смелый в любви, чем его поэтический прототип, он без возражений
принял отказ разъяренного Могола и, едва сохранив жизнь — и, бу-
дем надеяться, должность, — вернулся к себе на Запад.
Маленькая Сара была любимицей всесильного старика, его утеше-
нием в жизни, очень мало согретой любовью, его радостью, его ба-
ловнем и в то же время его рабой, его собственностью, которую он
хотел навсегда сохранить только для себя. Однако «каждый вечер, —
как писала матушка, — для него закладывали карету». И случилось
так, что однажды в конце лета 1880 года Великий Могол обратился
к матушке примерно с такой речью: «Сегодня вечером, Сара, мы по-
едем в Тэрритаун Хэйтс. Мы с Фултоном Каттингом договорились
встретиться там с одним адвокатом, Гроувнором Лаури, и с молодым
человеком, его клиентом, который изобрел лампу накаливания. Со-
бирайся! »
Сара, конечно, поехала с дядей. Как прелестно, должно быть, вы-
глядела ее маленькая фигурка, закутанная в плащ, — ведь пред-
стояло долгое ночное путешествие, — как хороша была она, когда
в модной шапочке à la Мария Стюарт на роскошных светлых волосах,
с большими голубыми глазами, опушенными длинными ресницами
и смеющимися от удовольствия, — ведь, как-никак, она куда-то
ехала — села рядом с дядей в карету и мчалась вперед, вперед.
Через час они приехали в усадьбу Лаури, она называлась «Соли-
тюд». Мимо каменных столбов, на которых держались узорные чугун-
ные ворота, распахнутые настежь, они въехали в аллею, затененную
густыми елями; вдоль аллеи с обеих сторон тянулась зеленая изго-
родь из японской айвы. Дорога привела путешественников к увитому
виноградом, длинному низкому деревянному дому, который был так
естественно вписан в пейзаж, словно он тут вырос и был столь же
неотъемлем от окружающей местности, как трава и кусты, купы де-
ревьев, образовывавшие свод над головой, и усыпанное звездами небо.
Все тут было создано будто для того, чтобы начаться любовной исто-
рии. Так оно и оказалось. И хотя молодой Томас Эдисон в тот вечер
получил желанную субсидию на свои лампы, — тихо и незаметно
зажегся и другой свет, которому суждено было, вопреки всем пре-
вратностям, разгораться все ярче, становиться все теплее, так, что
еще сегодня, через семьдесят четыре года, он бросает свой теплый
отблеск на эту страницу.
В тот вечер в качестве помощника Лаури был приглашен адвокат
Рокуэлл Кент.
Как-то раз вечером, грустным осенним вечером, который почти
теряется в дымке лет, вернувшись домой из Нью-Йоркского колледжа,
я увидел, что матушка сидит одна в темной комнате. В очаге пылали
какие-то бумаги, а на полу валялись пустые картонные коробки.
Когда я вошел, матушка ничего не сказала; поглядев на нее, я уви-
дел, что она плакала.
— 29 —