыцарь должен был его пройти.

Основатели наиболее крупных орденов весьма старались пред-

ставлять рыцарские союзы как некие элитарные общества, исключи-

тельные не только в плане добродетельности и религиозных устрем-

лений их членов, но и в социальном отношении. Благородное проис-

хождение было необходимым условием для вступления практически в

любой «куриальный» орден. А многие ордена требовали, чтобы кан-

дидаты были не просто из знатного, но и имеющего свой герб рода, и

были бы способны доказать, что имеют не менее четырех поколений

родовитых предков. Большая часть орденов также настаивала на том,

чтобы вступающие уже прошли обряд посвящения в рыцари или, по

крайней мере, были бы готовы его пройти вскоре после своего вступ-

ления в орден; хотя, например, в орден Полумесяца принимали и ору-

женосцев, отличая их от рыцарей всего лишь определенными правила-

ми, касавшимися уровня расходов.

Неаполитанский орден Г орно-

стая - но он, похоже, был единственным таким - допускал прием тех,

кто был возведен в рыцарство благодаря своим заслугам и не имел

знатного происхождения; однако такие кандидаты, разумеется, уже

должны были пройти обряд посвящения в рыцари.

Да, это были по

сути своей союзы аристократические, как о том свидетельствуют и

шлемовые эмблемы, и гербовые щиты с соответствующими геральди-

ческими знаками, призванными напоминать о героических деяниях

владельца герба; эти гербы изображались и над скамьями членов ор-

дена в церквах - например в часовне ордена Подвязки в Виндзоре.

Несмотря на все эти ограничения, касавшиеся приема в орден

только тех, кто знатен по рождению, внутренняя структура орденов