Кин Морис. Рыцарство

Подождите немного. Документ загружается.

120

Глава III

таинством», или же религиозное значение обряда не настолько велико

и значительно и это - всего лишь еще один признак исключительно

тесной переплетенности идеалов христианства и германской боевой

традиции - то есть, что обряд посвящения в рыцари свидетельствует о

тех же явлениях, которые уже были нами рассмотрены в предыдущих

главах?

Разумеется, по некоторым признакам и в данном случае мы встре-

чаемся с переплетением по крайней мере двух направлений. Каковы

они, можно, видимо, наглядно пояснить с помощью некоторых иллюст-

раций, которые отчасти сделают более понятным, почему исходное рас-

хождение этих направлений представляет для историка, занимающего-

ся рыцарством, определенную проблему. Давайте для начала рассмот-

рим, по всей видимости, одно из самых ранних и подробных описаний

обряда посвящения в рыцари в историческом источнике. Это рассказ

Жана де Мармутье о том, как посвящали в рыцари Жоффруа Краси-

вого Анжуйского. Это событие имело место в 1128 г. в Руане нака-

нуне его свадьбы с Матильдой, дочерью короля Генриха I Английско-

го. Сперва молодой человек совершил ритуальное омовение, затем он

был облачен в белую полотняную рубаху, расшитую золотом, и пур-

пурный плащ и предстал перед королем, в присутствии которого ему

прикрепили к сапогам золотые шпоры, на шею повесили щит, укра-

шенный изображениями львов, и король собственноручно опоясал его

мечом, якобы выкованным самим мифическим Велундом. Все это очень

напоминает описания, которые мы встречаем в «Ordene» и у Луллия.

Тридцать молодых людей из свиты Жоффруа прошли обряд посвяще-

ния в рыцари одновременно с ним, и король Генрих вручил каждому

богатые дары - боевого коня и оружие. Затем целую неделю продол-

жались пиры и турниры в ознаменование этого великого события.

В этом рассказе нет упоминаний ни о церкви, ни о священниках,

которые принимали бы хоть какое-то участие в данной церемонии

(что примечательно, нет о них упоминаний и в «Ordene de chevalerie»).

Если же мы, однако, заглянем в литургическую книгу более позднего

периода, то есть начала XIV века, то обнаружим там совсем иную

Обряд посвящения в рыиари 121

картину, ибо в этой книге есть описание вполне определенного цер-

ковного обряда посвящения в рыцари, имевшего место в соборе Св.Пет-

ра и весьма похожего на уже упомянутый светский ритуал, однако уже

со священнослужителями в главной роли. Накануне своего посвяще-

ния неофит должен был выкупаться в воде с лепестками розы, а затем,

бодрствуя, провести ночь в церкви и наутро явиться к мессе, во время

которой должны были исполняться вполне конкретные псалмы, после

чего неофит выходил вперед и представал перед священником (или

приором духовного ордена), который наносил ему так называемый

collee (или рашпее) - легкий удар рукой - и молился, чтобы Господь

благословил нового рыцаря.

С алтаря приносили меч, и этот священ-

ник (или приор) должен был благословить оружие и опоясать им

неофита. Затем кто-то из присутствующих представителей знати дол-

жен был надеть новоиспеченному рыцарю золотые шпоры - един-

ственное действие во время всего ordo (обряда), осуществляемое ми-

рянином. Иной церковный ритуал посвящения в рыцари описан в

конце XIII века в литургической книге, составленной епископом Ман-

да Гиллельмом Дурандом

*, где опять-таки говорится, что именно свя-

щеннослужитель опоясывает посвящаемого мечом, наставляет его по

поводу дальнейших обязанностей и наносит ему collee.

Здесь также

достаточно ясно слышатся отголоски обряда, описанного Жаном де

Мармутье, хотя и не настолько отчетливо, как в Римской литургичес-

кой книге. Слышны здесь, правда, и другие отголоски, которые тоже

очень важны: отголоски более древних церковных текстов. Молитва

Дуранда, в которой он просит Господа благословить меч рыцаря, про-

исхождением своим обязана книге литургий из собора в Майнце, со-

ставленной в середине X века

, то есть намного раньше описания

церемонии 1128 г. в Руане, сделанного Жаном де Мармутье, однако

не имевшей достаточно ясной и определенной связи с обрядом посвя-

щения в рыцари. Мы, таким образом, как бы предупреждены, что

может возникнуть целый ряд проблем при попытке чересчур поверх-

ностно объяснить связь между теми церемониями, которые описаны, с

одной стороны, Жаном де Мармутье, а с другой - литургическими

122

Глава III

книгами, и проблемы эти будут заключаться в том, что где-то между

1128 г. и концом XIII века чисто светский обряд, описанный де Мар-

мутье, был «оцерковлен». Более того, в описаниях, как уже говорилось,

появилось два направления: церковное и светское.

Однако совершенно ясно, что эти направления между собой были

связаны. И наша задача - попытаться определить, во-первых, природу

этой связи, а во-вторых - какое из описаний наиболее адекватно эту

связь освещает, позволяя достаточно глубоко проникнуть в суть поня-

тия «рыцарство» - того, которое предлагается нам литургическими

книгами и вполне согласуется с описанием обряда посвящения в ры-

цари у Готье, воспринимавшего этот обряд как «восьмое таинство», или

же того, которое дает Жан де Мармутье и которое с перечисленными

выше описаниями совершенно не согласуется. Поскольку, видимо,

возникнут определенные трудности при попытке объяснить их связь

просто деривационным процессом, то есть происхождением одного из

другого, постараемся проследить истоки и развитие каждой из этих

концепций по отдельности - во-первых, чисто светского обряда, а во-

вторых, его церковной версии. И в процессе подобного исследования

нам, возможно, станет значительно понятнее, как, собственно, следует

воспринимать существующую между ними связь.

•к -к •к

Итак, проследим сперва историю развития светской линии данного

исторического сюжета. Для начала уделим несколько больше внима-

ния тому подробному описанию, которое предлагает нам Жан де Мар-

мутье по поводу посвящения в рыцари Жоффруа Анжуйского. Мы

уже знаем, что Генрих I одарил молодых людей, которые проходили

обряд вместе с Жоффруа, боевыми конями и оружием. На самом деле,

простая фраза «он подарил ему оружие» («he gave him arms») часто в

более древних текстах представляет собой описание одной из состав-

ляющих обряда посвящения в рыцари. Именно поэтому знаменитый

Обряд посвящения в рыиари

123

хронист Ордерик Виталий вкладывает в уста Вильгельма Завоевателя

горькую жалобу на Робера, своего мятежника-сына, который увлек за

собой тех «молодых людей, которых я (Вильгельм) воспитал и кото-

рым я вручил рыцарское оружие».

В другом месте Ордерик рас-

сказывает, что Робер де Гранмениль в течение пяти лет служил ору-

женосцем Вильгельму, когда тот был еще герцогом Нормандии, и «за-

тем упомянутый герцог в благодарность за службу с почестями вручил

ему оружие; а теперь, когда он стал настоящим рыцарем, герцог награ-

дил его также богатыми дарами».

Церемония, на которую здесь, по-

хоже, указывается, то есть вручение оружия молодому воину, имеет

весьма древнее происхождение. Павел Диакон (историк и поэт при

дворах Дезидерия и Карла Великого) рассказывает об обычае, суще-

ствовавшем во времена первых королей Ломбардии, посылать принцев

к кому-либо из иностранных правителей, чтобы у них при дворе юноши

получили должное воспитание, а затем и оружие из рук этого правите-

ля.® Виглаф

* в «Беовульфе» рассказывает, как главный герой одари-

вал шлемами, доспехами и мечами тех, кто входил в его дружину.

Все

это заставляет нас заглянуть в еще более ранние, дорыцарские времена,

однако же суть и корни этих обрядов кроются в совсем давнем про-

шлом. Тацит в своей «Germania» («Истории Германии») говорит о

том, что среди германцев вручение оружия означало, что данный моло-

дой человек достиг своего совершеннолетия и перешел в класс взрос-

лых мужчин. «Когда приходит этот день, на общем собрании один из

вождей или отец, или же кто-то из родственников одаривает этого

молодого воина щитом и копьем. Это у германцев эквивалентно на-

шей тоге

*, первой общественной дефиниции юноши.»

Поиск насто-

ящих корней обряда вручения рыцарю оружия отсылает нас, таким

образом, прямиком к германским варварам II века н.э.

Старинный германский обряд вручения оружия и средневековый

обряд посвящения в рыцари не должны, впрочем, отождествляться, хотя

между ними безусловно имеется определенная связь.

Глагол «adouber»,

«посвящать в рыцари», первоначально означал просто оснащение вои-

на боевым оружием.

Однако это же слово используется и при опи-

124

Глава III

сании обряда посвящения в рыцари, причем используется в этом зна-

чении с достаточно давних пор, а с течением времени именно это

значение становится наиболее употребимым. Более того, вручение ору-

жия, то есть то, что, по сути своей, и означает обряд посвящения в

рыцари, в ранних, «дорыцарских» текстах обычно связывается с одной

из двух возможных ситуаций: с переходом в соответствующий возрас-

тной класс или же со вступлением в военный отряд - то есть, с одной

стороны, в точности как у Тацита, а с другой - как в «Беовульфе».

Посвящение в рыцари в XII и начале XIII века довольно часто про-

исходило, когда юноша достигал определенного возраста, а также, по-

хоже, иногда связывалось со вступлением молодого воина в боевую

дружину или отряд вассалов, тоже в своем роде эквивалент боевой

дружины. Так, мы узнаем, что в XII веке Фридрих, сын погибшего

пфальцграва Саксонии, воспитывался под крылом у некоего графа

Людвига «до той поры, когда был опоясан мечом»; а граф Раймон

Беренгар из Барселоны даже в своем завещании указал, чтобы его

младшего сына Педро растили и воспитывали под руководством Рай-

монда, его же старшего сына, «пока Педро не достигнет совершенно-

летия и не будет посвящен в рыцари».

Гизельберт из Монса в своем

трактате сообщает, что в землях Анжуйской династии, если наследник

не успел еще достигнуть совершеннолетия и его владениями правит

опекун, то обычно он проходит обряд посвящения в рыцари одновре-

менно с принесением оммажа (феодальной присяги) своему сюзерену

и вступлением в права наследства.

Здесь становится заметна уже

вторая линия - вступление в боевой отряд одновременно с достижени-

ем совершеннолетия; ибо имеется определенная связь этого события с

церемонией оммажа, когда вассал клянется оказывать своему сюзерену

(помимо всего прочего) военную помощь и поддержку. Исходно-то

слово «вассал» на самом деле означало не более чем «боевой това-

рищ», «сторонник» или «последователь», член боевой дружины, кото-

рый мог надеяться, например, на получение земельного надела в каче-

стве вознаграждения за службу, но ни в коем случае не мог быть

абсолютно уверен, что это вознаграждение получит. Примечательно,

Обряд посвящения в рыиари

125

что слова vassus и miles в древних текстах вполне взаимозаменяемы.'

1 ак что, когда в героической поэме мы читаем, как Гильом Оранжс-

кий призывает «молодых оруженосцев, одетых в лохмотья» присоеди-

ниться к его военному походу в Испанию и обещает им щедрое вознаг-

раждение и посвящение в рыцари

, то можем ли мы с уверенностью

сказать, кого именно он рекрутирует: рыцарей или вассалов? И дей-

ствительно, определенный ответ невозможен: в данном контексте грань

между этими понятиями почти неуловима. Однако же вполне ясно,

какую именно цель преследовал Гильом Оранжский, рекрутируя мо-

лодых людей в свою армию и обещая им оружие.

Вручение оружия и посвящение в рыцари, таким образом, связаны

с достижением совершеннолетия и разрешением вступать в боевой

отряд или дружину, а также - с идеей вассальной зависимости. С ними

же связано и некое указание на определенный социальный статус.

I ексты времен Каролингов совершенно недвусмысленно указывают,

что наличие у вассала «полного боевого вооружения» (каковое воору-

жение или же его эквивалент полагалось в случае смерти этого васса-

ла вернуть его господину в качестве «heriot»

' с тем, чтобы господин

мог бы «вручить» это оружие и доспехи кому-то другому) весьма

отличало его от обычных свободных людей, которым полагалось яв-

ляться на службу лишь с копьем и щитом. Различия здесь, пожалуй,

лучше определены в профессиональном плане, чем в социальном или

наследственном, но все это в средние века было не так уж и далеко

друг от друга. Вассальная зависимость и владение вассальными зем-

лями или фьефами (ленами) постепенно стали наследственными, а

вступление в армию или дружину сеньора вполне могло стать спосо-

бом повышения своего статуса, так сказать улучшения своего родства

и умножения своих богатств. Ордерик Виталий рассказывает, что ко-

роль Генрих I Английский щедро вознаграждал «молодых воинов и

особенно рыцарей, которые верно несли свою тяжкую службу», а так-

же «жен и дочерей тех, кто пал в бою, передавая им в собственность

земельные наделы (patrimonies) и, таким образом, возвышая их столь

значительно, сколь они не смели даже и надеяться».

Здесь нам стоит

126

Глава III

вспомнить, как заботливо историк-хронист Ламберт из Вотрело, зани-

мавшийся генеалогией знатных родов, стремится выделить по своей

отцовской линии всех рыцарей, а также не упускает ни одного упоми-

нания и о сколько-нибудь отличившихся предках по материнской ли-

нии.

Но, правда, лишь в XII веке мы действительно обнаруживаем

правило, впервые упомянутое в ассизах Рожера II Сицилийского, а

также в двух указах Фридриха Барбароссы: тот, кто стремится стать

рыцарем, обязан указать рыцарей в числе своих предков.

Однако

связь рыцарства - как вассальной зависимости, которой оно было

весьма сродни, - с происхождением, а следовательно, и с неким наслед-

ственным статусом, уходит корнями по крайней мере в предшествую-

щий век. Вернувшись назад, в середину XI века, мы узнаем историю о

том, как настоятель монастыря в Бургейле, сжалившись над молодым

человеком из Турени по имени Жирар Боррель, воспитал его и посвя-

тил в рыцари, «ибо он был сыном рыцаря, и все его предки также

были благородного происхождения».

В раннем средневековье об общественном положении человека

могли отчасти судить уже по его происхождению; однако статус того

господина, которому он служил, был не менее, а может быть даже и

более важен, чему находятся достойные свидетельства. Таково еще

одно сходство между этими двумя типами отношений. Является уже

общим местом то, что у германцев благодаря вступлению в боевую

дружину между ее предводителем и рядовыми членами устанавлива-

лись отношения почти кровнородственные. Воины, входившиме в та-

кой отряд, имели полное право поддерживать порядок во владениях

своего командира, как если бы принадлежали к его семье; точно так

же и он имел право наводить порядок и распоряжаться в хозяйствах

тех, кого вооружил и взял на содержание, а от их убийц требовал

уплаты кровного долга, вергельда, согласно той ставке, которая соот-

ветствовала его собственному статусу, а отнюдь не убиенных воинов из

его дружины - все опять так, как если бы члены дружины были его

родственниками. Сходные воззрения мы обнаруживаем и у рыцарства

относительно той тесной связи, что существовала между вооруженным

Обряд посвящения в рыиари

127

воином и тем, кто его вооружил. «Я не получил от Карла Великого

никаких земельных наделов» - говорит Рено де Монтобан

' в одно-

именной поэме.

«Не получил, - отвечает ему Ожье Датчанин, - но

помни, что именно он вооружил тебя как рыцаря.» Точно так же

встречается и мнение, что посвящение в рыцари знатным феодалом

возвышало неофита и в социальном плане, как бы передавая ему час-

тицу славы и достоинства данного сеньора. Именно эта идея лежит в

основе постоянно встречающегося в романах стремления молодых

«соискателей» быть посвященными в рыцари самим королем Арту-

ром или же одним из его знаменитых рыцарей, например Ланселотом.

И не только в романах: в исторической действительности мы также

обнаруживаем подобные устремления: например, Генрих II Английс-

кий мечтал быть посвященным в рыцари королем Шотландии

; Св.

Бернар (Клервоский) в письме к византийскому императору Мануилу

Комнину подробно пишет, что посылает к нему Генриха (Анри), сына

графа Шампанского, с тем, чтобы тот был, по возможности, посвящен в

рыцари Христовы самим императором.

Суть данной концепции

ассоциированной чести прекрасно выражена в словах немецкого по-

эта-министериала XII века Мило фон Зевелингена: «das Wurde werdens

wirdet mir», «достоинство достойного делает достойным и меня».

Первые проблески этой идеи засвидетельствованы и в гораздо более

ранний период Павлом Диаконом - в истории о том, как короли Ко-

мабрдии имели обычай отсылать своих сыновей на воспитание ко

дворам чужеземных правителей, чтобы впоследствии они получили

оружие из рук этих правителей, благодаря чему и на них упал бы отсвет

славы и достоинств сих достойных сеньоров.

Смысл обряда вручения оружия и идея ассоциированной чести

сплетаются воедино в дошедших до нас рассказах о массовом посвя-

щении в рыцари, что с начала XII века становится явлением самым

обычным. Мы, например, узнаем, что в 1099 г. Владислав, король

Польши, возвращаясь с победой после военной кампании, устроил

богатый пир по случаю праздника Успения и на этом пиру посвятил в

рыцари своего сына Болеслава; и, как сообщает хроника, не только его

128

Глава III

одного, «поскольку во имя любви к сему молодому человеку и в честь

этого события он также одарил оружием множество его ровесни-

ков».

Жан де Мармутье говорит, что тридцать его молодых товари-

щей были посвящены в рыцари одновременно с Жоффруа Красивым;

Рожер II Сицилийский в честь посвящения в рыцари двух своих

сыновей в 1135 г. вместе с ними посвятил еще сорок молодых вои-

нов.

Уже в конце XII века и позднее рассказов о подобном массо-

вом посвящении в рыцари встречается чрезвычайно много, особенно в

литературных источниках. И это не просто соблюдение определенно-

го ритуала; скорее, здесь можно предположить начало некоей обще-

ственной консолидации посредством яркого, впечатляющего обряда и

тех сословных связей, которые закладывались и укреплялись благода-

ря воспитанию в одном и том же доме (или одних и тех же условиях),

и одновременно создание костяка будущей боевой дружины или от-

ряда для наследника того или иного представителя знати. Массовое

посвящение в рыцари, уже по своей природе являясь событием значи-

тельным, было также и знаком того, что церемония вручения оружия

стала к этому времени более пышной и изысканной. Здесь уместно

упомянуть подробные описания - например, у Жана де Мармутье -

одежды неофитов, их расшитых золотом плащей, изукрашенных щитов,

а также - ритуального омовении будущих рыцарей.

Массовое посвящение в рыцари связано также и еще с некоторы-

ми весьма важными явлениями. Большая часть ранних описаний об-

ряда посвящения связана с отпрысками самых знатных фамилий. Если

же в этих рассказах встречаются сведения о вступлении в рыцарское

сословие людей менее знатных, то трудно сказать, может ли вообще

идти речь о какой бы то ни было церемонии; скорее, это просто

вручение оружия и доспехов (или, возможно, всего лишь вступление

должным образом экипированного воина в боевой отряд). Без сомне-

ния большая часть посвящаемых в рыцари во время массовых обря-

дов - это богатые молодые люди из хороших семей, воспитывавшиеся

при дворе того или иного представителя знати и зачастую вместе с

его наследником, для которого, собственно, этот обряд и устраивался.

Обряд посвящения в рыиари

129

Но и это уже свидетельствует о том, что круг придворных начинал

расширяться и возникал новый путь развития общества, при котором,

как мы уже говорили в предыдущей главе, начиналось сближение

знати и менее знатных представителей благородного сословия - через

их вступление в ряды рыцарей. По описаниям массовых приемов в

рыцари можно предположить, как этот ритуал, ставший значительно

более изысканным и конкретным, чем простой обряд вручения боевого

оружия, сумел получить распространение как «вширь» (в географи-

ческом смысле), так и «вглубь», то есть по вертикальной (иерархичес-

кой) оси общества. Совершенно очевидно, что пышная церемония

посвящения в рыцари как мода привилась в различных местах в раз-

личные времена, и порой мы вполне можем догадаться о некоторых

конкретных причинах этого: в Брабанте, например, знать стала пользо-

ваться званием «рыцарь» (miles) в точности тогда, когда рыцари ор-

денов тамплиеров и госпитальеров начали приобретать там земли.

Однако же забота того или иного знатного феодала о том, чтобы

церемония эта происходила должным образом и в полном соответ-

ствии тогдашней моде, как это отмечается в другом источнике, была,

почти наверняка, основной. Представители высшей знати XII века

постоянно общались между собой - в том числе и благодаря послан-

никам, различным искателям приключений, менестрелям и менее знат-

ным дворянам, желавшим обрести покровителей среди рыцарей или

ученых; и сведения о пышных запоминающихся церемониях, как имев-

ших место в действительности, так и вымышленных средневековыми

писателями, порождали желание подражать и стремление к соперни-

честву.

Когда в XII веке мы вступаем в мир массовых посвящений в

рыцари, пышных и изысканных церемоний и изощренной куртуазной

литературы, а позади остаются темные времена боевых дружин, нако-

нец начинают проявляться и более явственные различия между ры-

царством и вассальной зависимостью. И мы действительно можем

наблюдать, как от древнего ствола ответвляются сразу два направле-

ния. И теперь, когда мы слышим о вассале, то ожидаем, разумеется,