Кин Морис. Рыцарство

Подождите немного. Документ загружается.

130

Глава III

услышать и о его фьефе, то есть о землях, которыми его наделили или

одарили; но мы все реже слышим о безземельном, бездомном вассале,

исходно являвшимся обязательной фигурой военного отряда того или

иного сеньора. Обязанности вассала становятся более определенными

и конкретными, да и куда прочнее связанными с наличием в его рас-

поряжении конкретного фьефа или фьефов, из чего, естественно, выте-

кают и его особые обязанности по отношению к конкретному сеньору.

Подобно тому, как изменения вассальной зависимости проясняют ха-

рактер вассальных обязанностей, становятся более определенными и

разнообразные общие обязанности рыцарей, закрепленные обрядом,

совершенно отличным от принесения присяги (оммажа) сеньору и зна-

чительно более пышным, чем древний обычай вручения оружия воину.

Привычным становится отношение к рыцарству как к «сословию».

Этьен де Фужер пишет о «сословии» рыцарей; то же самое делает

Кретьен де Труа: «Горнеман, посвящая в рыцари Персеваля, присваи-

вает ему звание члена «наивысшего сословия, который Господь замыс-

лил и создал».

И наставления Горнемана - щадить врага, попросив-

шего пощады, регулярно собираться на совет с другими братьями-

рыцарями, помогать попавшим в беду женщинам, посещать церковь и

молиться Богу - имеют общий, а не частный характер. Как показывают

другие, современные Кретьену де Труа, источники, это ни в коем случае

не признак того, что были преданы забвению более древние и более

конкретные свойства и обязанности рыцаря, которые он должен был

выполнять после достижения совершеннолетия - непременная и вер-

ная служба, готовность отдать жизнь за своего господина и способ-

ность обеспечить себе необходимую экипировку в качестве конного

воина. Однако к обязанностям рыцаря прибавляется и кое-что но-

вое - не только для него самого, но и для других. Уже само по себе

понятие «сословие» связано с обязанностями куда более широкого

круга лиц, чем боевая дружина или отряд вассалов того или иного

сеньора.

«Слово это, «сословие», как бы само себя объясняет; то есть

подразумевает, что те, кто являются его представителями, и жить

Обряд посвящения в рыиари

131

должны по его уставу.»

Гак гласит один из трактатов о рыцарстве,

написанный в позднее средневековье. Разумеется, рыцарство никогда

не имело определенного устава в том смысле, в каком уставом облада-

ли монашеские ордена или же, например, орден тамплиеров. В XII

пеке, однако, и Иоанн Солсберийский, и Элинан из Фруамона говорят о

некой клятве, которую должен принести рыцарь во время своего по-

священия

, а более поздние тексты содержат и целые списки подоб-

ных клятвенных обязательств.

Более того, слова «сословие» и «ор-

ден»

- особенно в связи с некими общими для его членов обязанно-

стями - приобретают отчетливо церковный привкус, связанный, в

частности, с теми различиями, которые церковные писатели XI века,

например Адальберон Ааонский и Жерар де Камбре, видели в трех

основных сословиях христианского общества и их функциях. Итак, все

старинные традиции и ассоциации, которые нам удалось отыскать и

которые, казалось бы, способны были пролить свет на происхождение

рыцарства - достижение совершеннолетия, вручение оружия, ритуаль-

ное принесение «оммажа», понятие ассоциированной чести - по сути

своей оказались совершенно светскими. И теперь настала пора уде-

лить несколько больше внимания участию в этом обряде церкви, о чем

свидетельствует упомянутая в начале этой главы Римская литургичес-

кая книга и сочинения Гиллельма Дуранда.

•к ~к

Не совсем ясно, был ли ритуал освящения боевого меча, описанный

в X веке в литургической книге Майнцского архиепископства - осно-

вополагающем источнике всех литургических служб, имевших отноше-

ние к посвящению в рыцари, - исходно связан с обрядом посвящения.

Ранние литургические и другие священные книги содержат соответ-

ствующие тексты благословляющих молитв практически для любого

предмета или явления, связанного с повседневной жизнью, и нет при-

чин предполагать, что освящение - в X веке предмета в высшей

132

Глава III

степени повседневного - так уж особенно отличалось от освящения

какого-либо иного предмета. Однако же ясно, с какой основой следует

соотносить обряд посвящения в рыцари, описанный в книге из Майнца.

Основу эту следует искать в посткаролингской эпохе, связанной с втор-

жениями язычников и войнами с викингами, сарацинами и мадьярами,

и ключевые слова торжественной литургии свидетельствуют об этом:

«Благослови сей меч... дабы он мог защитить от злобных язычников

святые церкви, а также вдов, сирот и всех слуг Господа нашего.»

Ритуал освящения меча, таким образом, относится к периоду, когда

христианство, по всей видимости, боролось за собственное выживание

и когда, как мы видим, возникало немало сходных обрядов, например

освящение боевых знамен и отрядов, а также появлялись новые мо-

литвы, в которых Господа благодарили за одержанную победу. Со-

вершенно не удивительно, что в этот период воины, роль которых срав-

нивалась с ролью героев Ветхого Завета, стремились получить благо-

словение церкви и освятить там оружие, а священнослужители должны

были всегда быть готовы это благословение дать.

Одной из наиболее поразительных характеристик древнего обряда

освящения меча является прямое его родство со столь же древним

обрядом коронации, что становится очевидным при сопоставлении опи-

саний этих обрядов. Впрочем, в подобном историческом контексте это

не вызывает ни малейшего удивления, поскольку древние правители

одновременно являлись и предводителями войск в войнах против языч-

ников. Гораздо интереснее и важнее то, что самые ранние описания

ordines (правил) коронации значительно старше, чем описанный в книге

из Майнца обряд посвящения в рыцари. И важность этого факта еще

более усиливается, когда мы обнаруживаем, что общими для обоих

обрядов являются не только обязанность защищать вдов и сирот и

непременное освящение меча в церкви, но и молитвы о победе, в кото-

рых, согласно ранним текстам, Бога просят благословить короля, а со-

гласно более поздним - и примерно в тех же выражениях - распрос-

траняют эту просьбу уже на все рыцарство в целом.

Есть и другие

признаки существующей между этими двумя обрядами связи. Цент-

Обряд посвящения в рыиари

133

рольным элементом в светском обряде посвящения в рыцари безус-

ловно было опоясывание мечом, гораздо более древний и значимый

ритуал, чем нанесение collee или paumee (которых на самом деле еще

долго не знали, например, в Германии), и этот ритуал остается в центре

обряда посвящения и в более поздних литургических книгах, например

и трудах Гиллельма Дуранда. Однако самые ранние сведения, кото-

рые мы имеем о достаточно изощренном ритуале опоясывания мечом

то есть более значительном, чем простое вручение боевого оружия, -

касаются не рыцарей, а правителей стран. Так, например, Карл Вели-

кий, сделав в 791 г. Людовика Благочестивого королем Аквитании,

опоясал его мечом, а сам Людовик в свою очередь сделал это для

Кар ла Лысого, когда тот (в 838 г.) стал королем.

В более поздний

период опоясывание мечом было включено в канонический коронаци-

онный обряд. Описание в литургических книгах обряда посвящения в

рыцари, таким образом, имеет значительное сходство с обрядом коро-

нации, что во многих отношениях совершенно естественно. В раннее

средневековье королевская власть многими воспринималась, скорее, как

некий особо высокий ранг или высшая ступень в иерархии светской

власти, но отнюдь не как общественный институт, то есть король был

из той же социальной группы, что и герцоги, маркграфы, графы и про-

чие могущественные сеньоры. Высокий титул, впрочем, облекал его

владельца соответствующей властью, что, собственно, и символизирова-

ла церемония опоясывания мечом. Всю власть давал Господь, и меч

правосудия заслуживал благословения Господня вне зависимости от

того, был ли он вложен в руки короля или же в руки какого-то

другого представителя знати. И действительно, в XI веке многие гра-

фы называли себя «графами милостию Божией» точно так же, как это

делали и короли. Что важно, значительная часть ранних сведений о

посвящении в рыцари, где упоминается церемония опоясывания ме-

чом, относится к людям весьма известным или же их сыновьям, то есть

тем, кто, как и графы, обладали существенными правами - может быть,

несколько меньшими, чем у короля, но все же вполне сопоставимыми с

королевскими. На самом деле не совсем ясно, был ли описанный в

134

Глава III

литургической книге из Майнца этот обряд (или другие подобные

обряды, описание которых мы встречаем и в других ранних литурги-

ческих книгах той же Рейнской области) предназначен для освяще-

ния меча любого рыцаря; похоже и гораздо более вероятно, что исход-

но этот обряд отправлялся только тогда, когда меч вкладывался в руки

кого-то из самых знатных представителей благородного сословия, и

что лишь впоследствии он был распространен и на людей менее знат-

ных. Ж.Флори действительно высказывал, и довольно настойчиво,

немало аргументов по поводу того, что период, когда древний ритуал

вручения оружия начинает идентифицироваться с обрядом посвяще-

ния в рыцари, совпадает с тем временем, когда с этим же обрядом

начинает ассоциироваться и ритуальное опоясывание мечом, в резуль-

тате чего опоясывание мечом (с другой стороны, оно ассоциируется с

передачей власти, и это его значение сохранилось в обряде коронации)

становится признаком вступления в более высокую по своему положе-

нию общественную группу, а именно - в сословие рыцарей.^' Тот факт,

что в XI веке возникли прогрессивные перемены в тактике конного

боя и что вследствие этого конница стала более многочисленной и

заняла более важное положение в войсках, тоже становившихся все

более многочисленными, дает основания предполагать, что это явилось

одной из причин стремления огромного количества людей весьма скром-

ного достатка быть посвященными в рыцари и пройти тот самый

обряд, который ранее был уделом лишь самых знатных - в результате

чего совершенно иное звучание приобрел и сам этот обряд. В контек-

сте подобных перемен литургическая книга архиепископства Майнц с

ее описанием обряда освящения меча помогает нам вспомнить, что

рыцарство - даже в более поздние века, когда зачастую бывали опо-

ясаны мечом во время изысканной церемонии посвящения и менее

знатные люди, - никогда полностью и не отделяло себя от феодальной

власти и юрисдикции. Рамон Луллий ясно говорит: «...а потому, дабы

править всеми народами, которые будут на земле, Господь повелевает,

чтобы там было и много рыцарей».

Точно так же и сколько-нибудь

ощутимые различия в положении короля и рыцаря в иерархическом и

Обряд посвящения в рыиари

135

военизированном феодальном мире могли восприниматься как разли-

чия лишь в рангах, а различия в их функциях могли рассматриваться

лишь по уровню их масштабности. Таким образом, аналогичность об-

рядов посвящения в правители и в рыцари никоим образом не должна

вызывать удивление.

Исходя из нашей теперешней точки зрения, наиболее важным ас-

пектом аналогии между обрядом коронации и обрядом посвящения в

рыцари представляется то, что мы можем получить примерную карти-

ну того, как церемония вручения боевого оружия, исходно действо чи-

сто светское, стала, подобно обряду коронации, ассоциироваться с цер-

ковным обрядом. Самые первые сведения о церковном обряде про-

возглашения правителем страны мы получаем из описания коронации

Пипина Короткого в качестве короля франков в 753 г. Однако же

ясно, что до того коронация являла собой процедуру совершенно свет-

скую (во всяком случае, нехристианскую), которая формально закреп-

ляла за выборным вождем право действовать как верховный прави-

тель.

Уже в X веке монах Видукинд, описывая коронацию Оттона I,

смог установить различия между светской церемонией возведения короля

на престол, которая происходила в атрии (atrium), закрытом внутрен-

нем дворе у входа в церковь, и церковным обрядом коронации, которая

следовала за этим.

Таким образом, в истории обряда коронации

были две составляющих, светская и церковная, которые вскоре оказа-

лись сплавлены воедино. Похоже, две составляющие имеются и в

истории обряда посвящения в рыцари: та, что является отголоском

старинного германского обычая вручения боевого оружия и имеет ис-

ключительно светские корни, и та, что заставляет вспомнить церковный

ритуал освящения воинского меча. Описание литургических обрядов

в книге Гиллельма Дуранда и в Римской литургической книге свиде-

тельствует о соединении этих двух составляющих и о наполнении

данного обряда как религиозно-христианским, так и общественно-свет-

ским звучанием.

Тем не менее, в истории обряда коронации и истории обряда по-

священия в рыцари имеются существенные различия. Церкви удалось

136

Глава III

создать для себя и своих обрядов фактическую монополию на ключе-

вую роль в процедуре возведения на престол нового короля; но, как

мы вскоре увидим, ей так и не удалось достигнуть подобной монопо-

лии в обряде посвящения в рыцари.

Можно с уверенностью сказать, что в XI-XII веках высшие цер-

ковные круги были представлены теми, кому очень хотелось эту моно-

полию установить. С точки зрения церковных властей, заимствования

из литургического обряда провозглашения короля, которые стали ис-

пользоваться в обряде посвящения в рыцари, требовали, по словам

великого немецкого исследователя Эрдманна, «переноса на отдельных

рыцарей тех этических воззрений, которые ранее применялись церко-

вью исключительно к верховному светскому правителю страны.»

По

мнению Эрдманна и еще некоторых ученых, подобный концептуаль-

ный перенос можно наблюдать в работах XI века об основных функ-

циях трех христианских сословий; долг воинства, заключающийся в

защите своего народа и поддержании мира в стране, в точности совпа-

дает с долгом правителя, к исполнению которого его призывает коро-

национный ordo. В то же время после узаконивания Божьего Мира

церковные власти прямо начинают заставлять воинов клясться в том,

что они будут поддерживать мир и всячески сдерживать военное на-

силие. В Григорианскую эпоху наиболее экстремистски настроенные

сторонники теократии очень хотели, чтобы вся светская судебная власть,

а не только королевский суд, находилась в руках церкви, которая бы и

определяла все этические нормы судопроизводства и применения во-

енной силы. Григорий VII, как мы знаем, не стал колебаться, когда

через головы светских правителей призывал светское рыцарство в

качестве militia Sancti Petri прийти на помощь «викарию Св.Пет-

ра»

Призыв Урбана II к крестовому походу был обращен к рыцар-

ству в целом, которое, по его словам, должно было посвятить себя

новому служению Господу и Святой церкви. И он адресовал свою

проповедь непосредственно самому рыцарству, безо всяких посредни-

ков между ним, «викарием Св.Петра», и будущими крестоносцами.

Потенциально церковные литургии в честь обряда посвящения в ры-

Обряд посвящения в рыиари

137

цари могли символизировать, и достаточно ярко, эту первую и основ-

ную обязанность рыцарства перед церковным сословием и его вер-

хушкой. Описание этого обряда в Римском своде литургий на самом

деле является отголоском проповеди Григория VII, в которой он гово-

рил о том, что рыцарь-неофит должен быть добрым христианином и

защитником Господа и Св. Петра.

Очевидно, имелись все причины,

чтобы церковные власти непременно всячески содействовали увязы-

ванию литургического ритуала со светским обрядом посвящения в

рыцари; мало того, они желали, чтобы церковная составляющая в этой

связке стала основной, и стремились обеспечить священнослужителям

ведущую роль в этой церемонии - в частности, в опоясывании мечом

и нанесении collee.

Вот почему так важно подчеркнуть, что эти цели никогда не были

реализованы, что церковь никогда так и не достигла монополии в

обряде посвящения в рыцари, во всяком случае в том объеме, как в

процедуре коронации. И наконец, даже сведения, содержащиеся в ли-

тургических книгах и сами по себе важные как пример церковных

воззрений на то, какова должна быть основная функция рыцарства,

доказывают, что деятельность церкви как бы проходила по касатель-

ной к истории обряда посвящения в рыцари. Отмечены реальные

случаи того, что порой церкви удавалось осуществить руководство

обрядом опоясывания мечом, но почти во всех таких случаях (хотя

все-таки не во всех!) участвовали князья церкви (духовные феодалы),

которые и сами являлись высшей светской знатью.

Среди исключе-

ний, возможно, наиболее памятное - это посвящение в рыцари Амори,

сына Симона де Монфора, предводителя Альбигойских войн, которое

состоялось в день Св. Иоанна Крестителя в 1214 г. в Кастельнодри.

По просьбе графа де Монфора епископ Орлеанский опоясал молодо-

го Амори мечом во время торжественного богослужения, происходив-

шего в шатре за пределами города, разрушенного двумя штурмами.

Но совершенно исключительный характер этой церемонии описал в

нескольких словах хронист Пьер де Во де Сернэ: «О, новый и неслы-

ханный обычай рыцарства!»

Да, это было вопиющим отклонением от

138

Глава III

нормы, и его необычно сильный церковный дух, возможно, был след-

ствием заинтересованности Симона де Монфора, лидера Альбигойс-

кого крестового похода, в том, чтобы публично подчеркнуть ту роль,

которую он и весь его род играли в качестве защитников Святой

церкви в катарском, еретическом Лангедоке. Хотя в других источни-

ках XIII века более чем достаточно рассказов о посвящении в рыцари

именно в церкви и хотя массовое посвящение в рыцари, которое обыч-

но тоже происходило в церкви во время одного из наиболее крупных

церковных праздников, стало уже самым обычным явлением, если рас-

сказы эти были сколько-нибудь подробны, то в действительности из

них всегда становилось ясно, что сам обряд посвящения в рыцари

отправлял кто-то из мирян. Но даже в том же XIII веке, когда прак-

тика посвящения рыцарей в церкви, казалось бы, получила наиболее

широкое распространение, чем в какие-либо иные времена, и стала

делом привычным, имелось не меньше письменных свидетельств об

отправлении этого обряда вне церкви и без какого бы то ни было

участия священнослужителей.

Ничего удивительного, что это было именно так и что, несмотря на

все влияние церкви, столь необходимая ей связь между церковным

литургическим ритуалом и светским обрядом посвящения в рыцари

так и не сумела развиться. Рыцарей было слишком много! Одно дело

связать торжественный литургический ритуал с обрядом коронации

или хотя бы с вручением оружия сыну знатного сеньора (основной

повод для отправления обряда), но совсем другое - связывать его с

началом военной карьеры множества людей, зачастую не имевших ни

земельных владений, ни сколько-нибудь влиятельного положения в

обществе. Это, возможно, не послужило бы особым препятствием, если

бы сами рыцари в целом были твердо убеждены, что церковный риту-

ал абсолютно необходим для их вступления в более высокое, рыцарс-

кое сословие, однако же убеждены они в этом отнюдь не были, и

нетрудно догадаться почему. Рыцарство по-прежнему обладало слиш-

ком большим количеством «наследственных» связей с различными

светскими моментами, которые имели либо чересчур малое религиоз-

Обряд посвящения в рыиари

139

мое значение, либо вообще его не имели, а именно: с достижением

законного совершеннолетия; с владением оружием; с достаточно вы-

соким общественным положением и знатным происхождением. Кро-

ме того, как мы установили в предыдущей главе, воинское сословие

задолго до эпохи Григория VII успело выработать собственное мне-

ние относительно своей христианской роли; и это мнение обрело слиш-

ком четкие формы, чтобы его можно было так запросто перековать в

иную структуру, более гибко сочетавшуюся с идеалами григорианских

реформаторов и имевшую куда более церковнический «дизайн». Важ-

нейшие функции воинского сословия - защита церкви и слабых, а

также установление и поддержание справедливости, - с незапамятных

времен выполнялись в рамках высшей светской власти - королей и

крупных феодалов, с которыми воины были связаны торжественной

клятвой, и зачастую они клялись на Библии или еще какой-нибудь

святой реликвии. Как на практике, так и юридически было чрезвычай-

но сложно навязать им еще какие-то обязанности помимо уже уста-

новленных; а в психологическом плане было еще трудней как-то из-

менить ту теснейшую связь, что устанавливалась между рыцарем и его

сюзереном, который часто был тем, кто и опоясал рыцаря мечом во

время обряда посвящения. Роланд в поэме думает о себе не как о

воине Господа, но как о воине Карла Великого; Христос - для него

Царь небесный, однако же во время войны, которую он ведет с

сарацинами, его верховным правителем и повелителем является

Карл, который вложил ему в руки меч Дурандааль.

В немецком

«Kaiserrecht»(«Королевском праве») написано, что именно от верных

слуг императора, которые помогали ему справиться с непокорными, и

произошло рыцарство как институт.

Верная светская служба была

идеалом, слишком глубоко коренившимся в мире германских традиций,

где, собственно, и зародился обряд посвящения в рыцари, чтобы какая-

то другая функция рыцарства могла с этим спорить. Церковный ли-

тургический обряд и религиозные учения и проповеди могли расши-

рять и обогащать представления о месте рыцарства в обществе и о его

функциях, они могли также кое-что добавить к его исходным исклю-