История русской армии. Том 1: От зарождения Руси до войны 1812 г

Подождите немного. Документ загружается.

461

Суворов - полководец и воспитатель

кладывается, не заряжает. Много неудобств спасаться бег-

ством». Есть ли где большее уважение именно к огню, от-

сутствие возможности вести который и есть первейшее, у

Суворова, неудобство отступлений. И дальше: «Когда за ним

штыки, он еще реже стреляет; а потому не останавливаться,

а ускорять бегство штыками».

Глубоко уважая также артиллерию, Суворов широко при-

менял артиллерийский огонь, особенно продольный, для чего

она и маневрировала преимущественно в охвате противни-

ка, но во всяком случае ее определенно учил он наносить

наибольший вред врагу, — а свою пехоту Суворов обучал

быстро и легко проходить наиболее опасные полосы обстре-

ла неприятельской артиллерии и пехоты. Огонь этот он де-

лил на дальний огонь «большой полевой артиллерии», бо-

лее близкий — артиллерии полковой и, наконец, на огонь

ружейный. Конница тоже обучалась у Суворова пальбе, но

лишь пешком, а конная артиллерия имела у него завидное

право: «Конная артиллерия скачет, как сама хочет», — глу-

бокое понимание того, что именно этот драгоценный род

войск и должен пользоваться наибольшей свободой в бою

для быстрого уравновешивания огня, где нужно. Наконец,

приказывалось в боях: «быстро на батареи пускаться, что

особливо внушить». Но исходя из относительных свойств

разных видов огня Суворов определенно выказывал особое

уважение к огню пехотному. «Пехотные огни открывают

победу», — говорил он, ставя тем самым пехоту как род войск

на первое место. Что можем мы добавить к этим величай-

шей мудрости словам, когда война 1904—1905 гг. дала об-

щие потери от пехотного огня 85 %, от артиллерийского и

от штыка — остальные 15 %.

«Пуля дура, штык молодец», — говорил он, и имел, ко-

нечно, на то основание. Да позволено будет спросить, при

всех прочих равных условиях не возьмет ли все же верх тот,

у кого дух (решительность сойтись на штык) выше.

Но победа ведь одним лобовым ударом не получается: мы

видим у Суворова прежде всего маневр, подвижность, и он, в

сущности, соединяет силы не перед сражением, а на поле сраже-

ния, даже на месте расположения врага, т. е. делает то, что Шлих-

462

Александр Васильевич Суворов

463

Суворов - полководец и воспитатель

Форма одежды лейб-гвардии Гренадерского полка

464

Александр Васильевич Суворов

тинг приписывает Мольтке как величайшую заслугу перед исто-

рией военного искусства, даже в ущерб всей славе Наполеона.

В итоге суворовская пехота была уверена в себе, глубоко

верила в свой штык, но и чтила огонь, как средство расчис-

тить дорогу этому штыку при всяких обстоятельствах, а сред-

ство сочетать их обычно видела в маневре, в подвижности, в

избытке дееспособности над врагом.

Конница Суворова не боялась никакого врага. Его артил-

лерия всюду шла с пехотой и конницей. В частности, насту-

пательный порыв пехоте прививался настолько, что она шла

сама вперед и на конницу. «Сквозные же атаки» при этом

учили одновременно: пехоту — сноровкам против конницы,

конницу (коней) — бесстрашию против пехоты, всех их —

стойкости против артиллерии.

Для достижения бешеной стремительности удара войска не

смели останавливаться до его завершения прохождением на-

сквозь, ибо «порыв не терпит перерыва». И наоборот, Суворов

останавливал конницу, непременно лишь пройдя сквозь цель

удара, но здесь приказывал спешиться и ласкать и прикармли-

вать лошадей. Ожидая себе и в бою того же облегчения, кони

неслись, как бешеные, и в этом простом донельзя приеме —

весь смысл знаменитых ударов суворовской конницы.

Вообще, избрав себе образцом римлян, а любимым геро-

ем Цезаря, Суворов взял себе за правило: «Учить в мирное

время только тому, что придется делать на войне». Вместе с

тем его обучение действительно давало понятие «каждым пред-

шествующим шагом, к чему ведет последующий», а вся рабо-

та в поле, непременно на ряде местных предметов или двух-

сторонняя, завершала выручку войск соблюдением и третье-

го основного правила: «Учить не рассказом, а приказом…»

Добавив к этому, что Суворов лично наблюдал за всеми

видами обучения, что он во всем служил образцом своим

подчиненным, легко понять, почему его войска были дей-

ствительно «победительные войска, усердием и ревностью

генералов весьма исправные в дневных… ночных баталиях и

штурмах и всегда готовые увенчать себя новыми лаврами».

Как и у римлян, у Суворова «бои были кровавыми учень-

ями, а ученья — боями без пролития крови». Как и у рим-

465

Суворов - полководец и воспитатель

лян, у него было: «Тяжело на ученье — легко в походе», — и

необыкновенная выносливость «чудо-богатырей», всегда

бывших «и в мирное время на войне», вошла в поговорку.

Сам Суворов определил свое обучение так: «Экзерцици-

рование мое было не на караул и не на плечо, но прежде по-

воротливость, затем различное марширование, а потом уже

приемы, скорый заряд и конец — удар в штыки».

Самая тщательная подготовка каждого боевого действия

была отличительной чертой Суворова. От него была взята,

например, иностранцами сноровка строить городки по об-

разцу неприятельских укреплений и препятствий и на них

учить войска преодолению этих укреплений и препятствий

непосредственно перед приступом. Он первым разработал

правила, когда открывать ворота взятых с боя крепостей, как

окарауливать погреба в них от взрыва и т. д.

Он дал высшие образцы обмана врага ложными тревога-

ми, изнурения его постоянной бдительностью. У него всегда

кипела заготовка всякого рода средств, все он предвидел,

ничего не упускал из виду, чтобы заранее сделать каждого

чудо-богатыря «на себя надежным — основание храбрости».

Он первым снабдил каждую свою дивизию конницей, пионе-

рами и вспомогательными войсками всякого рода, дав ей

полную самостоятельность для развертывания действий.

Но всего важнее подойти к главному ключу суворовских

побед, к его отношению к бойцу-человеку.

Хорошая стратегия покоится на хорошей атаке, а эта пос-

ледняя требует прежде всего хороших солдат и начальни-

ков, — таких, на которых можно возложить любую боевую

задачу, которые не растеряются ни при какой неожиданнос-

ти, везде найдутся, нигде не проявят немогузнайства, — иначе

говоря, солдат и начальников с высокими, непоколебимыми

душевными качествами.

Достижение этой задачи он основал на том простом начале,

что если в войсках нравственная упругость не только не подо-

рвана, а, наоборот, по возможности развита, то можно решиться

на самые отчаянные предприятия, не рискуя потерпеть неудачи.

В этом отношении он упредил Наполеона с его правилом: «На

войне важнее не то, что делается, а то, как оно делается…»

466

Александр Васильевич Суворов

Суворов и создал прежде всего великого русского чудо-

богатыря, а во главе него поставил великого офицера и гене-

рала. «Господа офицеры, какой восторг!» — заканчивал он

свои поучения о приемах обучения, а про генералов гово-

рил: «Вашего Императорского Величества победительные

войска усердием и ревностью своих генералов весьма исправ-

ны к дневным и ночным баталиям и штурмам и готовы увен-

чать себя новыми лаврами».

Всякого человека убеждал он прежде всего в его силах, и

высшим пределом обоснования своих успехов он ставил тре-

бование, чтобы «каждый был на себя надежен — основание

храбрости».

Но для этого надо было начертать путеводную звезду, надо

было указать, что каждого ожидает… И вот Суворов все по-

глощает понятиями «победа» и «слава» и обращает горячий

призыв к народной гордости: «Чудо-богатыри, мы русские».

Войска наши в руках Суворова были тем более драгоцен-

ным оружием, что они умели быть грозными в боях, но ми-

лостивыми с побежденными, и чистота духа, чистота взаим-

ных отношений была их отличительной чертой.

Безраздельно влияя на душу своих подчиненных, Суво-

ров берег эту душу от ненужных тревог и испытаний. Нрав-

ственную подготовку он вел, внушая веру в непобедимость

русского чудо-богатыря, который ему за это и отвечал неиз-

менно: «С тобой все возьмем». До наивысшего же подъема

духа доводил Суворов исполнителя лишь непосредственно

перед самым действием, и войска вступали в бой без замед-

ления: «Дабы медлениями не умалить стремления к приоб-

ретению славы…»

Уважение к чужой личности прививалось Суворовым и

внутри самих войск, и по отношению к «обывателю». Указы-

валось: «поражать противника человеколюбием»; «обывате-

ля не обижать». В век бессловесного унижения низшего Су-

воров допускал «возражения высшему, но с тем, чтобы оно

делалось пристойно, наедине, а не в многолюдстве, иначе

выйдет буйство; излишние рассуждения свойственны толь-

ко школьникам и способностей вовсе не доказывают — спо-

собность видна лишь из действия».

467

Суворов - полководец и воспитатель

Во всем — и в бою, и в мирной деятельности — у Суворо-

ва было «равнение по передним». Он приветствовал все иду-

щее вперед, работающее, осуждал застой, карал отсталость.

«Шаг вперед, 2—3, 10 позволяю; один назад — смерть», —

говорил он всегда, определяя этим попутно размеры и смысл

поступательного движения военного дела.

Сам он не застывал в мертвом шаблоне. При бесконечной

гибкости приемов в отдельных боях, мы видим у него видоиз-

менения, соответствующие обстановке данного времени. Ука-

зания совершенствуются, приемы крепнут и пополняются но-

выми… «Победивши, обновляй по обстоятельствам».

В одном лишь неизменен Суворов — в его требовании к

солдату как к человеку: «Солдату надлежит быть здорову,

храбру, твердо решиму, справедливу, благочестиву. Молись

Богу! От него победа! Чудо-богатыри, Бог нас водит. Он нам

генерал!.. Ученье свет, неученье тьма. За ученого трех не-

ученых дают. Нам мало трех, давай нам шесть, давай нам

десять на одного — всех побьем, повалим, в плен возьмем…»

И чудо-богатырь был действительно учен. Но он был и

воспитан, он знал все, что было нужно, он любил свое ру-

жье-«жену», верил в свой клинковый (а не граненый) штык,

умел его вытаскивать из врага, не оставляя его в нем (а ныне

именно из-за трудности вынимать у нас и не применяется

снова штык-кинжал), верил в другие рода войск, верил в то,

что его ведут только к победам, а не к бедам, верил в Бога и

величие русского народа и желал им — и, конечно, себе в

том числе — «Славы, Славы, Славы».

Необходимо еще оговорить, что Суворов знал почти всех

своих сподвижников в лицо, что он свято чтил войсковые

предания и славу, что никто бережнее его не относился к

неприкосновенности и нерушимости на войне тактического

устройства войск мирного времени и что заботливость его о

довольствии и здоровье войск была прямо трогательная, при-

чем он сам жил с войсками одной жизнью.

Обаяние Суворова на войска было удивительное. «Доволь-

но возить изображение этого странного чудака по войскам,

чтобы они сделали самые необыкновенные подвиги», — го-

ворил Дерфельден Фуксу на поле сражения под Треббией.

468

Александр Васильевич Суворов

Наряду со всем изложенным, нельзя, конечно, не сказать и

о чудачествах Суворова. Но ведь этот крупный самородок, эта

«соль земли русской», эта знаменательная личность, чьи мет-

кие высказывания и теперь способны взбодрить русскую душу —

был все же человек, и у него могли быть свои недостатки, свои

особые свойства, с ним родившиеся, с ним и ушедшие в моги-

лу. Но вместе с тем они необычайно сближали его с его людь-

ми и делали «своим», «Божьим» человеком. Нельзя также

обойти молчанием славолюбие Суворова, его высокое о себе

мнение, явное осознание превосходства над другими… Но они

основывались на действительных его заслугах, а все, что было

в нем лишнего — если только было, — искуплено прощаль-

ными с миром словами: «Долго я гонялся за славою: все суе-

та… Истинный покой у престола Всевышнего».

Когда гроб с телом Суворова поднесли к вратам Алек-

сандро-Невской лавры, возникли опасения, что он не прой-

дет… «Везде проходил, и здесь пройдет», — раздался из тол-

пы голос чудо-богатыря, боевого соратника почившего. Дей-

ствительно, Суворов «везде проходил», руководимый

горячей любовью к Богу, твердой преданностью Отечеству

и непреклонной верой в своих чудо-богатырей.

«Славный подвигами на защиту Русской земли, великий

учитель и воспитатель армии, генералиссимус, князь Италий-

ский, граф Суворов-Рымникский, неизменно являл собою

пример самоотверженного служения Престолу и Родине.

Грозный к врагу, милостивый к побежденному, поборник

правды, радетельный о младшем и преданный военной на-

уке, он представляет высокий образец человека и воина, силь-

ного верою в Бога, преданностью царю и любовью к Роди-

не», — так говорится в высочайшем приказе от 6 мая 1900 г.,

приуроченном к столетию со дня кончины Суворова.

Суворов — воистину великий полководец. Разбитый им

Моро ставит его нисколько не ниже Наполеона и оценивает

его поход на Треббию как «верх военного искусства». Масе-

на готов отдать все свои 48 походов за 17 дней Швейцарско-

го похода Суворова. Сам Наполеон, не любивший соперни-

ков и не изучавший как следует деяний Суворова, признает

все же за ним «душу великого полководца».

469

Суворов - полководец и воспитатель

Немецкий писатель Гюнтер говорит, что военное искусство

Суворова было той же тайной ведения войны, которой владел

Наполеон и которой немцы обязаны своими беспримерными

успехами в 1870—1871 гг. Австриец Биндер Кригльштейн в

сочинении «Дух и материя на войне», описывая действия Су-

ворова в войне 1799 г., восхищается как личностью нашего пол-

ководца, так и его высокими качествами русского солдата. О

Суворове он говорит: «Мы вполне понимаем то фанатическое

почитание, каким до сих пор пользуется память Суворова в ря-

дах русской армии, и мы смело и с полным убеждением призна-

ем в этом величественном отпрыске славянского племени ве-

личайшего полководца, наряду с Фридрихом и Наполеоном».

Наша гордость — Суворов-полководец — высоко чтил

чисто русские устои и понимал величие славянской души.

Вот почему заветы Суворова никогда не умрут, вот почему

они навсегда сохранят свою актуальность.

Суворов и его чудо-богатыри взращены на исконно рус-

ской почве. Они — прямые наследники по духу дружин Свя-

тослава, Ярослава и Александра Невского, ратей Дмитрия

Донского и Иоанна Грозного, «регулярства» Петра, победи-

телей Фридриха при Елизавете. Они же отцы героев «Свя-

щенной памяти Двенадцатого года», героев Забалканских

наших походов, витязей покорения Кавказа и Средней Азии…

А в заключение напомним поэтичное народное предание

о великом старце, Александре Васильевиче Суворове:

«В дремучем лесу, средь болот, лежит огромный камень с

пустым нутром. Дурная слава про то место ходит: там блуж-

дают синие огни, носятся белые тени, раздаются тоскливые

стоны. Всегда здесь мертво; только ворон каркает над мшис-

тым камнем да вьется хищный орел. Путник, нечаянно сюда

попавший, торопится уйти, кладя на себя крестное знамение.

В камне видно малое отверстие; брезжит оттуда тусклый свет

неугасимой лампады, и раздается чуть слышное, глухое по-

миновение рабу Божию Александру. Там спит Суворов, скло-

нив седую голову на уступ камня; давно он спит и долго спать

будет. Только тогда, когда зальется русская земля кровью бо-

евому коню по щиколотку, проснется вещий дедушка, выйдет

из своей неволи и избавит Отечество от лютой невзгоды».

Военное дело в эпоху

императора Павла I

А. К. Баиов, ординарный проф. Императорской

Николаевской Военной академии,

полковник Генерального штаба

очти никогда смена власти не влекла за собой таких

перемен в жизни русской армии, как последовавшее

6 ноября 1796 г. восшествие на престол императо-

ра Павла I. Своеобразный характер Павла I, в связи с об-

стоятельствами его жизни до восшествия на престол, обус-

ловливал как резкость перемены направления, так и ха-

рактер нового курса. Он вытекал прежде всего из условий

его рождения, весьма метко определенных профессором

П. И. Ковалевским: он был сыном Петра III, который от-

личался хилостью тела и слабостью духа, душевной не-

уравновешенностью, эмоциональной неустойчивостью и

преобладанием низших страстей над высокими умствен-

ными интересами. Напротив, мать его, Екатерина II, была

женщиной несомненно физически мощной и умственно

гениальной. Такое сочетание свойств родителей имело

последствием то, что Павел, по закону наследственности,

получил натуру отца, значительно смягченную духовны-

ми качествами матери.

Все старания воспитателей Павла, Порошина, графа -

Панина, епископа Платона, были направлены к тому, что-

бы подавить в Павле, насколько это было возможно,

проявления тех влечений, страстей и недостатков, кото-

рые так явно и так резко выражались в отце его, Петре III.